- Я тут с приятелем ездил однажды, несколько лет назад, в глухое Подмосковье - он рыбак отчаянный, а я просто так, водочки на природе попить. И вот увидели нас местные жители и стали жаловаться. Батюшка, мол, у них - так-то он хороший, но с чудинкой. Тоже вроде нас заядлый рыбак. Иной раз, говорят, за рыбной ловлей в такой азарт входит, что про службу свою забывает… Ну и самый свежий, как говорится, пример тому. Троица, что ли, у них тогда была… Словом, исчез батюшка - день его нет, другой, а тут и праздник подходит. Послали мальчишек искать. Даже лошадь им дали. Нашли - забрался он со своими удочками черт-те куда на острова. И вот видят бабки, собравшиеся у церкви, как верхом на кобыле - без седла! - скачет батюшка. Бородища развевается, ряса, или что там у него, крыльями во все стороны машет - демон верховой! Примчался, с кобылы спрыгнул и кричит: "Вы чего, мол, дуры старые, головы людям морочите? Какой праздник, когда такой клев?! Завтра будет вам праздник!" Те хором: "Нынче уже, батюшка! Нынче Троицка родительская суббота!" Вот тут он стал в позу, руки в бока, бородища кверху! "Сказал - завтра, значит - завтра! Кто к Богу ближе - я или вы, сороки старые? Он, стало быть, - мне, а уж я - вам!" Повернулся, взлетел на кобылу - и только его и видели. Вот они нам и говорят: "Вы, мол, на такой важной машине, - это у приятеля джип мерседесовский был, - вы б его урезонили малость, озорника-то!" Такое, понимаете, отношение к власти…
Кучкин рассмеялся, представив прямо-таки чудовищную картинку, взятую со страниц фантастических книг.
- Поняли, зачем я это вам рассказал? - строго спросил Турецкий и… не выдержал, сам рассмеялся. - Затем, чтоб вы себе уяснили: это вы с кодексами на "ты"! Кому ж, как не вам, и знать, что в данный момент нужно, а с чем можно погодить! Вперед, коллега!
3
Вячеслав Сергеевич Баранов был чрезвычайно недоволен, что его самым наглым образом оторвали от серьезных и не терпящих отлагательства дел - как минимум государственных! - и заставили мчаться к себе домой, чтобы в очередной раз выслушивать глупости самонадеянных следаков.
Все это он и продемонстрировал на своем ухоженном, не потревоженном никакими сомнениями лице, когда увидел на лестничной площадке, возле двери своей квартиры, знакомого уже следователя из межрайонной прокуратуры, который успел надоесть еще в прошлые встречи иезуитскими вопросами, а рядом с ним высокого, молодого, светловолосого человека. Еще двоих - мужчину и женщину - он знал, они проживали двумя этажами ниже. Был и еще один - совсем молодой, но совершенно лысый парень с видеокамерой в руках. Все они смотрели на Баранова вопросительно, словно чего-то ожидали от него. А что им было нужно, Вячеслав Сергеевич даже и не догадывался. Может, кино хотели ему показать? При свидетелях, так сказать! О чем он тут же и спросил с грубоватой прямолинейностью врача, которому за годы его нервной работы до чертиков надоели бесконечные пациенты с их вечными глупыми жалобами.
Соседи заметно смутились. А парень с видеокамерой поднял ее тубус к глазам, посмотрел, прикинул и обвел объективом, словно сделал панорамную круговую съемку.
Между тем незнакомец подал знак оператору, тот направил на него камеру, и этот человек заговорил в нее:
- Я, помощник генерального прокурора, старший следователь по особо важным делам, государственный советник юстиции третьего класса Александр Борисович Турецкий, находясь по адресу: Москва, Саввинская набережная, дом шестнадцать, на лестничной площадке перед квартирой номер пятнадцать, принадлежащей гражданину Баранову Вячеславу Сергеевичу, - глазок камеры переместился на доктора и запечатлел также и его, - с согласия хозяина квартиры и в присутствии понятых, проживающих в этом же доме, в квартире девять, граждан Коротковых Петра Ивановича и Марии Гавриловны, произвожу следственный эксперимент.
