Глава девятая
– Внимание старшим групп! Не спускайте глаз с людей Кондрашова! Если кто-либо попытается стрелять в Ермакова, снесите ему башку!
– Я всегда говорил, что армейские офицеры не чета гэбэшным, – восхищенно сказал Савельев, не отрывая глаз от оптики. – Ты посмотри на парня, Иваныч! На него направлены десятки стволов, а ему хоть бы хны.
– Я не знаю, что нам предпринять, – задумчиво произнес Вельяминов.
– Давай посмотрим, что дальше будет, – предложил коллега. – Взять их мы всегда успеем.
Вельяминов молча кивнул и принялся докладывать Кобозеву об изменениях в ситуации.
Первым из клиники вышел генерал, вслед за ним появился высокий молодой мужчина в белоснежном комбинезоне.
– Не стрелять! – громко приказал генерал. – Всем опустить оружие. Кондрашов, ко мне!
Полковник с недоумением разглядывал его спутника, затем перевел взгляд на генерала. На мгновение ему показалось, что тот слегка не в себе. Кондрашов почтительно кашлянул в кулак и не очень уверенно спросил:
– Товарищ генерал, с вами все в порядке?
Генерал нахмурил брови и с видимым раздражением сказал:
– Отставить, полковник! Слушай приказ. Сейчас отправляемся на десятый километр Новорязанского шоссе. Через час туда же доставишь дочь профессора Арзамасцева. Распорядись относительно охраны и сопровождения. И запомни, Кондрашов, с головы этого человека не должен упасть ни один волос.
Он повернулся к боевикам, выбрал среди них человека подходящей комплекции и ткнул в него пальцем.
– Ты! Снимай одежду!
Полковник пожал плечами и кивнул боевику, одетому в камуфляж.
– Выполняйте приказ генерала.
Ермаков быстро переоделся и вслед за генералом забрался в его "волгу".
Вельяминов и Савельев через ретрансляторы технических постов получали полную информацию с места событий, и этот эпизод не прошел мимо их внимания.
– Иваныч, ты что-нибудь понимаешь? – озадаченно спросил Савельев.
– Я понимаю только одно, что Ермаков взял на цугундер генерала Ремезова, хотя и не представляю, как ему удалось это сделать.
Он связался с Кобозевым и доложил:
– Иван Никифорович, возникла нештатная ситуация. Ремезов и Ермаков вышли из здания и сейчас находятся в машине Ремезова. На жизнь Ермакова никто не покушался, мало того, генерал приказал своим людям беречь его как зеницу ока. Судя по всему, они отправятся сейчас на десятый километр Новорязанского шоссе.
– Я вас понял, – донесся до него спокойный голос Кобозева. – Помните, вчера Ремезов ехал в том же направлении? Похоже, именно там находится база Фомина.
– Слушай, я не верю своим ушам! – изумленно сказал Савельев. – Похоже, этот парень решил затеять разборку с комитетчиками!
Вельяминов цыкнул на своего напарника и продолжил разговор:
– Иван Никифорович, предлагаю приостановить проведение силовой акции. Хотелось бы посмотреть, чем все это закончится.
– Добро, – после небольшой паузы сказал Кобозев. – Сейчас свяжусь с Кандауровым, узнаю его мнение. Ремезову не препятствовать, но в пути держите его плотно. И запомните, силовой акции пока никто не отменял.
Генерал включил зажигание, и после ряда сложных маневров ему удалось выехать из проулка. Ермаков сидел рядом и молча рассматривал сгрудившиеся машины и лица вооруженных людей.
– У вас есть выход на правительственную АТС?
Генерал, не отрывая глаз от дороги, показал рукой на рацию.
– Сбросьте скорость до минимума, свяжитесь с приемной Сергеева и начинайте свой рассказ.
– Они тронулись, – негромко произнес Вельяминов и повторил свои слова Кобозеву. – Иван Никифорович, неплохо бы связаться с ГУВД, пусть обеспечат для нас зеленую улицу.
