- И вы соответственно не в курсе, мог ли, например, возникнуть серьезный конфликт между ним и господином Суриным? Настолько серьезный, что завершился в итоге столь трагически?
В ответ Илья Семенович только с искренним сожалением развел руками:
- Поверьте, если б я хоть что-то знал… Возможно, вам есть смысл поговорить с нашим главбухом Котомкиным? Вы его видели, когда вошли… Правда, я не думаю, что Вадим мог делиться с ним теми проблемами, которыми не делился со мной, но… Кто знает?
Олег Васильевич внезапно ощутил, как на него навалилась прямо-таки безмерная усталость.
- Вы можете не сомневаться, - сухо сказал он, - со всеми сотрудниками банка мы обязательно побеседуем. А сейчас я хотел бы все-таки услышать, кто, с вашей точки зрения, помимо Январева, мог настолько возненавидеть Сурина, что натравил на него киллера…
Покидая "Континент-трасс" спустя три часа, Олег Александров, несмотря на небольшую пачку протоколов, покоившуюся в его потрепанном портфеле, вынужден был подвести невеселый итог: на данный момент беседы с досягаемыми сотрудниками банка ничего существенного для следствия не дали.
5
- …Итого… - Савва Васильевич тяжело вздохнул и через паузу продолжил: - Итого, дорогой мой капитан, вывод у нас с тобой на данный момент, мягко говоря, малоутешительный. Фактически после опроса сотрудников банка единственное более-менее ценное из того, что ты принес, это тот факт, что Январев был клиентом "Континент-трасса"…
- И что здесь такого уж ценного? - самокритично буркнул Александров.
- Неужели непонятно? Если он клиент - от банкротства, неважно, подлинного или мнимого, пострадал наравне с остальными. Хотя последнее-то как раз и важно: если банкротство ложное, получается, что Сурин Марата Константиновича, грубо говоря, кинул. А господин Январев таких штучек пока еще никому не прощал… Что ж, это только подтверждает нашу основную и пока что единственную версию! И то хлеб.
- Знаешь, я пытался связаться и с МУРом, и с Центробанком, чтобы хоть что-то выяснить. Ни хрена! Везде каникулы и автоответчики, будь они неладны… А на агентуру у меня просто-напросто не хватило времени.
- Я тебя не виню, - смилостивился Алексеев, - относительно автоответчиков у меня та же картина, разотдыхались, блин… От дежурных толку не больше: звоните, мол, десятого - и точка. Ладно, давай подумаем, что можно сделать реально, пока эти дурацкие каникулы не кончатся.
- А Борис что говорит? - поинтересовался ревниво Олег, поскольку ему по-прежнему казалось, что Погорелов, в отличие от него, бездельничает. Во всяком случае, в кабинете следователя он сегодня отсутствовал.
- Анисимов пришел в сознание, Боря его опросил… Но ничего нового тот не сказал, исключительно то, что мы и без него знаем… Ну машина, из которой стреляли, как легко было догадаться, угнанная, а заключение экспертов по оружию пока что отсутствует… Не помню, в курсе ли ты, но в этой "ауди" нашли еще и обгоревшие остатки "калаша" и "макарова", так что Алиев был прав. Сейчас эксперты пытаются восстановить номер автомата, вроде бы есть надежда… Вот и все.
- А… Борис?
- Что - Борис? - Следователь неодобрительно посмотрел на Олега. - Уж не думаешь ли ты, что Погорелов бездельничает?
- Я этого не говорил… - слегка смутился капитан.
- Но подумал! - осуждающе произнес Савва Васильевич. - И совершенно напрасно!.. Боря за эти два дня успел переворошить всю свою агентуру, точнее, почти всю… Сегодня, как он сказал, встречается с одним из самых лучших, вроде бы чуть ли не бывший вор в законе…
- Воры в законе бывшими не бывают! - возразил капитан.
- Тем более ценный персонаж, - невозмутимо кивнул следователь. - Как ты думаешь, можем мы за эти дни, пока наши славные правоохранительные органы отдыхают столь активно, что-то предпринять?
