- Ладно. - Кивинов выплюнул спичку и поднял заточку. Вытянуть Зубра из бара в окружении его кодлы Кивинову одному было не под силу - тот бы просто сбежал по дороге, после чего месяцок отсиделся бы где-нибудь, пока страсти не улягутся, - так поступали все судимые. Но и время сейчас упускать было нельзя. Окинув бар опытным взглядом, Кивинов не встретил ни одного понимающего лица. На него со всех сторон смотрели злобные, опухше-небритые рожи. Случайно взор его упал на оставленный на первом столике коробок.
- Сыграем? - кивнул Кивинов Зубру.
- С тобой? - ухмыльнулся Газонский, несколько удивлённый подобным предложением. - Ну, давай. Только учти, мы играем на наличные.
- Будут тебе наличные. - У Кивинова в кармане лежала оставшаяся до получки сотня. - Сначала выиграй.
Зубр повернулся к столу, одним широким жестом смахнул с середины пустые кружки и встряхнул коробком. Кивинов встал напротив, взял у одного из блатных кружку с пивом и со смаком отхлебнул.
- Эй, начальник, а у меня желтуха.
- А у меня бытовой сифилис, - не глядя парировал Кивинов.
Зубр лёгким щелчком пальца подкинул коробок, который с первой же попытки встал на торец. По залу прокатился одобрительный шепоток.
- Ты бы стал чемпионом мира, - заметил Кивинов, - да вот преступная среда мешает тебе реализовать свои возможности.
Последующие щелчки были столь же успешными. Зубр и в самом деле был профессионалом. Набрав очков восемьдесят, он остановился и передал коробок оперу:
- Ну, начальник, покажи класс.
В студенчестве Кивинов и сам любил "постучать" на лекциях, но отсутствие постоянных тренировок всё же сказалось, и, набрав очков двадцать, он выкинул "прогар". Стоявшие вокруг тут же принялись отпускать в его адрес остроты, но Кивинов не обращал на них никакого внимания, ему нужно было совсем другое.
- Не везёт тебе сегодня, начальник. - Довольный Зубр двумя ударами довел партию до конца.
- Зато ты у нас везучий, Гена. - Кивинов достал сотню и прижал её кружкой. "Потом с оперрасходов возьму", - решил он. Зубр же окончательно успокоился - в глазах собутыльников он поднялся на недосягаемую высоту.
- Ну хоть сигареткой тогда угости, по случаю выигрыша-то, - обратился к нему Кивинов. Зубр достал из кармана пачку "Винстона", выбил две сигареты и протянул одну из них Кивинову, после чего они вышли в тамбур, где на заблёванной стене красовалась надпись "Место для курения". Блатные остались в зале и вновь начали резаться в "коробок", обсуждая сыгранную партию.
- Дорогие сигареты куришь, - улыбнулся Кивинов Зубру. - На какие шиши?
- В "коробок" выиграл, - усмехнулся тот. Кивинов выжидал, и как только ничего не подозревавший Газонский оказался рядом с черным ходом, который по счастливой случайности располагался напротив курилки, Кивинов резко втолкнул его в дверь и прыгнул за ним.
- Извини, генацвале, по глазам вижу, ты просто горишь желанием посетить 85-е отделение, да сказать вот только стесняешься.
Кивинов взял его за воротник и поволок на выход. Правда, пришлось успокоить явно недовольного таким оборотом событий Зубра двумя-тремя ударами дубинкой по голени, но в основном всё обошлось тихо-мирно. Путешествие из бара в отделение также прошло без особых приключений. Апелляция Зубра к гражданам ни к чему хорошему не привела - ему досталось ещё пару раз дубинкой. В конце концов Кивинов заверил его, что в случае дальнейших подобных поползновений тот очутится за решёткой на гораздо более долгий срок, чем он себе представляет, и все попытки вырваться на свободу мигом закончились.
