- Ох, Шура-Шурик… - Ирина Генриховна вздохнула и покачала головой. - Ты дома уже больше часа, а только что заметил отсутствие своей единственной дочери… Свободен компьютер, свободен! Поскольку Ника сегодня ночует у Верочки, в соседнем подъезде…
- Верочка у нас кто? - виновато переспросил Саша.
- Верочка у нас лучшая подружка, которая боится ночевать одна, когда мама работает в третью смену, - сухо ответствовала Ирина. - Обычно там бабушка есть, но сегодня бабушка отсутствует, у ее второй дочери внук заболел, а бабулька - детский врач на пенсии… Тебя что-нибудь еще интересует про девочку, с которой наша дочь, к слову сказать, дружит со второго класса?
- Спасибо за ужин, ужасно вкусные были котлеты! - пробормотал Турецкий, боком продвигаясь к двери. - Прости, Ирка, я действительно заработался… Сейчас быстренько "сбегаю" в Интернет - и на боковую… Подождешь меня?..
- Это вряд ли! - сердито отрезала Ирина Генриховна, тряхнув пышными локонами. - Во-первых, твое "быстренько" мне хорошо известно, во-вторых, я, на минуточку, тоже не бездельничаю на работе и соответственно устаю!
- Что ж, - ухмыльнулся Саша, - в таком случае придется мне, тоже "на минуточку", выступить в роли садиста и потревожить сладкий сон своей супруги!..
И воспользовавшись тем, что Ирина Генриховна невольно улыбнулась, он выскользнул из кухни с почти что чистой совестью, собираясь нырнуть в Интернет действительно совсем ненадолго. Александра Борисовича, когда он просматривал далеко не в первый раз документы по делу об убийстве Кожевникова, чисто интуитивно заинтересовало, почему в городе Саргове, где в настоящий момент пребывал Володя Яковлев, покойный Кожевников нацелился исключительно на туристические фирмы: в Ульяновске и Электродольске "бизнесмен" для реализации своих замыслов использовал по крайней мере предприятия, связанные, пусть и косвенно, с электроникой…
На этот вопрос ему мог бы ответить Анисимов, но тот оказался вне пределов досягаемости, застряв на весь день на каком-то, видимо, суперважном и, разумеется, секретном совещании. До Яковлева Турецкий тоже не сумел дозвониться - такой уж выдался сегодня вредоносный день. И даже Славка Грязнов, которому можно было поручить связаться с его же опером любыми путями, ни по одному из своих телефонов не отозвался.
Саргов, по сведениям Александра Борисовича, был довольно большим городом, что-то за полмиллиона населения. Что же, в нем не нашлось более солидных предприятий, чем несколько крупных, но всего лишь туристических фирм? Что-то здесь было не так, и Турецкий, коли уж все его источники информации оказались временно перекрытыми, решил заглянуть в этой связи в Интернет. Однако, видимо, денек нынешний и впрямь не задался, а фаталисты оказались правы насчет того, что спорить с судьбой - дело дохлое…
Александр Борисович Турецкий компьютер не слишком любил, хотя пользователем был не самым плохим: поневоле пришлось освоить "железо" с тех пор, как все документы приходилось составлять и хранить в электронном виде. Совсем недавно благодаря стараниям Меркулова они обрели несколько вполне приличных "Пентиумов" с приличной скоростью загрузки, чего нельзя было сказать о домашнем компьютере Турецких.
Разглядывая от нечего делать возникшие на уныло-зеленом поле рабочего стола файлы в ожидании, когда наконец исчезнут песочные часики возле курсора, Сан Борисыч и не предполагал наткнуться на что-нибудь новенькое: любимые игры своей единственной дочери, использующей домашний "ящик" в основном как игровую приставку, он знал наизусть… Именно поэтому и привлек его внимание новый файл с весьма серьезным названием "Диплом". Саша невольно усмехнулся: "Кажется, дочка изволила пошутить… Какой еще диплом в средней, пусть и специализированной, школе?.."
