- Какой угодно, Слава! - тоже повысил голос Турецкий. Ирина же была тогда еще на удивление спокойна и, в отличие от мужа, предложила вариант такого мотива:
- Слава, ты согласен, что в футбольной сфере крутятся подчас не просто большие, но бешеные деньги?.. - И что?
- Знаешь, я тут поинтересовалась. Клуб недавно проверяли - как раз на этот предмет: как расходуют спонсорские и государственные средства. Сам понимаешь, спонсорских больше…
- И что? - снова буркнул Грязнов.
- Ничего, все чисто… Но я вот что подумала. Из этой команды всего за полтора года уже четвертого "молодого и талантливого" как бы готовят на продажу… Трое уже играют за рубежом, а этот, по твоим же словам, наверняка будет…
- Где это ты такие подробности выяснила? - заинтересовался наконец Вячеслав Иванович.
- В клуб съездила, с ребятами поговорила. Кстати, я не заметила, что они так уж сильно горюют по этому Сугубову. И явно чего-то недоговаривают! А вот старший тренер, тот действительно о нем жалеет… И я подумала: а вдруг суммы, за которые клуб продает игроков и с отчетностью по которым все в порядке, ну официальные деньги… вдруг они только вершина айсберга?
- Хочешь сказать…
- Да. Хочу сказать, что вполне возможно: игроков продают не после чемпионатов или там серий международных игр, а до… И аванс, который может быть очень существенным, делится между участниками сделки, включая игрока, тренеров и, возможно, даже спонсоров… Я в такие тонкости не вникала. И если в этой команде подобными сделками занимался Сугубов, вот тебе и место, где нужно искать мотив: кто-то, кому показалось, что его обставили и мало дали… - Знаешь, Слав, а ведь это вариант! - снова не утерпел Турецкий. - И еще какой! А суммы там такие, что от них голова кругом идет не то что у сосунков типа этого гения, а и у богатых, взрослых мужиков с акульими зубами… Ты подумай, очень тебе советую!
- Еще одно, - завершила свои рассуждения Ирина. - Если в этом клубе проворачивались такого рода подкожные сделки с "авансами", то погибший Сугубов - очень подходящая кандидатура, чтобы ими заниматься. За рубежом бывает? Бывает, и давно, с советских времен. Значит, необходимые связи давние, крепкие, ему должны верить, коли не подводил. А иначе не понимаю, почему практически ничего не делающего тренера держат на этом месте, да еще с зарплатой дай бог каждому! В гуманизм по отношению к пенсионерам, извини, не верю… Он же за эти годы около десятка старших тренеров пересидел! И нынешний о нем действительно жалеет, - видать, надежным партнером тот был… У меня пока все! Заключение я тебе, Славик, в ближайшие два дня напишу, там все будет то же самое. И я уверена, что права, а дальше - твое дело.
…Александр Борисович припарковал свой "Пежо" на уже привычном для него месте больничной служебной стоянки и спустя пять минут объявился на пороге Ирининой палаты с пакетом заранее закупленных фруктов и соков в руках: продукты они с Екатериной тоже договорились носить по очереди. Екатерина, кстати, как раз сидела возле его жены, а Ирина, к некоторому удивлению Турецкого, пребывала в явно прекрасном расположении духа. Обычно к вечеру она, наоборот, начинала киснуть.
- Привет, девочки! - просиял Александр Борисович. - Я смотрю, вы сегодня веселенькие, что крайне радостно!
- Ой, Шурик, - оживленно прореагировала Ирина, - а мы сейчас знаешь что вспоминали? Как я практику проходила и как Славку твоего потрясла… Меня Катя еще раз попросила рассказать про арест этого футболиста молодого… Ну Краева! Помнишь?
- Такое разве забудешь? Ну и ну, а я, к твоему сведению, видимо, зателепатился: тоже сейчас по дороге сюда вспоминал… А чего это ты, Катя, вдруг заинтересовалась?
