Ян взял смычок, коснулся струн, усмехнулся. Как все это было давно! Как смешно и наивно! Легко
стряхнуть пыль со скрипки, с футляра. Но невозможно стряхнуть ее с прошлого. Оно покрылось седым налетом
и уже не болит, а лишь вызывает усмешку.
Ян аккуратно заложил в скрипку присланные чертежи - к счастью, размеры бумаги позволяли это
сделать! - оделся, взял футляр и вышел на улицу. Попробовал установить, нет ли слежки. Ничего
подозрительного не заметил. Видимо, его еще не взяли "в кольцо".
В аптеке за углом есть телефон. Владельца Ян знал давно: когда мать заболела, часто доводилось бегать
за лекарствами.
Конечно, хозяин любезно предоставил Яну телефон, с уважением поглядев на футляр в руках соседа.
Ян набрал записанный номер, услышал голос:
- Вас слушают.
Голос был странно-невыразительным. Ян замешкался с ответом.
- Вас слушают, - так же бесцветно повторили в трубке.
- Заболел отец, приезжайте, доктор, - тихо произнес Ян.
- Ждите, - отозвалась трубка.
Затем связь оборвалась.
Ян поблагодарил хозяина и вышел на улицу. Он решил дождаться Коблица не в квартире, а прогуливаясь
возле дома.
Дул пронизывающий ветер, погода портилась. Прохожих на улице было мало.
Темнело нынче рано, с каждой минутой на улице становилось неуютнее. Ян вынужден был поднять
воротник плаща и очень пожалел, что не надел пальто. Крутые порывы ветра швыряли в лицо последние листья
с деревьев, и листья эти, казалось, сработаны из жести.
Интересно, на чем примчится Коблиц. Едва ли прибудет пешком. Если верить тому, что он говорил, то
люди его профессии слишком должны ценить время, чтобы позволить себе передвигаться, подобно остальным
смертным.
Когда в конце улицы показалась автомашина, Ян уже не сомневался, что это едет Коблиц. Сразу
определил, что машина германской марки "Бэ-Эм-Вэ". В сумеречном свете она казалась черной. Легковая
остановилась почти рядом с Яном. Он сам шагнул ей навстречу, прижимая к боку футляр со скрипкой.
Неожиданно открылась задняя дверца. Из машины вышел незнакомый мужчина в драповом пальто без
головного убора, коротко бросил:
- Садитесь!
Ян пригнулся, собираясь сесть в машину, но, увидев на заднем сиденье еще одного незнакомца,
инстинктивно отшатнулся. В тот же миг почувствовал толчок. Его цепко схватили за руку, втолкнули внутрь.
- В чем де… - хотел было крикнуть Ян. Но тут же рот ему сдавила мокрая тряпка. Футляр у него
вырвали. Он лихорадочно вдыхал воздух, ощущая какой-то одурманивающий запах. Еще услышал, как
хлопнула дверца. Ощутил, как вдавило в сиденье сипну, когда машина резко рванула вперед. Как на руках его
повисли тяжкие гири. Как стала кружиться голова… и все кануло в сладкую тьму забытья.
Тьма рассеивалась долго и болезненно. Все вокруг было каким-то теплым, расплывчатым. Постепенно до
него стали доноситься голоса. Они произносили фразы, но смысла их Ян понять не мог. Ему чудилось, что
разговаривают в соседней комнате, за стенкой. И, хотя звуки слышны, смысл сказанного неясен. Потом ощутил,
как под нос тыкают в чем-то смоченной ваткой. Наконец сознание стало проясняться. Было похоже, что
начинает высвечиваться темный до этого экран.
Сперва Ян увидел беленый потолок, такие же стены. Затем, словно на фотографической бумаге,
положенной в проявитель, стало явственнее обозначаться человеческое лицо. Ян глянул на него и закрыл глаза.
Он был еще слишком слаб, чтобы зрительно воспринимать действительность.
