- Я прошу прощения, - сказала она, - но кто усмотрел недомыслие во всей этой истории?
На линии наступило гулкое молчание. Анника понимала, что шеф-редактор сейчас изо всех сил борется со своим инстинктом, который побуждал его послать Аннику ко всем чертям и положить трубку, но Андерс не мог этого сделать, оголив всю колонку новостей.
- Я иду спать, - сказала Анника, не дождавшись реплики Шюмана. - Что еще ты хочешь мне сказать?
Андерс Шюман начал было что-то говорить, но потом передумал и замолчал; в трубке слышалось только его дыхание.
- У меня есть сегодня одна приятная новость, - сказал он, явно пытаясь наладить контакт.
Анника удержалась от презрительной колкости.
- Вот как? - сказала она.
- Я буду новым председателем объединения издателей газет.
- Мои поздравления.
- Думаю, тебя эта новость обрадует, - сказал он. - Кстати, почему ты не подходишь к мобильному телефону?
- Потому что он находился вне зоны действия сети. Доброй ночи.
Она протянула трубку Линде:
- Я могу зарегистрироваться?
Дверь лифта оказалась очень тяжелой, и Аннике пришлось налечь на нее всем телом, чтобы открыть. Споткнувшись, она вышла на четвертом этаже, устилавший холл толстый ковер скрадывал шаги.
Дома, подумала она, наконец-то я дома.
Номер бизнес-класса находился слева. Анника подтянулась, взяла себя в руки и пошла по коридору. Он мерно покачивался под ногами, и дважды, чтобы не упасть, Анника хваталась за стены.
Она нашла свой номер, вставила в щель карточку, дождалась сигнала и мигания зеленой лампочки.
В номере ее встретило тихое жужжание, узкая полоска света обрамляла задернутые гардины. Сейчас это ее надежное место на земле.
Анника закрыла дверь, которая захлопнулась с гладким металлическим щелчком, поставила на пол сумку и включила верхний свет.
На кровати сидел Ханс Блумберг.
Анника оцепенела, тело перестало повиноваться, горло перехватил спазм.
- Добрый вечер, барышня, - сказал архивариус и направил на Аннику пистолет.
Не веря своим глазам, она уставилась на незваного гостя, его серую кофту, добродушное лицо и изо всех сил постаралась заставить свой мозг работать.
- Как же долго тебя не было. Я жду уже целую вечность.
Анника отступила назад и схватилась за ручку двери.
Ханс Блумберг встал.
- Не вздумай этого делать, милашка, - сказал он. - У меня что-то сильно зачесался указательный палец.
Анника замерла и опустила руки.
- Я тебе верю, - сказала она звонким и тонким голосом. - До сих пор ты ни разу не колебался.
Он слегка смутился.
- Да, это правда, - сказал он. - Где деньги?
Анника ухватилась за стену, чтобы не упасть.
- Что?
- Где деньги, наследство Дракона?
Мозг лихорадочно заработал, мысли неслись, тесня и толкая друг друга, замелькали воспоминания, образы, чувства и беспощадные выводы.
- Почему ты думаешь, что вообще есть какие-то деньги, и почему я должна знать, где они находятся?
- Милый мой детектив-любитель, рыскающая в кустах Анника, если кто и знает, где деньги, так это ты.
С застывшей на губах улыбкой Ханс подошел ближе к Аннике, которая не отрываясь смотрела ему в лицо.
- За что? - спросила она. - За что ты убил всех этих людей?
Ханс Блумберг остановился, склонил голову набок.
- Это война, - сказал он. - Ты же журналистка, как ты могла об этом забыть? Война с терроризмом? Значит, это вооруженная, обоюдная борьба, или я не прав?
Он недовольно поморщился.
- Это не моя мысль, - сказал он, - но дело повернулось так, что уничтожение диктаторов и дутых авторитетов стало вполне законным и правомерность этого уничтожения оставлена на наше усмотрение.