- Я детективы люблю! - фыркнула Екатерина. - А Ирка мне до сих пор толком до конца ту историю не рассказала… Ее же, когда она у Грязнова практиковалась, я ни днем, ни вечером застать не могла! - И, исподтишка подмигнув Турецкому, добавила: - На тебя за то же самое бочку катит, а сама-то… Я тогда думала, что она вообще куда-то уехала…
Это был тот самый момент, когда Александр Борисович временно простил острой на язычок Екатерине все ее прежние подколки и язвительные выпады в его адрес. Как же вовремя Иркина подружка это ввернула, а? Кто бы мог подумать!..
Однако Ирину Генриховну, в отличие от Турецкого, с помощью "женских штучек" провести было практически невозможно. Пристально глянув на мужа, она прищурилась и повернулась к подруге - Надеюсь, вы предварительно не сговаривались? Ох, Катька, ты такая же коварная, как все бабы… Специально мне напомнила, как я пропадала у Славки в департаменте, чтоб я к Турецкому со своими беспокойствами не цеплялась, да? Молчи, вижу, что специально!.. Ну да, понимаю, я стала невыносимая… И забывчивая…
- Глупости! - запротестовала Катя. - Мне правда интересно! Но то, что все вы, юристы, торчите на работе вовсе не потому, что подвергаетесь ежеминутной опасности, а потому, что вам интересно, я с тобой согласна!
- Это ты со мной согласна? - удивилась Ирина.
- Стоп-стоп, девочки! - остановил разборку Турецкий. - Насколько понимаю, Кате и правда интересно, не понимаю, чего ты, Ириш, к ней цепляешься? Катя, она тебе до какого места рассказала?
- Она мне уже целый час объясняет, каким образом вычислила этого убийцу, - обиженно буркнула та.
- А это и есть финал ее практики, - усмехнулся Александр Борисович, проходя к тумбочке и открывая ее, чтобы выгрузить свой пакет. - Остальное было уже делом следствия, деталей ни я, ни Ирка не знаем. Как уж там прессинговали или нет фигурантов, мы не в курсе, важен результат: Ирина была права на сто процентов! Вот что главное…
Он присел на край кровати и ласково погладил жену по руке, лежавшей поверх одеяла.
- Краев ночью отлучался от своей подружки, и та в итоге в этом призналась, а дальше все было уже проще: форварда раскололи на следующем же допросе… - Это я порекомендовала первой допросить девушку! - не утерпела вновь оживившаяся Ирина.
- Она! - кивнул Турецкий. - Охранников тоже малость покатали, пока те не сознались, что резались в карты за своим обеденным столом, откуда вход-выход просматривается плохо, разве что шею вытянешь как гусь…
- Ну а причина-то, причина? - перебила Катя, уже поднимаясь, чтобы сдать смену любящему мужу.
- Денежные махинации, которые проворачивал убитый и он же, с точки зрения Краева, здорово его обидевший… Махинации не совсем такие, как предположила Ирка…
- Как это - не совсем такие?! - Та даже слегка подпрыгнула на своей постели, забыв про сверхтрепетное отношение свое и окружающих к ее животу. - Ты забыл, Шурик? Это же все равно связано с продажей парня какому-то французскому клубу, с реальной суммой сделки… Ты забыл?!
- Конечно нет, ты спятила - прыгать как… как мячик?!
На физиономии ее мужа возникло выражение ужаса, а Ирина Генриховна и Катя дружно рассмеялись.
- Все, ребята, - Екатерина решительно шагнула к дверям, - я пошла, насчет мячиков это уж вы, пожалуйста, без меня… До завтра, подруга! Высплюсь и буду здесь как штык, у меня два дня подряд отгулы, так что ты, Турецкий, можешь спокойно работать на своей общественной ниве. Пока!
Дождавшись, когда Катя закроет за собой дверь палаты, они с нежностью посмотрели друг на друга, потом Александр Борисович наклонился и осторожно коснулся губами губ жены.
- Шурик, - прошептала она виновато, - тебе очень со мной сейчас тяжело, да?
- Ни капельки! - заверил он. - Мне тут даже нравится: и ты рядом, и диванчик удобный…
- Но… Но ведь у тебя, наверное, за время отпуска куча дел скопилась… Да? А теперь еще и нагрузка эта, общественная…
- Куча бумаг, а не дел! - заверил ее он. - Так что общественная нагрузка даже кстати, дает возможность прокатиться лишний раз по городу и вообще сбежать с работы… Как я люблю эту треклятую писанину, ты знаешь. А через час сидения за компьютером максимум меня в сон начинает тянуть!