И поскольку Олег в ответ только вяло пожал плечами, сам же и ответил на свой вопрос:
- Можем, Олежек, можем. Завтра с утра едем с тобой за город - необходим повторный опрос вдовушки и суринских домашних… В свете новых фактов.
- Думаешь, кто-то из его, как ты выразился, домашних, может пролить свет на качество суринского банкротства? - В голосе капитана звучал откровенный скепсис.
- Какой-то крохотный шанс и на это есть, - как ни в чем не бывало кивнул следователь. - Но особенно меня интересуют возможные контакты Сурина с Январевым вне деловых отношений. Если они были, супруга должна знать.
- Этот старый лгун Голдин тоже наверняка знает… Вряд ли Январев, будучи клиентом банка, там вообще не появлялся! А если появлялся - вряд ли как обычный клиент: по старой памяти наверняка по начальственным кабинетам шлялся… И что? Не мог же Голдин с ним не сталкиваться! А тем не менее брешет, что много лет в глаза не видел…
- Ну ты ж говорил уже, что вдовушка - сама искренность и чуть ли не ангел. Ей-то какой смысл врать?..
- Я не ее имел в виду, а этих "домашних", - буркнул Олег. И поспешно спросил: - Во сколько думаешь выехать?
- А вот мы сейчас с ней созвонимся и выясним, когда мадам в состоянии нас принять, - усмехнулся Савва и потянулся к телефону.
Что касается активного каникулярного отдыха работников правоохранительных органов, Савва Васильевич Алексеев был не совсем прав: заступивший на дежурство через два дня после новогодней ночи Александр Борисович Турецкий, к своему немалому удовлетворению, обнаружил у себя на столе факс, присланный Вячеславом Ивановичем еще накануне: видимо, предыдущий дежурный позаботился положить его адресату, открыв для этого его кабинет.
Удивительное дело, но Турецкий, традиционно присоединявшийся к слаженному хору своих коллег, жалующихся на перегруженность и отсутствие праздников "как у людей", к концу второго дня в кругу семьи ощутил зверскую тоску по любимой работе. И как он ни убеждал себя, что это ненормально, ничего не помогало: ощущение комфорта пришло к нему исключительно в стенах родного кабинета. А если учесть наличие Славкиного факса длиной не менее полутора метров, похоже, и тому каникулы успели стать поперек горла.
Чтобы убедиться в этом, Александр, недолго думая, набрал рабочий номер Грязнова и буквально через минуту понял наконец, что€ такое пресловутое "чувство глубокого удовлетворения", когда по ту сторону провода послышался знакомый Славкин басок.
- Ха! - сказал Александр Борисович. - Только не говори, что и у тебя сегодня дежурство по графику!
- По графику было вчера, - не стал отпираться Вячеслав Иванович. - Ну и что?.. Это вы, женатики, обязаны хотя бы изредка делить с супругами тяжесть семейных забот. А вот мы, молодые-холостые… Короче, Сань, сдохнуть можно от тоски из-за этих каникул! Ты мой факс получил?
Прежде чем ответить, Турецкий понимающе хихикнул:
- Получил, но еще не смотрел… А что так мало-то? И двух метров не наберется! Выписки, что ли, сделал?
- Ну да… Я так понял, что тебя в первую очередь интересует связь между Суриным и Январевым, а это у нас самый ясный момент из всех: в документах - посмотришь по факсу - указано, что изначальный капитал при создании банка "Континент-трасс" взят из воровского общака, на котором в тот момент как раз и сидел Январев. Это, как я и указал в факсе, чуть ли не единственная частная следственная версия по делу Январева, которая полностью доказана!
- Агентура?
- В том числе и агентура. Не мог же я тебе переслать все дело? Если нужны детали, принесу, когда скажешь, конечно, но…
- Да нет, пока не надо, Слав. Пока и твоего факса хватит, но попозже наверняка понадобится, - улыбнулся Турецкий, почуяв недовольство в голосе друга, и тут же слегка поменял тему: - Ну а что относительно самого Январева? Так глухо?..