Он взглянул на нее и снова улыбнулся:
- Как журналист, Анника, ты должна знать старую мудрость: копай то, на чем стоишь. Этот сюжет мы видим повсеместно. Зачем впадать в крайности, идя всего лишь за водой? То же самое касается дутых авторитетов. Зачем искать то, что не должно знать?
- И Бенни Экланд был именно из таких?
Ханс Блумберг сделал несколько шагов назад, сел на кровать и жестом предложил Аннике сесть за стол. Она подчинилась. Каждое движение давалось с таким трудом, словно воздух превратился в тяжелую вязкую жидкость. Куртку Анника сбросила на пол, рядом со стулом.
- Ты неправильно понимаешь ситуацию, - наставительно произнес архивариус. - Ханс Блумберг - это всего лишь прозвище. В действительности я - Черная Пантера и никогда не был никем иным.
Он многозначительно кивнул, чтобы придать вес своим словам. Анника лихорадочно пыталась найти какую-нибудь ниточку, какую-нибудь зацепку, чтобы открыть ему глаза.
- Это не совсем правда, - сказала она. - Ты пытался утвердиться в жизни и как Ханс Блумберг. Все эти статьи об областном совете, которые регулярно публиковались на двадцать второй странице, разве это не способ самоутверждения?
В глазах архивариуса вспыхнул гнев.
- Это был всего лишь фасад, которым я был вынужден прикрываться до возвращения Дракона. Он обещал вернуться, и его возвращение стало сигналом.
Он снова улыбнулся:
- Бенни стал интересоваться, как я попал в архив. Но я не полный простак, и в конце концов победил я.
Анника с трудом терпела сосущее чувство тошноты.
- Но за что ты убил мальчика?
Ханс Блумберг печально покачал головой:
- Очень неприятно, что его пришлось убрать, но на войне гибнут и гражданские лица.
- Ты убил его, потому что он мог тебя узнать? Ты был знаком с его семьей?
Ханс Блумберг не ответил, продолжая спокойно улыбаться.
- За что ты убил Курта Сандстрема? - спросила Анника, чувствуя сосущий страх под ложечкой и жаркое давление в мочевом пузыре.
- Он стал дутым авторитетом, предателем.
- Откуда ты его знаешь?
- Мы жили в Нюланде. Этот здоровый парень был нашим соседом. Мы вместе уехали в Упсалу и одновременно вступили в движение. Но Курт оказался слаб в вере и переметнулся на сторону капиталистов и вымогателей, вступил в крестьянское движение. Я дал ему шанс одуматься, но он сам выбрал свою судьбу.
Анника вцепилась в край стола.
- А Маргит Аксельссон?
Ханс Блумберг вздохнул и провел ладонью по лысине.
- Малышка Маргит, - сказал он, - как она хотела улучшить этот мир. Она всегда желала всем добра, но ее грех - громогласность и упрямство.
- И за это ты ее задушил?
- Она дезертировала.
Анника заерзала на стуле. Мочевой пузырь был готов лопнуть.
- Ты не можешь рассказать, - спросила она, - зачем вы взорвали самолет?
- Это был тест для Собаки, - ответил Ханс Блумберг. - Проверка верности.
- И она сделала то, что ей велели?
Блумберг погрузился в воспоминания.
- Она очень злилась на Волчицу за то, что та изменила движению, и была готова сделать все что угодно. Она была страшно разочарована в Волчице, а ты же сама знаешь, какими становятся в таких случаях девушки. Нашу звезду Карину всегда интересовало только одно: иметь то, чего нет у других.
- Но зачем в таком случае было давать объявление о помолвке?
Архивариус громко рассмеялся.
- Ты действительно повелась на это, - сказал он. - Это объявление я сфабриковал сам, чтобы ты попалась на крючок. И ты проглотила наживку, не так ли?
Он успокоился и многозначительно кивнул. Анника встала.
- Мне нужно в туалет, - сказала она.
Блумберг вскочил на ноги с неожиданной быстротой. С таким же проворством он в компрессорной набросился на министра культуры.
- Ни в коем случае.
- Тогда мне придется помочиться под себя.