Ирина рассмеялась:
- Наверное, комп тебя гипнотизирует. Я тут в одной газетенке от скуки прочла, что некоторых монитор правда гипнотизирует, особо чувствительных… Ты ведь у нас особо чувствительный?
- Только когда речь идет о моей любимой жене и дочке…
- Нинуська мне сегодня звонила, у нее все в порядке… Странно, что о ней я беспокоюсь меньше, чем о тебе, Шурик!
- А как психолог ты это не пробовала объяснить? - улыбнулся он. А Ирина задумалась, помолчала сосредоточенно и вдруг просияла:
- Знаю почему! Ой, Шурик, правда знаю… Вот слушай! Значит, так… Беременная женщина собирается рожать, собирается стать матерью… Так? - До сих пор все логично, - ухмыльнулся Александр Борисович.
- Именно! Иными словами - ждет ребенка! А какой женщине хочется воспитывать ребенка без отца?
- Опять верно, никакой!
- И что из этого следует?
- Что?
- Что муж в ее глазах приобретает особую ценность именно в данный период! Согласен?
- Какой же это дурак не согласится быть особо ценным мужем такой красавицы и умницы, как ты?!
Он обнял жену, осторожно прижавшись щекой к ее лицу, отчего она невольно ойкнула:
- Ты колючий! Опять успел обрасти… - И тут же нахмурилась, вспомнив утренний эпизод с зеркальцем.
- Извини… - Турецкий виновато потер свою действительно быстро отраставшую щетину. - Сейчас сбегаю побреюсь, если туалет опять не заперли!
Он глянул на Ирину и, поняв, о чем она подумала, покачал головой:
- Так все хорошо объясняешь, а сама каким-то глупым приметам веришь… Успокойся, Ирка, ничего со мной не случится, еще будешь на моем столетии вспоминать, какой глупышкой была!
Он подмигнул жене и, прихватив лежавшую на ее тумбочке бритву, вышел из палаты.
- Тьфу-тьфу-тьфу! - сказала ему вслед суеверная Ирина. И с внезапной, неведомо откуда объявившейся тоской уставилась в окно, за которым как-то незаметно сделалось темно. Наступила теплая майская ночь не слишком баловавшей москвичей хорошей погодой поздней весны.
2
Тишины и спокойствия, в которых они с женой провели этот вечер, хватило ровно до пяти часов утра, когда чутко спавшего на диванчике Турецкого разбудили едва слышные стоны, доносившиеся из-за приоткрытой двери Ирининой палаты… Позднее он не раз и не два мысленно благодарил Бога за то, что в ту ночь по отделению дежурил сам Зоскин, что случалось редко, исключительно в период отпусков, когда врачей не хватало.
Молниеносно вскочив и влетев в палату, Турецкий наткнулся на испуганные, округлившиеся глаза Ирины. Сидя на кровати, она слегка раскачивалась, обхватив руками живот… Моментально оценив ситуацию, Александр Борисович молча развернулся и помчался в ординаторскую, где спокойно почивал доктор - так же как и дежурная сестричка, задремавшая над книжкой на своем посту.
Спустя полтора часа, когда неожиданно начавшиеся схватки удалось остановить и Ирина Генриховна, вымотанная приступом, уснула прямо под капельницей, Семен Львович, мягко взяв Турецкого под руку, повлек его за собой из процедурной, куда тот, несмотря на робкие протесты врача, все-таки просочился. На пороге Турецкий еще раз обернулся и с жалостью посмотрел на осунувшееся, бледное лицо жены, возле которой хлопотала медсестра. - Пойдемте, Александр Борисович, ко мне, - вздохнул Зоскин. - Поверьте, вы тоже выглядите не лучшим образом, рюмочка коньячка вам просто необходима… У меня имеется армянский, пятизвездочный, хорошей выдержки и не на концентрате разведенный… Словом, настоящий! Вместо взятки благодарный муж презентовал… Пойдемте-пойдемте!
- Хотите, чтобы я на работу с запашком заявился? - слабо улыбнулся Турецкий.