Наконец сознание заработало активно, четко. "Ну вот, - сказал себе Ян, - судя по всему, началось. Тебя
похитили. И, конечно, не Коблиц. Зачем ему это? Скорее всего, похитили агенты СД или гестапо. Ведь и
автомашина была немецкая. Впрочем, какое это имеет значение - марка автомашины? Даже если бы тебя
увезли на индейской пироге, это еще не значило бы, что ты попал в плен к ирокезам. В общем, веселенькое
дельце. Не успел и пальцем пошевелить в борьбе с врагом, как тебя спеленали, и вряд ли ты из этих пеленочек
выберешься сухим или даже мокрым… Пока закрыты глаза, надо подумать, что отвечать на вопросы. Они,
конечно, сейчас посыплются. И не только вопросы…"
- Ну-ну, пан Крункель, приходите в себя, не бойтесь, - донесся насмешливый голос. - Вас же не
отравили, а всего лишь усыпили. Это не смертельно.
Ян открыл глаза. Стоявший над ним человек сунул ему в руку ватку и отошел в сторону. Неподалеку от
Яна находился канцелярский стол: в одном углу возвышался черный телефонный аппарат на высокой
металлической подставке; на кончике стола сидел поручик Губаньский; только теперь он был в мундире с
погонами и тусклым аксельбантом на правом плече; на скрещенных ногах победно сверкали начищенные
сапоги.
- Странный способ приглашать в гости, - хриплым, чужим голосом пробормотал Ян, пытаясь размять
затекшие ноги.
Губаньский кольнул его насмешливым взглядом.
- А как быть, пан Крункель, если вы на нормальные приглашения не отзываетесь?
- Но зачем похищать? Я же не враг.
- Чтобы вас не похитили другие, - ухмыльнулся поручик.
"Значит, они постарались опередить Коблица, - мелькнула мысль. - А я, как слепой котенок, потянулся
к первой же миске на запах молока. И вовсе неизвестно, чем это для меня кончится.
То, что я нахожусь в "родной" дефензиве у поляков, еще не означает, что мне повезло".
- А что касается вашей фразы "Я не враг", пан Крункель, нам еще предстоит выяснить ее
справедливость, - продолжал Губаньский.
Он поднялся, обошел стол и достал откуда-то снизу знакомый футляр.
- Вы, оказывается, большой любитель музыки, пан Крункель.
- Как видите.
- Для кого же вы играете?
- Только для близких.
- Нельзя ли конкретнее?
Ян слегка пожал плечами. Он твердо решил молчать о связи с Коблицом.
- А если ваши близкие находятся по ту сторону восточной границы великой Польши? - прищурился
поручик.
"Только этого еще не хватало, - подумал Ян. - Сейчас они начнут делать из меня коммуниста, чтобы
развязать язык".
- В игре на скрипке я предпочитаю Шопена, - устало сказал Ян.
- Оставим язык символов. Учтите, пап Крункель: у всех разведок методы весьма сходны. Так что не
стройте иллюзий. Короче: на кого вы работаете?!
Ян молчал. Злое лицо поручика нависало над ним. Сейчас он ударит…
Резко зазвонил телефон. Губаньский выпрямился, поправил аксельбант, шагнул к столу, снял трубку.
- Поручик Губаньский слушает. - Он невольно вытянулся, каблуки слегка прищелкнули. - Я. Так
точно, пан полковник. Да. Здесь. Что? Но, пан полковник, я не совсем… Таков был приказ. Так точно, пан
полковник. Нет, это мы не обсуждали. Но я полагал, чем раньше… Вы же сами… Нет, конечно, нет, пан
полковник. Какие шутки, мне не до них… Слушаю, пан полковник. Так. Так. Понял. Есть. Будет исполнено, пан
полковник.
Губаньский отнял от уха трубку, подержал в руке, медленно положил на рычажки, повернулся к Яну.
- Псякрев… какого черта вы сразу не сказали о Коблице? Вам не довелось бы нюхать нашатырь, а мне
- кукиш начальства… Ну и тип же вы, пап Крункель! Я, как только увидел вас, понял, что не оберешься
неприятностей.