Возникла короткая пауза. У Баранова слегка отвисла от такого поворота дела челюсть, и он с некоторой растерянностью уставился на соседей.
- В чем дело, Вячеслав Сергеевич? - недовольным тоном спросил Турецкий. - У вас имеются возражения относительно проведения необходимых следственных мероприятий?
- Нет… я просто…
- Просто - что? - уже строго настаивал Турецкий. - Вы отказываетесь помогать следствию в раскрытии покушения на вас? Валентин Арнольдович, - обратился он к Кучкину, - отметьте, пожалуйста, в протоколе, что потерпевший категорически отказывается…
- Да нет! Я не отказываюсь! - воскликнул Баранов и провел ладонью по лбу. - Я просто не был готов к этому…
- А теперь готовы? - сухо осведомился Турецкий.
- Теперь - да, - растерянно ответил доктор.
- Тогда продолжаем. Не надо отмечать, - Александр Борисович показал жестом Кучкину. - Итак, сейчас потерпевший Баранов продемонстрирует нам для видеосъемки, как он возвращался в день покушения на него к себе домой и каким образом ему удалось обнаружить заложенную за входной дверью в его квартиру взрывчатку. Сережа, начинай, - сказал он оператору.
Этот Сережа Мордючков, специалист из Экспертно-криминалистического центра, которого Турецкий с Грязновым называли "способным молодым дарованием" и относились к нему по-отечески, но выпивать разрешали в меру, был действительно настоящим профессионалом в своем деле и уже не раз, с подачи Грязнова, помогал Александру Борисовичу, когда требовалась быстрая и тщательная экспертиза на выезде.
Перед выходом из Генеральной прокуратуры Турецкий позвонил Вячеславу Ивановичу и попросил об одолжении. Славка ухмыльнулся и, записав себе адрес, ответил, что Сережа уже в пути.
- Вячеслав Сергеевич, покажите точно, как было дело. Понятых прошу отойти немного в сторону и не мешать действиям господина Баранова.
- Как? - озадаченно задумался доктор. - Да разве сейчас вспомнишь? Во-первых, это когда было, а во-вторых…
- Что - во-вторых? - спросил Турецкий.
- Во-вторых, понимаете ли, - озабоченно начал доктор и стал озираться, словно искал глазами, за что бы зацепиться. - Дело в том, что я возвращался примерно в седьмом часу утра. Да, кажется, так и было. Вы же слышали, я звал всех соседей! - обернулся он к понятым.
- Шум мы слышали, - ответил мужчина, - но значения не придали. А вот когда уже понаехала милиция и велела всем покинуть жилье и выйти на улицу, имея в руках документы и самое необходимое, вот тут - да, поняли, что чего-то случилось. Это было, да, в девятом часу. Светло уже…
- Понятно, - кивнул Турецкий. - И откуда вы возвращались, господин Баранов?
- Это имеет значение? - резче, чем следовало бы, спросил тот, и Александр Борисович немедленно зацепился за эту его интонацию.
- Обязательно. Этот факт может иметь прямое отношение к подготовке преступления, - и в упор уставился на доктора.
- Я возвращался… э-э… с работы.
- Так рано? - удивился Турецкий. - Или, правильнее сказать, так поздно? У вас была тяжелая ночная работа, доктор? Какая, уточните, пожалуйста. Если не ошибаюсь, у вас же диспансер, а не стационар. Выезжали со "скорой"?
- Не понимаю, зачем нужны эти подробности?
- Чтобы установить ваше алиби, Вячеслав Сергеевич. Вы ведь не в одиночестве, надо думать, находились в наркологическом диспансере? Кто еще? Кто мог бы подтвердить ваше присутствие там, на протяжении всей ночи, вплоть до указанного вами времени?
У Баранова на спине вдруг стало влажно и прохладно. Совершенно ведь идиотские вопросы, а ставятся так, что и увильнуть в сторону невозможно! Да и кто был в кабинете? Варька, чтоб ее, сучку! Говорить? Подождать?
