- Своим отморозкам, после того как их застукали на вполне надежной, по их мнению, квартире, он вряд ли может теперь доверять. Во всяком случае, я бы на его месте не стал. Значит, остается кто?.. Правильно, родная сестра, уж она-то точно не заложит! Или я неправ?
- Прав-прав, - разочарованно вздохнул Грязнов. - Только, Саня, если бы ситуация отвечала твоему сценарию, мы бы давно и Январева, и его сестрицу сцапали. К твоему сведению, я и Дениску негласно подключил к слежке за этой дамочкой… Ты сам-то можешь припомнить хотя бы один случай, чтобы ребятки из "Глории" кого-то прохлопали?
- Нет, не могу, - согласился Турецкий. - Но согласись, что и с ними могло такое случиться, они же, в конце концов, не волшебники, верно?
- Послушай… - Грязнов сердито заерзал в своем кресле. - Да если хочешь знать, я тебе наизусть могу все расписание и все передвижения этой дамочки пересказать! А хочешь, вообще распечатку сделаю!
- Хочу! - слегка завелся и Александр Борисович. - Более того, забыл сказать, что она мне тоже понадобится - наряду с телефонными!
- Ха! Да на здоровье! Наша Екатерина Константиновна, между прочим, образ жизни ведет весьма рассеянный… Кстати, бабенка довольно ничего себе! Из тех грудастых блондинок, от которых братва обычно млеет и тает, как десятиклассники…
- Что значит - рассеянный образ жизни?
- То и значит! По расписанию у нее только фитнес-клуб, а по вечерам не менее двадцати пяти раз в месяц всевозможные злачные местечки, среди которых на первом месте казино… Не подумай, что одно и то же: по-моему, за это время она половину столичных заведений такого рода обследовала!
- И что, удачно? Я имею в виду, выигрывает?
- По-разному. - Вячеслав Иванович пожал плечами. - Зато из ночных клубешников без улова, по-моему, ни разу не вернулась: всякий раз с кавалерами и всякий раз - с разными… Впрочем, постоянный бойфренд тоже имеется, владелец одной из казиношек, правда не самый крутой.
- Судя по твоим словам, в средствах Екатерина Константиновна не стеснена. Похоже, братец обеспечил ее на несколько лет вперед?
- Наверное… Бойфренд тоже, похоже, участвует… Но что это может нам дать? Только то, что при столь рассеянном образе жизни и абсолютной поглощенности собственной персоной на беглого братца у нее просто-напросто не остается ни времени, ни желания, ни сил!
- О чем же тогда они говорят по телефону? - удивился Александр Борисович.
- Марат, судя по всему, еще не изжил по отношению к сестре родительских чувств, поскольку его крайне интересует ее здоровье, например, а заодно демонстрирует, что девушка, несмотря на его вынужденное отсутствие, находится под контролем…
- Ага… Одним словом, чтоб не зарывалась… А она, судя по всему, может?
- Еще как! Ты по-прежнему не расстался со своей таинственной идеей? - Грязнов впервые за время визита улыбнулся.
- Нет, мой генерал! - ответил улыбкой на улыбку Турецкий. - Скорее укрепился. Но более ни слова! Завтра, кстати, встречаюсь со следователем областной прокуратуры, который ведет дело Сурина. По телефону голос у него был ничуть не веселее твоего - думает, наверное, что контроль Генпрокуратуры означает серию чиновных пинков по известному месту трудяг с "земли". Попытаюсь его разочаровать!
Проводив своих незваных гостей - симпатичного оперативника и, с ее точки зрения, слишком въедливого и сурового следователя, - Лариса Сурина вернулась в красную гостиную и, подойдя к бару, достала початую бутылку французского вина и бокал.
- Опять?
Неласковый голос, раздавшийся за спиной женщины, заставил ее вздрогнуть, и изящный бокал тонкого чешского стекла едва не полетел на пол. Лариса резко обернулась к двери.