Он вздохнул и, вспомнив упрек, прозвучавший в словах Ирины Генриховны, когда он поинтересовался, кто такая Верочка, обнаружив тем самым полное незнание Нининой жизни, воровато покосившись на слегка приоткрытую дверь спальни, щелкнул мышкой по новому файлу… То, что увидел Саша Турецкий после того как тот охотно открылся, заставило его слегка приоткрыть рот: "Характерология делинквентного (преступного) поведения" - прочел он набранный крупным жирным шрифтом заголовок, увенчивающий идущий сплошняком текст количеством… Скосив глаза вниз, Александр Борисович обнаружил, что данный текст включает в себя ни много ни мало - целых сто семьдесят три страницы…
- Чертовщина какая-то… - пробормотал Саша, напрочь забывший в этот момент о городе Саргове, который еще минуту назад так его интересовал.
Строго говоря, список глав этого неопознанного "Диплома" был доступен по своему смыслу не больше, чем его общее название: "Описание истероидного радикала", например… Или, того хлеще, "Подструктуры психологического портрета личности при преобладании эмотивного радикала. Прогнозирование и управление поведением личности в означенной ситуации"… На этом Александр Борисович и сломался окончательно.
- Ирка!!! - Его вопль мог бы поднять, вероятно, и пребывающего в коме больного, не то что безуспешно пытавшуюся задремать хрупкую женщину! А Ирина Генриховна была, с одной стороны, как раз хрупкой, с другой - тоже как раз пыталась безуспешно задремать.
- Что… Что случилось?! - Жена вылетела из спальни, распахнув дверь так резко, что та грохнулась о косяк. - Что с то…
В этот момент она, глянув на экран компьютера и обнаружив, чем именно он заполнен, слабо ойкнула и перевела взгляд на лицо своего супруга, круто развернувшегося к ней на стуле. Надо признать, здесь было на что посмотреть: такой растерянности на физиономии своего Шурика Ирина не видела уже много лет. Возможно, с тех пор как он, удивляясь безмерно себе самому, делал ей предложение…
- Т-ты это видела?! - Теперь его взгляд, обличающе направленный на жену, напомнил ей об инквизиции. - Нинка что же, все-таки бросила спецшколу и поступила… Поступила черт знает куда?! И все это - за моей спиной?!
- Не ори… - тихо выдохнула Ирина Генриховна. И поскольку никакой надежды на то, что он последует ее совету, не питала, тут же, гораздо громче и весьма поспешно, сказала правду: - Это не Нина, это я!..
Во время немедленно воцарившейся вслед за ее словами паузы Ирина Генриховна, подчеркнуто спокойно подобрав подол ночной сорочки - подлинного произведения искусства прибалтийских мастеров, - прошла мимо мужа и, пододвинув поближе к нему мягкое полукресло, присела рядом.
Пауза явно затягивалась, а прищуренные глаза супруга, разглядеть выражения которых теперь было невозможно, наблюдали за каждым ее движением, и Ирина Генриховна поняла, что тот самый серьезный разговор, который она все время откладывала, все-таки состоится именно сегодня… Впрочем, она давно была к этому готова. И поскольку ее муж продолжал непонятно смотреть и непонятно молчать, Ирина в конце концов заговорила.
- Попробуй меня не перебивать, что бы ты ни услышал, - вздохнула она, зная темперамент своего Шурика. - Договорились? Ну и славно… Я, Шуринька, просто-напросто решила поменять профессию и, собственно говоря, практически это уже сделала…
Турецкий издал какой-то неопределенно-вопросительный звук, но Ирина сердито мотнула головой и продолжила говорить с каждой фразой все горячее и горячее:
- Просила же помолчать! Ты, дорогой, вообще-то отдаешь себе отчет в том, что происходит с нами в последние годы? Молчи, говорю, это риторический вопрос, поскольку ответ на него существует один: нет! Ты… Ты, в отличие от меня, об этом просто не думаешь и потому не замечаешь, что семьи у нас с тобой фактически давно уже нет!..