ГЛАВА 5
Клубникину отказник давался с трудом, в основном из-за проклятой орфографии, которую он любил как прокурора Прокрустова. Слова "лисапед", "колидор", "салафан" и прочие Володя писал так же, как и произносил. Был момент, когда Клубникин хотел нанять секретаршу и даже уже присмотрел подходящую девятиклассницу, но Соловец выгнал её, а Клубникину сделал хороший втык. В мучениях, не зная, как написать отчество главного героя отказника - потерпевшего, он заглянул к Таранкину, который, закинув ноги на стол, болтал по телефону с Петренко, отчитываясь за успехи в борьбе с наркомафией.
- Чего тебе? - Таранкин положил трубку на стол.
- Как пишется - Игоревич или Игорьевич?
Таранкин минуты две молча смотрел на Клубникина.
- Игоревич, - затем поднял трубку, - да, да, всё понял. Обязательно найдем у него наркоту. А где она должна лежать? В белье? Хорошо, только скажите вашим, чтобы солома свежая была, а то в прошлый раз у Клочкина не проверили и нашли "вторяк", так он до сих пор жалобы о незаконном обыске пишет.
Клубникин вернулся в кабинет, помучился ещё минут пять, но потом плюнул и решил вызвать свою секретаршу. По его расчётам, она должна была уже вернуться из школы.
Зубр не кололся. Кивинов и Соловец заперлись в кабинете, повесив на двери табличку с надписью "Не шуметь! Идёт расколка!", и уже два часа как пытались что-нибудь вытянуть из Зубра. Ни угрозы пресс-хатой, ни обманы, ни посулы счастливой жизни на зоне результатов не давали, но отпускать Газонского тоже было нельзя. И тут сквозь сплошную пелену "Беломора" и "Винстона" Кивинов увидел условный знак Соловца - тот ослабил галстук, а затем снова затянул его. Кивинов всё мгновенно понял и сгинул в свой кабинет.
Соловец остался один на один с Зубром.
- Я ведь тебя, гад, в баре подставлю, свои же на перо посадят. Вот раскроем мы пару краж, а все стрелки на тебя сведем. Скажи без записи, где заточку взял, а мы простим, если криминал.
- В гробу я видал ваше прощение, - нагло ответил Зубр. - Ты, что, меня за сопливого держишь? Докажете - возьму на себя заточку, а на нет - и суда нет.
- Ладно, раз ты так. - Соловец подошел к шкафу и открыл створки.
Взору полупьяного Зубра предстал железный ящик, весь усыпанный лампочками и индикаторами и опутанный проводами, на котором красовалась сделанная фломастером надпись "Детектор лжи". На самом деле, это была панель от компьютера, привезенного года два назад для нужд угрозыска, но разобранного на детали местными радиолюбителями. Останки же многострадальной машины детский опер Волков прикрепил на железный ящик и использовал в качестве "детектора лжи" для раскола малолеток. А так как своего шкафа у Волкова не было, то хранил он сей агрегат в кабинете у шефа.
- Руки на стол! - скомандовал Соловец.
- Ты чего, начальник, задумал? - спросил оторопевший Зубр, но руки на стол всё же положил.
- Сейчас увидишь, - зло ответил Соловец, вытаскивая из шкафа провода. Затем он подошел к Зубру, прилепил ему на руки и на лоб по присоске от детского пистолета с болтающимися проводами и включил прибор в розетку.
Зубр помаленьку трезвел. Такого в его жизни ещё не было. Были дубинки, пресс-хаты, петушатники, собаки, подсадные, но такое он видел впервые. Соловец тем временем развернул бланк допроса и начал записывать.
- Фамилия, имя, отчество?
- Газонский Геннадий Петрович.
- Год и место издания?
- 1967, Питер.
Пока Соловец записывал данные, детектор безмолвствовал.
- Где взял заточку?
- Я же говорил. В баре нашел, у мойки.
Из шкафа раздался громкий треск, и лампочки прибора дружно замигали - Соловец ногой под столом нажал кнопку.
- Врёшь, щусенок! Меня-то ты можешь обмануть, а вот технику - хрен. Сейчас составим протокол о применении детектора лжи, и отправишься ты у нас в ИВС, для начала на трое суток.
