- Кто вы такой? Что вам надо?! - надорванным голосом по то вскрикнул, не то всхлипнул Фриче - и
осекся: черный зрачок твердо, немигающе, уставился ему в лоб.
Фриче поставил рюмку на стол и невольно метнул взгляд в сторону стула, где висела его одежда.
- Фриче, - все тем же бесцветно-жутким голосом продолжал Коблиц, - перед тем, как вы попытаетесь
совершить глупость, - кстати, последнюю в своей жизни, - учтите: я попадаю на расстоянии пятидесяти
ярдов в обыкновенную монету. Но это еще не все: первая пуля вас не убьет, а вызовет мгновенный паралич.
Вторая пуля отравлена: вы умрете в конвульсиях. Третья пуля обыкновенная. С ней я не стану спешить, чтобы
продлить ваши впечатления… Отвечайте: вы меня поняли?
Фриче молчал. Ствол пистолета приподнялся выше и замер.
- Больше спрашивать не стану.
- Понял, - хрипло выдавил Фриче.
По спуская Фриче с прицела, Коблиц подошел к стулу, где висела одежда. Левой рукой нащупал пистолет
в кармане брюк. Вытащил маленький вальтер, сунул в свой карман. Затем перевел взгляд на кровать.
Кристина негромко застонала, силясь, видимо, проснуться.
Коблиц кивнул в ее сторону.
- Снотворное?.. Таблетки? Порошок? Впрочем, какая разница. Знаете, Фриче, если б вы не были мне
нужны, я бы только за это отправил вас к праотцам. Ну-ка, накройте со простыней! И без штучек!
Фриче неохотно поднялся, натянул на Кристину простыню.
- Чего вы от меня хотите? - гестаповец постарался придать голосу твердость.
- Этого я от вас не утаю, - насмешливо произнес Коблиц.
- Кто вы? На кого работаете? - Фриче еще пытался восстановить собственное достоинство.
- Вы слышали, что первыми умирают те, которые слишком много знали? - процедил Коблиц, и Фриче
внезапно всей шкурой ощутил могильное дуновение от этих слов.
Только сейчас он по-настоящему испугался. Ему почудилось, что он знает намного больше, чем нужно.
Коблиц молча наблюдал за противником, давая ему возможность до конца оценить ситуацию.
- Сядьте в кресло и слушайте так, словно перед вами выступает ваш любимый фюрер, - приказал
Коблиц.
Фриче повиновался. Если бы он был в мундире, хотя бы в костюме, то, возможно, повел бы себя иначе.
Но сейчас впервые в жизни он показался сам себе жалким, беспомощным. От возникшего в комнате человека
исходила властность и грубая сила. А им Фриче привык повиноваться.
- Первое: не пытайтесь вырваться из мышеловки. На улице мои люди. Второе: вам чертовски повезло,
вы лишаете меня удовольствия всадить вам пулю в живот. И только потому, что кому-то взбрело в голову
приставить вас к заводу, в котором я заинтересован. Сейчас вам предстоит уплатить мизерную цену за свою
никчемную жизнь…
Коблиц знал такого рода людей. Они повелевают другими, пока чувствуют власть и безнаказанность. Но
стоит им попасть в непривычную обстановку, где необходимо действительно проявить волю и мужество,
теряются, начинают дрожать, как щенки, отнятые у суки и брошенные в холодный подвал. Правда, в отличие от
беспомощных щенков, подобные типы в любой момент готовы перегрызть врагу горло. Но Коблиц, нагнетая
атмосферу безысходности, ни на секунду не терял бдительности.
- Итак, с этой минуты вы будете работать на меня, - безапелляционно сообщил Коблиц.
- С какой стати? - неуверенно огрызнулся Фриче и потер лоб ладонью. Он еще, видимо, не отрезвел и
пытался выгнать хмель.
- Вы влипли, Фриче. Девчонка - мой агент. Как вы понимаете, я располагаю снимками вашей персоны,
на которых вам недостает лишь нимба святого и… галстука. В общем, у вас нет выхода. Или даете согласие
сотрудничать, или вам полный капут. Даже если я оставлю вас в живых, завтра все компрометирующие
материалы попадут вашему начальству. Не знаю, отправят ли вас в концлагерь, но на карьере можете поставить
жирный крест. Итак?..