– Уже связался, – ответил полковник. – С минуты на минуту милиция получит соответствующий приказ. Вельяминов, плотно прикрывайте Ермакова и Ремезова. Вы отвечаете за их безопасность.
Вслед за машиной Ремезова из прилегающих улиц и проулков выруливали и другие. Эскорт постепенно приобретал организованный характер, машины военных и госбезопасности ехали бок о бок, а впереди с включенными мигалками и сиренами мчались милицейские машины. Савельев пересел в кресло водителя и теперь лихо обгонял другие машины, пока ему, наконец, не удалось пристроиться в хвост ремезовской "волги".
Вельяминов оглянулся на техника и спросил:
– Ты можешь прослушивать их разговоры?
– Да, система противодействия не работает. Звук очень чистый.
Он протянул Вельяминову пару наушников, тот надел их и удовлетворенно кивнул.
– Очень хорошо. Теперь подключись в циркулярную сеть Органов.
Он взял микрофон и приказным тоном произнес:
– Говорит подполковник Вельяминов. Я беру на себя руководство операцией. Теперь слушайте меня внимательно, друзья-коллеги. Во-первых, ведите себя мирно. А во-вторых, если какая-либо из ваших машин посмеет приблизиться к "волге" Ремезова, я раздолбаю ее к чертовой матери!
После отъезда Ремезова и основной группы участников событий, объект был взят под контроль военными. Сотрудники КГБ подчинились неохотно, но генерал Гаршин подтвердил, что распоряжение поступило от самого Чернова. В итоге возникла небольшая суматоха, которой воспользовались люди Фомина. К старшему группы охраны подошли шестеро мужчин в военной форме и предъявили удостоверения офицеров военной разведки. После некоторых колебаний старший пропустил их внутрь объекта. Примерно через десять минут они вывели из здания двух мужчин в белых халатах, которые с трудом могли передвигаться самостоятельно. Старший охраны попросил их обождать, пока он свяжется с Кобозевым и получит соответствующие инструкции. Он уже хотел позвать связиста, но вдруг на его лице застыла маска удивления. Один из "военных" пожал плечами и приказал своим людям двигаться дальше. Старший охраны стоял так почти минуту, затем медленно осел на землю. Охранники бросились искать злоумышленников, но те уже мчались в своих машинах на юго-восток.
Глава десятая
Когда генерал Кандауров получил очередной доклад от Кобозева, его лицо стало мрачным как туча. Он положил трубку и посмотрел на Сергеева.
– Можно вас на минутку? И вас, товарищ маршал.
Они разговаривали полушепотом, время от времени бросая косые взгляды в сторону Чернова. Затем Сергеев кивком поблагодарил начальника ГРУ и вернулся за стол.
– Итак, товарищ Чернов, вы утверждаете, что ваш ближайший помощник генерал Ремезов "проводит самостоятельную операцию"… Согласитесь, звучит странно…
Лычев, который до этого момента предпочитал держать язык за зубами, счел момент удобным для реабилитации. Он напустил на себя важный вид и повернулся к Председателю КГБ.
– Товарищ Чернов, как это понимать?
Он хотел продолжить свою мысль, но наткнулся на острый взгляд Сергеева и прикусил язык.
– Лычев, я вам слова не давал! А вы, Чернов, отвечайте на заданный вопрос. И говорите правду, хватит с меня вашего вранья! Так на кого работает Ремезов? И для каких целей вы построили в Лефортово психиатрическую клинику?
Пока Чернов шевелил губами, пытаясь сформулировать подходящий ответ, открылась дверь и в кабинет вошел помощник.
– Товарищ Сергеев, на линии генерал Ремезов.
– Вельяминов, скажи своим головорезам, пусть на время прекратят прослушивание машины Ремезова. Сам понимаешь, разговор конфиденциальный.
– Напрасно, – буркнул Вельяминов. – Я бы сейчас этот разговор на всю страну запустил. Иван Никифорович, а мне-то можно послушать?
Кобозев сделал паузу и рассмеялся в трубку.
– Можно подумать, ты испугался моего приказа. Где находитесь?
