Ответ: Прежде чем давать команды спецслужбам, политические деятели должны разрешить вопросы на более высоком уровне. Это совершенно противоестественная ситуация, если спецслужбы будут получать взаимоисключающие команды…"
(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России. "Собеседник", 6 июня 1991 года).
Мысли в голове у Орлова путались. Конечно, он понимал, что эта телеграмма в органы госбезопасности России может сыграть очень важную роль - не только проинформировать их о позиции высокого российского руководства, но и четко сказать людям, которые всегда отличались исключительным законопослушанием и теперь оказались раздираемы между каждым по своему понимаемыми понятиями "долг", "честь", "совесть", что же им конкретно делать, как поступать. Андрей попытался сконцентрировать свое внимание, но ему мешал монотонный гул голосов, доносящихся с улицы. "Что они кричат опять?" - непроизвольно подумал он. Потом, прислушавшись, наконец, различил отдельные слова в шумном многоголосии: "Ель-цин! Рос-си-я! Ель-цин! Рос-си-я!"
ИНФОРМАЦИЯ: "Коша говорят, что, дескать, чекисты повинны в том, что рухнула Советская власть и распался Советский Союз, что они не защитили страну, как того требовала Конституция и присяга офицера, я хочу сказать одно: не простые коммунисты и рядовые чекисты повинны в этом…
Фактически на путь предательства интересов нашей страны встало руководство СССР вместе с представителями разных структур… Они не знали, что делать. У них, прежде всего у Горбачева, не было четкого стратегического плана, как реформировать страну и партию. КПСС состояла из самых разных, разношерстных по идеологии людей…
Именно тогда, Когда Горбачев был президентом, надо было принимать главное стратегическое решение по спасению Советского Союза… а это сделано не было"
(С.Е. Мартиросов, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).
ИНФОРМАЦИЯ: "Горбачев - мямля, которого мы никак не могли вызвать на разговор… По инициативе некоторых сотрудников Инспекторского управления Крючков дважды приглашал Горбачева выступить перед чекистами в колонном зале в доме два… Дважды мы, представители всех управлений центрального аппарата КГБ СССР, всего около ста пятидесяти человек, собирались в зале, Крючков уезжал в Кремль за Горбачевым, а потом возвращался… И нам сообщали, что Генеральный секретарь не придет, так как очень занят…"
(С. С. Дворянкин, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).
Орлов посмотрел на Иваненко. Тот сидел за письменным столом Бурбулиса и набирал номер телефона. Или номер был занят, или никто долго не подходил, но Иваненко никак не мог начать разговор. Он все крутил диск, держа в руке трубку, и это раздражало Андрея еще больше, чем скандирующая толпа на улице. Потом в голове у Андрея мелькнула какая-то мысль, он сделал попытку ее ухватить, еще раз посмотрел на строки, написанные им и Иваненко, и тут его осенило: "Надо написать так, чтобы чекисты поняли: нельзя ввязываться им в эту свару! Иначе будет кровь!" Он подумал еще и снова взял ручку. На листе появились заключительные строки шифровки: "…содействовать законно избранной народом власти в предотвращении использования военной силы и возможного кровопролития".
Иваненко, быстро пробежав текст, одобрительно кивнул, но в конце все-таки добавил: "Уверен, что сотрудники органов КГБ РСФСР решительно откажутся от участия в антиконституционном перевороте".
ДОКУМЕНТ: Председателям Комитетов госбезопасности республик РСФСР, начальникам Управлений КГБ СССР по краям и областям.
В связи с событиями, произошедшими в ночь с 18 на 19 августа 1991 года, Президент РСФСР, Председатель Совета Министров РСФСР и и. о. Председателя Верховного Совета РСФСР обратились к гражданам РСФСР со следующим обращением:
"Обращение к гражданам России.
В ночь с 18-го на 19-е августа 1991 года отстранен от власти законно избранный Президент страны…
Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым реакционным антиконституционным переворотом".
В этот критический для нашего общества момент все сотрудники органов госбезопасности должны проявить выдержку, благоразумие, способность трезво оценивать политическую ситуацию в стране, всемерно содействовать законно избранной народом власти в предотвращении использования военной силы и возможного кровопролития. Уверены, что сотрудники органов КГБ РСФСР решительно откажутся от участия в антиконституционном перевороте.
