- Какие проблемы, говорю? Тут за углом продуктовый, зайдите туда, купите бутылку уксуса, выпейте. И когда очнетесь, первым человеком, которого увидите, буду я: в белой маске и с клизмой в руках!..
Ирина уже вовсю хохотала, придерживая руками живот:
- Катька, замолчи, ты меня уморишь!
- И это еще не все! - не обратила та внимания на ее предупреждение. - Скажу - не поверишь… Ровно через два дня после знаменательного знакомства на почве джинсов именно этот самый "организм" попадает в мое отделение, траванувшись паленой водкой! И, едва очнувшись, начинает, придурок, звать меня замуж!..
- Слушай, замолчи, хочешь, чтобы я родила прямо тут?
- Ничего, не родишь, смех - это здоровье!
- А замуж, - посерьезнела Ирина, - это, Кать, хорошо…
- Да брось ты… Сама подумай, какие у меня в моем отделении потенциальные мужья: либо алкоголики, либо, того хуже, самоубийцы… Вот у Верки в хирургии - совсем другое дело!.. Слушай, а где твой Турецкий? Опять небось по своим криминальным делам мотается?.. Все время в полях, как техасский рейнджер…
- Вот и ошибаешься! - Ирина с гордостью сверкнула глазами. - Шурик так переменился… Ты не поверишь, сегодня всю ночь просидел возле меня… Отпуск специально взял, чтобы мое здоровье караулить!
- Ну-ну… - Катя посмотрела на подругу с сомнением. - И где же этот верный и преданный сейчас?
- Наверняка в палате нервничает… Сейчас увидишь! Он правда изменился.
За разговорами женщины незаметно миновали сестринский пост и достигли палаты. Ирина с самым торжествующим видом распахнула дверь и… замерла на пороге.
- Та-а-ак, - Екатерина заглянула в абсолютно пустую комнату, - и где же твой изменившийся Турецкий? Сан Борисыч, ау-у-у!.. - Катька, перестань ерничать… Куда он мог деться?!
- Погоди, сейчас у этой куклы-медсестрички спрошу… Стой тут и не вздумай дергаться!
Тон, с которым она заговорила с дежурной сестрой, столь кардинально отличался от щебета с подругой, что Ирина Генриховна, настороженно прислушивающаяся к разговору возле поста, невольно заподозрила в Екатерине незаурядные артистические данные.
- Так, девушка, - холодно произнесла Катя типичным "врачебным" голосом, - вы должны были видеть супруга пациентки Турецкой, он дежурил возле нее ночью…
Медсестра растерянно кивнула.
- И он только что был здесь…
- Он куда-то убежал! - поспешно ответила девушка. - Со всех ног!
- Как - убежал? Куда?!
Ирина не выдержала и заспешила к дежурному посту.
- Ну не знаю… Он же мне не доложился, спешил очень…
- Все ясно! - Катя пошла навстречу подруге и мягко, но настойчиво повлекла ее обратно, к распахнутой двери в палату. - А ты говоришь, изменился! Турецкий - он и в Африке Турецкий, только черный!..
- Катька, перестань. - Ирина Генриховна побледнела и тяжело опустилась на кровать. - Ты не понимаешь… Меня в последнее время все какие-то предчувствия мучают… дурные. - Ясное дело - дурные! У тебя хороших отродясь не было! Прекрати выдумывать, а! У твоего Сани работа такая, специальная, чтобы срываться с места в самый неподходящий момент, главное - без предупреждения… Все мужики эгоисты.
- Ты не понимаешь, - упрямо повторила Ирина, мрачно глянув на подругу, - Шурик действительно изменился… Но я… Я видела, его что-то здорово тревожит, они со Славой Грязновым каким-то сложным делом в последние месяцы занимались. Судя по тому, что мне он ничего не рассказывал, - опасным…
- Умерь свое воображение, с чего ты взяла, что опасным, если твой Турецкий уже пару лет как минимум в основном в кабинете сидит, бумажки перебирает? Сама говорила - жаловался тебе…
- Забыла, как его недавно ранили?!
- Не забыла! А ты, похоже, забыла, что подстрелили его чисто случайно, в другого типа целились… К тому же киллера поймали… Ну успокоилась?