Зубр насторожился, но воровская привычка не колоться ни при каких обстоятельствах взяла верх.
- Ничего я не знаю. Сажайте, доказывайте - это ваши проблемы.
Детектор трещал и угрожал развалить старый милицейский шкаф. Соловец выдернул розетку, отлепил провода и, схватив Газонского за шиворот, потащил его в дежурную часть, где пинком под зад швырнул его в камеру и лязгнул замком.
- Пусть посидит, подумает, - сказал Соловец дежурному.
Юлий Михайлович Померанцев только что раскрыл свежий пузырёк лосьона "Огуречный" и приготовился закусить купленной с лотка корюшкой. Первый глоток был уже сделан, когда прозвенел телефон.
- Алло. - Юлий Михайлович с сожалением отставил рюмку. - Померанцев слушает. Да, дома. А где ж ещё, если сюда звонишь? - Выслушав ответ, Померанцев произнес: "Буду", - и повесил трубку.
- Чёрт, как неудачно, - пожаловался он сам себе и, допив рюмку и закусив её корюшкой, стал одеваться.
Померанцев работал ведущим инженером в одной солидной организации, имел скверный характер и склонность к алкоголю. Склонность эта довела его до того, что на работе его держали только за прошлые заслуги, а дома, кроме тахты и облезлого серванта, ничего не осталось. Участковый тоже стал проявлять к Померанцеву повышенный интерес в связи с тем, что Юлий Михайлович, напившись, имел обыкновение выходить на лестницу, барабанить в двери соседей и кричать: "Танки, танки идут!" или что-нибудь подобное.
В таком виде с ним и познакомился Кивинов, когда пришел на работу в отделение. В течение получаса Померанцев был завербован, получил звучный псевдоним "Кактусов", после чего стал сотрудничать с уголовным розыском. Полезной информации за пять лет от Кактусова практически получено не было, поэтому Кивинов использовал его как подсадного в камеру. В камере Кактусов тоже не проявлял особого энтузиазма - он просто сидел и слушал, да иногда через него задержанные передавали на волю записки или просьбы. Энтузиазм приходил к Померанцеву в конце квартала, когда он звонил Кивинову и требовал денег за напряжённый труд. Именно ему и позвонил Кивинов, увидев сигнал Соловца, так как на тот момент свободных людей для подсадки у него не было.
Кактусов позвонился в двери уголовного розыска как раз в тот момент, когда Соловец вытаскивал оттуда Зубра.
- Вы к кому? - спросил Соловец для конспирации, так как знал, зачем вызван Померанцев. Юлий Михайлович молчал, уставившись на Соловца.
- К кому вы? - повторил Соловец. Пауза затягивалась.
- К другу по школьной скамье, - наконец выдавил из себя Померанцев, покачнувшись и указав на дверь Кивинова.
"Мудак", - подумал про себя Соловец, но вслух сказал: "Подождите", - и поволок Зубра в камеру.
Спустя пару часов Кивинов встретился с выпущенным из камеры Кактусовым у пивного ларька за отделением.
- Ну как?
- Все узнал. Самогона у него нет, - промычал Померанцев.
- Стой, при чем тут самогон? - не понял Кивинов. - Ты же про заточку должен был узнать.
Померанцев уставился на Андрея помутневшим взглядом.
- Ах, да, точно, вот, забыл совсем. Он просил передать. - Он достал из кармана разорванную пачку "Винстона", на которой каракулями Зубра было написано:
"Хмель, меня колют на заточку. Скинь куртку. Зубр."
- Маляву эту на Бульварный надо отнести, вот тут адрес, а на словах передать, чтобы Хмель ни на что не кололся.
Как только Кивинов уяснил смысл записки, он, Клубникин и Таранкин помчались к Хмелю, иначе говоря, Хмелёву Юрию, коллеге Зубра по пивбару. Он жил на Бульварном, но на территории другого отделения.
