- Не хотел вам говорить, пока не было полной уверенности, но теперь скажу: за нами "хвост". Третий день. Серая "тойота" с заляпанными какой-то дрянью номерами. Стекла тонированные.
Всеволод Иванович ощутил, как ухнуло вниз, а затем забилось на явно повышенной скорости сердце… Трусом он не был, однако гибель Мансурова и почти что прямая угроза, прозвучавшая из уст Вагина, едва ли не впервые за все эти годы заставили его всерьез опасаться за свою жизнь.
- Где? - выдавил он из себя моментально онемевшими губами.
- В данный момент нигде. - Виктор понял его с полуслова. - Мы ушли, правда с трудом… Вчера и позавчера они провожали нас до офиса, а вчера и обратно мы ехали с сопровождением…
- И я только сегодня об этом слышу?! - Томилин в ярости повернулся к Виктору, но охранника это не смутило. - Так-то ты относишься к своим обязанностям?!
- Во-первых, - возразил Виктор, - позавчера я решил, что ошибся, а вчера проверялся по дороге домой раз десять, не выезде на окружную они отстали, но сегодня подхватили нас на том же месте. Ну а остальное вы видели сами, Всеволод Иванович. Кстати, думаю, в офисе сегодня вполне обойдутся и без вас…
- Черт, черт, черт!.. - Томилин обессиленно откинулся на спинку сиденья. - Ты уверен, что мы… ушли?
- Уверен.
- Тогда чего мы стоим? Быстро гони в Генпрокуратуру!.. Я этому Турецкому… Ну разумеется, если бы речь шла о его собственной жизни… Вот что, Виктор, довезешь меня до места - и свободен, когда понадобится, вызову… Ну чего ты на меня так смотришь? Я намерен оставаться в кабинете Турецкого до тех пор, пока они этого сучонка Вагина не арестуют!
Виктор неожиданно улыбнулся, продемонстрировав шефу идеально ровные, крепкие зубы:
- Сидячая забастовка? А это дело! Поехали!
- Нет, Александр Борисович, даю слово, ничего ни он, ни его охрана не заметили, - Галя Романова упрямо сжала губы и посмотрела на Турецкого с обидой. - Только вот пусть сам Яковлев подтвердит: ни разу за все время Вагин от своего обычного расписания и маршрутов не отклонился. Но ведь отрицательный результат - тоже результат! И Володя так же считает. Он мне звонил перед самым совещанием, сказал, что все идет как обычно…
Александр Борисович с трудом сдержал улыбку: Галина горячность его всегда забавляла. Особенно волновалась девушка в те моменты, когда, с ее точки зрения, ставился под сомнение Галин профессионализм.
- Я и не сомневаюсь, - мягко произнес он, - что вы с Яковлевым ведете Вагина профессионально. Тем более что и распечатки его телефонных разговоров тоже ничего существенного пока не дали. Что ж, придется набраться терпения… Буквально на днях появились новые обстоятельства, позволяющие считать, что Вагин мог затихнуть и по причинам, от нас с тобой, Галина, не зависящим…
Он перевел взгляд на Валерия Померанцева, который сегодня вел себя на удивление тихо, углубленно просматривая бумаги и скромно дожидаясь своей очереди.
- Как думаешь, Валерий, - окликнул его Турецкий, - могли наши коллеги проколоться и спугнуть вагинского знакомца?
- Запросто! - оживился Померанцев. - Тем более что обещали, по вашим словам, назвать нам его имя еще вчера, но не сделали этого и сегодня… Ведь не сделали?
Александр Борисович покачал головой и нахмурился. Помолчал и отпустил подчиненных, попросив Валерия задержаться.
- Я вижу, ты эти списки уже наизусть выучил, - проворчал он, кивая на бумаги в руках следователя. - Правда, фамилия Слепцов в них от этого вряд ли появилась… Ты уже разговаривал с полковником?
- Разговаривал, Александр Борисович, - кивнул Померанцев. - Ведет он себя вполне спокойно, какую бы то ни было причастность ко взрыву отрицает начисто. В общем, как все задержанные. Волноваться начинает, исключительно когда речь заходит о его жене. Когда его забирали, к ней неотложку пришлось вызвать. Думаю, и во время обыска без врачей тоже не обойдется.
