- Вот эта… эта… - Проклятая рыжуха ткнула пальцем чуть ли не в лицо Майе и отступила от нее на несколько шагов, увлекая за собой Лизу, по лицу которой текли слезы. - Эта дура… нашу Лизу…
Девушка и не заметила, в какой момент оказалась в плотном кольце этих сопляков. Со всех сторон на нее теперь смотрели злые и насмешливые глаза маленьких хулиганов, за спиной не было ничего, кроме подоконника, все больнее и больнее вжимавшегося ей в спину!
- У нас, похоже, новенькая и необученная?.. Сейчас поучим!.. - закричал кто-то из мальчишек.
Майя задохнулась от ужаса: вот такого они с дядей Юрой точно не предусмотрели… Что делать?!
Если бы этих сопляков было меньше… Но пока они стояли в коридоре, к троим мальчишкам присоединилось еще несколько… Что делать, что?!
А еще Майя совсем не понимала, почему вдруг на нее так ополчились все эти девчонки и мальчишки. Ведь она спросила об этом для того, чтобы обнадежить несчастную Лизу… Она хотела как лучше… Как лучше!..
4
- Нет, нет и нет!.. - Полное добродушное лицо Натальи Павловны выражало крайнюю степень любви и восторга, но пальцы, вцепившиеся в руку Александра Борисовича, держали ее крепко. - Мы вас ни за что не отпустим! Вы просто должны послушать концерт, ребятишки так готовились к нему, так старались - специально для вас!.. А потом будет чай с бисквитами.
Турецкий молча посмотрел на смущенно отводившего глаза Дениса, вздохнул и обреченно шагнул в сторону крыльца детдома.
- Спасибо тебе огромное! - произнес он несколькими минутами позже, стоя у стены актового зала в нескольких метрах от небольшой сцены, уставленной самодельными декорациями. - Отдельное спасибо за это театральное действо получишь от Ирины Генриховны…
- Откуда я знал?.. - прошипел Грязнов-младший. - Это все твой Меркулов… Ему спасибо: устроил нам праздничный вечерок среди бела дня… Слушай, подожди меня, я выскочу на минуточку…
- А ну стоять! - Денис и представить не мог, что Турецкий умеет кричать шепотом. - Сбежать решил?!
- Слушай, Сан Борисыч, я в туалет и обратно…
И, не слушая больше своего спутника, не обращая внимания на то, что спектакль-концерт уже начался, выскочил из зала: рассчитывая посетить туалет, пока там, а заодно и в коридоре пусто… Он ошибся: пусто в коридоре не было. Несколько мальчишек толпились возле двери с надписью "1-й Б", изо всех сил налегая на нее, стараясь закрыть как можно плотнее, дверь же, казалось, была живая и не поддавалась: изнутри их усилиям явно сопротивлялись. Однако перевес был на стороне мальчишек, один из которых уже запихивал в дверную ручку длинную палку от швабры.
- Эт-то что такое?
Денис быстрым шагом направился к первому "Б", а мальчишки тут же кинулись в противоположную сторону. Грязнов-младший вытащил швабру и едва успел отскочить в сторону: заплаканная беленькая девчонка, вылетевшая из-за двери, едва не сбила его с ног.
- Та-а-ак… - Он повернулся к стоявшим поодаль ребятам. - Девочку, значит, обижаете?
Тот, что постарше, сердито глянул на девчонку:
- Ее обидишь… Она Витьке так в ухо врезала… Ее в милицию сдать надо!
- Милиция уже здесь, - фыркнул Денис, - и очень интересуется, почему вы не на концерте? А ну марш!
Мальчишки нехотя один за другим потянулись ко входу в актовый зал. Дождавшись, когда последний из них скроется за дверями, Денис улыбнулся Майе:
- Ну… Все еще льешь слезы?..
- Дяденька милиционер, - девушка всхлипнула, - честное слово, они сами, первые полезли!.. Я тут совсем недавно, а они новеньким какую-то… "прописку" устраивают, я просто защищалась! Никому не говорите, ладно? А то меня опять отправят в распределитель…
- Молодец, что можешь за себя постоять, - улыбнулся он. - Конечно, я никому не скажу… Не знаешь, концерт скоро кончится? - Скоро… - Она подняла на него ясные синие глаза, и Денис с невольной жалостью подумал, что девочка выглядит старше своих лет, никак не на четырнадцать… Заведующая говорила ему, что в их детдоме дети живут только до четырнадцати лет, после чего их переводят туда, где, как она сказала, "содержатся" старшие… Да, сиротская жизнь накладывает свой отпечаток.