- Ирка… - Он все-таки не выдержал, но она вновь не дала ему продолжить.
- Нет, Шура, и не спорь… У тебя, холостяка, есть любимая работа и где-то, на задах сознания, мысль о наличии Нинки и ее матери - я имею в виду нас с Нинкой, - видишь которых в основном в состоянии глубокого полуночного сна… Есть у тебя и что-то вроде чувства долга: жену и дочку необходимо содержать - ты это делаешь… Но семья в эти и еще несколько аналогичных понятий не укладывается!.. Теперь обо мне… Я в этой ситуации, будучи формально замужем, по сути дела, одинокая женщина с ребенком-подростком, обремененная к тому же работой, которая вполне могла бы существовать для меня на правах хобби… Не спорь!..
- Ирка…
- Нет, ты невыносим: я еще не все сказала! Самое главное состоит в том, что при всех вышеописанных условиях понимаю, что ты не просто какой-нибудь банальный трудоголик, для которого помимо работы жизни и вовсе не существует: просто у тебя работа действительно ТАКАЯ. Требует почти круглосуточной занятости… И я стала думать, искать выход. Думала долго и упорно, можешь не сомневаться. И я абсолютно уверена, что выход этот нашла!.. И не теоретически, а практически, поскольку сумела отыскать еще и то самое, между прочим, единственное в России и в Москве место, где мне сумели помочь!
- Господи… - пробормотал начавший наконец что-то понимать Саша. - Ты что же - серьезно решила поменять?.. Променять музыку?..
- Да! Черт с ней, с музыкой, Гнесинкой и прочей фигней, которая ничего не стоит по сравнению с нашими отношениями! Ни-че-го!.. Словом, дорогой, в июне у меня защита диплома - этого самого, на который ты и наткнулся… Не думай, что это какие-то паршивые курсы, это фактически второе высшее образование, по которому я буду вполне профессиональным психологом-юристом!..
Вот. Главное она, кажется, наконец произнесла. Остальное, возможно, куда легче… Или, напротив, труднее?..
- Шурочка, - Ирина изящным, молниеносным движением, на которое во всем мире только она и была способна, скользнула на колени мужа, и Саша, глубоко растроганный, с трудом сумевший сглотнуть внезапно возникший в горле ком, ощутил, как быстро бьется у его груди сердце жены, которую он, дурак набитый, все-таки сумел недооценить. - Шурочка, я хочу помогать тебе по-настоящему, общаться с тобой как коллега, а не только… понимаешь? Помогать профессионально, возможно когда-нибудь, когда поднаберусь опыта, работать с тобой… И тогда - тогда мы снова опять будем вместе… У нас в Центре эффективных технологий обучения высококлассные преподы! Нас обучают, например, методике, разработанной в секретных службах, благодаря которой можно с огромной степенью достоверности определить, насколько склонен подозреваемый к правонарушениям или вообще не склонен…
К Александру Борисовичу наконец вернулся дар речи, он нежно прижал к себе жену.
- Иринка, милая моя… Какой же я все-таки идиот!.. Слепой, глухой, тупой идиот… Хочешь, я прямо завтра возьму тебя к себе, скажем, секретарем? Наташка тем более в декрет намылилась… Хочешь?
- Нет, не хочу! - Ирина сердито мотнула головой и, отстранившись от мужа, посмотрела ему в глаза. - Я не секретарем хочу! А официально пока и вовсе не хочу… Я хочу тебе помогать! ТЕБЕ! И больше никому… И чтоб эта твоя проклятая служебная тайна тебя никогда не смущала, вот!.. К тому же, пока что диплома у меня нет, будет только в июне, после защиты… Зато знаний уже вполне достаточно, чтобы тебе пригодиться хоть сейчас!