Коблиц дал время Фриче взвесить сказанное.
- В конце концов, это глупо, - нарушил молчание Фриче. - Я не могу сотрудничать с призраком. Кто
вы, и что от меня требуется?
- Неважно, - сказал Коблиц. - Что касается вас… на заводе работает группа поляков. Мне нужно,
чтобы ни один из них но был уволен. Во всяком случае, пока я не разрешу.
- Это невозможно, - сказал Фриче. - Как раз сегодня я передал дирекции списки на увольнение.
- Значит, утром отмените свой приказ. В конце концов, за ночь могли произойти только вам ведомые
изменения. Ни один поляк не должен покинуть завод. Таково мое условие.
Фриче сидел неподвижно, словно неожиданный поворот событий превратил его в камень.
- Побыстрей ворочайте мозгами, Фриче, - с раздражением воскликнул Коблиц и понизил голос:
Кристина застонала и зашевелилась. - Мне на вас отпущено еще десять минут.
- Хорошо. Допустим, я поляков оставлю. Что дальше? - поинтересовался немец.
- Дальше я кладу на стол листок бумаги и ручку. Вы пишете расписку в получении тысячи долларов.
Это приличная сумма, Фриче. И моя охранная грамота. Впрочем, наше делопроизводство вы знаете, не мне вам
объяснять. А в дальнейшем у вас одна-единственная задача: любить и охранять поляков. То есть вы их просто
должны обожать. Молиться на них, если хотите. Чтобы ни один волос не упал с их голов. Потому что за каждую
голову вы отвечаете своей…
Уже на улице Фриче заметил две темные мужские фигуры, бесшумно растворившиеся в ночи, и понял,
что с ним не шутят.
…Кристина стала приходить в себя, когда за окнами посветлело. Сознание было мутным, веки налиты
тяжестью, в теле бродила боль. Наконец она сбросила пелену полусна. К горлу подступила тошнота. Кристина
откинула простыню и ужаснулась: на теле синяки, следы укусов… Она поднялась, подошла к зеркалу,
вгляделась. Губы напухли.
Конечно, надо было заплакать. Да что там плакать - зарыдать во всю мочь. Но слез не было. Кристина
не привыкла плакать. Она медленно отвернулась от зеркала и вдруг увидела на столе цветы. Темно-красные
розы в вазочке. Возле вазы лежала записка. "Это вам от Яна". Подписи не было. Фриче? Нет, естественно. Он
ничего о Яне не знает. Значит, Коблиц.
Розы от Яна… Кристина неожиданно засмеялась. Смех был неестественным, прорывался наружу
толчками, и оборвался так же внезапно, как начался. Она схватила вазу с цветами и с остервенением грохнула
об пол. Жалобно звякнули осколки фарфора…
Первые дни Ян с трудом вживался в обстановку "исчезновения". Квартира с пушистыми коврами, дорогой
5 мебелью, богатой библиотекой была, по сути, комфортабельной тюрьмой: появление на улице
исключалось. В шестикомнатном особняке, где большую комнату занимала пани Зося, находилось еще одно
живое существо: огромный белый сибирский кот - пан Марек. Пан Марек явно томился по обществу: он
часами ходил за Яном, трогать себя руками не позволял, а только, не мяукая, беззвучно разевал острозубый рот
и выжидающе глядел на пришельца голубовато-желтыми глазами.
Внизу, в полуподвальном помещении, жил бородатый, мрачного вида смотритель. По всей вероятности,
он присматривал не только за домом.
Но самой загадочной фигурой в доме была, несомненно, сама пани Зося, всегда подтянутая, всегда
улыбающаяся. В какое бы время суток ни встречал ее Ян, Зося, казалось, только что собралась на бал. Ян понял,
что она не столь молода, как можно было представить при первом знакомстве, и что обилие косметики призвано
затушевывать признаки возраста. У нее были очень живые черные глаза. Подтянутые к вискам брови придавали
облику оригинальность. Хотя Яну и казалось, что в лице Зоей есть что-то от маски.