- Глухо, - вздохнул Вячеслав Иванович. - Мы с Яковлевым всю агентуру на ноги поставили, Галинка Романова ухитрилась "жучок" к его любимой родственнице в телефон впаять… Безнадежно! Залег наглухо и словно шапку-невидимку напялил, гад!
- "Жучок", говоришь? - заинтересовался Александр Борисович. - А что за родственница, если не секрет?
- Младшая сестрица… Он ее, после того как родители их самым пошлым образом спились, с десяти девушкиных лет воспитывал самолично, сейчас Екатерине Константиновне двадцать девять… Собственно говоря, других родичей у Январева нет вообще.
- И что, он ей не звонит?
- Ну как же? Звонит, чтоб ему пусто было… Из разных автоматов и соответственно из разных концов Москвы и Подмосковья сцапать, как ты понимаешь, не удалось ни разу… Этот гад даже пальчики свои на аппаратах спокойно оставляет, словно издевается… Так-то вот.
- А наружку за сестрицей пробовали установить?
- Спрашиваешь!.. - почти обиделся Вячеслав Иванович. - Яковлев-старший лучших оперов к ней приставил в две смены. Потом я его Вовку подключил, когда у тех срок слежки официальный истек… Сейчас за ней тоже мои наблюдают, можно сказать, день и ночь… Мы ж над этим делом совместно с МУРом работаем… Как понимаешь, пока что ничего существенного не наработали.
- Интересно… - пробормотал Александр Борисович. - Интересно…
- Не вижу ничего интересного, - возразил Вячеслав Иванович. - Или у тебя есть свеженькие идеи в этой связи?
- Очень может быть! - усмехнулся Саша. - Но вначале, уж извини, я все-таки изучу твой факс. Если хочешь, приезжай часикам к двум-трем, шампанского не обещаю, а коньячок точно найдется… Пока!
Суринский белокаменный дворец произвел на Алексеева примерно то же впечатление, что и на Олега.
- Вот ни хрена себе! - выдал он, с изумлением оглядывая крыльцо с портиком и колоннами. - Это ж какие деньжищи нужны, чтобы эдакое чудовище отгрохать?!
- А то! - поддакнул капитан. - Наверняка хватило бы на бюджет какого-нибудь небольшого государства… Ладно, пошли, ты еще внутри его не видел. Банкрот называется!..
На этот раз двери им открыл охранник в обыкновенном камуфляже, на поясе висела кобура. Следователь покосился на оружие, но от вопросов воздержался: наверняка разрешение у охранника имелось.
Провели их в гостиную, но не ту, что располагалась справа по коридору, а в левую, впрочем бывшую точной копией первой - с той разницей, что и ковер, и прочая отделка здесь оказались не синие, а глубокого винно-красного цвета, а на стойке бара стояла небольшая серебристая елочка. Хозяйка дома находилась уже здесь - в ожидании незваных гостей, встретиться с которыми согласилась не слишком охотно. Никаких воздушных одеяний на Ларисе Сергеевне не было, напротив, строгий черный костюм, зато длина юбки позволяла по достоинству оценить идеальной формы ножки вдовы, затянутые в тонкие черные колготки. Аккуратно причесанные кудри она собрала в тяжелый узел, заколов его сразу двумя черепаховыми гребнями. Словом, с точки зрения Олега, Лариса Сурина сегодня, несмотря на так и не исчезнувшую бледность, выглядела еще красивее, чем в прошлый раз… И гораздо сдержаннее: во всяком случае, на вопросы, задавал которые исключительно Алексеев, отвечала коротко.
- Январев? - переспросила она, после того как процесс знакомства с Саввой и заполнение шапки протокола остались позади. - Ну конечно, я хорошо знаю Марата… Они с мужем старые приятели…
- Часто он здесь бывал? - поинтересовался следователь, с невольным восхищением разглядывая красавицу вдовушку.
- Здесь раза два-три, на нашей городской квартире гораздо чаще, не помню сколько, но чаще.
- Когда вы видели Январева в последний раз?
Лариса ненадолго задумалась, потом слегка пожала плечами:
- Я не помню. Но довольно давно, где-то осенью… Я же сказала, что сюда он наведывался относительно редко.