– На Рязанском проспекте. Проблем пока никаких, идем с милицейским сопровождением. Минут через пятнадцать выскочим на МКАД. Что слышно от маршала?
– Им сейчас не до нас. В принципе, цель операции достигнута, и они в любой момент могут дать отбой.
– Ну уж нет! – яростно сказал Вельяминов. – Я в такие игры не играю. А кто Фомина будет брать? Или так и оставим его гулять на свободе?
– Остыньте, Вельяминов, – миролюбиво произнес полковник. – Отбоя не будет, даже если меня потом в рядовые разжалуют. Но меня беспокоит Ермаков. Что у него на уме? Не лучше ли будет остановить его, пока еще не поздно? А самим тем временем заняться Фоминым.
Они одновременно замолчали. Генерал Ремезов продолжал облегчать душу, и как раз в этот момент он рассказывал о бойне в Кашране и зловещей роли в этих событиях майора Фомина. Савельев, который надел на себя вторую пару наушников, изумленно качал головой.
– Иваныч, я не могу поверить! Прежде чем они его взяли, он успел убрать полтора десятка отборных ликвидаторов.
Вельяминов хмуро кивнул и стащил с головы наушники.
– Иван Никифорович, вы слышали?
– Слышал. Теперь, кажется, я понимаю, что затеял Ермаков.
Савельев ткнул напарника в бок.
– Иваныч, надо дать парню возможность разобраться с Фоминым. Он этого заслужил.
– А я что, по-твоему, делаю? – процедил Вельяминов. – Товарищ полковник, мы не должны его останавливать. Не имеем права.
Кобозев надолго замолчал, затем Вельяминов услышал в трубке его усталый голос.
– Вельяминов, в том здании находилась спецклиника КГБ. Только что неизвестные лица убили майора Пашутина. Возможно, это действовали люди Фомина. С Ермаковым тоже пока не ясно, лучше бы показать его врачам. У нас нет уверенности, что в настоящий момент он полностью психически здоров.
– К черту, полковник! – зарычал в трубку Вельяминов. – Он единственный среди нас нормальный человек! Это мы все психи, у нас страна такая, понимаете, полковник?! На всю страну один единственный нормальный человек нашелся, да и того умудрились в психушку упечь!
Савельев показал ему большой палец, но Вельяминов вызверился и на него:
– Чего скалишь зубы? На дорогу лучше смотри!
– Ладно, Вельяминов, не нужно так кричать, – в голосе Кобозева послышалась легкая ирония. – Давайте вместе подумаем, как нам лучше поступить.
– А нечего тут думать, – остывая, заявил Вельяминов. – Надо дать возможность парню разобраться с Фоминым, если тот, конечно, уже не убрался с базы. Но сначала нужно договориться с милицией, пусть перекроют Новорязанское шоссе с двух сторон. А я свяжусь с Ермаковым и попытаюсь узнать его план. Иван Никифорович, еще такой вопрос. Могу я ввести своих людей в курс дела? Сами понимаете, у людей возникают вопросы… В общих чертах, разумеется. Я считаю, наши коллеги имеют право знать, в какой операции они принимают участие.
– Добро, Вельяминов. Но не переходите грань, о которой я вам говорил.
Ермаков слушал рассказ Ремезова, не перебивая, лишь тугие желваки круглились на скулах. Некоторое время он сидел молча, с отсутствующим видом посматривая на мелькавшие за стеклами машины, затем включил рацию, настроенную на милицейскую волну.
– Внимание всем, кто меня слышит! Прошу освободить частоту!
Сквозь хаос шумов прорезался властный голос:
– Говорит полковник Вельяминов. Коллеги, прошу временно перейти на резервные частоты. Спасибо.
Ермаков выждал время, пока затихнет эфир, и ровным спокойным голосом произнес:
– Я обращаюсь к майору Фомину. Фомин, я знаю, что вы сейчас слышите меня. Назначаю вам встречу на десятом километре Новорязанского шоссе.
Последовавшая вслед за этим пауза показалась ему вечностью, и, наконец, он услышал то, что ожидал услышать.