- Вам можно, думаю, ваше начальство это понимает!
Коньяк оказался и правда великолепным. Большой знаток этого благородного напитка, Александр Борисович понял это с первого же глотка и от второй порции не отказался.
- Скажите, Семен Львович, - вздохнув, обратился он к доктору, - неужели мы с Ириной так вот и будем жить на бочке с порохом еще три месяца?..
Зоскин ответил не сразу, задумчиво посмотрев на Турецкого, покачал головой:
- Я лично буду счастлив, если вы, а вместе с вами и я, протянем на этой, как вы сказали, "бочке с порохом" еще месяц… Семимесячных младенцев мы выхаживаем с гарантией, правда с помощью кувез…
- С помощью… чего? - растерялся Турецкий.
- Ну это нечто вроде барокамеры для таких крошек, - улыбнулся доктор. - Знаете, у нас тут недавно вообще уникальный случай был…
- Что за случай? - На данном этапе жизни Александра Борисовича остро интересовало все хоть как-то связанное с вынашиванием младенцев: предскажи ему еще год назад кто-нибудь появление у него данной сферы интересов, "важняк", вероятно, в ответ только бы пальцем у виска покрутил…
- Вы мою коллегу и заместителя Галину Викторовну Журкину знаете? - начал доктор.
- Это такая полная, черноглазая, с громким голосом?
- Она… На некоторых производит впечатление бой-бабы и чуть ли не хамки, как раз из-за голоса: стоит Гале появиться на лестничной клетке, как во всех палатах знают: сегодня дежурит Журкина… На самом деле добрейшей души человек!
- А что за история все-таки?
- А история такая… Осенью, где-то, по-моему, уже в конце октября, некий водитель мусоровоза объезжал ближайшие дома, соответственно загружая свою машину мусором и прочими объедками… Все дома тут с мусоропроводами, а его "карета" - выпуска, наверное, года эдак семьдесят пятого, то есть открытая. Процесс выглядит так: подгоняет он свой мусоровоз к месту вывода мусоропровода, открывает камеру и ждет, пока вся дрянь ссыплется в кузов.
- Кажется, я догадываюсь, что именно ему ссыпалось вместе с мусором, - передернуло Турецкого.
- Не сомневаюсь… - мрачно подтвердил доктор. - Говорят, таких историй по Москве и по России, увы, сотни, если не тысячи… Да, Александр Борисович, именно то самое - завернутый в газеты и, как выяснилось, еще живой младенчик… Слава богу, это был последний мусоропровод, который водитель в тот объезд опорожнял. Мужик стоял рядом, внимательно следил, чтобы не перезагрузиться… Ну и углядел сверток… Остановил процесс, поскольку ему почудилось, что из свертка что-то пищит…
- Черт знает что… - пробормотал Александр Борисович, едва сдержавшись, чтобы не выругаться.
- М-да… Ну мамашу, конечно, быстро вычислили, детали мне неизвестны, но дело не в этом. Водитель помимо жилых домов и наши корпуса обслуживал, про роддом знал. И, обнаружив этот, с позволения сказать, сюрприз, кинулся как ошпаренный вместе с мальчонкой - это был мальчик - сюда… Как раз дежурила Галина… Видели бы вы этого младенчика! Семимесячный по всем признакам, но крошечный, дохленький, скорее на кузнечика похож, чем на ребенка… Никто не верил, что нам удастся его выходить, кроме Журкиной.
- Выходили?.. - с замершим сердцем поинтересовался Турецкий.
- Вы знаете, Галя здесь, возле этого мальчонки, дневала и ночевала, сама ему имя дала - Костиком назвала… Да не просто выходила!.. У ее дочери с мужем детишек по каким-то причинам не было… Словом, уговорила она их этого Костика усыновить, а мы в свою очередь на все педали нажали, все свои связи и знакомства использовали, чтобы ей в этом благородном деле помочь! И сейчас у Галки любимая тема - какой у нее замечательный внучек Костенька растет! А?!
- Ну и ну!.. - Чтобы прокомментировать рассказ доктора, других слов у Александра Борисович не нашлось: а он, дурак, еще подозревал, глядя на Галину Викторовну, эту шумную и, как ему казалось, не в меру резкую врачиху в бесчувственности и чуть ли не хамстве.