- Вы делаете мне комплимент или извиняетесь? - почти весело поинтересовался Ян, который уже
чувствовал себя в относительной безопасности.
- Вы можете идти, - отпустил поручик второго сотрудника.
Едва тот вышел, дверь снова распахнулась, в комнату стремительно шагнул Коблиц и, не глядя на
Губаньского, бросился к Яну.
- Вот дурачье собачье! - воскликнул, пожимая Яну руку. - У меня душа ушла в пятки… Думал -
немцы. Они вас тут не сильно помяли?
- Все в порядке, - улыбнулся Ян, поднимаясь.
Только теперь Коблиц повернулся к поручику. Тот щелкнул каблуками, представился.
- Понимаете, что вы натворили? - начальственным топом обрушился на него Коблиц. - Если бы я не
знал, что вам приказали… вас бы ожидала веселенькая жизнь.
- Надеюсь, вам тоже приходится исполнять приказы, - мрачно огрызнулся Губаньский.
- Я вот о чем думаю, - медленно произнес Коблиц. - Нельзя ли из ошибки извлечь пользу?
- Каким образом? - поинтересовался Ян.
- Вас все равно уже похитили, - задумчиво сказал Коблиц. - Кстати, хорошо, что наши польские
коллеги, а не парни с той стороны… Для чего же вам исчезать дважды?
- Совершенно логично, пан Коблиц! - почти радостно выкрикнул Губаньский.
"Ну, этот, понятно, будет радоваться, - рассудил Ян, - такое развитие событий превращает его просчет
в неожиданную удачу. Вместо выговора от полковника можно заработать поощрение. А вот что касается меня…
впрочем, какая разница? Не сегодня, так завтра. Лучше уж иметь дело с солидной фирмой. А то ведь и какое-
нибудь Монако может утащить. И я вовсе не уверен, что в той разведке встречают с цветами в руках…"
- Исчезать так исчезать, - с комическим отчаянием произнес Ян.
- Я тоже так думаю, пан Янек, - повеселел Коблиц. - Надеюсь, мои польские коллеги сохранят наши
маленькие хитрости в полной тайне. Поскольку это целиком в их интересах…
Последнюю часть фразы можно было воспринять и как скрытую угрозу. Однако правила игры уже стали
иными. Они устраивали поручика Губаньского. Следовало включиться в игру без липших нюансов.
- Если бы наши учреждения сотрудничали с большей согласованностью, вообще не возникало бы
никаких сложностей, - бодро заявил Губаньский.
- Поручик, - отозвался Коблиц, - вы представляете, как было бы смешно и страшно, если бы не
возникало сложностей и ошибок. Меня лично уже давно выгнали бы из оффиса. Просто в нашей работе есть
палочка-выручалочка: каждую ошибку превращать в предусмотренное достижение. В принципе, это весьма
несложно. Надо только совершить очередную ошибку…
- У вас, в самом деле, есть чему поучиться, - захохотал Губаньский.
- Спасибо, поручик, - поднялся Коблиц. - Вынуждены откланяться.
- Как вам будет угодно. Нужен транспорт?
- Спасибо, у меня свой. Так что, Янек, поедем?
- Совершенно не против. Особенно, если пан поручик вернет мою скрипку…
- Ах, да… - Губаньский передал футляр Яну.
Ян открыл футляр, заглянул внутрь скрипки:
- Все в норме.
Через несколько минут Коблиц и Ян уже сидели в машине. От водителя их отделяло поднятое стекло.
- Как вам удалось найти меня? - поинтересовался Ян.
- Госпожа Удача, пан Янек, - с готовностью отозвался Коблиц. - После вашего звонка я, естественно,
помчался к вам. Но, как ни торопишься, все равно иной раз опоздаешь… И все же я опоздал не безнадежно. На
улице встретил вашего отца. Он возвращался с прогулки и видел, как вы садились в машину. Вернее, как вас
туда втолкнули. Конечно, я прежде всего подумал о нацистах, тем более после поданного вами сигнала тревоги.
