- Ну, Майк, ведь ты же сказал, что я должна выйти за Джеральда.
- Посоветуйся с матерью, она в этих делах разбирается. Гарриэт, прошу тебя, ложись спать. И не рассказывай мне об этом порядочном Джеральде, я не переношу таких порядочных типов. Купи себе тетрадь, заведи дневник и пиши туда все, что хочешь рассказать мне о Мерфи.
- Майк, ты ревнуешь и сердишься.
- Я всегда говорил, что тебе нужен кто-то получше, чем я. Спокойной ночи, Гарриэт, спи покрепче.
Я повесил трубку. Телефон снова зазвонил. Я понимал, что это звонит Гарриэт. Если она говорила неправду насчет Мерфи, это означало бы, что она шантажирует меня своим "порядочным парнем". Но это неудачный ход, меня на такое не подденешь.
Телефон все звонил, но я не снимал трубку.
На следующий день я прочитал в "Ньюс Уик", что Конгресс Доминиканской Республики утвердил резолюцию, призывающую президента Трухильо аннулировать соглашения с США, - между прочим, соглашение о военной взаимопомощи и о предоставлении США территории в Доминиканской Республике для испытания ракет дальнего действия.
"Утвержденная резолюция гласит, - читал я, - что Доминиканская Республика не нуждается в 600 миллионах долларов, предложенных ей правительством США в форме поставок военного снаряжения.
В отделе комментариев "Дейли Ньюс" была напечатана статья "Месть диктатора", где объяснялось, что Резолюция является личной местью Трухильо за критику, которой подвергся в Соединенных Штатах его сын Рафаэль Трухильо.
"Он находится в Соединенных Штатах, - сообщал комментатор, - учится в военной академии. Предметом критики нашей прессы является возмутительный стиль жизни молодого Рафаэля Трухильо, который чуть ли не Все время проводит в Голливуде, в обществе красивейших звезд экрана и наиболее привлекательных статисток. Он дарит им дорогие туалеты, шикарные машины, драгоценности. Круги, близкие к Конгрессу, упрекают Рафаэля Трухильо в том, что он транжирит на свои развлечения сотни тысяч долларов, черпая эти громадные суммы без всяких ограничений в правительственной кассе Республики, подкрепляемой Соединенными Штатами".
"Нью-Йорк Джорнэл-Америкэн" напоминал, что Рафаэль Трухильо девяти лет от роду был произведен в полковники, а двумя годами поздней - в генералы. "Рафаэль Трухильо имеет титул доктора юриспруденции, является начальником штаба авиации, генеральным инспектором всех дипломатических пунктов Республики и имеет еще несколько должностей, приносящих ему громадные доходы".
"Белый Дом, - читал я в "Дейли Уоркер", - не выиграет битвы против этого молодого человека. Белый Дом забыл, что семейство Трухильо - неприкосновенная святыня и что "правительство" Республики не потерпит ни малейшей критики в адрес кого-либо из этой святой семейки…"
Я вырезал эти статьи и спрятал в ту же разбухшую папку.
35
Полковник Гарсиа Аббес расстегнул верхнюю пуговицу мундира.
- Слушай, де ла Маса, - грубовато сказал он, - я сегодня говорил с генералиссимусом.
- Слушаю, господин полковник. Как себя чувствует генералиссимус?
- Это человек поразительного здоровья. Я усматриваю в этом нечто сверхъестественное, подчиненное иным законам, нежели те, которые касаются всех нас. Феноменальный человек.
- И я так думаю, господин полковник, - сказал де ла Маса.
- Слушай. Генералиссимус был настолько любезен, что объяснил мне подробности распрей Республики с Белым Домом. Речь идет о том, что генералиссимус отказался предоставить территорию для испытаний американских ракет с атомными боеголовками.
- Так точно, господин полковник.
- Но надо считаться с тем, что они будут мстить нам, стараясь нанести урон престижу Доминиканской Республики, а это явится новой поживой для врагов свободы и демократии.
- Так точно, господин полковник.