- Кажется, Марат Константинович был клиентом банка вашего супруга? - Взгляд следователя стал пристальнее, но на Сурину это особого впечатления не произвело. Она снова легонько и безразлично пожала плечами:
- Не знаю. Вероятно, какие-то общие дела у них действительно были: иногда они уединялись в кабинете Вадима, чтобы поговорить… Но точно не знаю, муж не посвящал меня в свою работу.
Она вздохнула и уставилась в окно, явно переключившись на свои собственные воспоминания и чуть ли не забыв о собеседниках. Олегу показалось, что огромные синие глаза Ларисы повлажнели. Савва, видимо, тоже это заметил, потому что поторопился задать следующий вопрос: он как огня боялся женских слез.
- Вы в курсе, Лариса Сергеевна, что Марат Январев уже полгода находится в бегах и разыскивается органами как особо опасный преступник?
- Что? - Она слегка вздрогнула и повернулась к следователю. - Марат? Преступник?..
- Именно!
Изумление, с которым женщина взирала на Алексеева, было явно искренним:
- Ну и ну… Конечно нет, впервые слышу… А что он сделал?
Алексеев сделал вид, что не расслышал наивного Ларисиного вопроса и поторопился задать свой следующий.
- Допустим… Ну а насчет того, что ваш собственный покойный супруг обанкротился, тоже не слышали?
- Слышала, - неожиданно кивнула она. - Совсем недавно, от Ильи Семеновича Голдина - это заместитель мужа… Он позвонил вчера… Пояснил, почему его не было на похоронах. Сказал о банкротстве и еще о какой-то проверке, я не поняла. Я в этом не разбираюсь…
На последних словах голос Ларисы совсем упал, и слезинка - одна - все-таки скатилась по ее щеке, очевидно вызванная воспоминанием о похоронах.
- Я имел в виду другое, - чуть громче, чем следовало, произнес Савва, - от супруга вы о такой неприятности слышали?
Сурина молча помотала головой, поспешно вытерла ладошкой слезу, чем привела Олега в умиление. И, видимо с трудом взяв себя в руки, повторила:
- Муж не посвящал меня в свою работу… в свои дела. Я в этом ничего не понимаю.
- Ясно… - вздохнул следователь и, покосившись на торопливо заполнявшего протокол капитана, спросил: - Скажите… За время, которое прошло после визита к вам Олега Васильевича, вы не вспомнили все-таки, кто помимо домашних и обслуги мог знать о времени отъезда Вадима Вячеславовича и компании в Старый Оскол?
И вновь женщина покачала головой:
- Нет. Сама я ни с кем, кроме Верочки, об этом не говорила, а обслуга?.. Может быть, кто-то и проболтался, но разве они признаются? Гарантировать я могу только молчание няни: Нина здесь никого почти не знает, ей просто не с кем обсуждать такие вещи.
- Она из вашего родного города? - Этот вопрос следователь, по мнению Олега, задал исключительно чтобы хоть что-нибудь сказать. Поскольку визит их сюда явно был исчерпан и вновь не принес ничего нового, не говоря о существенном, для следствия.
- Да, - грустно кивнула Лариса, - мы с Ниной обе из… - Она назвала, пожалуй, самый крупный приуральский город, хорошо известный всей России своими оружейными заводами: в советские времена он считался засекреченным, хотя въезд в него, равно как и выезд, всегда был свободный - исключение представляли иностранные граждане…
Уже покидая обширную территорию белокаменного дворца, Савва Васильевич покосился на Олега, с унылым видом крутившего баранку своего "жигуленка" в сторону выезда, и усмехнулся:
- Слушай, тебе ничего не показалось странным?
- А должно было? - ответил вопросом на вопрос оперативник. - Правда, не ясно что… То, что Сурин не посвящал ее в свои делишки, по-моему, более чем нормально… Так что ты там углядел?
- Если помнишь, всю компанию уложили из "калаша" и "макарова".
- Ну и что?
