Владимир поднялся по прорезиненной лестнице с удобными пластиковыми перилами к двери с надписью золотыми буквами: "Главный редактор". Дважды стукнув, отворил дверь. В царящем прохладном полумраке сидел хорошо упитанный, гладко выбритый мужчина.
– Садитесь, – предложил Иванов. – Кофе, коньяк?
Поремский, отрицательно мотнув головой, утонул в мягком кресле. Редактор, оглядев его, удовлетворенно откинулся назад.
– Молодой человек, у меня к вам небольшое предложение. Вы по долгу службы владеете информацией. А мы за ней ведем охоту. Я прекрасно понимаю, что вам ее не на блюдечке приносят. И мне не требуются секретные материалы по ведущемуся следствию. Но есть открытая информация, ценность которой лишь в ее оперативности. А вам лишние деньги не помешают.
– И что, многие соглашаются?
– А вы посмотрите, кто на месте преступления оказывается раньше?
– Ну это милиция, – произнес, понимающе кивнув, Поремский. – А по нашему ведомству у вас в штате кто-то тоже есть?
– И даже очень высокие чины, – самодовольно улыбнулся редактор.
– Знаете, я недавно в Генеральной прокуратуре. Всех порядков, принятых в столице, не знаю. Пожалуй, посоветуюсь с начальством.
– Ни в коем случае! – возразил Иванов. – Во-первых, вам не разрешат. А если и позволят, то львиную долю прибыли заберет себе начальство. Кто стоит над вами?
– О, вы владеете информацией относительно нашей иерархии? Фамилия Казанский ни о чем не говорит?
– Начальник Следственного управления? Смело идите к нему и беседуйте на эту тему. Больше тридцати процентов гонорара не уступайте, впрочем, мы можем договориться, и я сам буду выплачивать ему. А ваш доход останется покрыт тайной.
– Точно? Я ничем не рискую?
– Да! С господином Казанским у нас взаимовыгодное сотрудничество уже несколько лет, – быстро затараторил Иванов. – Мы не только получаем от него информацию, но и сами ее поставляем, участвуем в спец–операциях: прикрытие и провокации.
– Недавно у нас шумели по поводу одной вашей статьи! Подозреваю, что без согласования с Казанским она не прошла бы.
– Вы очень проницательны. Чистой воды заказ! Ну что, по рукам?
– Простите, но дальнейший разговор перспектив не имеет. Я пойду, – произнес, вставая, Поремский.
– Ну что же, – вздохнул главный редактор, – надеюсь, с Белобокиным вы в хороших отношениях...
Поремский вернулся в Генеральную прокуратуру. Турецкого он застал сидящим на углу стола и разговаривающим по местному телефону. Тот кивнул Владимиру на кресло и продолжил:
– Ладно. Сам заскочу. Да, еще одна просьба. Три гильзы для отчета нужны Клавдии Сергеевне.
На другом конце провода задали вопрос, и Турецкий охотно пояснил:
– Участвовала в задержании. Прикрывала меня огнем. А ты не знал? Ну сам занеси. Ей будет приятно. Заверни во что-нибудь и не ори открытым текстом. А так намекни, мол, слышали, как вы отличились на той неделе ночью.
Александр Борисович нажал отбой и пояснил:
– Идиотизм. Мало того что требуют отчет по каждому выстрелу, так им и гильзы сдай! Представляешь: идет задержание, перестрелка, погоня, и опер, как последний кретин, бросается за гильзой после каждого выстрела! Хорошо, тут у одного дядюшка комендант полигона. Так он всю прокуратуру снабжает!
– Борисыч, у меня есть кой-какая информация. Сначала по мелочи. Помнишь, в газетенке Рюрика и всю Генпрокуратуру с нехорошим продуктом мешали? Провокация по заказу Казанского!
– Сдается мне, что и все остальное не случайность. Что ж, будем давить гадину твердой рукой Меркулова. А теперь давай о главном.
Поремский поделился информацией, добытой у Белобокина. Турецкий немного задумался и произнес:
– Фанаты "Спартака" – это странное сообщество со своей иерархией. Если наши друзья вхожи в него, то, думаю, занимают определенное место. Надо внедрять своего человека, но не знаю кого. Ребят много, однако чужака не примут. Необходимо годами тусоваться, чтобы войти в боевую дружину.