С настоящей телеграммой просим ознакомить весь личный состав.
Председатель Комитета государственной безопасности РСФСР генерал-майор В. Иваненко"
В это время в кабинет стали заходить какие-то люди. Они что-то спрашивали у Иваненко, заносили и показывали какие-то бумаги, с недоверием косясь на сидевшего за круглым столом Орлова. Потом в кабинет вошел его хозяин - госсекретарь Бурбулис, сухощавый, с короткой и аккуратной прической с пробором и глубоко посаженными бесцветными глазами, что придавало его лицу какой-то "птичий" вид. Он скользнул своим равнодушным взглядом по Орлову, как будто это был какой-то посторонний предмет, случайно занесенный к нему в кабинет.
- Геннадий Эдуардович, это мой помощник, - представил Орлова Иваненко.
Бурбулис, как будто нехотя, протянул руку Андрею и, не задержав на нем взгляда, удалился в комнату отдыха, дверь в которую находилась в стене чуть левее письменного стола.
Неожиданно в кабинете появился Слава Бабусенко. Он уже успел, также как и Андрей, побывать в здании КГБ и прямиком рванул сюда, как только узнал, что Иваненко просил его приехать.
- Виктор Валентинович, готов выполнить любое задание, - полушутя-полусерьезно сказал Слава.
- Сейчас нет ничего важнее этой телеграммы. - Иваненко кивнул на листки бумаги в руках Андрея. Поезжайте в Комитет и быстро отправляйте шифровку. Медлить нельзя. Что будет - звоните! На всякий случай возьмите по экземпляру и добирайтесь врозь. И узнайте, как там обстановка! Давайте! - Иваненко встал из-за стола, крепко пожал Орлову и Бабусенко руки и впервые за все утро улыбнулся:
- Осторожно… В штаб ГКЧП едете!
- Ничего, Виктор Валентинович, все будет в порядке. Отправим шифровку и вернемся! - С этими словами Орлов и Бабусенко вышли из комнаты. Во внутреннем кармане пиджака у Андрея лежал вчетверо сложенный листок бумаги, которому суждено было сыграть важную роль в разворачивающихся событиях. Такой же листок Слава убрал в карман куртки.
19 августа 1991 года, утро.
Москва. Площадь Дзержинского.
Здание КГБ СССР
Старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР Семен Енокович Мартиросов был на бюллетене. Как только он услышал по радио немало удивившую его новость об образовании ГКЧП, поехал на работу. Он терялся в догадках, что же реально произошло. Может быть, нашлись силы, которые положат конец вакханалии? Может, Горбачев и Ельцин одумались и, прекратив склоку, наведут порядок в стране, не допустят дальнейшего развала великой державы? Может, наконец, восторжествует разум, а не эмоции и низменные страсти? Но подспудно Мартиросов понимал, что все зашло уже очень далеко. Горбачев сдает одну позицию за другой, буквально теряя власть. А Ельцин, со свойственной ему напористостью, забирает эту власть.
На работе кое-что прояснилось. Лео Альфредович, начальник Мартиросова, сказал:
- Семен, не вовремя болеешь. Быстро иди в Юридическую службу и готовь шифртелеграмму на места. Тебя не было - я послал туда Третьякова.
- А что надо… Какие указания надо дать?
- Иди-иди! Там уже все знают. Председатель срочно поручил подготовить шифртелеграмму в органы на местах, чтобы объяснить им, что надо делать в этой ситуации… Я тебе ничего не могу сказать. Сам не знаю. Иди, не теряй времени!
Мартиросов быстрым шагом направился в соседнее здание. Странно, но в подземном туннеле, соединяющим оба корпуса - "старое" и "новое" здания, ему не встретилось ни одного человека. Тревожные предчувствия овладели Семеном Еноковичем.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: "Я пришел в Юридическую службу. Там сидят ее начальник Алексеев и мой коллега по управлению Третьяков. Я спрашиваю их: "Что вы делаете?" Отвечают: "Шифровку готовим". Дают почитать, а в ней: "ни в коем случае не выполнять указания ельцинской группы", "полностью ей противостоять"… Да еще поставили мою фамилию, как исполнителя документа!..
Но наверху же никаких действий не предпринимается, Комитет сам ничего не делает, а местным органам дается команда действовать!