- Я работал с секретаршей, которая помогала мне оформлять дела на больных. Варька новичок в нашем деле, - угрюмо хмуря брови, говорил Баранов, - запустила по неопытности дела, вот и пришлось срочно выправлять…
- А вот это понятно, - с иронией подтвердил Турецкий, пряча улыбку. - Значит, Варька… Валентин Арнольдович, вы потом запишите ее полное имя, отчество, фамилию и домашний адрес - алиби так алиби, верно? Продолжаем. Итак, вы явились наконец сюда и… что сделали? Который час был, простите?
- Седьмой. Или чуть больше, я не посмотрел.
- Но откуда вы узнали время?
- Я поставил во дворе машину и там посмотрел на часы.
- Понятно. Тогда вопрос: в это время здесь, на лестничной площадке, было светло? Вот как сейчас? Или еще темно и вам пришлось чем-нибудь светить на дверь? Фонариком там, спичкой. Лампочка у вас тут, смотрю, сиротская, как раньше говорили.
- Я посветил фонариком, - быстро сказал Баранов.
- Он у вас с собой? Покажите.
- Нет, - растерялся Баранов, - он либо дома, либо на службе. Я ведь торопился.
- Вы ведь его постоянно с собой носите, да? - подсказал Турецкий.
- Обычно да, - ухватился за подсказку доктор.
- Отлично. Вы потом нам обязательно предъявите этот ваш фонарик. Заметьте себе этот факт, Валентин Арнольдович. А теперь, Вячеслав Сергеевич, возьмите что-нибудь в руку… авторучка?.. подойдет. И изобразите нам, как вы подходили, как светили себе, как обнаружили и что делали после этого. Начинайте! Сережа! Съемка!
Актер из Баранова был, конечно, не очень. Но он очень старался выглядеть, видимо, так, чтобы демонстрация полностью соответствовала его собственной установке. Он подошел к двери, затем отступил на шаг, затем стал быстро оглядывать дверь, "подсвечивая" себе фонариком, даже присел на корточки, а затем с легким криком отскочил в сторону.
- Вот, - сказал он, задыхаясь. - После этого я стал звонить и стучать в эти двери. - Он обвел рукой соседей.
- Так, - кивнул Турецкий. - Снято, Сережа? - И сделал тому непонятный знак рукой - то ли: "Отойди, не мешай!", то ли, наоборот: "Будь внимательным!" - А теперь вернемся к началу, Вячеслав Сергеевич. Подойдите к двери!.. Так! Осветили, осмотрели? Ответьте, чем была вызвана у вас необходимость оглядывать всю дверь? У вас уже имелись подозрения, что на вас готовится покушение? Почему? Чем это вызвано? Но давайте по порядку. Были подозрения?
- Понимаете ли, - решил играть в дурачка Баранов, - сказать "да" со всей уверенностью не могу. Сказать "нет" - совесть не позволяет. Ведь только что убили Татьяну Васильевну. И этот случай у всех у нас был на слуху. Мало того, мы буквально только что похоронили ее и очень переживали потерю. Она была превосходным человеком, замечательным доктором, умницей, доброй женщиной, моей хорошей знакомой… - Баранов печально опустил голову, отдавая должное памяти безвременно погибшей. - А потом, признаюсь вам честно, я возвращался… ну не совсем в себе. Немного, можно сказать, подшофе.
- Это на машине-то? - с ужасом в глазах воскликнул Турецкий.
- Что поделаешь? - скорбно развел руками Баранов. - Но я и принял-то самую малость… Опять же - раннее утро, машин еще никаких…
- Тем более в компании, - понимающе подмигнул Турецкий.
- Вот видите, вы и сами все понимаете. Но это у меня не традиция, скорее - исключение.
- Поехали дальше, - с выдохом облегчения махнул рукой Турецкий. - Оглядели и…
- Вон там что-то вроде бы блеснуло. - Баранов и сам уже, видимо с облегчением, присел перед дверью и ткнул пальцем в нижний ее угол. - Вот здесь. И я лег на пол… извините, вот так.
Он растянулся на несвежем полу.
- И тогда обнаружили? - подсказал Турецкий.
- Точно! - воскликнул Баранов с явным уже облегчением. - Теперь вспоминаю: все именно так и было!