– Есть у меня один раздолбай, – произнес Поремский. – После моего ухода его тоже из училища выперли. Вовка Мовчан, кликуха у него Зека.
– Сидел? – сразу спросил Турецкий.
– Сидел, – кивнул Поремский.
– Надежный человек?
– Абсолютно ненадежный. Принципов никаких. Асоциальный тип. Продает с легкостью Иуды. Меня подставлял запросто. У него словно шило в одном месте. Мужику уже за тридцать, а все скачет, словно чертик. Жить ему, видите ли, скучно.
– И ты ему веришь?
– Как бы это объяснить? Да. До того момента, пока опасность будет щекотать нервы.
– Какая статья?
– Ну, там целый букет. Бзик у него на почве футбола. Кроме спортивных газет ничего не читает. Вечно тусуется среди фанатов. Так вот, как-то после матча в Питере стащил мента из оцепления с лошади и скакал, размахивая знаменем "Зенита", по набережным. Ему инкриминировали нападение на должностное лицо при исполнении служебных обязанностей, злостное хулиганство, угон транспорта, жестокое обращение с животными. Отсидел восемь месяцев. Успел нахвататься. Организовал чемпионат между колониями Северо-Запада. Погонялово в блатном мире Футболист. Сейчас живет в Москве.
– Ну поехали посмотрим твоего уникума, – заинтересовался Турецкий.
...Служебный автомобиль остановился у белой девятиэтажки на углу Панферова и Вавилова. Мовчан жил на шестом этаже. Поэтому следователи, не сговариваясь, проигнорировали лифт. В пролете между третьим и четвертым этажами Турецкий спросил:
– Сколько иголок валялось в подъезде?
– Шесть. Запах какой-то дряни из второй квартиры.
– Надо связаться со Славкой, – сам себе дал задание Турецкий. – Пусть пробьет по базе.
Дверь открыла миловидная девушка с огромными глазами. Поремский спросил:
– Вы меня не помните? В прошлом году заезжал.
– А, Володя из училища? Это вы тогда его из милиции вытащили?
– Да-да. Мы к Владимиру.
– Заходите, – ответила она. – А Вовы нет.
– А где его можно найти? – поинтересовался Турецкий, оглядывая квартиру, напоминавшую спортивную раздевалку.
– Где можно найти человека, помешанного на футболе? Представляете? Выходила замуж, думала: "Ну, любит футбол. С кем не бывает. Сходит разок-другой на матч, посмотрит по телику, почитает свой "Спорт-экспресс". Оказалось, футбол – это диагноз. Патология полнейшая. Вот смотрите.
Она распахнула дверь в комнату. Турецкому и Поремскому открылась поистине грандиозная картина. Все стены были увешаны знаменами, шапочками, шарфиками, прочей атрибутикой различных футбольных клубов. В углу были свалены альбомы, где он был сфотографирован со многими известными футболистами. Открытый шкаф являл изобилие спортивной формы. Пол украшали штук двадцать мячей, а с потолка вместо люстры свешивалась бронзовая бутса.
– Вообще он же питерский, – стала старательно объяснять жена. – Болеет за "Зенит", но когда играют другие, то надевает униформу команды, за которую решает болеть только по ему одному ведомым признакам. Сегодня он против "Динамо", завтра – за. А это!
Она выдвинула ящик стола. Он доверху был набит документами, удостоверяющими, что он журналист, тренер, запасной игрок молодежной сборной...
– Фальшивки? – догадался Поремский.
– Половина подлинники, – ответила жена. – Здесь только то, что не забрал с собой.
– Извините, когда он вернется? – поинтересовался Турецкий.
– Не знаю. Последний раз я очень сильно разозлилась и выгнала его. Ладно, когда просыпаюсь вся в синяках. Ему, видите ли, приснилось, что играл в футбол, и он меня всю испинал. Но позавчера ночью он вскочил с диким криком и схватился за сердце. Я проснулась и, испугавшись, спросила: "Что случилось?" – "Ужасный сон. Сначала мне приснилось, что умер Славка Симаков, потом умерла твоя мать. А затем самое ужасное". Я ору: "Что, не тяни!" – "Зенит" – проиграл". Ну и можно с таким жить?