Зато походка была неподражаемой. Высокая, с точеными ногами, пани Зося ходила по коврам и паркету
так, как ходит по натянутому тросу искусный канатоходец.
В первый же вечер Зося поинтересовалась гастрономическими вкусами Яна и старалась ему угождать.
Готовила она превосходно.
Наутро после прибытия Ян занялся двумя важными делами: изучением чертежей и… отращиванием
бороды. К вечеру появился Коблиц, снял пиджак, ослабил галстук и сказал Яну, плюхаясь в кресло:
- Пан Янек, давайте отвлечемся от сумасшедшего мира. Предлагаю шахматы. Вы играете?
- Играю - слишком громко. Скажем так - двигаю фигуры.
- Усыпляете бдительность? - рассмеялся Коблиц. - Давайте подвигаем.
Партия вышла долгой, упорной и завершилась вничью. Ян понял, что Коблиц способен на дерзкие
авантюры, но умеет и отступить в нужный момент; Артуру игра Яна представилась остроумной, с
неожиданными продолжениями, но несколько сумбурной.
- Пан Янек, - сказал Коблиц, - завтра я вас покину недели на две. Сейчас вы мне расскажете все, что
знаете о поляках на заводе и о вашей невесте. И как можно подробнее. Любая мелочь может пригодиться.
Ян постарался добросовестно выполнить просьбу. Он понимал, что Коблиц собирается не на
увеселительную прогулку.
Далеко за полночь Артур стал прощаться.
- Не скучайте, пан Янек. О вас тут позаботится наша очаровательная пани Зося.
В тот же миг Зося с неизменной улыбкой возникла в комнате.
- Пан Коблиц может не беспокоиться.
- Я знаю, пани Зося, - заверил Коблиц. - Я лишь хотел предупредить пана Янека, чтобы не садился
играть с вами в шахматы, - проиграет!
Ян думал, что Коблиц пошутил. На следующий день Зося, накормив Яна отличным завтраком, принесла
стопку новеньких книг, положила на стол.
- Пан Янек, здесь польская и переводная литература по криптограммам. И вообще новейшие изыскания
математиков по разгадке шифров. Если вам интересно - пожалуйста.
Ян с любопытством взглянул на нее.
- Конечно, мне интересно, пани Зося. Но почему вы решили… вас просил Коблиц?
Зося улыбнулась.
- Пан Янек, посмотрите-ка на пана Марека!
Кот беззвучно разевал красную пасть и смотрел на Яна.
- Многие думают, что коты - очень глупые животные. Я так не думаю. Пан Марек умеет не задавать
глупых вопросов. А если вам очень наскучат эти умные книжки, вечером можем сыграть в шахматы.
И Зося, улыбаясь, отправилась мягкой походкой на кухню. "Господи, как я расту духовно, - подумал Ян,
- теперь мне надо учиться у кота. Следует разевать пасть, но ни в коем случае не мяукать. А вот пани Зося,
несмотря на свое имя, говорит по-польски с легким акцентом…"
Весь день Ян напряженно трудился. Он так увлекся, что оторвался от книг, лишь когда Зося заглянула в
дверь.
- Вы не устали?
- Отращивать бороду всегда утомительно, - отозвался Ян. - Что у нас на ужин? Шахматы?
- Если не возражаете, пан Янек.
- С удовольствием.
Он уступил подряд две партии. Зося играла без видимого напряжения, ходы ее были точны и
предвосхищали действия противника.
- Ого, - с искренним удивлением сказал Ян, - пан Коблиц предупреждал… я не принял всерьез… И
вот результат. Вы здорово играете, пани Зося.
- Дело не в том, - улыбнулась Зося. - Знаете такие стихи?
И она, не меняя голоса, продекламировала:
Я мир сравнил бы с шахматной доской,
Где клетки - день и ночь, а пешки - мы с тобой:
Подвигают немного - и забудут,
И в темный ящик сунут на покой.