- Поднимайтесь, камера вас зафиксировала… Далее вы перебудили весь дом, затем вызвали милицию, а потом?
- А потом приехали люди из ФСБ, так мне, во всяком случае, сказали. Они здесь осмотрели и сказали, что придется проникнуть в квартиру через одно из окон. И еще спросили про форточку. Я сказал, в каком окне. Другие были заклеены на зиму.
- Ясно, - вздохнул Турецкий. - А теперь откройте дверь.
Доктор достал связку ключей, выбрал один - длинный и замысловатый. Им открыл секретный замок, вторым ключом повернул английский и отворил дверь.
- Вот здесь была бомба, мне потом показали, - сказал он, тыча пальцем в нижнюю часть дверного косяка.
Турецкий, уже читавший акт экспертизы, кивая, осмотрел место, а потом задумчиво и озабоченно спросил:
- Вы свои ключи никому не давали? Их не могли у вас украсть? А где запасные держите?
- Запасные на службе, в сейфе. А свои я вообще никому не даю. Может, отмычкой открывали, как это теперь делают, а? - поинтересовался Баранов сразу у всех.
- Ну с английским - картина понятная, его еще Остап Бендер открывал ногтем мизинца. А вот секретный? Придется вам денек-другой потерпеть без него. Мы снимем его для проведения экспертизы. Ее ведь не делали? - обернулся он к Кучкину.
И тот с виноватым видом отрицательно покачал головой и потупил взгляд.
- Ничего страшного, а мы сделаем. Сережа, займись!
- А зачем это? - забеспокоился доктор.
- Проверить, нет ли в нем посторонних следов, - ответил Сережа, вынимая из чемоданчика отвертку. - И ключик ваш пожалуйте. - Он протянул руку, и Баранов положил ему на ладонь, отцепив от связки, длинный ключ с замысловатыми бородками.
- Значит, заканчиваем, - сказал Турецкий и обернулся к следователю Кучкину, который вел тем временем протокол следственного эксперимента. - Валентин Арнольдович, будьте добры, покажите протокол понятым, пусть прочитают и распишутся где следует. А также и Вячеславу Сергеевичу. С той же целью, - педантично сообщил Александр Борисович. - И не будем больше отнимать у граждан Коротковых их драгоценное время.
Кучкин сделал таинственное лицо и шепотом напомнил Турецкому:
- У вас проскочил без ответа один вопрос к нему, Александр Борисович. Я заметил. Про его недоброжелателей. А он промолчал.
Турецкий едва заметно кивнул Кучкину и продолжил:
- А вот вас, Вячеслав Сергеевич, я попросил бы немного задержаться, поскольку у меня к вам есть еще несколько мелких, уточняющих, я бы сказал, вопросов…
- Прошу в дом, - радушно предложил Баранов, полагая, что буря промчалась мимо.
4
Но буря и не намечалась. Зато стоял, выражаясь морским языком, такой мертвый штиль, от которого совершенно воротило душу.
Дотошный Турецкий совершенно измотал Баранова своими бесконечными повторяющимися вопросами о том, кого из своих недоброжелателей тот мог бы подозревать в попытке покушения на себя. Уже давно приучившийся также быть предельно вежливым с пациентами - если они того, естественно, заслуживали, - Вячеслав Сергеевич с трудом переносил столь изощренную пытку. Ему ведь пришлось вспомнить буквально всех своих знакомых и каждому дать соответствующую характеристику. И в результате - это уже как бы помимо воли доктора Баранова - получалось так, будто все до единого известные ему врачи-наркологи, включая и помянутую недавно добрым словом Татьяну Васильевну, оказались злобными завистниками и весьма слабыми специалистами, которым нельзя доверять здоровье людей. Зато сам Вячеслав Сергеевич, со всеми своими уникальными методиками, как никто другой подходил на роль спасителя ну если не всего человечества, то хотя бы московской ее части.
Вот здесь-то, как выяснилось, и гнездилась та причина, по которой и могли организовать на него покушение - со смертельным, естественно, исходом. Ну как с его предшественницей - Татьяной Васильевной Артемовой, которую он все-таки, исправившись, назвал классным специалистом.