– Да... Ладно, еще раз простите за беспокойство. Мы пойдем.
Спускаясь, Турецкий спросил:
– А на что он живет? Не похоже, чтобы парень трудился.
– Папаша, бывший генерал, хорошо сидит. Гостиницу Дома офицеров приватизировал. Вот и отстегивает сыночку на жизнь.
Турецкий взглянул на часы и произнес:
– Сегодня матч века. "Зенит" – "Спартак" в девятнадцать. Питерцы – народ крутой. Так что наши друзья там наверняка будут.
– Я думаю, мне надо слегка замаскироваться, – предложил Поремский.
– Логично. У меня есть в театре Вахтангова хорошая знакомая. Замаскирует, родная мать не узнает.
Следователи приехали на Арбат и направились к театру. Вся маскировка заняла пятнадцать минут. Опытная визажистка, взглянув на Поремского, протянула ему черный парик и наложила слой искусственного загара.
Выйдя на улицу в новом обличии, Поремский предложил:
– Александр Борисович, здесь недалеко Рюрик работает. Пока есть время, давай заскочим на Сивцев Вражек. Может, что прояснилось.
Предложение было принято. Они направились к переулку, ведущему к Институту медицинских и биологических препаратов. Зашли в арку. Неожиданно мимо прошли два милиционера, ведя избитого, грязного человека с заломленными назад руками. Из обуви на одной ноге у него был домашний тапочек. Другая шлепала по асфальту беззащитной ступней. Едва они скрылись, Поремский крикнул:
– За мной!
И понесся по переулкам. Турецкий не отставал. Они взлетели по лестнице на четвертый этаж. Поремский толкнул дверь. Она открылась. Зашли в квартиру. Там никого не было, лишь в беспорядке разбросанные вещи командировочного. Владимир пояснил:
– Та самая квартира. Меня здесь обули, когда приехал. Они работают бригадой. Сдают жилье приезжим. Затем, имея комплект ключей и инсценируя мелкую кражу, выманивают человека. Здесь его берут менты и сажают для выяснения личности в кутузку. Когда я вернулся сюда в прошлый раз, то не обнаружил ничего, кроме засады. Еле ушел. Теперь понимаю, как они узнали.
– Тогда есть резон подождать, – загорелся Турецкий. – Я на площадку. Ты здесь. Двоим не спрятаться.
– Если честно, и одному проблематично, – озираясь, произнес Поремский.
– Ну, давай! – выскакивая, пожелал Турецкий.
Владимир стал за плотную штору. Дверь распахнулась. Вошли, судя по голосам, трое. Они начали методично просматривать вещи, рассуждая, что из них можно сдать. Ждать больше не было смысла. Поремский резко сорвал штору. Она упала. Обернувшиеся на шум, бандиты увидели высокого спортивного брюнета с лицом, покрытым ровным бронзовым загаром. В руке отливал вороненой сталью пистолет. Красавчик заорал:
– Уголовный розыск! Всем на пол!
Стоявший у входа член преступной группировки в милицейской форме бросился бежать, но неожиданно влетел обратно в комнату и первым рухнул на пол. Остальные тут же медленно опустились. Милиционер очнулся и изумленно уставился на Владимира:
– Я при исполнении.
– Уже нет, – произнес Поремский. – Я же говорил тебе, что твоя звезда закатилась.
– Постой, я тебя где-то видел. Ах, так это ты? Замаскировался! – узнал его сержант. – Да ты знаешь, что ты в розыске?
– Я уже нашелся, – произнес Поремский, показывая корочку.
Турецкий, проверив затяжку ремня на руках последнего бандита, вынул телефон:
– Алло, Слава? Готовь пузырь... Конечно, за повышение раскрываемости преступлений... записывай адрес и присылай своих орлов. А то у нас времени мало. Дело одно есть... Нет, бутылку с ними не надо. Сам как-нибудь привезешь...