Они не знали сами, что делать, все выпустили из рук… А при этом решили дать указание органам госбезопасности как себя вести…
Можно себе представить, что бы натворили начальники на местах, если бы такое указание получили!? Каждый бы действовал как ему вздумается: один объявил бы гражданскую войну, другой начал бы стрелять и арестовывать, третий - еще как-то накалять обстановку. Такое указание давать было нельзя. Страна и так стояла на грани гражданской войны.
Об этом я сказал не только в Юридической службе, но и доложил зампреду Лебедеву… Я предложил, чтобы содержание телеграммы было примерно такое: "Никаких активных действий и участия в митингах. Контролировать обстановку, получив информацию незамедлительно докладывать руководству для принятия соответствующих решений…"
(С.Е. Мартиросов, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).
Мартиросову показалось, что ему удалось убедить коллег подготовить шифровку с четкими указаниями местным органам госбезопасности не ввязываться в противостояние, не усугублять непродуманными действиями и так чрезвычайно сложную обстановку.
Но, как оказалось, текст, подготовленный с участием Мартиросова, не понравился Крючкову, и он потребовал придать телеграмме более "наступательный характер". К написанию окончательного текста Мартиросова уже не привлекали и он остался в неведении, что же ушло в территориальные органы госбезопасности, да, возможно, еще и с его визой. В те дни неопределенности и непредсказуемости развития событий многие думали о том, как обезопасить себя от возможных разбирательств впоследствии, в будущем.
ДОКУМЕНТ: "Председателям КГБ республик, начальникам УКГБ по краям и областям (РСФСР)
О мерах по усилению контроля за политической и оперативной обстановкой
…В соответствии с Законом СССР "Об органах государственной безопасности в СССР" все органы госбезопасности на территории Союза, в том числе и КГБ РСФСР, УКГБ по краям и областям России, подчиняются высшим органам государственной власти республик и КГБ СССР.
С учетом изложенного, органам госбезопасности в нынешней обстановке необходимо принять все исчерпывающие меры по безусловному выполнению решений ГКЧП, обеспечивающие полный контроль за развитием ситуации на местах…
Необходимо обеспечить полное, непрерывное и объективное информирование Комитета госбезопасности по всем аспектам складывающегося положения, прогнозировать вероятный поворот событий и своевременно выходить с обоснованными предложениями.
Исключительно важно сохранить единство и сплоченность чекистских коллективов, объединенных общностью задач и интересов, действовать с пониманием своей высокой ответственности перед народом.
Председатель Комитета В. Крючков"
(Шифртелеграмма КГБ СССР № 72 752–318. 19 августа 1991 года).
Поразительно, что в одно и то же время, но в разных местах - один в Белом доме, а другой на Лубянке - Орлов и Мартиросов, еще пару месяцев назад бывшие коллегами в Инспекторском управлении и сидевшие в одном кабинете, готовили телеграммы, которым суждено было сыграть исключительно важную роль в августовские дни 1991 года.
Несмотря на то, что они волею судьбы оказались по разные стороны противостояния союзной и российской властей, мыслили они практически одинаково: и тот и другой предлагали своему руководству дать указания территориальным органам госбезопасности не втягиваться в противоборство, не применять силовые действия для реализации решений, принимаемых враждующими сторонами, будь то ГКЧП или команда Ельцина. И Орлов, и Мартиросов понимали, что при том накале страстей, недовольства и непримиримости, который охватил советское общество, любые неосторожные действия могут вызвать кровавые столкновения. Причем их масштабы, учитывая страшные эпизоды прошлого нашей страны, могли бы оказаться несоизмеримо большими, чем в странах Восточной Европы.
19 августа 1991 года, утро.
Москва. Центр
Выйдя из Белого дома, Бабусенко и Орлов отправились каждый своим маршрутом в здание КГБ СССР, где их с нетерпением ждали несколько человек, составляющих костяк КГБ РСФСР.