- Кать, ты, наверное, смеяться надо мной будешь, - Ирина Генриховна сжала руки, - но все последнее время у меня действительно предчувствие какое-то… нехорошее. И потом… приметы…
- Господи, какие еще приметы?!
- Плохие… - жалобно пролепетала Ирина.
- Например?
- Ну, например, когда я из роддома в последний раз сбежала, Шурика здесь не было, он домой поехал переодеться. Я поймала такси, приехала… Подхожу к двери, сую ключ… ну в замочную скважину, а он не поворачивается… Не подходит! - Как это - не подходит? Наверняка ведь не тот сунула?
- Так вот это и есть плохая примета! У меня и правда на брелке куча ключей, есть похожие… Я Шурика сто раз просила пометить квартирный какой-нибудь краской, но до тех пор ни разу и так не путала!
- В жизни не слышала о такой примете, да еще и плохой! - сердито произнесла Екатерина. - Не сходи с ума, это у тебя от беременности воображение обострилось, ты раньше суеверной не была! И вообще, все приметы - чушь, бабушкины сказки!
- А сны?
- Тем более!.. А что там со снами?
- Мне уже несколько раз огонь снился, как будто Турецкий в него прыгает, вроде как за кем-то или за чем-то…
- Ну и дурочка! Огонь снится исключительно к горячей любви!
- Правда?.. - Ирина с надеждой посмотрела на подругу. - Ох, Кать, надо позвонить, я тебе сейчас телефон дам… У меня руки дрожат, где он?..
- Опять двадцать пять! - с нарочитым раздражением сказала Екатерина. - Давай говори, кому звонить-то?
Она взяла с тумбочки Иринин мобильный и вопросительно уставилась на подругу.
Ирина Генриховна, секунду поколебавшись, кивнула:
- Знаю кому! У меня есть прямой телефон в кабинет Меркулова, мне почему-то кажется, что Шурик… если все в порядке… Мне кажется, он там… - Кажется ей… Ладно, псих на палочке, говори номер!
- Если Костя возьмет трубку, скажешь, что это я…
- Слушай, - неожиданно удивилась Катя, - а почему бы тебе вместо этого не позвонить самому Турецкому? У него ж мобильный!..
- Он его еще вчера отключил.
- Так наверняка же успел включить раз сто?..
- Кать, ты его не знаешь, - вздохнула Ирина Генриховна. - Если он отсюда вылетел на полной скорости как сумасшедший, значит, его и правда по работе вызвали. Что-то стряслось! А в таких случаях он свой аппарат отключает автоматически… Хочешь проверить?
- Хочу!
- У меня там в записной книжке под кодовым словом "Турецкий" есть его номер - проверяй…
Ирина Генриховна демонстративно отвернулась к окну, пока ее немало рассерженная подруга манипулировала с аппаратом.
- Ну что? - поинтересовалась Ирина примерно через полминуты - Убедилась? Наверняка недоступен…
- Все мужики сво… Извини, конечно! - буркнула Катя. - И говори наконец мне номер этого вашего Меркулова! Вот увидишь, все с ним в порядке, я имею в виду не Меркулова, а твоего припадочного Турецкого… Алле?.. Константин Дмитриевич? Здравствуйте! Это Ирина… Не узнали?.. Что ж, значит, мы с Шуриком наконец разбогатеем!..Катя хихикнула и вложила мобильник в руку заметно оживившейся Ирине.
2
Несмотря на длительное знакомство, отношения Александра Борисовича с подругой жены Катей никогда нельзя было назвать безоблачными. Не то чтобы Екатерина ему не нравилась. Скорее, причина крылась, во-первых, в том, что не нравился он ей, во-вторых, при целой массе несомненных достоинств Екатерина категорически не была женщиной его плана.