Похоже, она даже плачет с улыбкой, мелькнуло в голове Яна.
- Что-то восточное? - попытался определить он.
- Омар Хайям, мой любимый поэт.
- О, вы увлекаетесь поэзией, пани Зося?
- Я увлекаюсь всем, что кажется достойным человека.
- Поэтому на душе у вас всегда немного грустно?.. Как в стихах восточных поэтов?..
- Хотите на ночь рюмку чего-нибудь крепкого?
- Если с вами - с удовольствием.
- Я не пью, пан Янек.
- Совсем?
- Только сладкую воду.
- Разве она осаждает вашу горечь?..
- Нашу горечь ничто не осаждает, - с неизменной улыбкой сказала папи Зося и принялась собирать
шахматные фигуры в коробку. - Вам ничего не надо?
- Ничего, спасибо.
Ян с головой погрузился в решение своей нелегкой и в какой-то мере странной задачи. Книги,
принесенные пани Зосей, значительно расширили его знания и продвинули вперед к цели. Увлечение работой,
шахматные баталии по вечерам и сама загадочная пани Зося не только скрашивали вынужденное
затворничество. Жизнь Яна наполнилась новым содержанием.
"Я разгадываю не одну, а две загадки, - усмехался Ян, думая о своей хозяйке. - И еще неизвестно,
какая из них приятнее".
В один из дней Зося надолго исчезла из дому. Ян с досадой ощутил некую пустоту не только в
приглушенном коврами доме, но и в душе. Тем более что пан Марек тоже бродил по всем комнатам, терся боком
о ножки мебели, выгибал хвост трубой и беззвучно разевал рот, словно отчаянно звал пани Зосю.
- Эге, старина, выходит, и тебе неуютно без хозяйки, - вслух констатировал Ян.
Мысленно откровенничая с паном Мареком, Ян ничем не рисковал. Но когда он приоткрыл дверь на
лестницу, из дверей подвальной каморки тотчас появилась фигура бородатого смотрителя.
- Вы не знаете, куда делась пани Зося?
Бородатый ответил весьма нелюбезно:
- Наверное, скоро вернется. А вы не простудитесь - сквозняк.
"Вот так, - сказал себе Ян, - я на сквозняке. И заперты двери или нет, он существует".
На Яна нахлынули мысли о Кристине, об отце, о товарищах, оставшихся в Германии.
Зося вернулась поздно вечером. Ян не спал и слышал, как мягко закрылась входная дверь. Это было не в
его правилах, но Ян в пижаме вышел в прихожую, притворно зевая.
Конечно же, пани Зося, сняв пальто, выглядела так, словно появилась из парикмахерской.
- Пани Зося, - сказал Ян, - это нечестно. Разве можно бросать нас надолго? Пан Марек просил
передать вам, что в следующий раз, если вы поступите так же, он возьмет и замяукает!
- А-а, так пан Марек стал делиться с вами, - улыбнулась Зося, - прекрасно, прекрасно, потому что он
не очень общительная личность. Но и ему, и вам надо что-то есть, а я запасалась продуктами. Завтра у нас будет
все свежее.
Подходила к концу вторая неделя с тех пор, как Артур Коблиц покинул Яна. Понемногу становился
тоньше отрывной календарь, листки с которого регулярно срывал постоялец. И все более густой становилась
отращиваемая светло-ржаная борода. Яном внезапно овладела депрессия. Он почувствовал отвращение к
работе. Стали приходить мысли о никчемности собственной судьбы. "В самом деле, - вяло размышлял Ян, -
сижу тут, неизвестно где и неизвестно зачем, пытаюсь проникнуть в какие-то не очень попятные тайны и если
завтра перестану существовать, никто об этом не узнает и не полюбопытствует, зачем я жил и зачем я умер".
За все эти дни он ни разу не выиграл в шахматы у Зоей. А в этот вечер, когда на Яна нахлынула апатия,
он играл из рук вон плохо.
- Пан Янек, - сказала Зося с улыбкой. - Вы сегодня по в форме…
Ночью Яну казалось, что он любит эту странную женщину.
