- Уж не премину. Если я не нужен, пойду встречу Игоря, он должен подъехать с минуты на минуту. Поговорю с ним, а ты, как завершишь, поднимайся к нам. Времени терять не будем, поедем в Москву сразу. Есть хочешь?
- Не отказался бы.
- Скажу, чтоб бутерброды тебе приготовили. Пожуешь по дороге. Я и сам так частенько делаю.
- Заметано, - согласился Сережа, не отрываясь от работы…
Игоря Александр Борисович встретил в воротах.
Залесский выбрался из машины и махнул рукой водителю: отъезжай. И они вдвоем с Турецким пошли к его дому.
- Ты один, что ль?
- Криминалист в гараже работает.
- А в чем проблема?
- Есть некоторые соображения, которые я не хотел бы высказывать до тех пор, пока они подтвердятся либо нет. Если ты не будешь настаивать.
- Как знаешь, Саша…
- Игорь, я хочу уточнить у тебя одно важное обстоятельство. Причем ничего не объясняя, чтобы тебе же не создавать ненужные проблемы. Ты готов ответить?
- Если смогу…
- Постарайся смочь… Вы когда детишек своих должны были отправить на Кипр? Света исчезла до того, как они улетели, или сперва они улетели, а потом она исчезла?
- Вообще-то, я не занимался этими проблемами. Но можно узнать у Левы, Льва Моисеевича. Можно и у Фомина, он же их отвозил в Шереметьево. А в чем суть, объясни ты мне! Ну что ты все вокруг да около?
- Ну ты папаша! - почти восхитился Турецкий. - Ни черта про своего единственного ребенка не знаешь!
- Ох, Саша… - сморщился Игорь. - Тут столько проблем, даже представить себе не можешь… Один я, как… - Похоже, он не нашелся сказать, как кто. - А девки в Москве, хоронить же надо… Говорят, придется в закрытом гробу… - Он неожиданно всхлипнул. - Не трави хоть ты…
- Да уж какая травля!.. Не понимаю, а почему такие сложности? Дай команду, и… все сделают без вашего вмешательства.
- Нет, ты просто не понимаешь…
- Ну разумеется… Ладно, давай, звони, что ли, своему Леве, зови сюда Фомина, будем спрашивать. А тебе, кстати, известно, что ваш Загоруйко…
- Но почему он наш, Саша?
- Ладно, пусть не ваш… Уже поймал преступника, знаешь?
- Поймал и поймал… - пробормотал Залесский, вытирая манжетой глаза и старательно пряча взгляд от школьного друга. - Пусть судят мерзавца… делают, что хотят… Свету ведь уже не вернешь… Слушай, Саш, а чего ты тогда здесь делаешь? Зачем тебе понадобились вдруг эти мотоциклы?
- У нас существует железное правило: задержал преступника, считай, сделал только полдела. А другие полдела - доказать его вину. Иначе он на суде заявит, что его заставили дать признательные показания во время следствия. Да еще и синяки предъявит. В порядке демонстрации системы убеждений в правоохранительных органах. И вся твоя доказательная база после этого яйца выеденного не стоит. А дурака-следователя могут еще и с работы турнуть. Или замять это дело, спустить на тормозах, до первого удобного случая. И чтоб он сам это помнил и был послушным, понимаешь?
- Чего ты мне как маленькому?
- Исключительно наглядности ради, как говорится… А что касается кандидата в убийцы, то здесь у меня имеются очень серьезные сомнения. Я почти уверен, что Загоруйко взял не истинный след, а наиболее ему удобный. Я уж не говорю о конфузе, который ожидает следствие в дальнейшем, речь может ведь идти и о целенаправленном введении суда в заблуждение. А это весьма, скажу тебе, чревато.
- Но ты же тут? И если видишь ошибку или… обман… Что в таких случаях положено? Не я же тебя стану учить?