- Мы допускаем, что они поднимут какое-нибудь дело, может, похищение Галиндеса. Флинн все больше шумит в комиссии по делам Латинской Америки. По нашим сведениям, у него есть какие-то доказательства, может, только косвенные улики, но что-то там есть против нас.
- Так точно, господин полковник.
- Брось ты это "так точно". Пошевели немного мозгами и скажи, что ты об этом думаешь.
- Позволю себе заметить, господин полковник: единственное, что могло бы им пригодиться в таком случае, - это показания Мерфи. Но Мерфи у нас, и никто его не получит.
- Мерфи останется у нас до смерти. Но я вот сомневаюсь, останется ли у нас то, что Мерфи знает. Это совсем другое дело.
- Так точно, господин полковник. Но я не знаю, что имеет в виду господин полковник. За Мерфи хорошо следят, и ни на одном аэродроме он не может отойти ни на шаг либо от меня, либо от Оливейры. За это я могу поручиться.
- Прелестно. А в Сьюдад-Трухильо?
- Ну, тут у него больше свободы, господин полковник. Иначе нельзя устроить. Ведь надо, чтобы Мерфи не подозревал, что за ним следят. Дома за ним наблюдает этот маленький Эскудеро.
- Прелестно. Но кто за ним наблюдает, когда он со своей девкой?
- С Гарриэт Клэр? Ну, она считается его невестой. Мы же не можем принудить его к безбрачию. Мы бываем вместе с ними, я и Оливейра.
- Не умничай слишком, де ла Маса. Если она невеста, то следует ожидать свадьбы. Невесты хотят быть женами.
- Я думаю, до этого не дойдет, господин полковник. Мерфи любит женщин, но они ему быстро надоедают. Если дело зайдет слишком далеко, мы подсунем ему какую-нибудь другую девушку.
- А с вашей стюардессой, Николь, не получилось? Я ведь ее специально назначил в ваш экипаж.
- Нет, Мерфи на это не пойдет. Пилот американкой машины, той, где стюардессой работает Клэр, заинтересовался Николь. Это может нам пригодиться, мы им не мешаем.
- Прелестно. Мерфи спит с этой своей Клэр?
- Не знаю, господин полковник.
- Эскудеро тоже не знает. Никто не знает.
- Может быть, она не соглашается.
- А тогда мы должны предполагать, что она не надоест Мерфи. Ты должен следить за ними. Я не желаю, чтобы Клэр и Мерфи встречались без свидетелей. Любовь превращает неопытных и чувственных людей в сентиментальных идиотов, и Мерфи может проболтаться. Ты, надеюсь, понимаешь, чем это грозит. Ничего больше не нужно, чтобы скомпрометировать нас и перечеркнуть все, что мы сделали в этом направлении. Если что-либо подобное случится, ты за это поплатишься. Генералиссимус нам этого не простит.
- Господин полковник, я все же имею заслуги… А в этом деле меня нечем попрекнуть. Мы его провели безукоризненно.
- Прелестно. Мы к тебе претензий не имеем. Без таких людей, как ты, у генералиссимуса было бы в сто раз больше хлопот.
- Благодарю, господин полковник. Надеюсь, я не дам повода…
- Я хочу получать отчет о каждой их встрече. Позаботься о том, чтобы они никогда не оставались наедине. Прелестно, больше ничего не говори. Можешь идти… Нет, подожди.
- Так точно, господин полковник.
- Могло бы с Мерфи что-нибудь случиться? Понимаешь, что-нибудь очень правдоподобное? Мне нужно знать твое мнение.
- Это крайность, господин полковник. Я несколько ориентируюсь в существующем положении дел и считаю, что исчезновение Мерфи может оказаться искрой, от которой сразу начнется пожар.
- Надо было погасить эту искру сразу, когда Мерфи прилетел сюда. Я сегодня утром подумал, что все можно было свалить на аварию. Мы не использовали эту возможность. Почему?
- Но ведь… Таков был приказ, господин полковник.
- Чей приказ?
Де ла Маса молчал, покорно глядя на полковника.
- Не помнишь?
- Господин полковник сказал тогда, что ситуация не благоприятствует такому решению. Речь шла о некоторых осложнениях, связанных со смертью дочери сенатора Флинна.