- Дяденька, а дяденька! - Он слегка вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей, и вопросительно посмотрел на Майю. - Проводите меня, пожалуйста. Я выступаю в самом конце, стихи читаю… А эти меня наверняка где-нибудь подстерегут!
- Пошли, - сочувственно кивнул Денис, напрочь забывший про туалет. - Тебе прямо в зал?
- Нет, видите, там рядом дверь?.. Она за кулисы ведет… Но вообще-то и через зал можно, там ступеньки на сцену есть…
- Давай-ка лучше через зал, - вздохнул Грязнов-младший. - А то меня там уже друг заждался.
"Друг", на самом деле менее всего способный в этот момент на дружеские чувства, его действительно заждался, уже почти уверенный, что Денис сбежал.
В зале сделалось невыносимо душно, а свободные места отсутствовали из-за обилия маленьких зрителей, восхищенно смотревших на сцену и никакой духоты не замечавших. Александр Борисович вздохнул, представив, что именно скажет ему Ирина, если ему вообще удастся объявиться у нее до обеда, и счел за благо присесть на корточки. Спектакльконцерт из такого положения ему виден не был, так же как и маленькие артисты. Зато Дениса, вошедшего в зал на пару с белокурой девчонкой, он увидел сразу. Ну пусть только закончится это так называемое мероприятие, покажет он, где раки зимуют, и Денису, и Меркулову… Вот почему Костя был вчера так уверен, что раньше середины дня Турецкий в Генпрокуратуре не объявится!..
В этот момент произошло нечто заставившее Александра Борисовича насторожиться и отвлечься от своих мстительных размышлений.
В зале как будто ничего не изменилось, разве что тишина, нарушаемая до этого звуками, характерными для детской аудитории, не способной, как известно, сидеть смирно и не шевелясь дольше пяти минут, вдруг сделалась действительно тишиной. А интуиция Турецкого, отточенная за долгие годы работы, напротив, подала сигнал тревоги - довольно отчетливый…
Бросив быстрый взгляд на уже стоявшего рядом с ним Дениса, Александр Борисович понял, что не ошибся: лицо Грязнова-младшего белело на глазах, напряженный взгляд был устремлен на сцену… Турецкий, слегка приподнявшись, проследил за ним.
А на сцене и впрямь происходило нечто никем и ничем не предусмотренное… Маленький мальчик, видимо только что произносивший свой текст, слегка приоткрыв рот, смотрел на внезапно объявившуюся рядом с ним девочку… Или девушку?.. В ней Турецкий узнал спутницу Дениса, вошедшую с тем в зал. Девушка была неестественно бледна. Слегка оттолкнув малыша, она шагнула к краю маленькой сцены:
- Сейчас, - произнесла Майя звенящим голосом, - я прочту вам замечательные стихи о маме…
Денис скользнул прищуренными глазами в сторону зрителей, тоже ощутив всей шкурой сигнал тревоги, но пока еще не понимая, что происходит. Судя по всему, этого не понимал не он один: на лице Натальи Павловны, повернувшейся в этот момент к сидевшей позади нее женщине, видимо воспитательнице, читалось глубокое недоумение. В тишине, установившейся после фразы, произнесенной Майей, отчетливо послышался голос заведующей:
- Что это за девочка? Из какой группы?..
Ответом ей было недоуменное пожатие плеч. Ни на то, что происходит в зале, ни на своего спасителя девушка никакого внимания не обратила, она действительно начала декламировать:
- "Мне мама приносила игрушки, конфеты, но маму люблю я совсем не за это. - Щеки Майи слегка порозовели, а тишина в зале сделалась абсолютной… Если и была здесь, в детском доме, запретная тема, то девушка выбрала ее безошибочно… - Веселые песни она напевает, нам скучно вдвоем никогда не бывает!.."