Зайдя в подъезд, провонявший мочой и кошками, опера поднялись на второй этаж и остановились перед вполне благопристойной дверью, никак не вязавшейся с образом Хмеля. На стук Таранкина ответом была мёртвая тишина. Таранкин дёрнул ручку на себя и еле успел отскочить - за неимением ни петель, ни замков дверь просто вывалилась из проёма.
Трёхкомнатная хрущёвка представляла собой поистине музейную редкость. Квартира Померанцева была Эрмитажем по сравнению с данным обиталищем. Полы в квартире Хмеля практически отсутствовали, они выгорели оттого, что хозяин, вероятно, жарил на них шашлык, о наличии стёкол, обоев и мебели говорить вообще было бы несерьёзно. На единственной кровати без матраса, прямо на пружинах, храпел в доску пьяный Хмель, которому, похоже, были абсолютно безразличны терзания Зубра в камере.
На общем собрании, проведённом тут же, опера решили не будить Хмеля, а просто обшмонать квартиру. Искать что-либо в ней было негде, но тем не менее во встроенном шкафу Клубникин нашел зелёную куртку, дохлую крысу и бутыль с остатками браги. Всё. Скорее всего, это плюс одежда, что была на нём, и являлось единственным имуществом Хмеля. Забрав куртку и поставив на место дверь, оперативники покинули квартиру.
Клубникин по пути отстал от остальных под предлогом проверки ранее судимого и решил заглянуть на чашечку кофе к знакомой продавщице из соседнего универмага. По мере приближения к дому подруги шаг его становился всё увереннее и бодрее и грозил вот-вот перейти на бег, так что, завернув за угол, Володя чуть не сбил с ног какую-то молодую особу.
- Привет, - сказал Володя, узнав в девушке свою секретаршу Ленку из школы напротив. - Почему плачем?
- Ой, Владимир Викторович, - всхлипнула Ленка, вытирая кровь под носом. - Вон те, видите, убегают? Куртку сняли и цепочку, да ещё и нос разбили, сволочи.
Клубникин оглянулся и увидел метрах в двухстах убегающую стаю, человек из семи-восьми.
- Иди в отдел, посиди у Кивинова, я - сейчас.
Володя, не тратя больше времени на дальнейшие разговоры, взял низкий старт и бросился за парнями. Обладая хорошим природным здоровьем, укреплённым игрою в нападении, он рассчитывал вскоре настигнуть беглецов. Парни растянулись цепочкой и по-марафонски бежали в направлении ближайшей станции метро.
"Хиляки, наркоманы, - подумал Клубникин, - не уйдёте, всё равно достану".
Возраст, однако, брал своё - настигая последнего, Володя постепенно начал задыхаться.
- Бежим? - с ходу спросил он.
- Ага, - ответил парень.
- Ну, давай, - сказал Клубникин, обходя его на повороте. До первого парня, бежавшего с курткой, оставалось ещё метров пятьдесят. Когда перед Володей замелькала спина бегуна и все остальные остались позади, Клубникин уже хрипел, но держался. Из последних сил, испытывая острое желание остановиться и отдохнуть, со словами "Ку-ку, ковбой, а вот и я!" он прыгнул на почти двухметрового детину.
Парень резко повернулся, сбросил Клубникина и выхватил из-под куртки ножик, больше похожий на римский меч. Детине оказалось всего лет шестнадцать, но по сложению он был на две головы выше Володи и раза в два пошире в плечах.
- Тебе чего? - ухмыльнулся он. Остальные уже подбежали и, тяжело дыша, стояли рядом.
- Куртку отдай, длинноногий, - ответил Клубникин, одной рукой утирая пот, а второй вытаскивая из-под пиджака пистолет.
- Ой, волын. Откуда у тебя? - удивился парень.
- Сейчас узнаешь. А ну-ка, брось свою приблуду и сам на землю. Живо!
Улица была пустынна, прохожих как назло не было. Подростки-сообщники, увидав пистолет, бросились врассыпную. Клубникин передернул затвор и повторил просьбу прилечь на асфальт. Парень, положив рядом куртку и нож, нехотя подчинился. Володя снял ремень, перетянул тому руки и, быстренько обшмонав, вынул у него из карманов пачку сигарет, ключи и пакетик с наркотой.