Но поскольку до врага добраться было сложнее, решил проверить коллег. Знаете, врага мы, как правило,
понимаем. А друзей не всегда…
- Признаться, я и сейчас удивлен, как вам удалось так быстро меня обнаружить. И главное -
вызволить.
- Не удивляйтесь, пан Крункель. С некоторыми руководителями дефензивы я разговариваю через
переводчика. Есть такой переводчик - фунт стерлингов…
Ян рассмеялся, но на душе было невесело. Машина, в соторой они находились, везла его в неизвестность.
Надо отдать должное, Коблиц тонко чувствовал состояние собеседника.
- Пан Янек, - on мягко положил руку на локоть Яна, - сейчас я отвезу вас на одну частную квартиру.
Я не все успел подготовить. Однако не волнуйтесь. Все должно быть в порядке. Придется некоторое время
обойтись без прогулок. Пока отрастут усы и борода. Увы, старо, как мир, но необходимо. Компенсацией за
вынужденное затворничество вам будет служить очаровательная хозяйка. Подробности обсудим позже. Что
касается отца, я уже продумал ход. Он официально заявит в полицию о вашем исчезновении. Таким образом,
мы оградим его от возможных посягательств гестаповских агентов…
Ян молчал. Мысли кружились не только вокруг отца. Как там Кристина, ребята на заводе? Если не
наладится надежная связь с ними, весь маскарад ни к чему, пустая забава.
- Когда устроитесь на новом месте, мы с вами усядемся в мягкие кресла, и вы не спеша, подробно
расскажете мне все о заводе швейных машин. - Коблиц потер ладонью широкий подбородок. Его лицо с
приплюснутым носом приобрело воинственное выражение. - Придется придумать какую-нибудь акцию, чтобы
отвести от ваших друзей возможные подозрения немцев. Попробуем укрепить их позиции. Ну и, конечно,
связь…
Внимание Яна переключилось на дорогу. Автомобиль явно петлял по городу. Внешне спокойный,
готовый к рассуждениям Коблиц, видимо, ничего не упускал из поля зрения. Он, безусловно, проверял, нет ли
слежки. Однако обнаружить это по его поведению было трудно.
У темного двухэтажного особняка, производившего впечатление нежилого, вышли. Коблиц открыл
железную браму своим ключом. Ян отметил, что брама открылась, не издав ни малейшего звука. "Без масленки
не обошлось", - подумал Ян с привычной реакцией механика.
Поднялись по смутно угадываемым ступеням. Коблиц ввел Яна в темный коридор. Тщательно затворил
за собой входную дверь, открыл противоположную. Из нее на Яна хлынул ослепительный, искрящийся на
хрустальных люстрах свет.
- Входите, входите, - подбодрил Яна Коблиц.
Ян шагнул вперед и очутился на пушистом ярко-красном ковре. Навстречу ему, приветливо улыбаясь,
шла молодая высокая женщина в домашнем платье и в фартуке. В ней все было простым и домашним, кроме
лица: белокожего, тщательно ухоженного, с высоко подтянутыми к вискам дужками бровей. Такие лица Ян
встречал в журналах, где рекламировали японских гейш.
- Ну вот, пан Янек, - широко улыбнулся Коблиц, - теперь позвольте поздравить вас с благополучным
исчезновением!..
Гельмут Фриче не любил вести разговоры с окружающими - даже с коллегами по службе. Он
4 воспринимал необходимость произносить слова как неизбежное зло. С одним исключением из правила:
ему_ правилось беседовать со своим отражением в зеркале, когда по утрам, перед выходом на службу, он
брился.
Фриче не пользовался успехом у женщин. Однако сам себе нравился. Все у него было белесым: волосы,
брови, ресницы, губы - и лишь в глазах таилась голубизна. Хотя и она, казалось, покрыта какой-то пленкой.
Пожалуй, во внешности Фриче было что-то поросячье. Впрочем, все зависит от точки зрения. Лебедю
претит болото. Цапле, наоборот, болото очень нравится - так же, как лягушкам, которых она там добывает.