Она читала, кажется, бесконечно долго, и смутная мысль, забрезжившая у Александра Борисовича, заставившая его внутренне содрогнуться, еще не успела оформиться, когда он уже повернулся к замершему на месте Денису, а в онемевшем зале раздался скрип стула: с места вскочила заведующая… - Сидеть! - Майя оборвала себя на полуслове и, прищурив глаза, впилась взглядом в лицо Натальи Павловны. - Сидеть, я сказала, иначе все взлетите на воздух!..
Едва заметным движением девушка задрала куртку, и заведующая, ахнув, упала на стул, вскрикнул кто-то из старших детей.
- Здесь четыре килограмма пластита. - Теперь она говорила короткими фразами, без малейшего волнения, холодно и жестко. - Думаю, дядя милиционер прекрасно понимает, что это значит. Надеюсь, все меня хорошо слышат… Немедленно свяжитесь с властями. Я требую освобождения моего брата Петра Муштаева из Матросской Тишины. Если через два часа его не отпустят, я нажму на эту кнопку… - Она коснулась оказавшегося под ее слишком свободной для такой худышки ветровки пояса… Весь мир знал его название: "пояс шахида"… Вот только на белокурой, хрупкой россиянке его видели сейчас впервые…
- Денис… - Александр Борисович едва слышно окликнул Грязнова-младшего. Тот, так же едва заметно кивнул, не отводя глаз от Майи. - "Ножницы"… ты меня понял?..
В зале заплакал кто-то из малышей, в другом конце к нему присоединился еще один…
- Прошу воспитателей успокоить детей! - резко бросила Майя.
На мгновение повернувшись к Турецкому, Денис кивнул ему и, окликнув Майю, сделал короткий шаг к сцене, прикрывая Александра Борисовича, ползком двинувшегося к проходу между сиденьями. - Посмотри на меня, - громко, но исключительно спокойно произнес Денис. - Я безоружен… Вот я снимаю пиджак, смотри, при мне ничего нет… Я буду вести переговоры, согласна?
- Свяжитесь с властями. - Руки Майи по-прежнему лежали на поясе.
- Конечно… Можно я достану мобильный телефон?
- Да. Медленно.
Прежде чем аппарат оказался у него в руках, казалось, прошла вечность.
- Ты позволишь мне обратиться к детям?
Майя кивнула. И Денис, так опасавшийся, что не сумеет найти нужные слова, вручая детишкам игрушки, в этот момент, словно по наитию, нашел их сразу:
- Ребятки, давайте поиграем в такую игру…
Он улыбнулся маленьким зрителям, повернувшим к нему головы.
- Сейчас вы все закроете глазки, вот… как я… Только не обманывать, договорились? Я милиционер, я все вижу… А теперь поднимите ладошки и прижмите их к ушам. Плотно-плотно… Молодцы!
Александру Борисовичу, ползущему по полу в сторону сцены, тоже казалось, что ползет он туда, среди десятков маленьких детских ног, поцарапанных, в одинаковых коротких штанишках или обутых в дешевенькие кроссовки и серые, потертые брючата, целую вечность…
- Скажи, - голос Дениса звучал во вновь установившейся тишине неестественно громко, - могу я набрать номер?.. Спасибо…Тоненькие звоночки кнопок телефона. И вновь голос Дениса:
- Константин Дмитриевич, господин заместитель Генерального прокурора… С вами говорит Денис Грязнов…
…Звонок Грязнова-младшего застал Меркулова во вполне мирном настроении, расслабленно лежащим на диване и перебиравшим какие-то документы. Услышав то, что он услышал, Константин Дмитриевич прежде всего разозлился:
- Ты что, Денис, спятил? Тоже мне шутник!..
Однако никакого впечатления на его собеседника это не произвело:
- Я вполне серьезен. Я нахожусь в детском доме номер четыре, по улице Потемкина, дом семь, строение четыре… Пять минут назад здесь произошел захват заложников женщиной-смертницей…
- А ну-ка дай трубку Сане! - рявкнул Меркулов, вскакивая на ноги. И лишь после следующей фразы Дениса понял, что тот не шутит.