К Рюрику они уже не успевали. До начала матча было два часа. Самое подходящее время для друзей. Сев в автомобиль, Поремский с Турецким поехали в сторону стадиона "Динамо".
Несмотря на то что на матч их привел исключительно служебный интерес, в кармане у Александра Борисовича лежало два билета на трибуну ВИП. Поэтому стояла задача: максимально быстро найти Мовчана, желательно кого-нибудь из "знакомых" Поремского и потом успеть на свои места. Ведь может же так случиться, что любимая команда именно сегодня будет в звездном ударе и наконец доставит своей игрой истинное удовольствие. И никакой опыт, подсказывающий, что в течение последних десятилетий ничего, кроме разочарования, она не приносила, здесь не советчик.
Сначала Поремский увидел одного из своих мучителей по лагерю. Указав на него Турецкому, пошел разыскивать Мовчана. Своего друга он увидел среди шумной разномастной толпы. Тот пытался перекричать всех, споря о прогнозах на матч. Поремский подошел и произнес:
– Вова, я Поремский. Не делай удивленное лицо. Пойдем поговорим.
Мовчан прекратил спор. Молча вынул пачку сигарет. Затянулся и отошел в сторонку.
– Привет, – с интересом произнес Мовчан. – У тебя что, конспиративная встреча?
– Вроде того. Минутку подожди. – Набрав номер, спросил: – Борисыч, ты где?
– Палатки у выхода из метро в сторону аэровокзала.
Вскоре Поремский с Мовчаном присоединились к Турецкому. Он, медленно развернувшись, кивком дал понять направление наблюдения. Скользнув взглядом, Поремский узнал в распивавших водку на поваленном стволе дерева нескольких человек. И произнес, обращаясь к Мовчану:
– Вот ту компанию сфотографировал?
– Да.
– Пойдем пивка пососем. Знакомьтесь. Это мой шеф Александр Борисович, а это Владимир, мой училищный друг.
Когда отошли подальше, Мовчан спросил:
– Что, банду Антона пасете?
– Знаешь их? – спросил Турецкий.
– Его бригада всегда на выезде работает, – жуя сорванную травинку, ответил Мовчан. – Большой авторитет.
– А войти в доверие слабо? – подмигнул Поремский.
– Как два пальца об асфальт, – не моргнув, парировал Мовчан.
– У тебя есть проблемы? – поинтересовался Поремский.
– Так, по мелочам. У кого их нет.
– Помощь нужна?
– Сам разберусь, хотя за банду Антона попрошу об одной небольшой услуге. Загранпаспорт получить поможешь. Не могу даже в Польшу на футбол съездить.
– Считай, что он у тебя уже в кармане, – ответил Турецкий. – Так, держи на память зажигалку. Здесь на ручке зеркальная накладка. За ней объектив цифрового фотоаппарата. Каждое высекание искры – фото. Можно сделать триста штук. А вот эта клепка – клавиша диктофона. Восемь часов разговора в формате МР-3. И главное, это очень опасно для жизни.
– Вот это по мне! Когда еще представится случай немного развлечься и знать, что родное государство все спишет.
– Ты это, сильно не увлекайся, – встревожился Поремский. – Знаю я твои выходки!
Глава 5
Провокация
– Клавочка, – произнес Меркулов, – пригласи-ка ко мне Казанского.
Через несколько минут начальник Следственного управления был в кабинете. Он не мигая уставился на стол Меркулова. На нем лежал выпуск газеты "Соль жизни" с фотографией Рюрика.
– Вызывали, Константин Дмитриевич?
– Ну что, догадываешься, о чем пойдет речь?
– Нет, – ответил Казанский.
– Представляешь, внезапно открылись все подробности организации этой гнусной провокации, – устало произнес Меркулов. – Мало того что грязью облил талантливого следователя, так еще и всю Генеральную прокуратуру извалял! На ставке, значит, у продажной прессы состоишь? Уволить тебя я не могу, но жизнь отныне меняется кардинально! Распоряжение сдавать мобильный в здании прокуратуры относится и к тебе. Любая отлучка с рабочего места – только с моего личного разрешения. Кстати, где твой личный шофер?.. Молчишь? Я и так знаю. Супругу по магазинам раскатывает. Чтоб сидел в шоферской! Отлучится без моего разрешения – вылетит в две секунды! Прямой городской телефон убираю. Отныне будешь общаться через коммутатор...
