Виктор знал про Особый отдел в ЧК, а затем в НКВД, который возглавлял Глеб Бокий, и про то, что чекист Бокий и ученый Барченко занимались паранормальными явлениями, точнее - руководили этим процессом, а покровительствовал поначалу всему странному для коммунистического материализма делу сам Дзержинский. И после него руководство НКВД считало направление деятельности актуальным, пока Сталин не уничтожил в короткие сроки и сам отдел, и всё почти тогдашнее НКВДэшное руководство. Бокий, к тому же, происходил из числа революционеров первого ряда, его ценил Ленин. Очень по-разному освещала эту фигуру современная политизированная история, но вот факт - Бокий, в бытность его председателем ЧК Петрограда, сдерживал и даже публично одергивал кровожадного психопата Зиновьева - первого секретаря РКПб Петрограда, то есть хозяина города и начальника по партийной линии самого Глеба Бокия. Бокия расстреляли в 37-м, и довольно скоро после ареста. Барченко же допрашивали и пытали значительно дольше.
- Институт этот, Витя, Бокий сформировал в 34-м году как филиал Московского института мозга, где Барченко уже трудился почти десять лет. Обрати внимание, 34-й - это год после сталинской коллективизации и первых крупных процессов с расстрельными приговорами.
- Шахтинское дело, троцкистские заговоры? Бокий стал подозревать, что развернется массовый террор в ближайшие годы?
- Несомненно. И не только подозревать. Они с Барченко могли знать кое-что из будущего.
Генерал сделал паузу и взглянул на Виктора с легкой иронией.
- Что удивляешься? Я вот перед твоим приходом стою у окна и с удобной позиции многое вижу - что с людьми произойдет через несколько секунд, но чего они пока не знают. По мелочи, да. - Он вдруг дернул щекой, по лицу прошла мрачная тень. - Один раз не по мелочи: вижу, по переулку мчится мотоциклист и вырулить хочет на центральную, вот под окнами, улицу. Перед ним на дороге пусто, но на подходе две машины на скорости восемьдесят, парня на повороте выносит…
- Со смертельным?
- Да. И заметь, знание будущего не всегда позволяет на него повлиять.
Пример показался Виктору неожиданно интересным, он соглашаясь, кивнул.
- А теперь давай вспомним: до уничтожения Сталиным Бокия, Барченко и их исследовательской системы разные руководители ОГПУ, а позже НКВД, не трогали Особый отдел, - он начал загибать пальцы: - Дзержинский, Менжинский, Ягода, их замы… Они, что, могли годами держать и оплачивать людей, у которых не было серьезных результатов?
- Но каких результатов?
- Неизвестно. Однако большие усилия прилагались нашими марксистами-материалистами к "другому", так сказать миру. Блюмкин вот, на Тибете вел разведывательную работу.
- Это я знаю.
- А про Рериха знаешь?
- Тоже на этом поприще?
- Тоже. Они с Блюмкиным, кстати сказать, находились в оперативном контакте. Еще кофе желаешь?
- Нет, спасибо. А про Институт в Черном лесу что-нибудь еще известно?
Оказалось - самое интересное впереди.
* * *
Владимир, одолев уже две трети пути из мэрии обратно в прокуратуру, вспомнил - шеф просил узнать про китайские рестораны в городе, а известный ему - рядом как раз, на параллельной улице. Там наверняка знают про своих коллег, если таковые в городе существуют.
Владимир свернул в переулок и уже через пару минут подошел к тому самому ресторану.
Два красных дракона над входом уставились друг на друга, вечером они ярко подсвечены и даже переливаются; он много раз проходил мимо, но не был внутри.
Двери разъехались - холл, пестро украшенный восточной атрибутикой, дальше за бамбуковой драпировкой вход в ресторанный зал, охранник вежливо с ним поздоровался и уважительно взглянул на погоны, вышел какой-то китаёз в белом шелковом кимоно, проговорил без сильного акцента, что здесь Владимиру очень рады. Он понял вдруг - приходить единственно с вопросом о конкурентах очень малоприлично.