- Вот то-то и оно. Я вообще не имею права заниматься этим делом без указания своего руководства. И не имею права по собственной прихоти забирать дело у того же Загоруйко. Но ты же сам умолял меня помочь. Я подумал и пришел вот к какому выводу. Это не мелочи, это все очень серьезно, Игорь, поэтому и отнесись к моим словам соответственно. Что я тебе предлагаю? У меня есть знакомые ребята, которые работают в частном охранном предприятии "Глория". И охраняют, и занимаются сыском на законных основаниях. Они, с моей подсказки, найдут преступника. Но для этого ты должен сделать поручение. Найди листок бумаги, вот тебе ручка… Пиши. "ЧОП "Глория", директору Грязнову Д. А. Уважаемый Денис Андреевич, прошу взять на себя в частном порядке расследование убийства моей дочери Залесской Светланы Игоревны. Официальное следствие по этому делу ведет следователь Раменской прокуратуры Загоруйко И. И. Указанный вами аванс в счет гонорара будет немедленно переведен на ваш расчетный счет. Подпись". А число поставь вчерашнее. Давай сюда. Я его передам сегодня же Денису. Он племянник начальника Московского уголовного розыска, так что можешь не сомневаться, пахать они там все умеют.
- А зачем нужен частный сыск?
- По той причине, что сегодня эксперт-криминалист уже вовсю занимается твоим делом. Но по моей личной просьбе. А все должно быть законно. Ты нанял сыщиков, они приступили к работе. А я в данном случае просто помогаю как частное лицо, немного разбирающееся в проблеме, и друг семьи. Поэтому, если у того же Загоруйко либо у кого-то из твоих знакомых возникнет вопрос, а что это тут делают посторонние люди, ты можешь со спокойной совестью ответить: в связи с твоим заявлением занимаются расследованием преступления. И по поводу гонорара тоже не бери в голову, я думаю, что от пары тысяч баксов, которые ты выплатишь сыщикам, сильно не похудеешь.
- Да разве в деньгах дело?..
- А в чем, прости? Я вижу, что у тебя есть сомнения? Тогда, может быть, оставим это дело? Человека уже не вернешь, к чему лишние хлопоты? Ну, осудят и осудят… кого-то там. Тебе и знать неинтересно, так?
- И это все не то, Саша…
Турецкий видел, как Игорь будто обмяк весь, расквасился в глубоком кресле, утонул в нем, а с блестящей лысины стекали к вискам капельки пота. И он машинально смахивал их то одной, то другой рукой.
- Ты чего-то определенно недоговариваешь, старик. Темнишь. В конце концов, давай прекратим этот бестолковый разговор, и я уеду домой. Если тебе не надо, то мне - сам понимаешь…
- Я вот думаю все время… И никак не могу ответить: зачем все это, почему? Ну, пусть казнит меня Бог, ему известно за что… Но я вдруг почувствовал, Саша, всем своим нутром, - понимаешь? - как Светка покинула мою жизнь. Совсем. Ушла и не вернется… И страха нет. Растерянность, наверное, какая-то. Но и это скоро пройдет. Боль-то ведь уже ушла… Сама, я не отгонял ее. А для чего тогда живем? Для кого?
- Ты человек совсем не старый, сделай себе еще ребенка. Или двоих. Хошь от Лерки, хошь от Верки. Да и какая, в сущности, теперь разница? Будет утешение на старости лет. Разве мало? Звучит, возможно, и цинично, но такова жизнь, Игоряша. Сам говоришь, за все платить приходится. И за благополучие - тоже… Давай скажу криминалисту, чтоб не возился больше.
- Но ты сам только что уверял, что истина важнее, - словно встрепенулся Игорь.
- Говорил. Но нужна ли она тебе? А вдруг, прикинь, она предстанет такой, что тебе самому мало не покажется?
- Что ты хочешь этим сказать? - насторожился Залесский, и взгляд его обрел жесткость.
"Ну вот, проснулся наконец, банкир! А то размазня какая-то…"
- Условно я бы сформулировал следующим образом. Установление истины бывает необходимо, когда человек просто не может без нее обходиться. Для собственного успокоения, для примерного наказания виновного, для того, чтобы не уронить себя в глазах окружающих, и так далее. Но если ты не преследуешь ни одной из указанных целей, зачем огород городить? Верно? Или все-таки хочется громко стукнуть кулаком? А если вдруг… опять-таки условно, удар придется на кого-то из твоих знакомых, пуще того, близких, тогда что?