Фриче считал свою внешность вполне подходящей.
"Ну и что с того, что ресницы белые? - задавал вопрос своему отражению. - Я тебе, дорогой Гельмут,
скажу так. Иные носят свою внешность, как вывеску на колбасной: у них не лицо, а перечень товаров,
имеющихся в лавке. Это - слабаки. А настоящим мужчинам лицо дано, чтобы вводить в заблуждение
окружающих, скрывать ум и железную волю. Ну что, дорогой Гельмут? Ты согласен со иной? Знаю, что
согласен, шельмец!"
И Фриче подмигивал своему отражению. Что касается женщин, их можно покупать за деньги. Так даже
удобнее.
Фриче жил холостяком. Это было продолжением его представлений о своем месте в мире: ничто не
должно отвлекать от выполнения служебного долга.
А о служебном долге ему в этот день напомнили. И напомнили весьма недвусмысленно. Из самого
Берлина пришло строжайшее предписание усилить меры по охране тайны известного предприятия, перекрыть
все возможные каналы утечки информации. Непосредственная сфера деятельности Фриче в негативном плане
не упоминалась. Зато приводился пример нерадивости одного из коллег в другой части Германии, сообщалось о
строгом наказании, которое последний понес. Циркуляр был подписан высоким начальством по отделу
Гельмута Фриче. Дали понять, что на работу отдела обратил внимание сам Генрих Гиммлер.
Прочитав циркуляр, Фриче почувствовал холодную гордость. Хотя никаких конкретных данных не
имелось, он по собственной инициативе начал "профилактику" на заводе. Взять хотя бы того поляка с немецкой
фамилией Крункель. Фриче убрал его с производства по интуиции. Отправил, несмотря на сопротивление
мастера и оперативного директора завода. А теперь-то, после получения циркуляра, он выдворит всех поляков
без малейшего послабления - чтобы на предприятии и духом польским не пахло. И пусть дирекция куда
угодно жалобы пишет - это только пойдет ему на пользу.
В приподнятом расположении духа, что, естественно никак не отражалось на внешнем виде, Фриче
достал спш ки работающих на заводе и углубился в повторное изучс ние. В его экземпляре фамилия Крункель
была аккуратн вычеркнута красными чернилами. Кстати, информацию о возвращении Крункеля в Варшаву
Фриче передал коллеге, занимавшемуся Польшей. Так что, вполне возможно, фамилия Крункель перечеркнута
уже не только чернилами. Надо будет поинтересоваться. Это не праздное любопытство - Фриче ради общего
дела не мешает знать о дальнейшей судьбе нежелательных элементов.
"Сегодня суббота, - прикинул Фриче. - Не позже чем в понедельник соберу руководство, предложу
заменить поляков немцами. А пока займусь списком".
И он с глубоким ощущением своей необходимости великому рейху углубился в работу.
По даже если служишь в такой всесильной организации, как гестапо, и считаешь себя прямым
наследником нибелунгов, тебе, увы, не все дано предвидеть. Конечно, Фриче не догадывался, что в то время,
когда он читал высочайший циркуляр, в его судьбу вмешивались иные, еще неведомые ему силы.
Кристина с нетерпением и тревогой ждала вестей от Яна. Он обещал сам дать о себе знать. Хотя
Кристине и казалось, что Ян сгущает краски в отношении опасности, она не смела ослушаться. Больше всего ее
угнетало бездействие. После удачно выполненного задания и выдумки с куклой, все ее существо требовало
активного действия. Ей казалось, что подключение к борьбе их группы может чуть ли не спасти Польшу от
угрозы гитлеровского вторжения…
Теперь состояние неопределенности усугублялось полным одиночеством. Брат Руди неожиданно
женился на немке, переехал к ней, Кристина осталась в квартире одна. Она по-прежнему трудилась на фабрике
игрушек и была на хорошем счету. Но по вечерам вместе с ночной темнотой к девушке подступала тоска.