- Повторяю, я говорю абсолютно серьезно… Выдвинуто требование освободить из Матросской Тишины Петра Муштаева. Срок, отведенный на освобождение, один час пятьдесят четыре минуты…
По мере того как произносил это, Денис медленно и незаметно продвигался к сцене, в сторону Майи, не отрывая взгляда от лица девушки.
- От всех заложников и от себя лично прошу не предпринимать никаких попыток штурма здания. Для дальнейших переговоров просьба связываться со мной… - Он отключил связь, успев преодолеть три ступени, ведущие на сцену. - Я все правильно сказал?
- Да… Не подходите ко мне. Я соединю контакты.
- Я не подойду, мне надо обратиться к залу… Есть предложение - самых маленьких, они сидят в первых двух рядах, вывести отсюда…
- Предложение отклоняется. Им осталось сидеть здесь не так долго, как вы думаете. Скоро все кончится.
- Освобождение твоего брата может занять больше времени, чем ты отвела. Обычная бюрократия… Я это очень хорошо знаю. Поэтому предлагаю к сроку добавить еще два часа…
- Предложение отклоняется. - Голос девушки звучал холодно и монотонно. Сразу вслед за этим ожил телефон Дениса.
Оба - и она, и Грязнов - посмотрели на трубку, что и дало возможность Турецкому проскользнуть в нишу рядом со сценой с другой стороны: "ножницы"… Теперь все зависело от того, как они с Денисом сработают…
- Я могу включить связь?
- Да.
- Дениска! - Голос Меркулова звучал хрипло. - Я только что говорил и с МВД, и с ФСБ… Они будут у вас через несколько минут. Но они считают, что это блеф, пока лично не удостоверятся, не проведут свой анализ… Денис, пойми, я ничего не могу поделать! Я выезжаю к вам, попробуй потянуть время, держитесь!.. Где Санька?! - Здесь… Все в порядке, жертв нет, я вас понял… Я…
- Прекращайте разговор! - резко произнесла Майя.
Денис отключил связь и поднял руку с телефоном:
- Власти хотят прибыть сюда и удостовериться на месте…
- Сюда никто не войдет! - Взгляд девушки на мгновение затуманился, с губ сорвалась фраза, едва уловленная Денисом. - Да, мамочка, я не дам им обмануть себя… Дети увидят своих родителей, клянусь тебе!
Последовавшая пауза была очень короткой, но Денису ее вполне хватило, чтобы понять самое важное:
- Ты слышишь свою маму?
Майя прищурилась:
- Зачем тебе знать? Это тебя не касается!
- Можешь мне не верить, но я ее тоже вижу…
- Где?.. Где она?! - В ее глазах метнулась паника. - Где?! Я должна ее увидеть, или ты… ты лжешь!..
- Нет! Она стоит рядом с тобой…
- Мама?.. - Майя всего на мгновение оторвала пальцы от пояса, коснувшись ими губ, но Турецкому хватило этого, чтобы со скоростью, на которую человек способен лишь в те минуты, когда речь идет о жизни и смерти, метнуться к девушке и скрутить ее руки за спиной. Зал взорвался в едином детском вопле, перекрытом голосом Дениса:
- Всем на пол… На пол!..Александр Борисович уже волок Майю к ближайшему окну, Грязнов-младший, прикрывая собой от них зал, высадил плечом раму, раздался звон бьющегося стекла, и двое мужчин с воющей по-звериному девушкой вылетели в освободившийся проем одновременно…
Вой Майи оборвался внезапно.
- Держи ее, Саня, держи!..
Денис видел, в какой неестественной позе, все еще борясь с террористкой, стоит на одном колене Турецкий.
"Нога!.. У него сломана нога!.."
Денис Андреевич Грязнов все дальнейшее проделал автоматически: перехватив Майины руки, скрученные за ее спиной, он, оставив Турецкого, скорчившегося под окном, на месте, попытался оттащить Майю к воротам или хотя бы подальше от окон. Откуда в этом хрупком звереныше столько силы?!
Дернувшись всем телом вперед, она неожиданно упала на землю лицом вниз, увлекая за собой Дениса.
Раздавшийся вслед за этим взрыв, казалось, целой стеной огня отделил фасад детского дома от того, что осталось по ту сторону его ограды. На детей, лежавших на полу, посыпался град осколков, ударная волна сбила с ног не успевшую упасть рядом со своими воспитанниками Наталью Павловну.