- Я хочу знать правду, - твердо сказал Залесский. - Разве этого недостаточно?
- Вполне. - Турецкий пожал плечами. - Ну, звони Льву Моисеевичу, зови Фомина и давай вернемся к нашим баранам… Мои вопросы ты помнишь. Если желаешь, сам с ними поговорю. Но обязательно в твоем присутствии, чтобы они не финтили.
- Полагаешь, так может случиться? - строгим голосом спросил Игорь.
- Ничего, к сожалению, не могу исключить…
- Неужели зашло так далеко?.. - едва слышно произнес Игорь.
Но Турецкий, наблюдавший за ним и следивший за его губами, понял смысл сказанного. И не оставил сомнений:
- Следствие покажет…
21
Не успели до обеда. И Сережа промучился в мотоциклетных боксах, снимая отпечатки с протекторов, и Александр Борисович потерял немало времени, выясняя элементарные, в сущности, детали. Так что в Москву отправились лишь в шестом часу вечера.
Турецкий не забыл своего обещания, попросил Игоря об одолжении, и Сережа теперь безостановочно жевал толстые бутерброды с ветчиной и сыром, вызывая зависть у Александра Борисовича. Сам он, невзирая на настойчивое приглашение хозяина отобедать, ограничился парой чашечек вкусного кофе и миниатюрными пирожными-профитролями со сладкой кремовой начинкой. Не пища, а так, баловство одно… И теперь, глядя, с каким зверским аппетитом поглощает эксперт-криминалист настоящую, пряно пахнущую ветчину, а не вшивую магазинную нарезку, испытывал искреннюю зависть. И, разумеется, недовольство собой. Но не отнимать же! Парень так старался! Пусть и ему достанется частица удовольствия.
- Там был этот деятель, Александр Борисович, - говорил Сережа, беспрестанно жуя, - который транспортные средства моет… Вася его зовут. Сохатый. Я спросил, когда он обычно моет. Говорит, практически каждый день. А сейчас отдыхает, поскольку молодые хозяева в отъезде. Я спрашиваю: как хозяева-то, жить можно? Отстегивают? Какой там! Смеется. Наоборот, вечно с претензиями, что не так, понимаешь, блестит. Господа, етить иху мать!.. Цирк, да и только.
- Значит, следы накрылись? А почему ты меня не позвал?
- Так я же слышал, что вас интересует. Ну и спросил, когда в последний раз катались. Он говорит, что накануне отъезда гоняли только трое, назвал фамилии и показал их машины. Я записал, вот. - Сережа вытащил из кармана клочок бумажки с тремя фамилиями и номерами мотоциклов. - С ними, Александр Борисович, я особо тщательно поработал. Так, по первым прикидкам, думаю, в лесу был один из этих.
- А больше Сохатый ничего не заметил? Когда мыл машины?
- Я спросил, а как же!
- И что он?
- Пусто-пусто, как в домино. Сказал только, что один из мотоциклов был уже как бы вымыт. Ну, до того, как в бокс поставлен. Я его номер подчеркнул. Может быть, это и есть тот, который в лесу был. А хозяин следы потом убирал. Установим без вопросов. Мы ж пуговицу имеем, еще кое-что дополнительное. Медэкспертиза свое слово скажет. Соберем по мелочи. Вы не бойтесь.
- Чудак, - рассмеялся Турецкий, - а чего лично мне-то бояться?
- Ну-у… - философски протянул Сережа, прекращая есть. - За что обычно человек страдает? За свой родимый имидж. Без которого ему опять же никак нельзя. Мы это дело понимаем.
- Это хорошо, что понимаешь. Я тебе вот еще что хотел сказать, Сергей. Мое расследование, как видишь, неофициальное. Ты племянника Вячеслава Ивановича знаешь? Из "Глории"?
- А как же, сотрудничали.
- Еще посотрудничаешь? По этому делу?
- А значит, теперь и они будут заниматься?
- Больше формально.
- А почему нет? Вячеслав Иванович с моим руководством свяжется, а я за милую душу.
- Вот и славно. Так что, считай, сегодня ты уже поработал по заданию Дениса Андреевича. Но свое слово и я держу. Вот тебе полторы сотни, только не пей паленой.
