А Гонюта все повествовал печальную историю про себя и своих несчастных собачек. И был, в его понимании, Мишка Демин таким извергом рода человеческого, какого еще и свет не видывал. А такому, что собачку ударить камнем, что невинную девушку изнасиловать и придушить, один черт, прости Господи…
Сережа тем временем стал уползать с поляны в направлении того пня, под которым было обнаружено тело убитой.
Беда, как оказалось, в том и заключалась, что самый первый осмотр местности производился при фонарях, где-то даже и торопливо, поскольку темнело быстро и люди не хотели торчать здесь до утра. Есть факт, жертва налицо, есть показания свидетеля, картина складывается, в общем, понятная. Если что-то дополнительное потребуется, дожди не пройдут и следы не смоют, значит, и повторно можно будет приехать. А что место безлюдное и не посещаемое, так оно и лучше, никому и в голову не придет специально следы тут затаптывать. Зато сами натоптали так, будто делали все нарочно, чтобы вообще не оставить никаких следов. Вот и разберись в этой логике: чего больше - дури или непрофессионализма? А может, тонкий расчет? Но зачем?
Турецкий заранее прикинул, что тут сумели уже "наработать" местные шерлоки холмсы, и потому, собственно, и просил у Грязнова именно молодого, то есть легкого на ногу, и неспесивого, но обязательно толкового специалиста, а не просто умненького и удобного начальству. И, наблюдая теперь за пассами Сережи, Александр Борисович убеждался, что выбор был правильным. Парень "перепахивал целину" не за страх, а за совесть. Даже если понятие "совесть" стоило не дороже литра. Хотя как поглядеть! Понятно же, что человек, постоянно исследующий места преступлений, нередко в паре с судебным медиком, "общающийся" с трупами, привыкает и к общению с бутылкой. "Клинический", как говорится, способ решения проблемы: это когда клин вышибают клином. Весь богатый опыт Турецкого подтверждал сие. И, за редким исключением, абсолютное большинство асов судебно-медицинской экспертизы и криминалистики были отчаянными матерщинниками и любителями алкоголя. Не пьяницами, а именно любителями, тут не надо путать понятия. И то, что Сережа профессионально грамотно отреагировал на предложение Турецкого еще в машине, говорило в первую очередь в его пользу.
- Александр Борисович, - как-то непривычно осторожно позвал Сережа, - подойдите, пожалуйста, только сами, совета хочу спросить.
- Извините, Павел Игнатьевич, - прервал рассказчика Турецкий, - эксперт приглашает, надо слушаться. Постойте здесь, я сейчас вернусь… Что у тебя, Сережа?
- Такое дело… Я прошел по следам возможного волочения трупа, если учитывать, что насилие и убийство произошло не здесь… да здесь оно как-то и неудобно, верно? А то место надо еще искать, хотя есть подозрение, что все произошло там, где я обнаружил стоянку мотоцикла. След от стойки мотоцикла. Ну, там капли масла, небольшой отпечаток протектора на ободранном корневище, образец грунта. Это я уже все собрал. Но вот что обнаружил здесь. Станьте на колени, гляньте, чего есть.
Турецкий опустился на корточки, а Сережа аккуратно раздвинул сухие травинки и показал на маленький блестящий предмет. Пуговица?
- Вот мы ее сейчас и запечатлеем, - сказал Сережа, вынимая из чемоданчика фотоаппарат и сантиметровую линейку, - и в пакетик положим, а потом хозяина отыщем, да? Оп! А теперь панорамка…
Вспышка и щелчок затвора повторились несколько раз, после чего поднятая пинцетом металлическая пуговица легла в очередной целлофановый пакет.
- Заметили? Свеженькая! Впрочем, нельзя исключить, что ее потерял кто-нибудь из оперов, которые возились тут, вынося труп… Нам бы с вами теперь еще тот мотоцикл найти, - задумчиво произнес Сережа. - У меня предположение, что насилие могли совершить прямо на сиденье. Вы говорили, она девочка была?
- Пятнадцать лет.
- Следов не исключаю. А одежду ее отдали на экспертизу? Есть что-нибудь?