– Я вас понял, Ермаков. Рандеву состоится на десятом километре. До встречи.
Глава одиннадцатая
Когда кавалькада машин приблизилась к Кольцевой дороге, Вельяминов вызвал по рации машину Ремезова.
– Ермаков, это говорит подполковник Вельяминов. Моя машина находится позади вашей.
Ермаков оглянулся и увидел, как человек рядом с водителем микроавтобуса поднял руку.
– Чтобы не тратить времени попусту, скажу лишь, что я в курсе ваших дел и всецело на вашей стороне. Мы не будем вам препятствовать, но сейчас у Кольцевой дороги нужно сделать небольшую остановку. Сотрудникам МВД потребуется некоторое время, чтобы заблокировать движение по Новорязанскому шоссе. Я дам знать, как только можно будет продолжить движение.
Ермаков коснулся плеча Ремезова.
– Генерал, у Кольцевой дороги сделаете остановку.
После того, как Вельяминов закончил свой рассказ о Ермакове, в эфире еще долго сохранялась тишина, пока чей-то голос не задал вопрос, который возник, очевидно, у каждого, кто сейчас слушал Вельяминова.
– Подполковник, так это правда, что он один замочил половину личного состава "подразделения Л"?
– Правда, – сухо произнес Вельяминов и переключился на волну госбезопасности.
– Внимание, говорит подполковник Вельяминов. Я не знаю, какой вы приказ получили с Лубянки, но послушайте, что я вам скажу. Ни одна ваша машина за Кольцевую не поедет. Если ваши люди появятся на Новорязанском, они будут уничтожены. У меня все.
Вельяминов хотел переключить рацию, но из динамика послышался знакомый голос.
– Вельяминов, это полковник Вепринцев, вы должны помнить меня. Мы в курсе событий и не будем вам препятствовать.
Вельяминов из его слов сделал вывод, что сотрудники госбезопасности также прослушивали разговор Ремезова и для многих из них услышанное явилось неприятной новостью. Он не успел среагировать, когда к микрофону потянулся Савельев.
– Только попробуйте! Лучше проваливайте на Лубянку подмывать свои обосранные задницы!
Вельяминов шуганул напарника и отобрал у него микрофон.
– Вепринцев, я вас понял. И не нужно обижаться. Я знаю, что и в вашей конторе есть нормальные парни, хотя их могло быть значительно больше.
Совещание в кабинете Сергеева подходило к концу. Лычев к этому времени был уже совершенно не в состоянии что-либо понимать.
– Я могу сделать с ними все, что угодно, – сказал Сергеев Якимову. – Но интересы партии и государства превыше всего. Я этих подлецов так насадил на крючок, что они даже пошевелиться не смеют. Можно, конечно, списать их в расход, но какой в этом смысл? Их место займут другие и опять начнут интриги плести. А эти теперь свои, ручные. И оппозиция у нас будет ручная. А без ручной оппозиции нам никак не обойтись…
Он подошел к Лычеву и хлопнул его по плечу.
– Ты теперь свой, Лычев?
Тот неуверенно кивнул.
– Будешь у меня шутом.
– Барри, ты вчера был прав. Русские действительно сошли с ума. В городе тотальная проверка документов, они усиленно кого-то ищут, а нас ни разу не остановили.
– Очевидно, машины с дипломатическими номерами их сегодня не интересуют, – медленно процедил Сандерс, ритмично двигая челюстями. – Это нам только на руку.
Рация в их машине была настроена на милицейскую волну, поэтому они оба встрепенулись, когда услышали сообщение об очистке Новорязанского шоссе.
– Барри, тебе не кажется, что мы крепко влипли?
– По самые уши, – мрачно кивнул Сандерс.
Он выбрался из машины и помочился на покосившийся столбик, на котором краской была выведена цифра "десять".
Сергеев вдруг остановился посреди кабинета и с испугом посмотрел на министра обороны.
– Николай Андреевич… А этот Ермаков, где он сейчас? Вы задержали его?