Тем более неловко чувствовал себя Турецкий, на всех парусах примчавшийся к Ирине после ее звонка к Меркулову, когда обнаружил, что оправдываться ему придется в присутствии Кати. То, что он лепетал жене по телефону, когда та застукала его в кабинете Меркулова, в счет не шло: не настолько Иринка легковерна, чтобы принять версию, будто ее супруг умчался на всех парах из больницы, забыв попрощаться или хотя бы предупредить, исключительно по причине того, что его вызвал шеф… Да и фингал на физиономии говорил сам за себя…
- Иришка, прости меня, дурака… - При виде Кати, с самым суровым видом стоявшей у окна в позе статуи Командора, его порыв тут же подзахлебнулся. Но ничего не поделаешь, продолжать-то надо было! - В общем, я… Словом, я… - Словом, ты, как обычно, во что-то ввязался, - вздохнула Ирина Генриховна, лежавшая на кровати и оттого казавшаяся совершенно беззащитной.
- Не совсем… Понимаешь, мне нужно было присутствовать на суде, а тут… Словом, подсудимый попытался сбежать и…
- Шурик, - глаза Ирины Генриховны сердито сверкнули, - если ты попытаешься меня обмануть, заранее предупреждаю: бесполезно… Твоя физиономия свидетельствует против тебя! Кроме того, телевизор я тоже смотрю, а складывать два и два пока что не разучилась!
- Что ты имеешь в виду? - пробормотал Турецкий, покосившись на продолжавшую осуждающе молчать Катю. Уж лучше бы набросилась на него на пару с женой!..
- Просто я наконец догадалась, каким именно делом вы занимались с Грязновым столько времени!.. А вчера и позавчера по всем каналам только и речи было, что о поимке опасного преступника Павла Садовничего! Цезарь твой ведь Садовничий?.. Я, как только увидела, что тебя нет, сразу про наш разговор вспомнила… Ох, Шурик! Если бы ты знал, как я от этого всего устала!..
В голосе Ирины послышались слезы, а Катя немедленно с видом заботливой родственницы - куда более заботливой, чем преступный муж - ринулась к подруге:
- Иришка, успокойся! Сейчас же! - Она повернулась к Турецкому, все еще виновато переминавшемуся на пороге. - Позови медсестру, Саша, ей нужен укол! И, дождавшись, когда Александр Борисович выскочит из палаты, покачала головой. Турецкий страшно удивился бы, доведись ему услышать, что именно произнесла в его отсутствие Катя:
- Ирка, ты явно перегибаешь палку… В конце концов, ты ведь знала, за кого замуж идешь?.. Ну не смотри на меня такими круглыми глазами! Помнишь, за мной начал ухлестывать этот красавчик - приятель твоего мужа, его коллега? Как его… Видишь, уже не помню даже, как зовут! А ведь он мне нравился… Правда нравился!.. Но я подумала и поняла: никогда в жизни мои чувства испытания его профессией не выдержат! Слава богу, успела тогда уже на вас насмотреться…
- Катька, я устала! - с горечью выдохнула Ирина. - Говоришь, успела насмотреться на нас? Ну а мне не на кого было "насматриваться", влюбилась в него как глупая коза, и вот… А сейчас я просто не в состоянии продолжать трястись за него изо дня в день… Завтра у него, между прочим, отпуск кончается…
- Сама говорила, большая часть его работы теперь - сплошная возня с бумагами!..
- И это чистая правда! - произнес Турецкий, объявившийся в этот момент на пороге в обществе медсестры. - Иринка, милая, я готов дать тебе страшную клятву, что, пока ты не родишь, из своего кабинета не буду выходить в течение восьми часов ежедневно! И заниматься исключительно чем-нибудь безопасным, включая общественные нагрузки, не имеющие отношения к уголовке!.. - Ты мне такие клятвы уже сто раз давал, - вздохнула Ирина Генриховна, а Катя, коротко переговорив с медсестрой и отослав ее за лекарством, тут же напросилась в свидетели:
- А при мне - впервые! - сообщила она. - И пусть только попробует нарушить слово… Кстати, если не секрет, хотелось бы знать, какими такими общественными нагрузками ты собрался заняться? Насколько я понимаю ситуацию, погоню за сбежавшим преступником в твоем понимании, Турецкий, тоже вполне можно назвать общественной нагрузкой, поскольку в служебные обязанности помощника генпрокурора она явно не входит?
- Ну и язычок у тебя… - не выдержал Александр Борисович, неодобрительно покосившись на Екатерину. - Чего-чего, а общественных нагрузок у нас хватает.