- Ну, - продолжил Семен Львович, - а теперь вернемся к нашим баранам… Это я насчет бочки с порохом… За саму Ирину Генриховну вы не волнуйтесь, у нее хорошая конституция, вполне приспособленная и к вынашиванию, и к родам…
- Почему тогда?.. Неужели все дело в возрасте?! - с горечью воскликнул Турецкий.
- И в этом тоже, - кивнул доктор. - Но главное вот здесь… - Он осторожно постучал себя по лбу пальцем. - Подкорка называется… У вашей жены, Александр Борисович, очень своеобразная нервная система, я порой и сам мысленно руками развожу… Как только начинает нервничать - все, весь организм вразнос… А ведь все, что чувствует мать, моментально передается плоду!
- Что же делать?.. - жалобно пробормотал Александр Борисович.
- Не волновать ее, - вздохнул Зоскин. - У нее, знаете ли, беспокойство за вас, я бы сказал, в подсознании сидит… Даже не просто беспокойство - страх. Беременные очень легко зацикливаются на определенных обстоятельствах и людях, такова особенность их психики, которая и после родов будет давать знать о себе еще несколько месяцев. Мы этот период называем периодом лактации: с одной стороны, женщины кормят в это время ребенка, с другой - организм у них активно перестраивается в обратном порядке, возвращаясь в нормальный режим… Словом, я все это к тому, что придется вам потерпеть. - Господи, да я готов терпеть сколько нужно, лишь бы с Ирой и с малышкой все обошлось!..
- Будем надеяться на лучшее, давайте за это и выпьем! - ободряюще улыбнулся доктор. - Вам, вероятно, уже пора на работу, идите и не волнуйтесь: в ближайшие полтора часа Ирина Генриховна побудет под присмотром сестры под капельницей, а там и Екатерина объявится, она звонила…
Уже выйдя из корпуса, Турецкий сообразил, что Семен Львович, наверное, совсем не зря всего лишь выразил надежду на лучшее, ни о каких гарантиях, что все будет хорошо, и речи не было… И невольно вздрогнул, почти реально услыхав взвизгнувшее, недоброй памяти "Вива, Кальман!.."… Так они тогда назвали то дело, из-за которого Александр Борисович Турецкий много лет назад в первый раз побывал в этом роддоме, на том же этаже, где сейчас лежала его жена. Он и тогда был лучшим из лучших… Какой же шел год? Восемьдесят третий?.. Восемьдесят пятый?..
О том, что в Москве объявился очередной маньяк, сама столица знала исключительно по слухам: времена стояли такие, что никому и в голову бы не пришло сообщить об этом официально - как известно, в советском государстве, самом справедливом, самом счастливом для своих граждан, к тому же обладавшем самым светлым будущим, никаких маньяков появиться просто-напросто не могло! Откуда, если все всем довольны, счастливы и равны между собой?.. Вот потому-то дело о нем и шло под грифом секретности, а в Генеральную прокуратуру, непосредственно к тогда еще молодому "важняку" Турецкому попало, когда число жертв достигло пятнадцати человек.
Впрочем, винить в этом тех, кто занимался им до Александра Борисовича, было трудно. Следовало считать и вовсе чудом тот факт, что его предшественники пришли к выводу относительно маньяка: убийства мало что объединяло, помимо способа, которым они осуществлялись. Да и способ-то был в принципе весьма распространенный у всевозможного хулиганья - все жертвы получали тяжелейший удар по голове, наносился который, правда, не первым, что подворачивалось убийце под руку, а каким-то непонятным предметом, судя по ране - с множественными острыми выступами правильной формы…
Пожилой эксперт-криминалист, когда Турецкий заявился к нему, дабы выяснить личное мнение о неизвестном орудии убийства, возможно, имеющееся, но не вошедшее в отчет, долго размышлял, прежде чем ответить, и наконец решился:
- Ну, разумеется, я и сам над этим думал… - он вздохнул и пожал плечами. - Вносить в отчет единственное, что приходит в голову, было как-то глупо… Вы имеете представление о том, что такое булава?.. Ну, та самая, которая фигурирует в русских народных сказках?..