Потом как-то сразу и вдруг на них обрушилась тишина - тяжелая, как железобетонный блок. И прежде чем первый из малышей разразился отчаянным плачем, тишину эту прорезал далекий вой милицейских сирен.
5
Итак, Турецкий ее вновь, наверное уже в миллионный раз, обманул. Главное - время выбрал удачно: у Катьки какой-то срочный больной, которого подружка откачивает уже, пожалуй, больше часа… Ну и работка у нее!..
Ирина Генриховна сердито посмотрела на часы, потом покосилась на свой мобильный: главное - телефон, негодяй такой, отключил… Она взяла с тумбочки журнал мод, принесенный Екатериной, и, нехотя полистав его, отложила в сторону.
Впервые за несколько дней Ирина осталась одна неизвестно насколько. Она прислушалась к своим ощущениям и поняла, что низ живота вновь тянет. У нее уже был опыт по этой части: если сейчас не сделать укол ношпы, могут начаться схватки… Странно, что медсестры до сих пор нет. Обычно ей как раз в это время и ставили все уколы.
Ирина Генриховна сердито нажала тревожную кнопку, имевшуюся специально для таких случаев на стене у кровати, и немного подождала… Никакой реакции. Ну это уже слишком! Вначале полдня ждать обманщика Турецкого, потом срочно вызывают на рабочее место Катьку, а теперь еще и медсестра куда-то провалилась!..
Сердито нахмурившись, она осторожно опустила ноги на пол и, ощутив опять тянущую боль в животе, поморщилась. Нет, но медсестра-то куда подевалась?!
Медсестра никуда не подевалась. Просто, сидя на своем посту, пялилась вместе с еще двоими пациентками в телевизор, работавший громче обычного. Вот и не слышала вызова. Ирина присмотрелась и поняла, что девушка на дежурном посту ей незнакома, видимо новенькая.
"Придется нажаловаться Семену Львовичу… - пробормотала Ирина Генриховна. - Им тут что, видеозал, что ли?"
Большой телевизор, предназначенный для пациентов, находился в общем холле, а этот, маленький, Ирина до сих пор на дежурном посту не видела: то ли прячут его днем, то ли новенькая с собой притащила… Она попыталась окликнуть сестру, но ни девчонка, ни пациентки не обратили на нее ни малейшего внимания, поглощенные только что начавшимся срочным сообщением.
Известная ведущая новостных программ смотрела прямо в камеру с испуганным видом, но текст произносила без запинок:
"…Взрыв произошел на территории детского дома номер четыре, на улице Потемкина, Северо-Восточного административного округа. Есть жертвы, подробности буквально через минуту…"
- Господи, да переключи ты этот свой ящик! - неожиданно возмутилась одна из пациенток, едва стоявшая, придерживающая свой огромный живот. - Мы здесь беременные, а нам такие ужасы показывают… От одного этого родишь!..
- Я бы вообще запретила в роддомах телевизоры держать, - поддержала ее вторая. - Или чтоб с видаками и показывали бы нам только фильмы какие-нибудь смешные… Правда, переключите канал! - Сейчас, - поморщилась медсестра, - вот только узнаю, сколько жертв, и переключу!
Последнюю фразу Ирина Генриховна уже расслышала, поскольку ей удалось наконец добраться до дежурного поста. На слово "жертвы" она уже много лет подряд реагировала автоматически.
- А что случилось? - слегка задохнувшись, спросила она у одной из пациенток.
- Ящик в холле сломался! - охотно пояснила та. - Хотели здесь чего-нибудь посмотреть, а там сплошные страхи, как всегда, кажут…
- Какие страхи?
- Про то, как детский дом какая-то сволочная шахидка взорвала, представляешь? Нам только этого не хва… Ой, ты чего толкаешься?!
Ирина Генриховна вдруг перестала ощущать свой живот, вообще свое тело. Она не поняла, что, бросившись к экрану, слишком сильно оттолкнула от него эту женщину.
- Когда?! - Ей казалось, что она кричит, хотя на самом деле молоденькая сестричка, уставившаяся на нее с удивлением, едва расслышала вопрос.