- Когда я встречался со следователем, это было несколько дней назад, еще ничего, естественно, не было. Но, видимо, скоро будет. Ты ж ведь знаешь, как у нас работают? Неделя-другая им не в счет…
- Ну ладно, Александр Борисович, я здесь в принципе закончил. Трофеи собрал. Теперь наукой займемся. Значит, вы поняли, что мне еще надо?
- Я свои обещания держу, - усмехнулся Турецкий.
Сережа засмеялся:
- Я не про то, я про мотоцикл.
- А вот этого добра здесь больше чем надо.
- То есть? - насторожился Сережа.
- В поселке в каждом доме. Ты там еще не был. Но чтобы снять вопросы, мы с тобой сначала заедем в Борки. Там у одного подозреваемого тоже есть мотоцикл. Вот с него и начнем.
В машине Турецкий сказал Гонюте, что им надо бы посмотреть на мотоцикл Демина. Но, может быть, Павлу Игнатьевичу неудобно будет идти в дом подозреваемого им же самим? Ничуть не бывало! Гонюта настаивал на том, чтобы лично отвести следователей, так он называл обоих москвичей. Странная активность! Но разгадка лежала на поверхности. Оказывается, Загоруйко за прошедшие дни проявил активность, и Мишка Демин пребывал теперь в районном изоляторе временного содержания. Поторопился или нет - это теперь другой разговор. Однако быстро же получил следователь санкцию на задержание! Вот что такое возможности потерпевших…
Новость была, в общем, неожиданной и, по правде говоря, не очень приятной. Но Турецкий постарался не выдать себя и сделал вид, будто он в курсе местных событий. Сам виноват, можно было и позвонить этому Загоруйко.
Старуха Демина даже из дому не вышла. Турецкий стал объяснять ей причину, по которой они тут объявились, но та лишь сердито взглянула на Гонюту и махнула рукой: делайте, мол, теперь чего хотите…
В ветхом сарае, под кучей хлама, обнаружили полуразобранный мотоцикл "Иж". Одно колесо было закреплено еще на раме, а другое, переднее, валялось в стороне, на куче колотых дров. Сережа раскрыл свой чемоданчик и немедленно приступил к работе.
Нет, разбирали "железного коня" не для того, чтобы скрыть совершенное преступление. На этом мотоцикле в последний раз и ездили-то наверняка уже давно. Бензобак был сухим, а пятка стойки ноги ничего общего не имела с той, что оставила свой след на лесной тропе. Да и корка пыли вместе с засохшей на ржавом корпусе грязью держалась еще с прошлого, двадцатого, века. Так что вопрос здесь можно было закрывать.
Но, возможно, насильник, если таковым являлся Демин, ездил не на своей машине? Оказалось, что в деревне, по утверждению все того же Гонюты, больше никто мотоциклов не имел. Значит, и искать больше нечего. Факт этот, в общем-то, следовало считать доказанным. Вопреки настойчивому желанию благообразного заводчика охотничьих лаек наказать врага рода людского Мишку Демина.
- И вы вот эту развалюху, кучу металла, назвали в протоколе вашего допроса в качестве свидетеля мотоциклом на ходу? - с сарказмом спросил Турецкий. И осуждающе покачал головой.
Однако дальнейшие расспросы лучше было вести не здесь, в сарае, через дырявую крышу которого весело пробивались солнечные лучи, а где-нибудь в другом месте и не выказывая при этом своего неприязненного отношения к "свидетелю обвинения", каковым и предстал шибко сообразительный старик Гонюта в глазах следователя Загоруйко.
И все-таки одну оплошность Александр Борисович допустил. Он недооценил способностей Павла Игнатьевича. А тот уже и сам понял, что возможная версия с мотоциклом, имевшимся у Мишки, лопнула на корню. И следующий вопрос Турецкого, который тот задал, когда покинули двор Деминых и вышли на улицу, его явно насторожил. И вообще, он теперь уже не с первоначальным доверием смотрел на важного следователя из Москвы. Явился, вишь ты, сам по себе, чего-то лазали по кустам, что-то там искали и фотографировали, а свои, местные власти с товарищем Загоруйко, они что же, получается, теперь в стороне? А от кого исходило такое указание? Вполне возможно, судя по испортившемуся настроению "главного свидетеля", он уже сожалел о своей доверчивости и длинном языке. Но сказать решительное "нет" не хватало духу. Вот он и маялся. А Турецкий, наблюдая эту маету, вовсе не собирался давать ему спуску. И на улице голосом твердым и жестким задал очередной вопрос:
- А теперь объясните, чем продиктовано ваше утверждение, что убийцей мог явиться Михаил Демин? Реальными доказательствами или личной неприязнью к человеку?