- Да, всегда случается нечто непредвиденное, всегда из-за этого гибнут наши лучшие планы. Какой-то демон зла во все вмешивается. Никогда нет настоящих условий для спокойной работы… Откуда все это берется, де ла Маса, все эти камни на нашем пути?
- Не знаю, господин полковник.
Аббес застегнул верхнюю пуговицу кителя.
- Поскорее ликвидируйте роман Мерфи и Клэр.
- Так точно, господин полковник.
36
Я долго ничего не знал о Гарриэт. Она не писала, не звонила - я уже не был ей нужен.
"Может, ее перевели на другую трассу и она не бывает в Нью-Йорке", - подумал было я, обманывая себя, конечно, я догадывался, что ее целиком поглотила новая любовь, любовь счастливая, долженствующая закончиться торжественно и банально - браком, мужем, детьми, общей спальней. Красиво, приятно и поучительно.
Я зашел в центральное бюро "Пан-Ам". Узнал, что уже три месяца Гарриэт работает на трассе Нью-Йорк - Сьюдад-Трухильо - Сан-Хуан - Нью-Йорк с экскурсиями, которые "Пан-Ам" устраивает круглый год. Любезный чиновник показал мне афишу, рекламирующую это мероприятие.
- Мисс Клэр, - добавил сотрудник бюро, словно догадываясь, чем я интересуюсь, - сама хлопотала, чтобы ее перевели на эту линию.
Я спросил:
- Экскурсанты проводят в Сьюдад-Трухильо несколько дней?
- Почти неделю. Мисс Клэр - превосходная стюардесса. Благодаря ее умению заботиться о пассажирах, мы получаем много благодарностей. Наше мнение о мисс Клэр…
- Благодарю вас, - сказал я. - Я тоже летал с ней и был очень доволен мисс Клэр.
37
Хулио Руис Оливейра зашел к Мерфи в гостиницу "Космос". Мерфи, чтобы свободно с ним разговаривать, послал Эскудеро за виски и льдом. Эскудеро долго копался и пошел весьма неохотно.
- Хулио, - сказал Мерфи, когда бой ушел, - я собираюсь расторгнуть контракт с Доминиканской Авиационной компанией. Какого ты мнения об этом?
- Ты спятил? Кто тебе даст лучшую работу?
- Найдутся такие.
- Скажи правду: это тебя Гарриэт подговорила?
- Ты же знаешь, что мы с ней решили пожениться. Это великолепная девушка. Думаю, что она будет хорошей женой. И с ней всюду можно показаться: она шикарная.
- Вы не можете обождать с этим?
- Мы назначили свадьбу на первое декабря.
- Где же будет свадьба?
- Там, где живет мать Гарриэт. В Мерривилле, штат Луизиана.
- Ты назначил дату и место, не имея понятия, согласится ли компания расторгнуть договор? Слушай, Джеральд, любовь тебе мозги повредила.
- Да если даже оформление затянется, я же могу получить отпуск на свадьбу. Хотя бы неделю. Мне ведь уже сейчас полагаются две недели отпуска.
- Выбрось ты это из головы.
- Может, ты мне, наконец, скажешь, что стоит за этими твоими страхами? Может, перестанешь болтать о своей дружбе и докажешь мне, наконец, что ты и вправду мой друг?
- Джеральд, не торопись ты с этой свадьбой. Дело не в Гарриэт, она хорошая девушка и неприятностей тебе не причинит. Дело в другом…
- Ну?
- Да пойми, наконец, что после той работы, которую ты сделал для Аббеса, после этой перевозки человека на носилках ты не можешь отсюда уехать. Тебе и так удивительно повезло.
- Черт возьми, что ж мне тут, всю жизнь сидеть?
- Пожалуй, что так, Джеральд. Постарайся только, чтобы эта жизнь тянулась как можно дольше. Остальное сам себе доскажи.
- Меня могут убрать?
- Могут.
- Я не доминиканский гражданин. Обо мне вспомнят.
- Не рассчитывай на это. Легче ответить что-нибудь на запрос американского посланника о тебе, чем расхлебать кашу, которая заварится, если ты проболтаешься.