Пройти за столик и заказать что-нибудь?
Нет, можно опоздать к приезду шефа. Да и непонятно, в какую сумму оно обернется.
Решение вынырнуло неизвестно откуда:
- Хотел узнать, можно ли заказать ужин на дом на шестерых человек? Но чтобы дома только блюда разогреть?
- Можно, господин капитан, - обрадовался китаёз и продолжил на хорошем русском: - У нас вице-мэр регулярно заказывает, другие уважаемые люди. Будете очень довольны, наши специалисты заказ привезут и сервируют стол, если вам будет угодно. Эта дополнительная услуга клиентами не оплачивается.
- Очень хорошо. Я могу взять с собой ваше меню? Мероприятие будет только через неделю.
Его попросили подождать несколько секунд, китаёз исчез за качнувшимися бамбуковыми палочками, а Владимир, излучив добродушие, обратился к охраннику:
- Молодцы! Вы ведь единственный китайский ресторан в городе?
- Единственный, - уверенно подтвердил тот.
- Филиал надо открывать.
Когда он свернул от ресторана назад в переулок, в сторону своей прокуратуры, его скоро нагнал человек лет сорока с чем-нибудь - лицо приятное, вид аккуратный; представился охранником ресторана - он только вот коллеге сдал смену. А дальше поспешно сообщил, что может быть полезен прокуратуре, но только здесь его кто-то из работников ресторана увидеть может. Виктор сразу пригласил встретиться вечером в одной удобной забегаловке, он придет туда в штатском.
* * *
Ехали назад не так быстро - транспорт прибавился. Прокурор велел "поосторожней с обгонами" и, перестав следить за дорогой, вернулся мыслями к случившемуся сейчас разговору.
К середине лета 34-го года центральное здание барской усадьбы переоборудовали под Институт, а жилые помещения расположили в двух флигелях. Территорию обнесли забором с колючей проволокой поверху, охрану на входе обеспечивало местное отделение НКВД. Сотрудники могли выходить в город, однако делали это редко, и начальство городское знало только директора Института - молодого еще человека, но уже с высокими научными званиями.
Бойцы караульной службы пробалтывались иногда про творящиеся внутри непонятные и страшноватые вещи. Много раз видели - и даже слегка привыкли - фиолетовое свечение над крышей главного здания, какие-то внутри него прозрачные шли потоки. Хуже было с появлявшимися иногда бестелесными силуэтами, которые тихо блуждали, хотя и без попыток приблизиться; скоро, правда, выходил из здания сотрудник, делал что-то, и силуэт исчезал; случались и другие пугающие "чертовщинки". А через пару лет эксперименты непонятного смысла стали проводить в очень большой военной палатке, типа штабной, которая ставилась в центре свободного внутри от построек пространства. Охранников на это время предупреждали, чтобы сидели в своей каптерке у проходной и не высовывались. Предупреждали не зря: нечто вихреобразное гудело и сотрясало воздух, а несколько раз, по всяким косвенным признакам, случалось там нечто совсем и непредвиденное, и у сотрудников на время мрачнели лица.
Бокий и Барченко наносили визиты в Институт раз в несколько месяцев, и с такой же частотой директор Института выезжал на несколько дней в Москву. Контакты, таким образом, осуществлялись почти ежемесячно.
Но грянул 37-й.
Сталин опасался Бокия и знал о его презрительном к нему отношении.
Был ли случайным арест Бокия в один день с Тухачевским? Как вообще эта могучая группа проиграла кавказскому деспоту - вполне прогнозируемому кровопийце. И вот Тухачевский, Якир, Гамарник, Корк, Уборевич, прекрасный профессионал Бокий оказались неспособными убрать своего палача. Даже о попытке такого рода с их стороны нет документальных свидетельств. А все они имели реальную военную власть и огромный авторитет. Только учениками Уборевича считали себя уже крупные тогда командиры, будущие маршалы Жуков, Конев, Малиновский, Мерецков.