- Хоть одну назвать можешь? - прищурилась Катя.
- Могу! - нахально заявил Турецкий, лихорадочно перебирая в уме все известное ему по данной части. - А-а-а, вот: Генпрокуратура вместе с МВД проводит сейчас благотворительную акцию, средства собираем на детишек-сирот… Вот и подключусь!
Катя фыркнула, а Ирина наконец улыбнулась: несмотря на то что быстро обернувшаяся медсестра как раз в этот момент ставила ей укол.
- А что? - немедленно расхрабрился Александр Борисович. - Соберем, накупим игрушек, конфет, памперсов… И в детдом отвезем! У нас их несколько подшефных…
Ирина уже откровенно смеялась - Ох, Шурик, а еще в отцы готовишься! Зачем же детдому памперсы? Это разве что в дом ребенка, грудничкам…
- Ну можно и без памперсов, - легко согласился Турецкий. - Кроме того, милые дамы, если б вы знали, какое количество бумаг ожидает меня в сейфе, сколько писанины… Вы бы и вовсе этот разговор не затевали как исключительно бессмысленный!
- Ладно, Ир, - смилостивилась первой Екатерина, - поверь ему еще раз, в последний… И уж коли беглый муж объявился, я, пожалуй, пойду к своим алкоголикам… Пока!
- Погоди, Кать… - Александр Борисович выскочил за ней в коридор. - На пару слов!
- Давай только быстрее, я действительно спешу, дежурю сегодня.
- А завтра?
- Что - завтра? А-а-а… Ну да, у тебя ж отпуск скончался… - Она на секунду задумалась. - Знаешь, Турецкий, давай сделаем так. Я буду контролировать Иринку днем, ты дежурить ночью… Вот тут, кстати, диванчик есть, значит, и поспать тебе удастся… Идет?
- Я как раз об этом и хотел с тобой поговорить, - обрадовался Александр Борисович. - Закавыка только одна: ты ж работаешь… Слушай, а отпуск у тебя когда?
Катя вздохнула и посмотрела на Турецкого почти с симпатией:
- А при чем здесь мой отпуск? Время проконтролировать Иринку я всегда найду, а не дай бог что, мне сразу же позвонят. Но я вот тебе что хотела сказать: понимаю, ты переживаешь, волнуешься и все такое. Но вы оба, поверь моему опыту, здорово преувеличиваете опасность, усугубляете ситуацию!
- Да ты что?! - Александр Борисович возмущенно уставился на бездушную Екатерину. - Да ты хоть знаешь, что мне Семен Львович сказал?
- И что? - прищурилась та.
- Что роды с таким перерывом, как у Иринки, считаются вообще как первые! А с учетом возраста… - Он внезапно вспыхнул от возмущения. - Я тут позавчера такое услышал!..
- И какое?
- Медсестра их старшая… Ну или акушерка, что ли, толстая такая бабища, да еще с усами… Знаешь, как она Ирку мою назвала? Старородящая!.. Я едва сдержался, чтобы ее за такие словечки по стенке не размазать!
- Тихо-тихо… Ух, Турецкий, ты глуп как все мужики… Старородящая - это не обзывательство и даже не определение. Это термин такой медицинский, специфический, употребляемый в гинекологии! Ну а что касается родов… Ты хоть раз дал себе труд оглядеться?
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что таких, как твоя Ирина, здесь полное отделение! И все ведут себя гораздо спокойнее, между прочим, несмотря на то что ни подруг, ни тем более любящих мужей к ним в качестве дежурных у ложа пострадавшей никто не пускает…
- Не всем из них под сорок! - сердито буркнул Турецкий. - Конечно, не всем, сейчас угроза выкидыша и у восемнадцатилетних не редкость… А под сорок тут примерно половина пациенток!
- Тебя не переговоришь, - вздохнул Александр Борисович. - Ну ладно, о главном договорились: ты - днем, я - ночью. Но я и в течение дня, когда такая возможность будет, тоже сразу сюда…
Катя сочувственно покосилась на него и пожала плечами:
- Твое дело… Хочется вам обоим хипеж подымать - на здоровье… Как говорится, красиво жить не запретишь!