- Хулио, я им дам честное слово, поклянусь всеми святым, что никогда не проболтаюсь. Дам расписку, что согласен умереть, если когда-нибудь хоть слово скажу об этой истории с человеком на носилках.
- Тогда уж было бы поздно, они предпочитают надежно застраховаться. Джеральд, черт тебя побери, ты же знаешь жизнь, и не разыгрывай простачка! Для них убить тебя - это все равно что раздавить москита.
- Слушай, Хулио, я уже решился на это и не собираюсь отступать. Такую девушку, как Гарриэт, не каждый день встретишь. Это идеальная жена для меня, и я не могу с ней расстаться. Ведь можно же у вас к кому-то обратиться, искать помощи в каком-то учреждении, в суде, в полиции, черт знает где! Можно же как-нибудь уладить дело!
- У кого? С кем? Где? У брата Трухильо, у сына Трухильо, у тетки Трухильо, у племянника Трухильо, у дяди Трухильо? С ними ты хочешь уладить дело?
- Не хочешь же ты сказать, что только его семья…
- Именно это я хочу сказать. У Трухильо сто пятьдесят близких и дальних родственников, и именно они занимает самые почетные и доходные места в полиции, армии, администрации, парламенте, дипломатии, в концернах, в суде, во всех министерствах, во всех двадцати двух провинциях. Наша страна - это вотчина Трухильо.
- А конституция, как же обстоит дело с вашей конституцией?
- Джеральд, ты же не хотел слушать, когда я тебе об этом говорил. Наша конституция не стоит и бумаги, на которой она напечатана.
- Ладно, тогда не будем о ней говорить. Посоветуй, что мне сделать, чтобы выбраться отсюда. Должен же быть какой-то выход.
- Для тебя никакого выхода нет.
- Тогда я удеру.
- Джеральд, не сходи с ума. Ты дал бы им великолепный и вполне обоснованный повод для того, чтобы убить тебя и сообщить, в газетах, что ты застрелен пограничниками при попытке нелегально перейти границу.
- Я в это поверить не могу! И ты мне ничего не посоветуешь?
- Одно только: никому не проговорись, что вообще подумал когда-либо, хоть во сне, о том, чтобы расторгнуть договор с компанией.
Мерфи бросился на тахту.
- Хулио… Если б я удрал, они бы тебя за это прикончили? Я знаю, что ты должен за мной следить…
- Я не подумал об этом, Джеральд. И дело не в том, что я боюсь за себя. Если б я знал, что побег удастся, я бы тебя уговаривал бежать. Но я знаю, что ничего у тебя не выйдет.
- Я поговорю об увольнении с Октавио. Он лучше тебя разбирается в делах.
- Не советую, Джеральд. Не делай этого. Я верен дружбе, а Октавио верен режиму. Ему нравится эра Трухильо.
- У меня нет другого выхода. Поговорю с ним осторожно, так, чтобы он и не догадался, чего я хочу.
- Не советую разговаривать с ним, хотя бы и очень осторожно. И никому не говори, что я открыл тебе, в какой ты западне. А сейчас вообще ничего не говори, кажется, Эскудеро вернулся… Да, это он. Он тоже за тобой следит. И в другой раз не усылай его из дому, когда я прихожу, - это выглядит очень подозрительно, ты ставишь под удар и себя и меня.
Заскрипели двери, занавеска в окне выгнулась, как парус, от сквозняка.
Эскудеро вошел без стука. Он принес лед и бутылку виски.
38
Прошел еще месяц, прежде чем я снова услыхал голос Гарриэт. И только в этот момент я понял, как мучила меня тоска по ней, как ждал я ее звонка.
- Майк, не сердись, что я так долго молчала, - быстро заговорила она. - Я должна сообщить тебе нечто важное: знаешь, Джеральд мне объяснился.
- Ты его любишь?
- Да, Майк, - тихо сказала она. - Ты очень сердишься?
- Если ты его любишь…
- Ты не сердишься на меня?