Почему не убрали Сталина?
Виктор сказал себе "стоп" - это уже анализ собственных знаний, а не информации от генерала.
Итак, в мае 37-го был арестован Бокий, но еще за несколько дней до того сюда в город прибыл спецотряд НКВД из Москвы. Местному отделению действовать не доверили. Возможно и потому, что о приятельских отношениях здешнего начальника с директором Института многим было известно; и начальника этого в 39-м расстреляли, когда пошли репрессии внутри самого Наркомата внутренних дел.
Дальше генерал, почти слово в слово, сообщил то, о чем ему уже рассказала Маша: сотрудники - около тридцати человек - все исчезли, оставив свои вещи; и деньги у многих в ящиках служебных столов обнаружили. Ночь летняя лунная, посты с внешней стороны забора через каждые пятьдесят шагов легко просматривали свой участок - а наутро никого нет.
НКВДэшники в такой чреватой для них ситуации сдрейфили и обратились к прокуратуре, чтоб та со своей стороны всё заактировала и подтвердила. К тому же добавилась еще одна неприятность - командир отряда, выбравший себе для ночлега одну из комнат внутри во флигеле, тоже исчез.
Сообщили в Москву на Лубянку о происшествии и стали ждать самого худшего - расправы, попросту говоря. Местное партийное руководство тоже очень перепугалось - в заговоре обвинят или снимут с формулировкой "не обеспечили".
Однако всё обошлось, и даже без мелкого выговора. Группа начальников прибыла спецвагоном уже через сутки, с местными они говорили спокойно и по хозяйственным только вопросам: технику выделить, транспорт, питание обеспечить роте солдат, которую вызвали из губернского гарнизона. От прибывших начальников остался только один, и под его руководством солдаты за месяц раздолбали все строения вместе с фундаментом.
Виктор отвлекся на реакцию бокового зрения.
Он с утра совсем не мог узнать местность, а сейчас, в десяти километрах от города, почувствовал что-то зовущее и родное.
- Здесь, за сосняком, наши озера?
- Тут как раз.
- Как они?
- А что, охраняются, - водитель бросил на него хитрый взгляд: - половина береговой полосы ведь дорогими коттеджами застроена, и губернские тут приютились.
Рассказ генерала историей с загадочным исчезновением не ограничился.
В первые дни как немцы напали на СССР и все, начиная со Сталина, находились в оцепенении, объявился вдруг неизвестно откуда пропавший четыре года назад командир московского отряда. Находился он в крайнем волнении и молол несуразицу, за которую сразу попал в психиатрическое отделение местной больницы: говорил, что Тухачевский, и с ним целая группа, свергли и убили товарища Сталина. Что предатели изменили социализму: снова НЭП обещают ввести, и в политике всё меняют - договариваются, вот сейчас, с финской и польской буржуазией о каком-то союзе. Стали спрашивать о деталях, оказалось - "там у них" еще только 37-й год кончается, а его сюда отпустил директор Института, потому что он просился очень и тот его пожалел. А какой здесь у них год, по его мнению? Тот же, отвечает, 1937-й. Следователь НКВД простой вывод сделал: четыре года назад после, хотя и непонятного, но именно побега сотрудников Института, молодой командир отряда испугался неминуемого расстрела, сбежал и где-то отсиживался - у бабы какой-нибудь в погребе. Вероятней всего - сдурел, так как врачи категорически утверждали, это не симуляция, - сдуреешь, конечно, от такой жизни и постоянного страха.
А куда тот делся после сумасшедшего дома, осталось невыясненным.
Когда подъехали к конторе, прокурор, прежде чем войти, позвонил с улицы тому самому помощнику мэра.