Команда Александра Борисовича Турецкого, сколоченная им за годы службы, была небольшой, но зато, как часто с гордостью говорил он сам, увесистой и по-настоящему убойной. Вот так ему повезло на подчиненных, а заодно и оперуполномоченных Грязнова-старшего, которых тот предоставлял ему совершенно безотказно, когда речь шла об особо сложных делах.
Что касается "важняков", то помимо любимчика Померанцева он выделял среди прочих Володю Поремского - подвижного, изящного блондина, с умными и проницательными глазами, до смешного напоминавшего самого Александра Борисовича в молодости… Надо сказать, что удивительное сходство первым заметил Меркулов, и, по наблюдениям Турецкого, тут же "усыновил" парня, едва ли не соперничая в этом смысле со своим старым другом.
Причина была проста, и всякий раз, когда она всплывала, вызывала у Александра Борисовича улыбку. Как известно, Константин Дмитриевич являлся человеком в личной жизни "самых строгих правил", совсем как тоже всем известный дядя Александра Сергеевича. То бишь прекрасным семьянином и честным служакой, красневшим от негодования при слове "любовница", так же как при слове "взятка". И единственной претензией к старым друзьям, Турецкому и Грязнову-старшему, у Меркулова как раз и было их, с его точки зрения, непозволительно вольное отношение к дамам… Женолюбие приравнивалось в его понимании к безнравственности и аморальности, и он искренне не понимал, как это у таких кристально честных людей, как Саша и Слава, оно все же имеет место быть…
В итоге в представлении высоконравственного Меркулова сложилась некая цепочка, более-менее объясняющая такое положение вещей. "Крайним" в этом смысле был избран Вячеслав Иванович, записной холостяк, что, с точки зрения Константина Дмитриевича, уже свидетельствовало не в его пользу. Именно он - а кто же еще?! - сбивал периодически с пути истинного женатого Турецкого, проще говоря, "портил" его… Себя Меркулов винил только в одном: недоглядел за своим подшефным младшим другом вовремя, упустил момент, когда порочный Грязнов повлиял на Сашу необратимо… Второй такой ошибки он допустить не мог!
Посему, с тех пор как в Генпрокуратуре появился Володя Поремский, до умиления напоминавший Константину Дмитриевичу своего друга в юности, несчастному Александру Борисовичу периодически приходилось выслушивать строжайшие и, что хуже всего, пространные предупреждения Меркулова относительно того, что будет с самим Турецким, если тот попытается "испортить этого парня"! Выслушивать их приходилось терпеливо, покорно и молча, поскольку объяснить Косте разницу между "мальчиком" и "мужем", никаким воспитательным или антивоспитательным акциям давно уже не поддающимся, возможным не представлялось. Цепочка "Славка испортил Саню" продолжилась следующим звеном - "Саня вполне может испортить теперь Поремского" - и точка!
Обо всем этом и подумал Александр Борисович, едва вызванный им Володя переступил порог его кабинета с тремя увесистыми папками текущих дел в руках: Турецкий попросил его прихватить с собой не все, но самые неотложные, "горящие синим пламенем".
Похоже, о причине Поремский был уже осведомлен: слухи по коридорам Генпрокуратуры распространялись со скоростью огня по бикфордову шнуру… Во всяком случае, счастьем его физиономия не блистала, скорее, наоборот.
- Присаживайся, - примирительно улыбнулся Турецкий. - Ты, я вижу, уже в курсе насчет командировки?..
- Но пока что не понял, почему именно я! - буркнул Владимир, отводя взгляд в сторону. - Валерка, между прочим, в этом Коксанске бывал, занимался расследованием, людей знает. А я ни ухом ни рылом… И кроме этих трех, - он хмуро кивнул на папки, - у меня еще восемь штук дел, которые, пока я езжу, тоже начнут потихоньку тухнуть… Ну почему я?!Он наконец посмотрел на Александра Борисовича - разумеется, жалобно.
- Потому что больше некому ехать, Володя, - начал увещевать его Турецкий. - Там на месте понадобятся хорошие мозги и тонкое, профессиональное чутье… Ладно, выдам тебе страшную тайну: причина, по которой Померанцев остается в Москве, уважительная - Валера наш надумал жениться…