- Мне на тебя эксперты жаловались. - Турецкий посмотрел на мгновенно подобравшегося Померанцева и усмехнулся: - Не волнуйся, я их не поддержал! Но и тебе скажу: еще раз употребишь в общении с коллегами непечатные выражения…
- Так, Александр Борисович, сколько ж тянуть-то можно?! - Валерий все-таки взорвался. - Это что же такое, а?.. За несколько суток не могут выяснить, есть в этом растреклятом "субару" хоть какие-то интересующие нас следы или нет! Да я сам на них жалобу накатаю! Генеральному!..
- Но-но, остынь! Еще жалобы он не катал через мою голову… Они же жалоб на тебя не пишут, исключительно по телефону - пока… Ты тоже пойми: у них там какой-то особенный, микро что-то там анализ делается, машина, как я и предполагал, вычищена и вымыта на совесть. Ты что же, думаешь, меня эта задержка радует? Слепцов - это ты и сам знаешь - в ответ на показания свидетеля твердит одно: машину мог угнать кто угодно, пока она находилась в городе… Словом, если в ближайшие пару дней ничего не нароем, ордер на его задержание никакой судья нам не продлит!
Померанцев тяжело вздохнул и уныло посмотрел в окно, потом вновь на своего шефа: ведь не кто иной, как он, принимал решение о скорейшем задержании полковника Слепцова, - правда, при поддержке Грязнова-старшего, и все-таки…
- У меня через час встреча с Агеевым, - сообщил он. - А через два часа еще с одним типом. Возможно, что-то будет, Александр Борисович… Вот нутром чую, что если и не Слепцов-старший, то как минимум младший в этом дерьме замешан!
- Агентуру свою тряхнул? - поинтересовался Турецкий. - Это хорошо, агенты могут…
Но что именно "могут агенты", Померанцеву на этот раз услышать не удалось: за дверью кабинета, в приемной, послышался какой-то шум, что-то крикнула Наташа, затем дверь резко распахнулась, и на пороге возник с повисшей на его локте испуганной секретаршей Всеволод Иванович Томилин собственной персоной…
- Простите, Александр Борисович! - Наташа почти рыдала. - Просто с ума сойти можно, этот господин… Я сейчас вызову охрану!
- Подожди, Ната! - Турецкий остановил кинувшуюся к своему столу секретаршу. - Всеволод Иванович, как вы вообще сюда прошли?
- Я… У меня тут знакомый работает! Вы… Пока вы тут тянете резину, меня хотят убить! - почти взвизгнул Томилин, который в этот момент совершенно ничем не напоминал сдержанного, воспитанного господина, каким запомнился Турецкому по предыдущим общениям.
Померанцев, заметно оживившийся при виде Всеволода Ивановича и явно приготовившийся поразвлечься за счет своего шефа, откровенно ухмыльнулся и поудобнее устроился на своем стуле. О собственной неприятной ситуации со Слепцовым он решил временно забыть.
- Проходите, сядьте и прежде всего успокойтесь, - твердо произнес Турецкий, от которого не ускользнула ни перемена в настроении подчиненного, ни ее причина. - Наташа, ко мне пока никого не впускать… Так кто вас собирается убить?
- Разумеется, Вагин, кто же еще?! Да он мне почти прямо пригрозил по телефону, а сегодня… То есть вчера… Нет, позавчера…
- Очень вас прошу: успокойтесь! - повторил Турецкий.
Всеволод Иванович наконец сел, точнее, упал на стул и дрожащей рукой пригладил растрепавшиеся волосы.
- За мной следят. - Теперь его голос упал почти до шепота. - Вагин… Пока вы его не арестуете, я отсюда не уйду!
- Обычно в таких случаях требуют охрану, - еле заметно усмехнулся Александр Борисович, - а не грозятся сменить место постоянной прописки на проживание в моем кабинете… Почему вы решили, что за вами следит Вагин и что значит "следит"?