Когда через полчаса Казанский покинул кабинет Меркулова, Клавдия его не узнала. Начальник Следственного управления постарел лет на пятнадцать. Он попросил у нее валидол и, с удивлением посмотрев на большую таблетку, кинул ее в рот и запил водой...
Турецкий оглядел помощников и торжественно произнес:
– Сегодня приступаем к операции под кодовым названием "Пиво для Ямпишева". Как прошла подготовка?
– Квартира над профессорской в нашем полном распоряжении. Все почтовые ящики подъезда были завалены рекламными плакатами с указаниями полезных служб, – начал доклад Курбатов. – Сам, между прочим, печатал. Наружка доложила, что Чабанов забрал листовку из своего ящика. Мало того, заинтересовавшись, открыл соседний, не запертый, и вынул из него тоже.
– Рюрик, как твои успехи? – улыбнувшись, спросил Турецкий.
– Я в такое заведение ходил в первый и последний раз! – ответил Елагин.
– Что такое? Ты не пользовался успехом? – засмеялся Курбатов.
– Сашок, а вид у тебя какой-то неважный, – пришел на выручку Турецкий. – Похоже ты как раз пользовался успехом шикарной женщины, мелькнувшей за рулем фиолетового автомобиля.
– Борисыч, – устало вздохнул Курбатов. – Она превратила мою жизнь в какой-то кошмар. Набрасывается среди ночи и терзает до утра. Устал от нее, сил нет.
– Так подари ее мне! – предложил Поремский.
– Знаешь, Володя, ты будешь смеяться, но я об этом уже думал. Вот только, к сожалению, как дальше жить без нее, не представляю, – вполне серьезно вздохнул Курбатов.
– Ладно, мы уходим от плана операции, – произнес Турецкий.
– В общем, есть один молодой человек, – продолжил Рюрик. – Считается, что "роковой мужчина". Из-за него, между прочим, попытки суицида бывали. В назначенное время он будет на месте.
Курбатов открыл на кухне кран и начал поливать пол. Прошло полчаса. Тур выскочил из квартиры и понесся звонить в дверь квартиры над ним. Ответом было молчание. Поднялся выше. У соседей было сухо. Тогда он спустился обратно. Влетел в свою квартиру и начал лихорадочно набирать номер рабочего телефона своего сожителя. Неожиданно его взгляд упал на появившуюся, пока бегал по этажам, бумажку "Куда звонить в экстренных случаях?". Он набрал номер. Ответивший пьяный слесарь с трудом подбирал слова. Злой Тур буквально прокричал:
– Соседи сверху заливают, а дома никого нет!
– Ждите, – прозвучал ответ, – уже выехали.
– Как выехали? – возмутился художник. – Вы даже адреса не спросили!
– Соседи с четвертого этажа сообщили, что прибегал молодой человек со второго.
Тур положил трубку. Через несколько минут раздался звонок в дверь. Виктор настороженно спросил:
– Кто?
– Сантехника вызывали?
Приоткрыл дверь. На пороге, сияя розовыми щечками, стоял голубоглазый молодой человек. На нем была практически новая униформа, элегантно обтягивающая фигуру. Невольно залюбовавшись, Тур пропустил его в квартиру. Сантехник произнес:
– Это наша вина. Мы летом проверяем повышенным давлением системы отопления. Обычно предупреждаем жильцов, чтоб находились дома и сообщали о протечках. А на этот раз вышла оплошность. В квартире над вами трубу разорвало. Мы уже перекрыли ее. Видите, не капает. Я здесь как представитель страховой компании, лишь для составления протокола о причиненном ущербе. Затем ответственный квартиросъемщик сможет зайти в бухгалтерию и получить компенсацию, либо по его желанию наша бригада проведет ремонт.
– Проходите сюда. Вот, смотрите, пострадала одна кухня, – произнес Тур, напряженно внюхиваясь.