- Все это довольно условно, Александр Борисович, - сказал Сережа, принимая гонорар. - И зависит исключительно от настроения. А результаты мне тоже передать Денису Андреевичу?
- Конечно, ближе, да и тебе удобнее. А я посмотрю, когда потребуется. К сожалению, прямых улик у нас с тобой нет. А есть множество других, и все косвенные. Ну пуговица, а когда она потеряна? Кем? Следы мотоцикла… А когда он там был? Вот от медиков разве что…
- Вы тоже считаете, что убил ее кто-то из своих?
- Почему "тоже"? - Турецкий с любопытством взглянул на Сережу.
- Ну-у… Лично у меня, например, никаких сомнений нет.
- Так уверен?
- А вы сами прикиньте. Так далеко ходить можно только с хорошо знакомым человеком. Или на мотоцикле. А у этих "японцев" сиденья широкие и удобные… для этого дела. Положил, отдрючил и поехал дальше, какие проблемы? Вот только что девочка…
- Да не очень уже и девочка, в одиннадцатый класс перешла.
- Ну тем более, - развел руками Сережа. - Да и нравы у них там…
- А это тебе откуда известно?
- Да тот же Вася и доложил. "Колесами", говорил, пользуются практически все парни. Девчонки пробуют. Не колются еще, наверное, или просто он сам еще этого не наблюдал, но что под кайфом гоняют, про то вся охрана давно знает. К ним даже специального мужика приставили, на джипе сопровождает, когда они по шоссе носятся. Ну, на случай милиции, для отмазки, так сказать.
- Я тоже слышал, - кивнул Турецкий.
Он вспомнил разговор Игоря с Фоминым во время того застолья, когда самолет упал, а молодежь ринулась на место падения. И еще подумал, что надо будет этого мужика обязательно найти. Странно, что Фомин за время довольно долгого разговора у Залесского ни разу о нем не обмолвился. Не придал значения? Ну как же, бывший кагэбэшник, и не придал значения? Так не бывает.
Зато он четко расписал буквально по часам, не говоря уже о сутках, все въезды и выезды любого транспорта через поселковые ворота. Охрана открывает их и немедленно фиксирует: кто, когда уехал и когда возвратился. Турецкий, несмотря на слабые протесты Виктора Терентьевича, тут же конфисковал тетрадь учета для приобщения ее к делу.
Вот в этой связи и надо будет тщательно проанализировать все происшествия в день исчезновения Светланы.
"Пати" устраивали третьего числа, в субботу, а девочка пропала девятого, в пятницу. На Кипр молодежь отправлялась на следующий день, то есть опять же в субботу, и Фомин сам их отвозил перед обедом в служебном автобусе. На отсутствие Светланы конечно же все обратили внимание, но, по словам того же Фомина, отреагировали, как на очередной ее каприз. Ничего страшного, так рассуждали приятели, не теряя еще надежды, что она догонит их в Шереметьеве. Не догнала. Значит, полетит отдельно, всего и дел-то. Те же, кто видел ее накануне, в один голос утверждали, будто Светка была как бы не в себе - то ли с кайфом маленько переборщила, то ли с Найком поругалась. Хотя последний оправдывался тем, что вообще не видел ее в пятницу. Пряталась она от него, что ли? А вот почему, надо у нее самой спрашивать. На том, собственно, все и закончилось. Других сведений у Фомина не было.
Но тело Светланы, со всеми сопутствующими факторами, случайно обнаружили четырнадцатого, в среду. А до того родители, получается, беспокоились, конечно, но и не особо паниковали? Это что же, значит, девочка исчезала не в первый раз? Уже привыкли к этим ее "коникам"? Из не совсем внятных объяснений "заботливого" папаши выходило, что и да, и нет. Вот тебе, Александр Борисович, и весь расклад. Выстраивай теперь свои версии, ты ж известный мастер в этом смысле!