Утром он пожалел о ночной близости. В душе зияла пустота.
Ян знал многих женщин. Его не мучили лицемерные угрызения совести или желание казаться лучше, чем
он есть. Но с тех пор, как в его жизни появилась Кристина, началась переоценка ценностей. И сейчас Яну
думалось, что он человек низкий, без принципов и привязанностей. А пани Зося - просто дьявол в юбке,
искусивший его без нужды.
Ему не хотелось выходить к завтраку, не хотелось видеть Зосю. Именно в этот момент она остановилась
на пороге его комнаты, как всегда свежая, подтянутая и сказала с привычной улыбкой:
- Завтрак остывает. И вообще, не было ничего такого, чтобы позволить ему остыть. Пан Марек никогда
бы этого не позволил. Пожалуйста, мы ждем вас.
"Господи, какой же я идиот и эгоист, - мелькнуло в сознании Яна. - Нырнул в собственные
переживания. А ведь рядом существует другой человек, я ему, по всей вероятности, куда труднее, чем мне. Что
ты о ней знаешь? "Пани Зося, пани Зося…" Может, она никакая не Зося, а вообще черт знает кто".
К завтраку Ян вышел приободрившимся, шутил, критиковал пана Марека за излишнюю молчаливость.
- Пан Янек, - сказала Зося, когда он заканчивал пить кофе, - вчера к вашему отцу заходил
неизвестный мужчина. Долго расспрашивал, что и как. Ио. похоже, поверил, что вас похитили. Мужчина этот
получает зарплату в гестапо. Так что вами интересовались всерьез. Это подтверждает опасения Коблица. И тот
факт, что пора покидать Польшу. С этой точки зрения ваша борода начинает меня устраивать… Еще немного
косметики, и вас не узнает родная собака, которой, впрочем, у вас нет.
- Кто же будет меня гримировать?
- Если не возражаете, я, - улыбнулась Зося.
- Вы хотите сказать, что я должен покинуть пределы страны, не дожидаясь Коблица?
- Пан Коблиц найдет вас в другом месте, как только сможет.
- Но я ставил перед ним кое-какие условия, без выполнения которых я никуда не двинусь.
- Он все учитывает и все выполнит.
- Вы так уверены?
- Пан Янек, не теряйте хорошего настроения. Его так легко потерять и так трудно найти… Читайте
лучше Омара Хайяма. Знаете, он однажды написал:
Те, у кого душа лежала к мудрым думам,
Пришли к ничтожеству путем своим угрюмым,
Будь простаком, дружи со свежим соком лоз,
А мудрым предоставь быть высохшим изюмом.
По прошествии двух дней Зося усадила Яна перед зеркалом и взялась переделывать его прическу.
- Прическа совершенно меняет внешность человека, - сообщила она.
Примерно минут через двадцать Ян с трудом узнал себя в зеркале. Зося с удовлетворением оглядела плод
искусных усилий, потом сфотографировала Яна на фоне чистой стены.
В этот день хозяйка снова надолго исчезла.
Вечером, во время ужина, Зося как-то странно поглядела на Яна.
- Пан Янек, вы знаете - кто я?..
У Яна на языке вертелось нечто грубое вроде "сторожевая овчарка" или более завуалированное "мой
демон-хранитель". Но он вспомнил пана Марека и промолчал.
- Я - ваша жена, - сообщила пани Зося и положила на стол перед Яном два новеньких выездных
документа.
- О, поздравляю! - отозвался Ян. - В первую очередь - себя.
- Ничего, придется потерпеть, - Зося постаралась скрыть иронию. - Это ведь не навсегда.
- Куда же мы отправимся праздновать своп медовый месяц? - Ян разглядывал документы. - Не по
следам ли Робеспьера?..
На какой-то миг лицо пани Зоей превратилось в неподвижную маску.
"Ого, - подумал Ян, - я случайно задел больное место. При упоминании имени француза моя
новоиспеченная женушка не сумела справиться с эмоциями. Она, конечно, что-то знает о нем. Возможно, и о