Мужчина попятился и снова уселся на кровать:
- Иди, только без фокусов. Дверь оставь открытой.
Она подчинилась, побежала в туалет, спустила брюки, нижнее белье и трусы, села на унитаз. Струя била как водопад.
Анника посмотрела на себя в зеркало и прочла в своих глазах, что она должна делать.
Она умрет, если они останутся в номере. Ей надо каким-то образом выйти отсюда, даже если для этого придется увести за собой Блумберга.
- Кто такой Тигр? - спросила Анника, пряча за своей заинтересованностью созревшее решение.
В глазах архивариуса вспыхнул мрачный огонь, и он опустил взгляд на колени.
- Кеннет Ууситало, - ответил он. - Начальник отдела металлургического завода. Настоящий мошенник, продувная бестия. Активно работает в объединении предпринимателей, навязывает кабальные договоры странам третьего мира. К сожалению, он давно находится в отъезде.
Он судорожно облизнул губы.
Анника подошла к столу, оперлась ладонями об его край.
- Но, собственно говоря, и ты не лучше его. Тебе нужны только деньги Ёрана.
Блумберг соскочил с кровати с быстротой молнии, подбежал к Аннике и приставил пистолет к ее лбу.
- Все язвишь, - сказал он и снял пистолет с предохранителя, и Анника почувствовала, как страх сжимает мочевой пузырь, выдавливая из него оставшиеся капли.
- Удачи тебе с налоговой инспекцией, - прохрипела Анника пересохшими губами.
Он несколько секунд смотрел на нее, потом отвел оружие и направил ствол в потолок.
- И что же ты высмотрела?
- Я не вполне уверена, - сказала она, - но я видела, как Ёран Нильссон запихнул матросский мешок в трансформаторную будку, стоящую прямо у железнодорожных путей. Такое могло быть?
Она громко сглотнула. Архивариус изумленно вскинул брови.
- Ой-ой, - сказал он, - это действительно похоже на правду.
- Можно мне сесть?
Он отошел, держа Аннику на прицеле. У нее подломились колени, и она буквально рухнула на стул.
- Где точно находится эта будка?
Несколько секунд Анника молчала, отчаянно хватая ртом воздух.
- Она стоит недалеко от виадука, - сказала она. - Около нее растут молодые елки.
- Как ты ее обнаружила?
- Я шла за Кариной, спряталась за будкой и видела, как Ёран положил в нее мешок.
Архивариус подошел к ней, взял за голову и, дыша ей в лицо, пристально посмотрел в глаза.
- Кажется, все так, - сказал он. - Думаю, что ты говоришь правду. Одевайся.
Ханс Блумберг попятился к двери.
- Я держу пистолет на боевом взводе в кармане. Если ты попытаешься что-нибудь сделать, то в ад отправишься не только ты, но и девушка за стойкой. Мы договорились?
Анника кивнула и натянула на себя полярную куртку.
Они вышли из номера. Пол качался под ногами Анники, стены и потолок рушились на голову. В лифте он стоял совсем рядом, упираясь плечом в ее грудь.
- Откуда ты узнал, где я остановилась? - спросила она, глядя ему в глаза.
- Это мне сказал твой любезный шеф, кажется, его фамилия Янссон.
Лифт резко остановился на первом этаже.
- Я пойду у тебя за спиной, - сказал архивариус. - Если ты добрая женщина, то дай шанс девочке за стойкой стать взрослой.
Он прижался к ней еще теснее, и обе его руки скользнули в карманы куртки Анники.
Анника ударом ноги распахнула дверь.
Блумберг извлек из карманов Анники обе руки. В одной он держал мобильный телефон.
- Спокойствие, можешь мило улыбнуться, - шепнул он ей на ухо.
Они вышли в вестибюль. Портье Линда шла с кухни с трубкой радиотелефона в руке и оживленно с кем-то говорила. Увидев Аннику и Блумберга, она приветливо им улыбнулась.