Когда Фомина отпустили, Турецкий намекнул Игорю, что было бы очень полезным допросить - он так и сказал - Валерию с Верой. Игорь сморщился, словно от зубной боли: ну это еще зачем? Да что они смогут рассказать? Нет, и это чисто дружеская его просьба, не надо их беспокоить. Тем более что обе женщины даже не были в поселке, когда исчезла Светка. Валерия занималась своими бабскими делами, находясь в московской квартире. Это уже успел узнать Александр Борисович. Вера же готовилась к каким-то очередным соревнованиям…
Вывод следовал однозначный: хорошо живут в этом загородном дворце, никто ни о ком ни черта не знает и даже не интересуется, есть ли проблемы. Мир одиноких людей, каждый из которых живет исключительно своей собственной, недоступной, да, в общем-то, и неинтересной прочим, по-своему бурной жизнью. Тоска-то, Господи!
Вот и дети здесь постоянно предоставлены сами себе.
Подумал Турецкий и немедленно поправил себя: они уже давно не дети. И Фомин обмолвился, вызвав при этом откровенное недовольство у Игоря, да и сам Игорь, кажется, говорил, что детям, этим вполне взрослым, накачанным шестнадцатилетним лбам, не хватает разве что манны небесной. Мотоциклы - летом, снегоходы - зимой, и в любую погоду - тренажеры, качалки, бассейны - под открытым небом и закрытый, зимний, увеселения, праздники, собственный самолет на Кипр, на Канары, к черту на кулички, жри - не хочу! Ну, конечно, вот это самое "жри - не хочу", возможно, вовсе не случайно оброненное Фоминым, и поставило точку в разговоре с ним. Игорь нахмурился и, вопросительно взглянув на Турецкого, - мол, неужели не достаточно? - повелительным жестом отпустил начальника охраны. А тот, выходя из дома, якобы машинально обернулся к Александру Борисовичу и почти незаметно подмигнул: понял?
Естественно, понял, как не понять… Но, скорее всего, Виктор Терентьевич просто хотел напомнить таким вот образом об их уговоре сохранять взаимную лояльность.
С таким "багажом" и возвращался теперь в Москву Александр Борисович. Он завез Сережу на Петровку, 38, и сказал, что прямо сегодня договорится о дальнейшем его сотрудничестве с "Глорией".
За прошедший день эксперт-криминалист заметно приободрился. А еще одна небольшая доза на обратном пути вкупе с бутербродами сделала его мрачноватый в начале дня характер легким и общительным. Остатки водки он, уже, можно сказать, ни для какой цели, разве что… на всякий случай, сунул в свой неизменный чемоданчик. Что заработано, то заработано. И Турецкий ничуть не возражал. Надеясь при этом, что "молодой специалист" не подведет и в дальнейшем, когда дело снова потребует его острого глаза…
От Петровки два шага до Неглинки, где находилась "Глория". Турецкий набрал номер Дениса и, убедившись, что он на ближайший час ничего экстренного для себя не планирует, отправился в агентство.
- Здравствуй, дядь Сань, - сказал Денис, приподнимаясь из шикарного, вращающегося вокруг собственной оси кресла.
И на протяжении следующего получаса это была, пожалуй, единственная его фраза, потому что говорил Турецкий, а Грязнов-младший внимательно слушал, делая пометки в блокноте.
Потом он прочитал заявление Залесского, вызвал секретаршу Галочку, кокетливую девицу, относящуюся к Александру Борисовичу с неприкрытой симпатией, и велел ей зарегистрировать заявление банкира вчерашним днем. Чтоб все было честь по чести.
Поначалу он никак не мог врубиться, какая связь между убийством девочки из Солнечного и катастрофой самолета. Это Александр Борисович объяснил. Затем возник вопрос о том, что общего между судебным процессом над Новоселовым и опять-таки вышеназванным самолетом. И это надо было расшифровать, если в самом деле непонятны даже элементарные вещи! В конце концов показалось, что все необходимое было изложено с исчерпывающей полнотой. И тогда Денис подвел итоги.
- У меня складывается ощущение, дядь Сань, - без тени юмора заметил он, - что голова твоя занята чем-то посторонним. Ты говоришь об одном, а думаешь совершенно о другом. Не так? Кажется? Ну хорошо, я понял главное. А что касается частностей, то мы к ним всегда можем вернуться по ходу дела, верно?