- Тебе-то какое дело? - Сейчас она уже не выглядела ни вялой, ни обессилевшей в своем горе: глаза Суриной сердито сверкнули, на нежных щеках проступил румянец.
- Очень просто, - жестко произнесла Нина Степановна и, решительно подойдя к Ларисе, бесцеремонно отобрала у нее бутылку и водворила ее на место. - Кажется, Женя ясно просил тебя не напиваться, по крайней мере в эти дни!
- Он что, снова звонил? - Настроение Ларисы Сергеевны вновь резко переменилось, она затравленно глянула на няню и покорно отошла от бара.
- Часа полтора назад, - коротко ответила та. - И визит ментов предсказал - как видишь, оказался прав.
- Что ему было надо?
- Чтобы ты по крайней мере не напивалась, пока… Пока вся эта история не закончится.
- При чем тут я? Или он сам? Ладно, может, тогда скажешь, чем мне приказано заняться, чтобы не подохнуть от скуки?
- Книжку почитай, - насмешливо произнесла Нина Степановна и, круто развернувшись, вышла из гостиной, не обратив ни малейшего внимания на гримасу страдания, исказившую лицо Ларисы.
Посидев немного в кресле, в котором принимала незваных гостей, Лариса тяжело вздохнула и, поднявшись, поплелась на второй этаж - в свою спальню. Добравшись до нее, она заперла дверь изнутри и, мстительно усмехнувшись, направилась к эркеру, в глубине которого стояло основательно разросшееся "денежное" дерево. Пошарив за ним, она извлекла из угла, который даже горничная считала недоступным для своих усилий, небольшую серебряную фляжку: на сей раз напиток, которым она была наполнена, оказался покрепче красного французского вина.
Отвинтив пробку, выполненную в виде лошадиной головы, женщина сделала два крупных глотка и, поморщившись, направилась к широкой кровати, застланной бледно-голубым атласом. Не потрудившись скинуть черные лайковые шпильки, бросилась ничком на легкое, скользкое покрывало.
- Вот тебе, старая карга… - пробормотала Лариса. И, полежав неподвижно несколько секунд, перевернулась на спину, сердито глянула на украшенный росписью под старину потолок: - Ну как - как меня угораздило втюритъся в этого… этого! О господи!..
И, не найдя ответа на свой риторический вопрос, Лариса Сергеевна Сурина еще раз глотнула из фляги крепчайшего, неразбавленного виски. Скорее всего, ответ ей следовало поискать в годах столь далеких, что они уже почти выветрились у нее из памяти.
Ларочка Дроздова родилась примерно за четверть века до описываемых событий в городе, который возненавидела, едва обрела способность хоть как-то осознавать окружающую ее действительность. Это обстоятельство и определило главную мечту ее жизни: удрать из хмурого, серого Н., небо которого было украшено производственными дымами всех мыслимых и немыслимых оттенков, при первой же возможности. Куда? Ну разумеется, туда, где существует жизнь, достойная ее красоты и ума. И если относительно своих умственных способностей она несколько преувеличивала, то с красотой действительно все было в порядке.
Ну а в том, что с переселением в столицу у нее все получится легко и просто, Лариса не сомневалась ни секунды: для этого имелся папочка, директор одного из крупнейших в стране нефтеперерабатывающих комбинатов. Уж как-нибудь расстарается для единственной-то дочурки!
Нельзя сказать, чтоб Лариса была нежной и любящей дочерью. Но если мать она почти откровенно презирала, то с отцом предпочитала поддерживать почтительные отношения: еще лет в семь девочка поняла, благодаря кому из родителей у нее самые красивые среди подружек игрушки, самые нарядные платьица и на чьей машине возит ее в школу заботливый водитель дядя Ваня. Кто же знал, что в конечном счете именно благодаря матери с ее вечными глупостями, а вовсе не отцу ее мечта раз и навсегда расстаться с презренным городом осуществится?