- Цепочка где, козёл? - спросил он, усаживаясь на парня и закуривая сигарету.
- Не знаю, - простонал он.
- Ладно, в отделении поговорим.
- Хулиган! - раздался из форточки женский крик. - Ты что мальчишку избил? Ну-ка, слезай с него. Вот я милицию вызову!
- Вызывай, вызывай, мамаша, телефон помнишь? 02. Только побыстрее, - крикнул Клубникин, пуская дым.
Действительно, всего через минут сорок на улице показалась машина соседнего отделения с сержантом и водителем. Сержант, узнав Клубникина, поприветствовал его.
- Ты чего, Володя, у нас на территории хулиганишь? У себя, что ли, негде?
- Угощайся, - Клубникин протянул сержанту пачку сигарет и повернулся к парню. - Ну, орёл, залазь в цугундер. - И, усмехнувшись, процитировал Филатова: - Вот милок, каков итог? Обмишурился чуток, а чуток-то сей потянет лет примерно на пяток!
В этот момент из подъезда выскочила женщина.
- Товарищ милиционер, я всё видела - вот этот, маленький, мальчонку избил, сел на него да ещё и хамил. Посмотрите, на ребёнке лица нет, и это среди бела дня. До чего дожили!
В отделении, пристегнув задержанного наручниками к батарее, - камера была занята - Клубникин пошёл успокаивать Ленку. Спустя полчаса позвонил дежурный следователь.
- Алло, следователь Корзинкин, что там у вас?
Клубникин объяснил ситуацию.
- Нож и наркотики с понятыми изъяли?
- Да где ж я их вам возьму? Это надо, чтобы они со мной всё время ходили, а то и бегали при случае. Кто ж согласится?
- Тогда ничего не выйдет. Нож и наркотики ему не вменить. Остается грабеж. Потерпевшая его опознает?
- Парня опознаешь? - шепнул Клубникин Ленке, зажав трубку рукой.
- Не знаю, вряд ли, я испугалась очень.
- Опознает.
- Ну, тогда попробуем, но чтобы всё железно - понятые, подставные и тэ дэ. Присылайте машину, я жду в РУВД.
Спустя пару часов, когда были проведены все необходимые следственные мероприятия и парня отправили в ИВС на трое суток, Клубникин сидел в дежурке и читал составленную дежурным справку о раскрытии преступления:
"В 85 отделение милиции обратилась гражданка Иванова Елена Михайловна, ученица 9-а класса 383 средней школы Кировского района, с заявлением о том, что неизвестный преступник нанеся ей легкие телесные повреждения и под словесной угрозой отобрал куртку производства Финляндии и золотую цепочку. С места происшествия скрылся. Созданной следственно-оперативной группой в составе начальника Кировского РУВД Головко, начальника ОУР Петренко
- далее следовал список из ещё семи-восьми руководителей плюс следователь Корзинкин -
по оперативным данным был задержан и изобличён в совершении данного преступления гр-н Каребин Павел Петрович, 1975 года рождения, учащийся СПТУ-42. Похищенное частично изъято".
Клубникина в списке отличившихся не было. Володя на секунду представил, как все вышеперечисленные начальники бегут по проспекту Стачек за Каребиным, и улыбнулся. Сцена действительно живописная, особенно, если повесить каждому номера на грудь, обуть в "Адидас" и выстроить в цепочку по старшинству.
- А я-то где? - спросил он у дежурного.
- А у тебя выговор не снят, у нас всё учтено, так что ты в пролёте.
- Ладно, спасибо, хоть не достают за неправомерную демонстрацию оружия.
Клубникин пошёл к себе. Кивинов рассматривал куртку. Володя в двух словах рассказал об удачном забеге.
- Каребин? Каребин… Вспомнил. Могу поспорить, что через три дня его отпустят.
- Как это? - не понял Клубникин.