- Кто же, кроме него?! - Томилин как-то по-женски всплеснул руками. - Он и следит… Мой охранник называет это "хвостом"!
- Где ваш охранник сейчас? - поинтересовался Померанцев, который по своей природе не был способен оставаться в стороне от какой бы то ни было ситуации.
- Внизу… - повернулся к нему Томилин. - Я его отпустил, но он остался ждать… меня…
- Сейчас я его приведу, Александр Борисович, - вскочил Валерий. - Если и правда был "хвост", думаю, он расскажет все более внятно.
Турецкий кивнул и с любопытством поглядел на перепуганного Томилина.
- Лично я верю вам, что кто-то за вами следит, - мягко произнес он. - Вот только насчет Вагина вы абсолютно точно ошибаетесь. Вся его охрана либо при нем, либо на своем рабочем месте, никому постороннему никаких распоряжений относительно вас он, пока что во всяком случае, точно не отдавал…
Всеволоду Ивановичу понадобилось некоторое время, для того чтобы, во-первых, осознать услышанное, во-вторых, сообразить, что его нынешний враг номер один находится под пристальным наблюдением.
- Но… - Он поначалу как будто слегка расслабился, но тут же в его глазах вновь взметнулся страх. - Тогда кто… кто?..
- Думаю, мы будем знать это довольно скоро, - уверенно произнес Александр Борисович и повернулся к дверям, через которые в эту минуту как раз Валерий Померанцев вводил Виктора.
При всей своей немногословности описание машины, преследующей Томилина, его водитель-охранник дал вполне исчерпывающее. И спустя полчаса, в течение которых Валерий в своем кабинете, как выразился позднее он сам, "отпаивал этого бизнес-истероида", Турецкий, сделавший несколько звонков, действительно точно знал, кто именно следит за Всеволодом Ивановичем Томилиным. Более того, причина этой слежки никаких сомнений у Александра Борисовича не вызывала…
15
Регина с откровенным презрением оглядела своего любовника с ног до головы и скривила губы:
- А ты, мой милый, не только расслабился за эти годы, но еще и отупел!
Аркадий в ответ нервно дернул плечом и начал медленно краснеть.
- Будь вчера за рулем ты, куколка моя, все кончилось бы в точности так же! - почти прошипел он. - Еще неизвестно, удастся ли тебе самой сегодня…
- Мне - удастся! - перебила его Голубинская. - И я сейчас не о вчерашнем, а как раз о сегодняшнем: какого дьявола ты так вырядился, дурак?!
Шварц недоуменно посмотрел на свою подругу, затем автоматически провел руками по дорогому пиджаку своего любимого костюма. Он давно заметил, что в этом костюмчике ему всегда везет, к тому же темно-синяя пиджачная пара Аркадию необыкновенно шла. Но сегодня рядом с Региной, одетой в удобный, облегающий ее стройную фигуру спортивный костюм и непритязательного вида черную куртку, он действительно смотрелся несколько нелепо. Ну и что? Какое это, собственно говоря, имело значение для цели, которую она преследовала?!
- Я тебе что вчера сказала, - зло поинтересовалась между тем Голубинская. - Одеться как можно удобнее! Дело зависит не только от меня, но и от того, насколько свободно ты будешь чувствовать себя за рулем. У тебя что, спортивная одежда не предусмотрена гардеробом?! Сейчас поедем к тебе - переоденешься!
Она решительно шагнула в сторону прихожей.
- Мне как раз в этом костюме удобнее всего, к тому же он… везучий! - почти взвизгнул Шварц. - И я не собираюсь переодеваться!
- Еще как собираешься! - заверила его Регина и вдруг расхохоталась: - Везучий… Ну и ну! Ты суеверен как старая баба… Везение - вот оно!
Голубинская стремительным движением извлекла из-за пазухи тяжелый на вид пистолет, молниеносно сняла его с предохранителя и, щелкнув затвором, навела дуло на любовника. С оружием она обращалась профессионально, по-мужски, и едва пистолет оказался в ее руках, как в глазах Регины вспыхнул опасный, почти безумный огонек, от которого Аркадия и в прежние времена всегда охватывала дрожь…
- С ума сошла! - Он отскочил в сторону, ударившись локтем о косяк двери. - Обращаешься словно с игрушкой… А вдруг и правда выстрелит?!