Участие Ларисы в детском городском конкурсе красоты в свое время было как раз маминой идеей. Наверное, девятилетняя Ларочка ни за что бы не согласилась, но именно в тот момент кто-то из папиных знакомых привез из-за границы дочке директора потрясающей красоты платье, а к нему туфельки на крошечных, но настоящих каблучках и сумочку. И куда, спрашивается, все это надеть, дабы подружки окончательно поумирали от зависти посреди зимы? Платье-то было летнее, налезло на девочку впритык, а к весне она могла и вовсе из него вырасти. Усмотрев таким образом в грядущем конкурсе возможность продемонстрировать отпадный наряд, Ларочка снисходительно согласилась с мамашиной идеей. И, неожиданно даже для себя самой, стала победительницей, обнаружив к тому же помимо вполне приличного знания школьной программы врожденный артистизм, фотогеничность и полное отсутствие смущения перед аудиторией.
А спустя полтора года папа, как источник семейного благополучия, иссяк: началась перестройка (или просто она наконец докатилась до их глубокой провинции), в процессе приватизации комбината отец лишился своей должности и, так и не пережив того, что из-за умело подсидевшего его парторга, лишился своего "законного" куска, спустя еще год умер от обширного инфаркта, оставив Ларису с матерью практически без средств к существованию. Деньги, вырученные от продажи загородного охотничьего домика, двух машин и имевшейся второй квартиры, исчезали у не привыкших экономить матери и Ларисы с космической скоростью…
Позднее Лариса Сергеевна Дроздова не любила вспоминать те несколько лет, которые они с матерью прожили как в страшном сне. Ей казалось, что тогда чуть ли не каждый день приносил одни только горькие сюрпризы: очередной отвернувшийся от них "старый друг", очередная попытка матери устроиться на "хорошую" работу с помощью бывших отцовских сослуживцев, выбившихся, в отличие от покойного папочки, в люди…
Зато второй в ее жизни - тоже городской - конкурс красоты ей точно не забыть: с помощью их прежней домработницы костюмы для него переделывались из старых, когда-то нарядных тряпок. И самое главное - вторая в ее жизни победа! К тому моменту Ларисе исполнилось двадцать лет, она сумела с третьего захода поступить в местный педагогический институт и в конкурсе участвовала как раз от него. А еще она считалась признанной красавицей не только в институте, но и в собственных глазах и несколько снисходительно флиртовала с главным редактором местной, весьма популярной молодежной газеты. Ничего особого, впрочем, ему не позволяя, но предпочитая держать на коротком поводке.
Газета была как бы филиалом московской "МК", то бишь связанной с вожделенной столицей. И хотя Лариса еще не придумала, каким образом данное обстоятельство можно использовать в своих тайных целях, она на всякий случай поощряла толстого, лысого и глубоко женатого редактора… до определенных пределов. Пределы несколько подразмылись, когда выяснилось, что именно он будет возглавлять жюри конкурса: Лариса намекнула толстяку, что от его результатов и будет зависеть следующий шаг к сближению в их отношениях.
Нужно сказать, она и сама рассматривала эту возможность почти всерьез, понимая, что только ее красота может стать залогом будущего. С условием, если она сумеет правильно ею распорядиться… Дело в том, что, несмотря на обилие поклонников, свита которых не покидала девушку со школьных лет, сама Лариса к двадцати годам так и не сумела влюбиться! Возможно, дело было в том, что провинциальные ухажеры не только выглядели в глазах девушки бесперспективными и вызывали легкое презрение, но и словно создавали собой некий замкнутый круг, вырваться из которого она так давно и горячо мечтала. Кто ж знал, что именно в момент победы на городском конкурсе все переменится самым неожиданным образом?..