- Ничего, если не считать того, что и "калашников", и "макаров" производятся как раз в родном городе нашей вдовушки и ее няни…
- Ты, должно быть, спятил, Савва? - От возмущения Олег дернулся, и движок "жигуленка" немедленно заглох. - Да ими еще с совковых времен вся страна завалена! Спятил, подозревать в чем-то эту девчонку? Она же сущий ребенок!..
- Да кто тебе сказал, что я ее подозреваю?! Будто без тебя не знаю, что "калаши" да "макаровы" по всей Руси великой только что на земле не валяются… Я ж это так - можно сказать, чисто художественно сыронизировал: на все наши жиденькие материальчики только одно-единственное совпадение - и то никчемное…
- Тьфу на тебя! - Олег вновь завел движок и рванул к медленно разъезжавшимся в стороны воротам сразу как минимум на третьей скорости.
До самой Москвы следователь и оперативник об этом явно тухлом деле больше не говорили.
6
Вячеслав Иванович Грязнов, расположившийся в своем любимом кресле в кабинете Турецкого, на генерала, как с грустью отметил Саша, в данный момент походил мало. Вид у него был утомленный, штатский костюм давно вышедшего из моды темно-синего цвета слегка помятый, под глазами темные круги… "Сдает Славка…" - с горечью подумал Александр Борисович и, вздохнув, разлил обещанный по телефону коньяк. Пристроились друзья, как обычно, за небольшим журнальным столиком, на котором никаких журналов отродясь не водилось.
- Ну, прозит! - приподнял свою стопку Турецкий, а Грязнов-старший просто молча кивнул. Так же как и в ситуации с Яковлевым, Грязнов-младший тоже имелся, но доводился Вячеславу Ивановичу не сыном, а племянником: Денис Грязнов возглавлял хорошо известное как в столице, так и далеко за ее пределами частное охранное предприятие "Глория".
Зажевав порцию напитка маленьким бутербродом-канапе, прихваченным из дома, Александр Борисович наконец заговорил о деле Январева.
- Слушай, Слав, - осторожно начал он, - я все понимаю: когда следствие буксует на месте, никакой радости это не приносит… Тем не менее вряд ли стоит придавать столь большое значение упреку Меркулова: январевская шайка всегда была одной из самых законспирированных в стране. Наверняка все места, где этот ублюдок может отлежаться, и по сей день неизвестны… Насколько я понял из твоего факса, арестованные вами отморозки молчат наглухо…
- Вообще-то не все, - мотнул головой Слава. - Ты ж читал факс. Если помнишь, именно Кулемин и выложил нам изначально историю суринского банка…
- Помню, конечно, - улыбнулся Турецкий. - Правда, если верить его показаниям, господин Сурин "дружил" не только с Маратом Константиновичем, его услугами пользовались еще парочка криминальных авторитетов…
- Да, поиски заказчика это только осложняет… Но на его "банкротстве" все-таки больше всех пострадали Январев и его шайка!
- Если не считать тех семи банкиров, - вздохнул Турецкий, - у которых они брали кредиты и, вместо того чтобы вернуть, переводили на свои счета в "Континент-трасс"… Вот и получается по всему, что, пока не отыщем Январева, с места с этим убийством не сдвинемся…
Вячеслав Иванович покосился на друга, в его глазах мелькнула какая-то мысль:
- Слушай… Ты вроде бы намекал по телефону насчет какой-то идеи. Или мне послышалось?
- Не послышалось. - Александр Борисович немного поколебался, но все-таки продолжил: - Возможно, тебе, как старому консерватору, моя идея и не покажется, но все же… В общем, для ее осуществления мне понадобятся распечатки всех телефонных разговоров Январева с его сестрицей, в том числе текущие.
- Да ради бога!.. А зачем?
- Слав, можно я пока не стану продолжать? Честно говоря, шансов на положительный результат где-то пятьдесят на пятьдесят, так что… Единственное, что еще скажу, - как-то не верится мне, что Марат наш в своем логове, где бы оно ни располагалось, все это время обходится без продуктов! А значит, кто-то их ему туда поставляет, верно?
- Ну?