Таким образом, версию о том, что первое покушение было устроено не на супругу все-таки, а на ее мужа, на заместителя мэра, этот потерпевший отметал полностью. Ибо и сам оказался в таком же положении. В каком? Так ведь злобная же месть недоброжелателей-коллег! Неужели это еще неясно?
Ясно-то было как раз очень даже хорошо. Баранов как минимум предлагал следствию "перелопатить" всю наркологию Москвы, в поисках заказчика преступления. Хороший план. И отличная возможность полностью отвести от себя всякое подозрение в причастности к преступлению.
Зная, насколько неповоротлива в этом смысле юриспруденция, Вячеслав Сергеевич мог рассчитывать, что следствие будет длиться бесконечно и где-нибудь обязательно найдутся подозрительные следы, ибо сама наркология далеко не безгрешна, и к ней при желании нетрудно предъявить немало серьезных претензий.
- Тут же может быть все что угодно, - с жаром убеждал Турецкого Баранов, изображая ярого поборника справедливости, - от распространения тех же наркотиков до прямых преступлений, продиктованных контактами с мафиозными структурами. Вы только представьте себе!..
Турецкий представлял, конечно…
Но сам Вячеслав Сергеевич ко всем своим же обвинениям, естественно, не имел ни малейшего отношения, его деятельность на посту главного врача наркологического диспансера была всегда чиста и прозрачна. Любой в этом сомневающийся может проверить, он даже сам готов оказать посильную помощь в этом вопросе.
И Турецкий принял предложение как должное. Заметив при этом, что Баранов словно поежился. Ну да, наверняка сообразил наконец, что сам же и напросился, и если прокуратура действительно начнет проверку, то, не исключено, что именно с него, с его наркологического диспансера.
"А ты не лезь в пекло поперек батьки", - вспомнил Александр Борисович любимую присказку друга Вячеслава Ивановича, которую тот унаследовал от своей начальницы Шурочки Романовой. Родной тетки, между прочим, Галки Романовой, которая теперь работала у Славки…
- Ну что ж, вы, помню, сокрушались, что я оторвал вас от неотложных дел? Так я готов отчасти искупить свою вину перед вами, доктор. Здесь у вас мы в общих чертах закончили - пока! - и я предлагаю проехать к вам на работу. Надо же подтвердить ваше алиби! А кроме того, я хочу, чтобы вы более конкретно прояснили лично для меня вопрос о том, как могут врачи-наркологи нарушать данную ими при вступлении в медицинский, так сказать, цех клятву Гиппократа. Надеюсь, вы не станете возражать? - Александр Борисович посмотрел на Баранова таким чистым и невинным взглядом, что тот просто и не смог бы возразить, отделавшись снова своими какими-нибудь очередными проблемами.
И они отправились, причем Турецкий сел в "семерку" к Баранову, а Кучкин со всеми материалами отправился на служебной "Волге" Александра Борисовича, которая должна была доставить следователя к нему на службу, в межрайонную прокуратуру, а затем вернуться за Турецким. Александр Борисович хотел поговорить с доктором с глазу на глаз, постаравшись вызвать его, во что он и сам не особенно верил, на откровенность, а кроме того, оглядеться у него в диспансере и посмотреть, какую еще пользу можно будет извлечь из этого посещения.
Доктор изображал за рулем исключительное внимание к дороге, и Турецкий не отвлекал его разговорами. Наконец они приехали.
В довольно обширной приемной сидели несколько посетителей, но, видимо, не к главному врачу, а к старшей медсестре - на процедуры. Здесь же, в приемной, Александр Борисович просто не мог не заметить несколько простоватую, с неброской, но крепенькой, спортивной фигуркой девушку-секретаршу, приподнявшуюся при их появлении за столом и обратившую на себя его внимание откровенно порочным выражением глаз.
Неторопливо и важно проходя мимо нее вслед за чрезвычайно озабоченным доктором в его кабинет, Турецкий вежливо поздоровался с ней, а потом лукаво и многозначительно подмигнул - втайне, естественно, от Баранова.