Он подошел к ней в момент, когда только что избранная королева красоты завершала раздачу автографов и собиралась наконец отправиться за кулисы местного Дворца культуры, в котором и разворачивалось действо, чтобы переодеться, а затем отправиться в ресторан с устроителями и спонсорами конкурса. Возник словно ниоткуда высокий, сероглазый блондин с коротким ежиком и ослепительно улыбнулся, продемонстрировав сверкающий ряд зубов, достойных рекламы "Орбита" без сахара.
Лариса посмотрела в холодные, серые глаза, которые, в отличие от своего хозяина, вовсе не улыбались, и… обмерла. Погибла на месте, с ужасом ощутив, что едва ли не впервые, начиная с детсадовского возраста, щеки ее заливает горячий румянец смущения. Как ей удалось, не потеряв собственной дежурной улыбки, расписаться в протянутом им блокноте, она так и не поняла. Зато он понял.
В ресторан Лариса Дроздова все-таки поехала вместе со всеми: нельзя было не обмыть тысячедолларовую премию, которую они же ей и присудили, тем более что столик заказал на свои деньги редактор. Но во время пира она была рассеянна и даже не обратила внимания на то, что толстяк откровенно лапает ее на глазах у всех. Не потому, что решилась наконец воздать ему за хлопоты вокруг ее победы, а потому, что была поглощена мыслями о неведомом сероглазом принце, взявшем у нее автограф в числе последних почитателей и исчезнувшем так же загадочно, как появился.
Уже ближе к полуночи, когда потные ручонки редактора начали ее всерьез раздражать, девушка, под предлогом необходимости посещения дамской комнаты, в очередной раз вышла глотнуть свежего воздуха - покурить на крыльце ресторана, расположенного на центральной городской площади в убогой стекляшке советского образца. Зябко поведя плечами под накинутой заячьей шубкой, она щелкнула зажигалкой, но прикурить не успела: за спиной раздался автомобильный сигнал, заставивший Ларису вздрогнуть.
Резко повернувшись, она обнаружила, что сигналят ей из черной иномарки (в их разновидностях она тогда не разбиралась). Затем водительская дверца приоткрылась, на мгновение высветив белозубую улыбку человека, о котором Лариса так и не забыла за долгий полупьяный вечер.
Он высунулся наружу, под начинавшуюся, обычную для этих краев, февральскую метель, но так ни слова и не произнес, просто смотрел на девушку, словно пытался ее загипнотизировать…
Наверное, это и был гипноз. Ничем другим объяснить свое дальнейшее поведение Лариса ни тогда, ни теперь не могла.
Отбросив в сторону так и не раскуренную сигарету, она поправила сползшую с одного плеча шубку и, тоже молча, направилась к машине. Вторая дверца, пассажирская, распахнулась, едва она обогнула иномарку, и в следующую секунду Лариса уже сидела рядом с ним. И наконец впервые услышала его голос - завораживающе красивый баритон.
- Меня зовут Евгений, - сказал он. - Евгений Лопухин.
- Где-то я слышала эту фамилию, - глупо пробормотала она.
Видимо, ему ее реплика глупой совсем не показалась, потому что ответил он вполне серьезно:
- Конечно, слышала. Это фамилия исконных русских графов Лопухиных.
- Исконных? - переспросила Лариса еще глупее.
- Да… Большая часть русского дворянства чистотой крови похвастаться не могла из-за Петра Первого: немецкая кровь, шведская, даже семитская. Лопухины, в отличие от них, действительно чисто русские…
Машина уже успела не только тронуться с места, но почти пересечь огромную, широкую площадь, по всему пространству которой танцевали закручиваемые ветром маленькие конусообразные снежные вихри, похожие в свете многочисленных фонарей на прозрачные живые пирамидки.
Лариса посмотрела в зеркальце заднего вида со своей стороны. В нем был виден покинутый ею ресторан-стекляшка, казавшийся отсюда жалким и маленьким. И совсем маленьким выглядел толстенький, лысенький человечек, выскочивший в этот момент на крыльцо и нелепо замахавший ручонками вслед машине…
- Ужас… - прошептала Лариса. - Он мне теперь всю карьеру переедет, все ходы-выходы перекроет…
- Кто, этот? - Евгений кивнул на зеркальце и усмехнулся. И добавил таким голосом и тоном, что она ему сразу же поверила и успокоилась: - Ну мы ему этого не позволим. Никогда и ни под каким видом!..