- Разве я обязан давать вам такие показания? - прямо-таки ощерился старик.
- Вы? - как бы удивился Турецкий. - Здесь? Нет. Мы ж беседуем без протокола. А вот когда я стану фиксировать каждое ваше слово, Павел Игнатьевич, там уже ваш фокус не пройдет. И если доказать вину Демина не удастся, а пуще того, обнаружится истинный виновник, вот тогда вас могут судить за дачу ложных показаний. Заведомо ложных, понимаете? На такой случай имеется в Уголовном кодексе соответствующая статья, триста седьмая. Звучит она так. Заведомо ложные показания свидетеля, соединенные с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, наказываются лишением свободы на срок до пяти лет. Но тот же свидетель, сказано в примечании к данной статье, освобождается от уголовной ответственности, если он добровольно, то есть в ходе дознания, до вынесения приговора, заявил о ложности данных им показаний. Знаете, зачем я вам это сейчас сказал? А чтоб вы, не дай бог, не опоздали. В вашем возрасте это опасно. Да и кто за собачками присмотрит, верно говорю? Подумайте. Я ведь ни в коем случае не хочу давить на вас, но не сходится. А до вашего личного врага мне никакого дела нет, я ищу преступника, понимаете? Хотите помочь, помогайте, а вот врать не следует, я уже постарался объяснить. Так повторяю: на чем основаны ваши убеждения?
- Я уже говорил, - упрямо повторил Гонюта. - И все мои слова зафиксированы в протоколе товарищем Загоруйко.
- Я читал ваши первоначальные показания. Там общие слова в адрес человека, которому не нравились жители поселка. Но это еще не повод для жестокого убийства. Разве не так? Но, вероятно, следователь Загоруйко вызывал вас к себе либо сам приезжал. А вот этого, второго протокола, я пока не видел. Не желаете отвечать, я не настаиваю.
- Ну, раз у вас, уважаемый, больше ко мне вопросов нет, я свободен?
- Да, разумеется. Благодарю за помощь. Дойдете сами или подвезти?
- Не надо, дойду.
- Вот и славно. Так напоминаю, статья триста седьмая, взгляните на досуге.
Но старик, не оборачиваясь, быстро двигался в сторону своего дома.
- Вот же засранец, - покачал головой Сережа.
- Я уверен, что он постарается сегодня же дозвониться к Загоруйко и рассказать о нашей с тобой самодеятельности. А нам это нужно?
- Нам это абсолютно не нужно, Александр Борисович.
- Вот именно. А где наша с тобой палочка-выручалочка? А она у меня в боковом кармане, - сказал Турецкий, садясь в машину, достал трубку мобильного телефона и набрал номер. - Игорь, здравствуй. Это я. Ты когда намерен быть дома? Я имею в виду в Солнечном?
- А, Саша, ты сам-то где?
- Да неподалеку, у соседей ваших, в Борках.
- А что ты там делаешь?
- Что может делать следователь поблизости от места преступления? Угадай с трех раз.
- Понимаю, - усталым голосом ответил Залесский. - Если очень нужно, то буду часа через полтора.
- Тогда небольшая просьба. Скажи своим охранникам, чтоб они разрешили мне и моему эксперту осмотреть все, подчеркиваю, все без исключения мотоциклы в вашем поселке. Это необходимо в интересах следствия.
- Господи, это еще зачем?
- Я же объяснил. Добавлю: и в интересах установления истины также. Если непонятно.
Тяжелый вздох был ответом. Но Турецкий ждал, не отключался.
- Хорошо, если ты настаиваешь, я позвоню. Там Фомин сегодня, к нему обратись. А я тоже нужен?
- Обязательно.