Маршал вопросительно посмотрел на Кандаурова, и тот поспешно доложил:
– Ермаков и Ремезов сейчас находятся на юго-восточной окраине Москвы. Наши люди контролируют ситуацию…
– Меня не интересует, что делают ваши люди! – взорвался Сергеев. – Ермаков почти три недели находился в психиатрической клинике. Все это время ему внушали, что он должен любым способом добраться до меня. Вы понимаете, что произойдет, если ему сейчас удастся скрыться?! Насколько я понял, он опасный человек.
– Я не думаю, что он опасен, – пожал плечами Кандауров.
– Мне плевать, что вы думаете! – перебил его Сергеев. – Немедленно задержите его, а если он попытается скрыться – уничтожьте! Это приказ, маршал!
Маршал неуверенно кивнул и направился к телефонам.
Когда рядом с посольской машиной остановилась "волга", сотрудники ЦРУ неторопливо выбрались наружу. К ним подошел высокий темноволосый человек в длинном светлом плаще и без головного убора.
Томас Моутли поежился под пристальным взглядом незнакомца, и в его памяти всплыли слова предупреждения, переданного для них лично самим директором ЦРУ: "Помните, это очень опасный человек. Будьте внимательны и осторожны, он ошибок не прощает. Но если вы не вытащите его, пеняйте на себя!"
После такого напутствия Моутли не очень хотелось вступать в разговор с незнакомцем. Он сделал над собой усилие и спросил недовольным тоном:
– Почему вы отказались от безопасного варианта? Теперь у всех нас могут быть проблемы. Мы разработали новый план, но с учетом возникших осложнений у нас нет сейчас стопроцентной уверенности в успехе.
Он помолчал немного, ожидая, что скажет на это незнакомец, но тот продолжал пристально разглядывать их. И в этот момент Моутли озарило.
– Послушайте, а вы случаем не тот ли майор Фомин, которого все разыскивают?
Напрасно сказал эти слова Томас Моутли, опытный сотрудник ЦРУ, работающий в Москве под дипломатическим прикрытием. Он подписал себе и своему другу смертный приговор.
Вельяминов с мрачным видом выслушал Кобозева и затейливо выругался. Напарник выдал ругательство вдвое длиннее и с гораздо более сильной эмоциональной окраской.
– Хорошо, я вас понял, Иван Никифорович. Ну а сами-то вы как считаете?
– Вельяминов, запомните следующее. Этот приказ я вам не передавал. Ясно?
– Ясно, Иван Никифорович.
Лицо Вельяминова просветлело, и он добавил:
– Предлагаю другой вариант. Когда вы передали приказ, было уже поздно что-либо предпринять. Ремезов с Ермаковым уехали, а мы после получения приказа отправились их искать. Звучит, конечно, глупо, но что нам остается делать? Короче, будем ваньку валять.
– Поступайте как знаете, – ровным голосом сказал полковник Кобозев. – Скажите Ермакову, что у него мало времени… Вельяминов?
– Да, я вас слушаю.
– Прощайте, Вельяминов. И вы, Савельев, прощайте.
– Не понял, Иван Никифорович?
Вельяминов озадаченно посмотрел на своего коллегу.
– Блажит полковник. Хотя по-человечески я его понимаю, за такие дела по головке не погладят.
– Нас тоже, – криво улыбнулся Савельев.
Они выбрались из микроавтобуса. Навстречу им из машины Ремезова вышел Ермаков. Они сошлись и некоторое время стояли молча.
– Ермаков, я принес плохие новости, – негромко сказал Вельяминов. – У нас на руках приказ остановить вас. Любыми средствами, понимаете?
Глаза Ермакова потемнели, но он ничего не сказал.
– Сейчас здесь такая кутерьма начнется, что вы даже не представляете, – продолжил Вельяминов.
– Они приказали убить меня?
– Да, – жестко произнес Вельяминов. – В том случае, если вы попытаетесь скрыться. Я хочу, чтобы вы об этом знали.
– И что вы собираетесь предпринять?
Вельяминову, при всем его богатом опыте, было очень трудно выдержать взгляд этого человека. Но он не стал отводить глаза в сторону.