7
Судя по раскрасневшемуся лицу следователя с забавным именем Савва, мороз, обещанный накануне метеорологами, как ни странно, объявился. Александр Борисович бросил короткий внимательный взгляд на кислую мину, с которой Алексеев переступил порог его кабинета, и про себя усмехнулся: "Должно быть, полагает, бедолага, что ничего, помимо занудных упреков и топтаний на месте, от нас не дождется".
- Что, неужели там действительно наступила зима? - поинтересовался он вслух, едва Савва Васильевич, раздевшись, с покорным видом уселся на стул, прижимая к себе довольно тощую на вид папочку. И, заметив, что во взгляде посетителя мелькнуло удивление, пояснил: - Я сегодня дежурил ночью, так что на улице еще не был.
- Действительно похолодало, - кивнул тот. - Но не сказать, что сильно… Разрешите приступить к докладу?
Алексеев открыл свою папку, очевидно намереваясь зачитать официальное постановление о возбуждении уголовного дела, но Турецкий остановил его нетерпеливым жестом:
- Давайте-ка лучше своими словами и покороче, тем более что все обстоятельства убийства я знаю, а за прошедшие дни вам вряд ли удалось много сделать…
"Начинается…" - подумал Савва и, вздохнув, обреченно кивнул головой:
- Да, немного… Но кое-что мы все-таки успели: дважды побеседовали с вдовой, в первом приближении опросили служащих банка. Другой вопрос, что следствию это дало немного… Основная версия - заказное убийство, к которому предположительно имеет отношение объявленный в настоящий момент в розыск…
- Господин Январев Марат Константинович, - закончил за Алексеева Турецкий. - Что касается служащих банка, вряд ли их опрос мог дать много: они там сейчас все взвинченные и, судя по тому, что мне удалось выяснить по собственным каналам, более всего озабочены необходимостью как можно ловчее обмануть комиссию Центробанка, упрятав концы в воду.
Алексеев слушал Турецкого молча, а главное - с искренним удивлением: конечно, про Александра Борисовича он и прежде слышал много чего, вплоть до некой легенды, будто этот "важняк" за много лет ни разу не потерпел поражения в своей деятельности, мол, за ним не числится ни одного нераскрытого дела! Однако поверить в это мог, с точки зрения Саввы, исключительно наивный человек, совершенно не знакомый с работой следователя прокуратуры.
Однако сам факт, что, несмотря на праздник, господин Турецкий нашел время не только ознакомиться с делом Сурина, но даже что-то там накопать по своим каналам, его действительно удивил. И если Александр Борисович это заметил и даже понял причину удивления, то никакого вида не подал.
Аккуратно пододвинув к себе алексеевскую папку, Турецкий быстро и цепко проглядел содержащиеся в ней бумаги и задумчиво посмотрел на Савву.
- Вы, в отличие от меня, были на месте преступления, - сказал он. - Вам ничего там не показалось странным? Я имею в виду - выпадающим из типичной картины такого рода преступлений?
Прежде чем ответить, Алексеев немного подумал и наконец, поколебавшись, кивнул:
- Показалось…
- И что же?
- Священник… Вы, конечно, и сами наверняка обратили на это внимание, если спрашиваете?
Саша одобрительно посмотрел на Савву и, улыбнувшись, кивнул:
- Да, вот то-то и оно… Вы когда-нибудь слышали - я не говорю сталкивались - с тем, чтобы наши российские бандиты подняли ствол на священнослужителя?
- Ни разу!
- То-то и оно… Давайте вспомним нашумевшее дело об убийстве монахов в Оптиной пустыни - на Пасху, несколько лет назад… Помните?