- Ты еще и трус. - Она удовлетворенно ухмыльнулась, перехватила пистолет поудобнее и вновь поставила его на предохранитель. Затем из кармана куртки извлекла глушитель и начала аккуратно, не торопясь навинчивать его на дуло.
- Идиотка… - пробормотал Аркадий, переводя дух и вытирая тыльной стороной ладони враз вспотевший лоб. - Доиграешься когда-нибудь… Вот скажи, на х… ты решила заняться этим сама, когда есть и Жук, и Котяра?! Профессионалы! А ты?!..
Глаза Регины гневно сверкнули, она гордо выпрямилась и посмотрела на Аркадия почти с ненавистью.
- Так вот как ты обо мне на самом деле думаешь?! Забыл, кто твоих сраных дружков профессионалами сделал? Да я, мой милый, в пятнадцать лет стреляла лучше, чем твой Жук после гребаного Афгана!
- Ничего я не забыл, - буркнул вспыльчивый, но отходчивый Шварц. - И кто именно тебя этому научил, тоже помню.
- Неужто до сих пор ревнуешь? - Она рассмеялась так весело, почти добродушно, словно и не гневалась на него минуту назад. Впрочем, Аркадия это ничуть не удивило: к резким перепадам настроения своей любовницы он давно привык. Регина между тем продолжила, постепенно впадая в почти благостное состояние.
- О да, Валерий… Если бы он был жив - не видать тебе меня как своих ослиных ушей! Всю жизнь буду гордиться, что была его единственной подругой, подругой настоящего киллера!
- Если не ошибаюсь, - ехидно вставил Шварц, - как раз из-за этого его и замочили - свои же…
- И где они теперь?! - Голубинская резко повернулась к нему, как-то по-особому оскалив мелкие ровные зубы. - Давненько что-то я их не видела!..
Аркадий знал, что именно означает этот ее звериный оскал, и предпочел промолчать - тем более что историю мщения за своего предшественника он не просто хорошо знал, но и принимал в ней непосредственное участие, о чем успел пожалеть за прошедшие годы множество раз. Толку от сожалений не было, тем более что влюблен он тогда был в Голубинскую слепо, до полного безумия и даже, кажется, испытывал счастье от того, что оказался ей полезен.
Впрочем, Регина его в ответ действительно не обманула: вскоре после того, как третий, и последний, бандюк, принявший решение об уничтожении ее любовника-киллера, тот, кто и организовал ему роковую ловушку, был отправлен Голубинской к праотцам, у них появились заказы и соответственно деньги, о которых до этого Аркадий и мечтать не смел. Вслед за деньгами - команда, как называла Регина свою банду, которую подбирала осторожно и тщательно, всегда из оставшихся не у дел офицеров и никогда из криминальной среды.
Постепенно она перестала принимать в операциях непосредственное участие, сам же Шварц не принимал в них участие никогда. На его совести, как правило, была подготовка операций, вместе с любовницей они решали, кто именно из членов команды будет на сей раз исполнителем. В точности так же после совместного обсуждения они решили приобрести долю акций клуба "Энерджи". Во-первых, отличное прикрытие для их подлинного бизнеса, во-вторых, и он, Аркадий, оказался при деле, причем вполне легальном, в качестве представителя Регины, владелицы акций… И как же замечательно все шло - ровно до тех пор, пока не свалилась на их голову эта идиотка, подружка, черт бы ее побрал, то ли школьных, то ли студенческих лет! Вот уж с чьей стороны Шварц никак не ожидал такой подлянки!