- Ладно, - вяло ответил Залесский и отключился.
- Ты понял теперь, с кем дело имеем? - поучительно сказал Турецкий и включил зажигание.
20
Виктор Фомин был удивлен тем указанием, которое получил от Залесского. Оно, конечно, почему не разрешить осмотреть мотоциклы, которых тут, в поселке, было почти два десятка. И все мощные, "японцы", загляденье. Ну да, деткам-то ведь ничего не жалко. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не беременело? Ха-ха!
- Но, с другой стороны, как вопрос ни поднимай, - сказал он Турецкому, будучи с ним знакомым еще с первого посещения, но лишь после того, как снова внимательно изучил его служебное удостоверение, а затем с той же тщательностью и ксиву эксперта-криминалиста из ЭКУ, - а все равно ведь шмоном отдает, верно?
Тон был и слегка нагловатым, и одновременно доверительным. Что при его достаточно интеллигентной внешности создавало образ этакого чекиста из почившего в бозе Пятого управления. Да он им наверняка и был, намекая интонационно, что мы-то, мол, с вами очень хорошо все понимаем и даже сочувствуем по-своему, но вот другим может не понравиться…
А и пусть не нравится, решил уже для себя Турецкий.
- Где у вас тут стойло? Они все вместе хранятся или каждый у себя дома держит?
- Зачем? Вместе… Так удобнее, опять же и единая обслуга…
- Ах, вот в чем дело! Значит, детки катаются, а дяди им транспорт готовят?
- Примерно так… - не очень, правда, охотно подтвердил начальник охраны.
- А кто конкретно ухаживает за машинами? Бензин заправляет, масло, прочее? Ремонт мелкий? До крупного, видимо, пока дело не доходило?
- Есть человечек…
- Найдите его, если нетрудно.
Фомин пожал плечами, достал из кармана телефонную трубку.
- Леня, а где у нас Сохатый?.. Это фамилия у него такая, - пояснил Турецкому. - Где-где? А-а, вон какое дело… Неувязочка получается, - сказал, кладя трубку в карман. - Нема парня. Пока детишки прохлаждаются на теплых морях, он обговорил себе отпуск. А живет он в Раменском. Адрес имеем, но…
- Он никуда не уехал?
- Не знаю, не интересовался.
- Значит, поинтересуйтесь. И доставьте его сюда. Ну, пошли смотреть машины.
А ходить-то и не надо было никуда, потому что подземный гараж для автомобилей и мотоциклов был рядом, сбоку от ворот. Просто Фомин отомкнул английский замок, включил свет, и они пошли по лестнице вниз, вдоль пандуса, по которому поднимались и съезжали в гараж машины.
Для мотоциклов были предоставлены отдельные боксы, где стояло по три-четыре машины. Действительно, звери. Мощные, большие. Фомин походя заметил, что в среднем они стоят по двадцать кусков каждый, в валюте, естественно.
- Привел. - Он широко развел руки в стороны: - Смотрите, что вам нужно.
Турецкий с Сережей переглянулись. Да, объем, однако… Но делать было нечего, сами так решили. Вздохнул Сережа обреченно и… раскрыл чемоданчик. Спросил только:
- Здесь все?
Фомин кивнул и тут же спросил:
- Вам надо знать, кому какой принадлежит?
- Сейчас необязательно, - ответил Сережа. - Сниму отпечатки протекторов. Осмотрю… Их здесь моют? - кивнул он на свернутый в бухту водопроводный шланг.
- Обязательно. Я ж говорю, Сохатый, работа у него такая.
Сережа посмотрел на Турецкого и поджал губы: плохо, мол. И пошел к мотоциклам.
- Моя помощь нужна? - только и спросил Турецкий, но Сережа отрицательно покачал головой. - Пошли наверх, не будем мешать, - сказал он Фомину и первым пошел по лестнице. - Так что вы там насчет шмона?
- Ну, так ведь узнают, вопросы начнутся: почему да зачем? А чего говорить? Может быть, посоветуете?
- А ничего. От кого узнают-то? А если спросит кто, скажите, что из транспортной инспекции приезжали, технику осмотрели. Обычное дело. Разве не бывает?