"Позвони в полицию, - мысленно приказала девушке Анника и уставилась на нее огненным взглядом. - Позвони в полицию! Позвони в полицию!"
Но администратор лишь помахала им рукой и скрылась в комнате за стойкой вместе с телефоном.
- Выходим, - прошептал Ханс Блумберг.
В голову ударил сильный холод; Анника почувствовала, что в спину ей уперлось дуло пистолета.
- Теперь направо, - сказал архивариус, и Анника свернула направо и, пошатываясь, пошла по тротуару. Они миновали ее взятый напрокат автомобиль с миллионами Рагнвальда в багажнике. Ханс Блумберг крепко взял ее под руку и подвел к старому "пассату", припаркованному возле книжного магазина.
- Машина не заперта, садись.
Анника подчинилась. Машина была холодна как лед. Архивариус обошел автомобиль и сел за руль.
- Где ты ее украл? - спросила Анника.
- На Порсене, - ответил Ханс Блумберг и, соединив проводки, включил зажигание.
Они выехали к набережной и поехали к металлургическому заводу.
Анника уже в третий раз за сегодняшний день ехала в промышленную зону Лёвскатан.
- Как ты проник в мой номер? - спросила она и посмотрела в зеркало заднего вида; где-то вдалеке она заметила приближающийся свет.
Архивариус коротко хохотнул.
- Это мое маленькое хобби, - сказал он. - Могу взломать любой замок. Что еще тебя интересует?
Она задумалась, прикрыла глаза и сглотнула:
- Почему ты каждый раз менял способ убийства?
Он пожал плечами, сбросил газ и въехал на узкую дорогу, где стоял щит, запрещавший движение. Вытянув шею, Блумберг стал пристально вглядываться сквозь ветровое стекло.
- Хотел проверить себя, - сказал он. - В тренировочном лагере в Мельдерстейне, летом 1969 года, Дракон назначил меня своим заместителем по военной части. Я должен был руководить вооруженной борьбой. Мы целое лето изучали различные способы убийства и умерщвления. Все прошедшие годы я совершенствовался в этом искусстве. Далеко нам еще ехать?
- До виадука, - ответила Анника и снова взглянула в зеркало заднего вида. Свет стал ближе. - Маргит Аксельссон получила предостережение после того, как Дракон исчез. Ты тоже что-то получил?
Архивариус от души расхохотался:
- Дорогая моя, это я рассылал предупреждения. Каждый получил свое предупреждение.
- Откуда взялись детские пальчики?
- Какой-то мальчонка попал под машину. Она сбила его насмерть, - ответил Ханс Блумберг. - Я пробрался в морг и отрезал его пальцы. Но ты не волнуйся, он от этого нисколько не страдал.
Она отвернулась к окну и молчала, пока снова не обрела дар речи.
- Но почему ты начал убивать только теперь? - спросила она и посмотрела на архивариуса. - Почему ты так долго ждал?
Он повернул к ней улыбающееся лицо.
- Ты плохо слушаешь, - сказал он. - Революция на пороге. Она должна была начаться после возвращения Дракона. Он обещал это, когда уезжал, и вот теперь он вернулся.
- Ёран Нильссон мертв.
Ханс Блумберг пожал плечами.
- Да-да, - сказал он и вздохнул. - Все дутые авторитеты рано или поздно умирают.
Он сбросил газ, перевел коробку передач в нейтральное положение и взялся за ручной тормоз. Машина продолжала двигаться на холостом ходу. Архивариус повернулся к Аннике и окинул ее серьезным и задумчивым взглядом:
- Дракон обещал вернуться, и я знал, что это правда. Я ждал его все эти годы. Конечно, я был сильно разочарован, но в конечном итоге я все-таки выиграл.
- Ты сам в это веришь? - спросила Анника.
В ответ он ударил ее ладонью по лицу.
- Теперь мы пойдем к будке, - сказал он, наклонился над Анникой, открыл правую дверь и положил руку Аннике на живот.
Она сбросила его руку и резко оглянулась.
Еще не время.