…И тут я вдруг вспомнил Виллемстад, и выстрелы, и сок ананаса, смешанный с кровью, и испуганный вскрик Гарриэт…
Голос Гарриэт, приглушенный расстоянием, чужой, повторял:
- Майк, что случилось, почему ты молчишь?
…Я увидел человека, который вышел из парижской гостиницы "Альма" и, повернувшись на оклик, получил две пули в лицо. Его звали Фраскуэло Моралес. А другие? Андреас Рекена, Серхио Бенкосме, Маурисио Базе, Вихилио Мартинес Рейна… И Галиндес…
- Майк, умоляю тебя, отзовись! Что случилось, алло, Майк! - кричала встревоженная Гарриэт.
А Лоретта Флинн? Если б она была жива, я позвонил бы ей: она понимала больше, чем Гарриэт… Гарриэт даже не знает, какая опасность ей грозит.
- Гарриэт, слушай, это совершенно сумасшедшая идея, этот твой брак!
- Майк, наконец! Почему сумасшедшая? И почему ты молчал так долго?
- Были какие-то помехи на линии, но теперь ты хорошо слышишь меня, да? Так вот: выбрось это из головы или хоть подожди…
- Ты просто ревнуешь. Ты все еще думаешь, что я собираюсь вернуться к тебе..
- Да, все еще думаю. Но сейчас не об этом идет речь. Прошу тебя, погоди с этим. Ты что, намерена после свадьбы переехать в Сьюдад-Трухильо?
- Нет, что ты!
- Тогда это дело не выгорит. Мерфи ведь работает по контракту. Его не отпустят.
- У него контракт на три года, но там есть оговорка, что через год обе стороны могут расторгнуть соглашение. Джеральд хочет этим воспользоваться.
- Он сказал об этом своему начальству?
- Нет, мы пока держим это в тайне.
- Так пускай не говорит ничего и никому! Умоляю тебя, Гарриэт, держите это по-прежнему в тайне и отложите срок свадьбы. Когда вы назначили?
- Первого декабря. Я не хотела бы откладывать, отсрочка - плохая примета. Майк, ты не радуешься, что я, наконец, счастлива? Я чувствую, что ты ничуть не радуешься.
- Я в ужасе, Гарриэт… Поверь, что дело не во мне. Я не думаю, чтобы Мерфи отпустили.
- Почему? Майк, я ничего не понимаю; ты выдумываешь бог знает что, ведь любой пилот всегда может отказаться от работы. Джеральд теперь отлично знает все пространство над карибской зоной, и у нас его немедленно примут на эти линии.
"Отлично, - подумал я, - идеальные рейсы для Мерфи! Антильские острова и Центральная Америка. Мерфи, наверное, спятил".
- Ты говоришь из Буэнос-Айреса?
- Да, я только что прилетела из Сьюдад-Трухильо.
- Когда ты будешь в Нью-Йорке, мне обязательно нужно с тобой увидеться.
- Ты хочешь, чтобы я пришла к тебе?
- Нет, Гарриэт. Теперь, даже если ты сама попросишь, я тебя сюда не приглашу. К нашей дружбе это все не имеет отношения, но после этого порядочного паренька у меня просто охоты нет… Подожди, не говори ничего. И запомни: до нашей встречи держите язык за зубами, ты и Мерфи. Никому не говорите о свадьбе. А он пускай и не заикается о том, чтобы расторгнуть контракт.
- Но, Майк, срок нашей свадьбы…
- Заткнись, Гарриэт, и слушай, что я тебе говорю. Я сегодня же кое с кем посоветуюсь и потом сообщу тебе, как вам следует поступать.
Минута молчания. О чем это она раздумывает?
- Майк… я боюсь, что ты хочешь нам помешать… Но, я думаю, ты не из таких…
- Если ты мне не веришь, положи трубку и оставь меня в покое. По междугородному телефону о таких вещах не договоришься.
- Хорошо, Майк, я сделаю так, как ты сказал.
- Мерфи еще не говорил никому? Наверняка?
- Нет… Я думаю, нет. Мы уговорились, что я сегодня ему позвоню, узнаю, как и что.
- Ладно, Гарриэт, узнай, как и что.