Просьба - провести архивный поиск материалов по тому самому Институту. Чиновник удивился сначала, но когда Виктор добавил, что "за это ему зачтется", похоже - обрадовало; оно и понятно - не на своих доносить.
Поднявшись к себе, прокурор подписал три бумаги прямо в приемной и велел Наде подготовить постановление о выдаче трупа местному отделению Патриархии для отпевания и похорон - те обратились с просьбой еще до его приезда.
- И Владимир к вам просится, уже надоел.
- Пригласи.
- Здравствуй, Володь, как дела?
- А вы как в губернию съездили?
- Хорошо. Обращаться велел без стесненья к нему или, по мелочи если, к помощнику. Занимательно очень поговорили, расскажу потом кой-какие детали. Что в папочке у тебя?
- Это я на всякий случай. На словах будет короче.
- Давай на словах.
- По дьякону информация небезынтересная.
- Выкладывай.
- Парень толковый, учился в семинарии на четыре-пять. Никаких нарушений внутренней семинарской дисциплины.
- Благонравный?
- Именно так в факсе и сказано. Только у этого "благонравного" отец рецидивист. Три отсидки, все за кражи со взломом.
- Где батя сейчас?
- По постоянному месту жительства, во Владимирской области.
- И не отлучался?
- Пока проверяют.
- М-да…
- Следующая информация. Китайский ресторан у нас в городе один. Помните, вы спрашивали? - прокурор кивнул. - А вот охранник оттуда догнал меня в переулке - хочет сообщить, конфиденциально, важную для нас информацию. Встречаюсь с ним вечером.
Прокурор не успел отреагировать - селектор пикнул, Надя быстро проговорила:
- Вас Игорь Петрович срочно просит. Соединяю?
Голос полковника зазвучал в трубке:
- Здравствуй, Виктор. Сообщение интересное поступило. Квартиру убитого священника, похоже что, "навещали". Родственница приехала, завещание у нее на наследство - мой заместитель выдал ключи от квартиры. А полчаса назад она позвонила - подозрение, дескать, есть. Подъедем? С ней в любом случае надо потолковать.
- По какому адресу?
- А вы заезжайте сперва в Управление, меня захватите.
За короткое по дороге время прокурор только успел спросить у Владимира:
- Настоятель храма ничего не говорил о личных ценностях покойного, может, у него дома тоже что-то старинное находилось?
- Думаю, он дома у того просто не был.
- Почему так думаешь?
- Сам отозвался о покойном, как о нелюдиме. Сказал, они мало общались, и только по рабочим вопросам.
- Рабочим?
- Ну как их еще назвать, по производственным.
Полковник поджидал их на краю тротуара.
Поместился на заднем сиденье с Виктором рядом, сообщил водителю адрес и недовольно выдохнул:
- Совпаденьице, а?
- А почему нет, Игорь Петрович? - Володя развернулся к ним с переднего сиденья. - Мелких воров в городе куча, узнали, что хозяин погиб, и сунулись на удачу.
- Спасибо за идею, мы б до такой не додумались.
- Э, извините.
Пятиэтажный дом старой кирпичной постройки, у ближнего подъезда машина милиции.
Вышли.
Полковник, поискав по карманам, вынул бумажку и стал набирать код.
Отсутствие домофона подтверждало несклонность священника к широким общениям.
Поднялись на второй этаж.
На площадке три квартирные двери, срединная приоткрыта внутрь, и в проеме виден присевший на корточки человек с направленным фонариком на замок - вывинченный, торчащий наполовину наружу.
Увидев появившихся, встал:
- Здравия желаю, товарищи начальники. Могу кое-что сообщить.
- Сообщи, - дружелюбно согласился полковник.
- Замок не взламывали.
- Отмычка?
- И не отмычка.
- То есть?
- То есть - родные ключи.
- Хм… или кто-то когда-то сделал с них слепок. А почему не отмычка? - полковник сам же и предложил: - Никаких царапин?