Саша неожиданно вспомнил, как несколько дней назад, как раз в тот день, когда у него появилось нынешнее "проклятое" дело, Ирина удивила его, на ходу и с легкостью, приличествующей разве что юристу со стажем, назвав статьи Уголовного кодекса, по которым должны были идти под суд обвиняемые в результате подстав… Да, он тогда удивился, но… тут же благополучно и позабыл об этом, даже не удосужился спросить жену, откуда она их знает так, что они у нее, что называется, от зубов отлетают… Кажется, Ниночка тогда его отвлекла от вопроса, вертевшегося на языке, а потом… Потом он об этом действительно забыл… Бедная Иришка, какой же из него в итоге получился отвратительный муж!
Александр Борисович, положа руку на сердце, ни секунды не верил во все эти методики, разработанные якобы во глубине спецслужб. И конечно же никогда ничем подобным не интересовался: ему претила и сама мысль о возможности управлять чьим бы то ни было поведением! Но Ирка… Ирка!.. Это ж какое мужество нужно иметь, чтобы решиться на такой шаг, как надо его, остолопа, любить, чтобы осуществить этот шаг… Ну разве мог он здесь и сейчас сказать ей о том, что и без всяких ее дипломов, смены профессии и прочих отчаянных и кардинальных шагов готов хоть каждый день делиться со своей женой проблемами, советоваться с ней… Так ведь и было когда-то, в самом начале их общей жизни! Никто не знает, а он, Саша Турецкий, меньше всех, почему так получается. Почему после полутора десятков лет совместной жизни лучшее, что в ней есть, вдруг начинает уходить, исчезать?.. Или это только у таких мужиков бездушных, как он, происходит?..
В этот момент Александр Борисович и впрямь готов был, презрев все служебные правила, а заодно и отсутствие у его Иришки соответствующего образования, встать на колени перед начальством с просьбой взять его жену в прокуратуру хоть кем-нибудь… Или, стукнув кулаком, выдвинуть сумасшедший ультиматум… Хотя ведь Ирина, кажется, сама этого не хочет? Да и вряд ли захочет… О том, что она может - в ее-то возрасте, увы! - стать действительно полезным специалистом, юристом-психологом, он и вовсе не думал. Так не бывает, считал Александр Борисович, поднимаясь из-за компьютера и одновременно поднимая на руках свою легкую как пушинка жену.
"Так не бывает, но Иринке я этого не скажу. Никогда в жизни не скажу!.." Еще он подумал, что такой волны нежности и страсти, которая вдруг охватила все его существо, после стольких лет супружества тоже не случается, однако вот, произошло… И все это благодаря ей - его лучшей в мире женщине, жене…
Первая страница Ирининого диплома еще какое-то время одиноко светилась с экрана компьютера в опустевшей гостиной. Потом экран погас. Но обнаружить это было уже решительно некому, и невыключенный процессор так и гудел в доме Турецких до самого утра…
Интуиция против фактов
Несмотря на почти бессонную ночь, проснулся Саша рано - еще до того, как должен был зазвонить будильник. Он осторожно высвободил руку из-под головы крепко спавшей Ирины и с грустью всмотрелся в ее лицо. Во сне она выглядела и вовсе неправдоподобно юной… "Ах, Ирка, Ирка, как же тебе не повезло с мужем!.." Вчерашний вечер он будет помнить долго, возможно всегда. И, как вчера же и решил, никогда напрямую не скажет жене о том, что думает на самом деле о ее затее… Тридцать девять лет - это почти сороковник, как бы молодо при этом она ни выглядела, а в таком возрасте профессию не меняют…
Саша еще некоторое время лежал рядом с Ириной неподвижно. Наконец, дав самому себе страшную клятву впредь как можно чаще действительно "советоваться" с женой, во всяком случае там, где это не чревато нарушением служебного долга, а сегодня треснуть, но выбрать время и купить ей цветы, он тихонько, стараясь не нарушить Иринин сон, выскользнул из постели и направился в ванную, выключив по дороге обиженно гудевший компьютер. Он, конечно, понимал, что Ирина, коли уж решилась на этот, как полагал он, детски-наивный шаг, действительно намерена впредь претендовать на большее, нежели необязательные разговоры. Понимал, что впереди - дополнительные семейные проблемы. Но как вести себя в этой связи, пока не представлял: ведь рано или поздно придется объяснить ей всю наивность ее затеи… Вот беда! Главное, помимо упомянутых "советов с супругой", ничего путного в голову Саши не приходило…
"Как-нибудь рассосется", - успокоил он сам себя, стоя под колючими струями прохладного душа. И, как выяснилось, буквально спустя минут двадцать, ошибся!