Уперлась когда-то в Штаты, ну и сидела бы там… Так нет же! Он так до конца и не понял, чем именно помешали ее муженьку эти двое. Но когда услышал их имена, схватился за голову и ни минуты не сомневался, что Регина, по просьбе которой он первым встретился с Нечаевой, с людьми подобного класса не свяжется - что она, дура? Даже сумма, предложенная за них, Аркадия не впечатлила: собственная шкура ему была всегда дороже, да и Регина в столь рискованные мероприятия ни разу в жизни не ввязывалась. Обычно они имели дело с куда более мелкой сошкой…
Голубинская, как он поначалу решил, все-таки дурой оказалась - как оказываются дурами рано или поздно все бабы. А возможно, дело было не в глупости, возможно, слишком ровно шла их жизнь в последние годы для ее склонной к авантюризму натуры? Не хватало Регине опасных игр ее молодости? А возможно… Он не забыл первой реакции своей любовницы на его возмущенный "отчет" о визите к Нечаевой.
Регина слушала его молча, в глубине ее загадочных зрачков вспыхивали и гасли искорки то ли интереса, то ли вполне понятного возмущения столь дурацким предложением.
- Вообрази, - Аркадий сердито вышагивал по Регининой гостиной, размахивая от возбуждения руками, - эта идиотка еще и требует, чтобы мы, как она считает, "для гарантии" воспользовались знаешь чем? Только не смейся, я сам едва не заржал, когда увидел… Отравленным кинжалом, который она приволокла с собой, ухитрилась протащить через таможню… Нет, ты только подумай, она что, начитались Агаты Кристи и решила, что это и есть жизнь?!
Регина все-таки рассмеялась. А он, вдохновленный, как ему тогда почудилось, их единодушием, продолжил:
- Нет, ты только вообрази харю Котяры, которому предлагается вместо его любимого "калаша" воспользоваться антикварной игрушкой, начиненной… не помню чем, представляешь?
Голубинская рассмеялась снова, а потом вдруг посерьезнела:
- Погоди-ка, Аркадий… повтори еще раз сумму, которую Маринка посулила.
Он остановился как вкопанный посреди комнаты и ошарашенно уставился на нее:
- Ты что, собираешься говорить об этом всерьез? Регина, вообще-то ты расслышала, кого именно эта твоя идиотка заказывает? Да нам в жизни не дотянуться не только до Мансурова, но и до…
- Заткнись! - резко оборвала она его. - Я просила назвать сумму!
Потом в гостиной воцарилось молчание - Голубинская что-то подсчитывала в уме, после чего перевела на любовника свои словно сделавшиеся больше, блестящие глаза.
- Сядь-ка, - произнесла она спокойно. - Теперь послушай меня. Ты, я не сомневаюсь, помнишь, сколько у нас бабок на швейцарских счетах. Приплюсуй сюда ее миллион, и ты поймешь, что наше ожидание на этом завершится: мы сможем наконец уехать из этого проклятого города, из этой вечно дрыхнущей, нищей страны, чтобы жить безбедно там …
- Ты… Ты это всерьез?!.. - У Шварца пересохло в горле, ноги сами подогнулись, и он буквально упал на диван рядом с Региной.
- Есть у меня одна идея… И твой Котяра тут совсем ни при чем!
…Аркадий и до этого разговора иногда подозревал, что в семье Голубинских не все в порядке с наследственностью. Подозревал в те минуты, когда улавливал в глазах Регины особый, почти сумасшедший блеск, появлявшийся накануне их наиболее кровавых операций. В глубине души он радовался тому, что ни в одной из них не участвовал, а вот Регина, кажется, с удовольствием вела свою команду на "дело". Правда, вплоть до одного момента, о котором Шварц, разрабатывавший теоретическую сторону операций, уже несколько лет пытался забыть.
Мысль о том, что среди оставленных командой в доме этого человека трупов были старики и ребенок, годами не давала Шварцу спокойно спать по ночам. Чуть легче было от того, что ребенок выжил, но именно поэтому Регина вынуждена была прекратить свое участие в операциях и на дело с их мужиками больше не ходила. Собственно говоря, никакой необходимости в ее команде давно уже не было, поэтому проколовшегося тогда во время налета Витька просто убрали, остальные, за исключением Жука и Котяры, расползлись сами кто куда, залегли на дно, после занялись собственным бизнесом - благо деньжата водились у всех.