Потом она посмотрела на будку и протянула руку в ее направлении:
- Там.
- Открой ее.
Они медленно пошли к трансформатору. Ноги Анники с каждым шагом все больше и больше наливались свинцом.
"У меня ничего не получится, - подумала она. - Надо, чтобы я не смогла справиться с дверью".
Она прислушалась, уловила неторопливо приближавшийся глухой гул.
Она взялась за ручку двери, попыталась повернуть ручку вниз. Ручка не поддалась. Тогда Анника налегла на нее обеими руками, уперлась ногами в снег и застонала от натуги. Ручка не поддавалась.
- Я не могу ее открыть, - сказала Анника и отпустила ручку.
Теперь свет локомотивного прожектора был совсем близко, грохот колес на стыках слышался вполне явственно, смешиваясь с гулом металлургического завода. Скорее, скорее, скорее.
Раздраженный Ханс Блумберг шагнул вперед:
- Ну-ка, отойди в сторону.
Он взял пистолет в правую руку, левой взялся за ручку двери, надавил на нее и повернул. Дверь открылась. Глаза архивариуса широко раскрылись, когда он принялся вглядываться в темное пространство внутри будки. В этот момент Анника сбросила с себя тяжелую куртку и побежала.
Она бросилась к железнодорожному полотну, выбежала на обледенелые шпалы, чувствуя свинцовую тяжесть в голеностопах. Она принялась кричать, чтобы слышать себя.
Мимо левого уха просвистела пуля, потом еще одна, а спустя мгновение Анника оказалась в море света от локомотивного прожектора. Громко крича, Анника бросилась наперерез составу с рудой, перебежав полотно буквально в нескольких метрах перед гигантским локомотивом. Машинист включил гудок, но поздно - Анника уже успела проскочить перед ним. Она рухнула на насыпь, а тепловоз прогрохотал мимо, таща за собой нескончаемый состав тяжело груженных вагонов. Эти вагоны образовали километровую стену между ней и Хансом Блумбергом.
Но она поднялась и продолжала бежать, бежать, бежать - к красному фонарю, горевшему над домной номер два, она вскарабкалась вверх по крутому склону, перебралась через громадную гору угля. Горло резало и жгло, как огнем. Внизу виднелся железнодорожный круг, а вдалеке светилась вывеска над воротами:
Западная проходная.
24 ноября, вторник
Томас положил на стол вечерние газеты, снял пальто, повесил его на плечики и шагнул к двери. Вешая пальто на привинченный к ней крючок, он оглянулся. С первой страницы "Квельспрессен" на него смотрело серьезное лицо Анники. Это был посвященный ей номер - как было после ночи в туннеле, но теперь Анника выглядела старше и взгляд был печальнее.
"Корреспондент "Квельспрессен" РАЗОБЛАЧИЛА БАНДУ ТЕРРОРИСТОВ", - кричал заголовок первой полосы. С сильно бьющимся сердцем Томас вернулся к столу и провел пальцами по лицу Анники.
Его жена, мать его детей - она единственная на всем свете, и не только для него.
Он развернул газету. Статьи о том, как журналистское расследование Анники привело к раскрытию группы норботтенских террористов, занимали почти весь номер.
Над текстом шестой и седьмой страниц с новостными колонками красовалась фотография ночного пейзажа, сделанная с воздуха над Боттенвикеном. На фотографии был виден человек, бегущий по льду в круге яркого света. Подпись гласила: "Ночная охота за террористом у моря - серийного убийцу выследили с вертолета с помощью прибора ночного видения".
В длинной статье говорилось о том, как один человек из Лулео убил по меньшей мере четырех человек в течение последних двух недель. Журналистка Анника Бенгтзон подняла тревогу у Западной проходной ССАБ, полиция оцепила район Лёвскатан, но преступнику удалось бежать по льду Боттенвикена. По счастью, полиция была оснащена вертолетом с прибором ночного видения, с помощью которого несколько дней тому назад был найден пропавший трехлетний ребенок. Томас нервно пробежал глазами текст и принялся листать газету.