Верная себе, Ирина Генриховна к тому моменту, как он вышел из ванной, успела проснуться и уже хлопотала на кухне возле кофеварки.
- Ирка, ты даешь, - улыбнулся Саша, обнаружив, что его отсутствие в супружеской постели, как обычно, подействовало на жену не хуже будильника. - Спишь условно, как сторожевая собака… Я думал, мне вчера удалось тебя утомить!..
- Еще как удалось. - Ирина усмехнулась и, не пожелав развивать тему дальше, поинтересовалась: - Ты сейчас прямо на работу?
- Не совсем, - рассеянно ответил он, с удовольствием принюхиваясь к аромату жарящейся на плите грудинки с яичницей. По утрам он всегда был голоден не меньше, чем после работы.
- И куда, если не секрет?
- К жене Кожевникова… А что? - Он наконец спохватился и настороженно глянул на жену.
- Садись ешь, вот что…
Она и сама села, как всегда, напротив него. Только завтрак Ирины Генриховны разительно отличался от завтрака мужа: на сей раз это были замоченные с вечера в воде овсяные хлопья и зеленый чай. Саша решительно не понимал, как подобную гадость вообще можно взять в рот… Но, как выяснилось вчера, он в принципе многого о своей половине не понимал!
- К ней я поеду к десяти, а пока хочу еще раз просмотреть кое-какие бумаги…
- Небось показания ее предшественницы? - усмехнулась Ирина Генриховна.
- В том числе… - Саша бросил на жену удивленный взгляд. - Как догадалась?
- Ну ты же сам говорил, что эта дамочка врунья… Не знаю, что именно она тебе лепила, но кое-что из этого наверняка можно проверить через его настоящую супругу, задав ей те же вопросы… Я права?
- Допустим… - Александр Борисович задумчиво посмотрел на Ирину. - Только не говори мне, дорогая, что такой проницательности тебя обучили на этих курсах… Ты и без них всегда была умницей!
- Ум и проницательность - разные вещи, - серьезно ответила она. - Проницательность, к твоему сведению, связана непосредственно и в куда большей мере, чем с осознанным мышлением, с интуицией… А вот этому меня действительно научили. Только не на "курсах", как ты выразился, а в нашем Центре.
Саша крякнул, откашлялся и уткнулся в тарелку, лихорадочно соображая, как бы половчее сменить тему: Иринка, похоже, двинула с места в карьер, к чему он был решительно не готов. Вчерашний порыв насчет того, чтобы взять ее на работу своей секретаршей, не в счет: мало ли что брякнешь на волне эмоций… Слава богу, что у нее самой хватило ума это понять: достаточно хорошо знает темперамент своего мужа.
- Ты по-прежнему полагаешь, что его первая жена не только вруша, но и убийца? - Поменять тему он не успел, а Ирина Генриховна и не собиралась. - А вдруг и вторая начнет врать?
Она посмотрела на мужа с загадочной полуулыбкой.
- Что ты, Санечка, станешь делать тогда? Гадать, которая из двоих?.. Способ-то убийства ведь действительно "женский"!
Александр Борисович впервые со вчерашнего вечера почувствовал легкое раздражение.
- У тебя есть какие-то соображения по этому поводу? - немного сухо поинтересовался он. - Надеюсь, не детектор лжи.
- Нет, не детектор, - спокойно возразила она. - А предложение действительно есть: вряд ли ты решишься взять меня с собой в гости к вдове… Да не делай ты круглые глаза, я ведь и не прошусь! Зато дать мне посмотреть показания первой супруги ты, если захочешь, можешь… А если еще бы и запись прослушать… Вы ведь пишете за ними, правда?