- Ни малейших.
Сотрудник хотел что-то добавить, но начальник, отмахнувшись, обратился к коллегам:
- Этот специалист промаха не дает. Установи на место замок, и ты свободен.
Женский голос пригласил их войти, Владимир, пропустив старших, услышал еще один, только не человеческий - собака рыкнула пару раз из-за соседней двери, и судя по басам, очень немаленькая.
Коридор прямо от входной двери вел на кухню, слева - жилая комната, у ближней длинной ее стороны - кресло с торшером и диван-кровать, вдоль дальней - открытый книжный стеллаж, у окна письменный стол. У входа в углу небольшая икона с лампадой под ней, сейчас не горящей.
Женщина лет сорока, приятной внешности предлагает им сесть, где удобно, полковник сразу выбирает неширокий диван.
На письменном столе у окна листы бумаги, две книги, ручка, ноутбук в прозрачном чехле.
- Расскажите, прежде всего, что пропало, - предлагает полковник.
- Из вещей его вроде бы всё на месте. Деньги в ящике тумбочном - две тысячи рублей - не тронуты. Там же сберкнижка.
Она смутилась, оттого что два крупных чина переглянулись, и спешно начала объяснять:
- Большой бокал, он оказался разбитым - на кухне в ведре для мусора, а стоял здесь - на средней полке книжного стеллажа. Это венецианское стекло, понимаете, семнадцатый век, - она приостановилась, заметив у всех напряжение в лицах… и сосредоточилась для новой попытки: - Я скоро заметила, что нет венецианского бокала, который всегда стоял здесь, - она шагнула к стеллажу и показала рукой, - вот здесь посередине полки. В нем был цветок гвоздики, искусственный, но очень хорошего качества, - и снова заторопилась, - понимаете, эта деталь имеет значение…
- Вы не-е спешите, - замедляя слова, проговорил полковник, - у нас время есть, - и добавил, стараясь создать "атмосферу": - Прокуратура, стекло антикварное с искусственным цветком, врубились?
И кивнул женщине продолжать.
- Я удивилась, что нет на месте, потом на кухне в ведре вижу ножку цветка и сверток бумажный, а в нем - бокал. Часть стенки отбита, но эту часть можно поставить на место - средства склейки стекла сейчас имеются замечательные, в общем, легко все привести к первоначальному виду - почти незаметно.
- А дорогая вещь? - спросил прокурор.
- Не дешевая, даже с таким изъяном. Но главное - эта вещь связывает многие семейные поколения. Один из предков брата, а столько же он и мой предок, привез бокал из Европы, где был в составе дипломатической миссии в 80-х годах семнадцатого века, когда царевна Софья с Голициным пытались развивать связи с Западом. Понимаете, - она для убедительности повысила голос, - выкинуть такое в мусорное ведро невозможно!
С одной стороны, аргумент прозвучал убедительно, с другой - Владимир понял по лицам, начальники подумали примерно как он: да мало ли что случается, возможно вполне, и не было никакого вора в квартире, а так - выкинул хозяин разбитую вещь от досады.
- Скажите, - полковник показал на икону в углу, - она ценность для коллекционеров имеет?
Женщина ответила, что имеет, хотя икона не очень старая - лет двести.
Прокурор, меж тем, подошел к книжному стеллажу.
- Вы в каком родстве?
- Троюродные.
- А кто-то еще из родственников у него есть?
- Никого.
- Вот здесь, примерно, помещался бокал?
- Да.
Прокурор покивал головой… и начал вглядываться в верхний край книжных корешков.
- За книгами или в них ваш брат ничего не мог прятать?
Женщина пришла в легкое замешательство… потом замотала головой:
- Нет, зачем прятать, сейчас ячейки есть в банках. И что такого он прятать мог? - видно было, даже немного расстроилась, оттого что ее родственника заподозрили в чем-то сомнительном.