На обратном пути Андрей обратил внимание на кучки людей, собравшихся у газетных киосков, на перекрестках, у подъездов домов. Они что-то взволнованно обсуждали, о чем-то спорили, что-то яростно выкрикивали в адрес неведомых врагов. Когда машина остановилась у светофора перед поворотом на проспект Маркса, Андрей услышал доносящийся откуда-то сверху, наверное, из раскрытого настежь окна дома на противоположной стороне, суровый голос диктора, зачитывающего очередное постановление ГКЧП: "…в недельный срок разработать постановление, предусматривающее обеспечение в 1991–1992 годах всех желающих городских жителей земельными участками для садово-огородных работ в размере до 0,15 га…"
"Какие участки? Почему в недельный срок?" - недоумевал Орлов. То, что доносилось из динамиков, казалось полным бредом. Страна катилась в тартарары, власть уже почти валялась на дороге, и ее готовы были подхватить кому не лень. Горбачев, уже всем надоевший своим безудержным словоизвержением, своими обещаниями и увещеваниями, был где-то далеко и, похоже, уже не способен удержать страну от скатывания в пропасть. Из кухонь и курилок споры вырвались на улицы и площади больших городов, которые бурлили от возбужденных толп, требующих сменить "прогнивший режим". Даже те, кто никогда не отличался резкостью характера, стали в это время просто невменяемыми. Деятели, доселе дремавшие в президиумах и на пленумах, вдруг превратились в непримиримых борцов, а гонимый и преследуемый центральной властью Ельцин - в единственную путеводную звезду, в которую поверили и за которой готовы были пойти миллионы людей. И тут - чрезвычайное положение, приостановление деятельности всех партий, запрет митингов, закрытие газет, введение комендантского часа! Все это уже не могло спасти положения, так как не было такой силы, которая была бы способна реально выполнить решения новообразованного комитета по чрезвычайному положению.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: "В первой половине августа 1991 года произошли какие-то психологические изменения в отношении союзного Управления правительственной связи к нашему отделу. Я это резко почувствовал. Наш союзный начальник Беда отказался от контактов со мной… Еще вчера он оперативно решал все возникающие вопросы… без всяких колебаний рассматривал острые проблемы в нашу пользу… Теперь же я даже не мог с ним связаться и почувствовал: что-то "варится"… Готовятся какие-то решения… Мы видели многозначительно улыбающиеся лица, а наши предложения натыкались на полное благодушие. Они не знали конкретно, что произойдет, по им наверняка сказали: "Подождите".
Не мог понять, что происходит. "Может быть, виноваты летние отпуска?" - думали мы. Во всяком случае август вплоть до самого путча оказался наиболее спокойным месяцем…"
(В.Н. Бабусенко, начальник Отдела правительственной связи КГБ России).
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: "Мы тогда сидели как на пороховой бочке. Я - воробей стреляный. Хотя широкий круг в подготовку путча не был посвящен, я чувствовал по каким-то намекам: по тому, что никто не хочет ничего делать… все прячут свои "хвосты", сидят на конъюнктуре, нос по ветру держат… - что-то готовится! Никто ж не работал! Очень похоже было на афганских солдат. Если ты его не начнешь пинать, он будет лежать за камнем и стрелять не глядя до тех пор, пока не истратит весь рожок!"
(Ю.И. Скобелев , помощник начальника Десятого отдела КГБ СССР).
Черная "Волга" обогнула памятник Дзержинскому и свернула к шестому подъезду большого серого дома. Из подземного перехода, со стороны улицы Кирова и Фуркасовского переулка к зданию КГБ двигались буквально потоки людей. Это сотрудники госбезопасности, кто по вызову, кто по собственному разумению, устремились туда, где рассчитывали обрести ясность в развитии обстановки, понять, что происходит и что следует делать. Многие из них находились в отпусках, кто-то работал "в городе", некоторые отдыхали после дежурства или ночной работы. Но, услышав не совсем внятные сообщения по радио и телевидению, они полагали, что их место сейчас там, где, как их учили, они должны быть в непредвиденной ситуации, - на службе. Они рассчитывали, что "отцы-командиры" точно знают, как надо действовать, чтобы все не скатилось к кровавым разборкам и столкновениям.
ИНФОРМАЦИЯ: "…Создание ГКЧП в конторе было воспринято по-разному. Кто-то замер, ощутив исходящий от него леденящий холод. Кто-то, напротив, стряхнул оцепенение и начал проявлять признаки активности. Им казалось, что наступают критические дни, способные вернуть все на круги своя. В коридорах слышались скрытые угрозы: "Мы им покажем!" Впрочем, конкретно сказать, кому именно "покажем", никто не мог…"