- Это у нас-то? - усмехнулся Фомин, продемонстрировав свое превосходство в знании того, что гибэдэдэшникам положено, а что нет.
- Странно, я думал, перед законом все равны, - наивно заметил Турецкий.
- Но есть более равные, понимаете? - двусмысленно хмыкнул Фомин.
- Вот я ж и говорю, интересное наблюдение. Надо будет поделиться… - Он с иронией посмотрел в глаза Фомину, с лица которого сползла улыбочка, и добавил спокойным тоном: - Без ссылки на автора, разумеется. - И подмигнул по-свойски: - А Сохатого своего вы мне, Виктор Терентьевич, все же найдите. Парочку вопросов зададим, да и отпустим с миром. А впрочем, что я вам объясняю, когда вы в этих делах наверняка гораздо опытнее меня! Верно? И за службу свою нынешнюю держитесь. И понимаете, что в конечном счете мы с вами одно дело делаем… Между нами, вот днями пригласил меня Игорь, старый мой школьный друг, заняться вашей юридической службой. Еще до того, как эта беда у него случилась. Так я все думаю, стоит или нет соглашаться? А вы что сказали бы? Просто по-человечески, безотносительно. Как они? Пауки или нормальные мужики?
- Вопросик у вас, однако, Александр Борисович…
"Вон что делается, даже, как зовут, вспомнил!"
- Вопрос как вопрос, - пожал плечами Турецкий. - Не хотите, не говорите…
- Ну почему же? Я б ответил, если бы… ну, как бы точней?..
- Я понимаю вас. А на фоне нынешних событий тем более. Поневоле приходится держать язык за зубами?
- Вот именно… Но я все-таки скажу. Знаете, с вами бы я, наверное, сработался.
- Ну, спасибо. Это уже оценка. А вам что-нибудь известно? Нет, я не допрашиваю и не настаиваю. Просто мнение интересно.
- Мне не стоило бы этого вам говорить, но, если хотите чего-то добиться, а это сделать будет очень трудно, почти невозможно, обратите внимание только на один факт. Они здесь живут под балдой. Я имею в виду молодежь. А больше ничего не скажу. Да я ведь вам и так ничего не говорил, верно?
- Верней не бывает, - улыбнулся Турецкий. - И не благодарю, потому что не за что.
- Это правильно. А ваш помощник пусть занимается, никто ему мешать не будет. Но все равно будет лучше, если об указании Игоря Валентиновича узнает как можно меньше народу. И спокойнее, и проблем меньше. Вот приезжал тут следователь, из местных, вы его, помню, уже видели. Так к нему какие вопросы? - И Виктор Терентьевич посмотрел на Турецкого такими невинными и чистыми глазами, что не поверить ему было просто невозможно.
- Он уже, по-моему, кого-то задержал? - высказал "догадку" Турецкий.
- Ну а как же! А кончится тем, что задержанный сознается. А смертную казнь у нас отменили. А он потом подаст апелляцию. Улита едет, когда-то будет, помните такое выражение в наше с вами время?
"Вот уже и время у нас с ним одно… было, да прошло".
- Считаете, липа? - в упор спросил Турецкий.
- Я в трудном положении, Александр Борисович. И хотелось бы надеяться, что вы не воспользуетесь моей, вполне возможно, излишней искренностью.
- Не сомневайтесь.
Фомин вдруг легонько хохотнул и, увидев непонимающие глаза Турецкого, пояснил с улыбкой:
- Вы мне невольно напомнили расхожую байку. Спрашивают: чаю хочешь? Отвечает: не знаю. И снова вопрос: так "не знаю" - да или "не знаю" - нет?
- Не сомневайтесь, да, - засмеялся Турецкий. - А вот Сохатого обязательно найдите. Если вам это не с руки, поручите кому-нибудь. Можете мне позвонить, когда он появится, а я его уже сам приглашу.
- Ладно, если что, я к вашим услугам. - Фомин кивнул и отошел от входа в гараж.
А Турецкий спустился к боксам, где работал Сережа.
- Помощь не нужна?
- Да уже заканчиваю. Сдадим сегодня в лабораторию, через день-другой будут результаты анализов. Поторопите по своим каналам, сделают завтра.