Девица разогнулась. В узком проходе они почти касались друг друга.
- Он занят.
- Я, между прочим, тоже.
Он с ходу открыл дверь. Лысоватый насупленный человек за столом листал бумаги. Взглянул недовольно. Игумнов, не ожидая приглашения, придвинул кресло. Представился. Начал резко:
- Я по поводу людей, которые интересовались у вас платками. Дело это серьезное!
Он почувствовал, что попал в точку.
- Вы их давно знаете?
- Мы вообще незнакомы… - Директор держал себя уверенно.
- Почему они обратились к вам?
Ответ прозвучал неожиданный:
- Я не могу обсуждать этот вопрос… Меня предупредили.
Игумнов узнал высокий слог инструктажа смежной службы: у кагэбэшников даже для вокзального ресторана существовала совершенно особая государственная тайна.
Директор был не первый, кто пытался играть на взаимоотношениях обоих ведомств.
- Если мы не найдем общий язык, я попрошу вас официально…
Разговор с уголовным розыском оказался тяжелее, чем с чекистами.
- Со мной разговаривал один человек… Я слышал его впервые.
- О каком товаре шла речь?
- Импортные платки.
- Он наверняка вам представился! Кто он или откуда, или кто вас рекомендовал…
- Верно! - Директор вспомнил: - Он сказал, что он из Андижана…
"Снова Центральная Азия!.."
- Вы его видели?
- Он гак и не пришел.
- Кому вы сообщили о звонке?
- Вот телефон… - директор ткнул в календарь.
Мизантропическое настроение, в котором он находился до прихода Игумнова, его быстро покинуло; теперь он был заинтересован в том, чтобы его жизнь на вокзале была такой же, как до этого визита.
Игумнов заглянул:
"Учреждение № 1, Управление КГБ на транспорте… Понятно…"
- Мне сказали, чтобы в подобных случаях я звонил им. Другое дело - работа ресторана: заказы, обеды… Тут - милиция!
- Обеды меня не интересуют…
- И напрасно! - Директор понял, что переборщил. - Я пригласил отличного повара. Такие печеночные паштеты!..
Игумнов поднялся. Дальнейший разговор с директором был беспредметен, а о паштетах Игумнов кое-что знал.
- В них добавляют сердце… - К нему поступала информация. - Сердце много дешевле печенки. Две смены назад купили полтонны сердца на мясокомбинате. За наличные. Так что…
Директор так и отпал.
- Ничего об этом не слышал!
- Неважно.
- Вы уже уходите?
Директор проводил Игумнова в коридор. При их появлении "штрафники"-работяги, как один, поднялись.
- Вы действительно не хотите у нас пообедать? - пропел директор. - Но, может, поужинаете?
- В другой раз…
"Штрафники" заулыбались.
"Голубоглазый и его напарник шли к старому директору… Вокзальный авторитет перехватил их, объяснил: что к чему…"
Носильщик работал на обе стороны, но, к чести авторитета, на милицию - без желания и только по необходимости.
"Лишнего не скажет!"
Но с этим уже ничего нельзя было поделать.
В таксомоторном парке трубку сняла молодая женщина, очевидно, диспетчер:
- Машина утром выезжала на час. К Ярославскому вокзалу, - она изъяснялась четко, по-командирски. - С тех пор стоит в гараже.
- Сегодня будет еще на линии?
- Она выедет вечером.
- С тем же водителем?
- Он один работает! У него нет сменщика…
- А фамилия?
- Карпухин…
- Карпухин Константин Иванович?
- Да. По-моему, вы уже звонили. Интересовались.
- Не уверен.
- Я вам ответила: "Сегодня он работает в ночь". Я все помню! Вы еще спросили: "Как он работал вчера?"
- А что вы мне сказали?
- "Вчера он работал в вечер!" Так?
- Да. Спасибо…
Игумнов положил трубку.
- Это тот самый Карпухин, которого мы сегодня тормозили на скоростняке…
Зам, к которому он обращался, промолчал.
"Таксопарк. Импортные платки. Сожженная рэкетирами в Туле иномарка… Нам-то? Вокзальным разыскникам! Больше всех нужно?"
- А звонил диспетчеру Голубоглазый! Номер телефона был записан на его спичечном коробке!.. Занятная цепочка! Не замечаешь?
Цуканов вздохнул.
- Карпухин - таксист, личный водитель Хабиби, оптовика, поставщика импортных платков. В прошлом возил вора в законе - Афанасия.
- Так…
- А Голубоглазый и его партнер ищут эти платки. Накануне они где-то достали, но контора отобрала…
Цуканов расстегнул пуговицу на пиджаке - уродливо спускавшийся книзу живот напоминал боксерскую грушу.
- Звонил я в Управление БХСС. Вчера они никого не прихватывали с импортными платками и ни на кого не наезжали!
3.
- Вы секретарь парткома фабрики? - еще от двери спросил Качан.
- А ты не знал? - Высокий, крупный мужчина за столом поднял голову. - Входишь в партком и думаешь - сразу на склад попал!
Секретарь парткома хмуро взглянул на Качана, перевел взгляд на младшего инспектора, державшегося позади. Карпец ответил обычной обманчиво-приветливой, чуть заискивающей улыбкой. Менты представились:
- Качан, старший оперуполномоченный.
- Старшина Карпец, младший инспектор.
Оба не произвели впечатления.
"Если за обрезками кожи - ничего не дам! Завскладом нашли! Пусть побегают! Эка невидаль - "милиция"!"
Пока секретарь что-то еще продолжал писать за письменным столом, Качан осмотрелся. Кабинет был просторный. В углу, рядом, высился тяжелый сейф. Прямо перед письменным - еще стол, приставной, покрытый зеленым сукном.
За стеной стучали станки.
Секретарь закончил наконец предложение, отложил ручку.
"Мелочь! Шелупонь милицейская… А тоже туда!"
Когда из проходной позвонили о том, что к нему двое из милиции, он сразу отказался их принять.
"Как чувствовал!"
- Они говорят: "На две минуты делов!" - крикнул вахтер в трубку.
День был муторный. Райком потребовал цифры по учебе молодых коммунистов. Отдельно по слушателям, по пропагандистам, отдельно по рабочим, по инженерно-техническому персоналу…
Пока менты шли от проходной, он уже не мог сосредоточиться.
"Любой мент чувствует себя важной персоной от того, что на штанах у него кант! - Мысль эта не покидала. - Что-нибудь понадобится - и пожалуйста! Без звонка, без разрешения! Прямо к освобожденному секретарю…"
Он вперился в Качана.
- Ну! Слушаю! Две минуты, как просили… Лишним временем не располагаю.
Старший опер, похожий на студента, в очках, достал из кейса бумагу.
- Мы должны произвести тут обыск.
Беспардонность ментов не знала границ!
- Что-о?
Карпец, стоявший поодаль, на всякий случай улыбнулся. Обманно. Заискивающе, суетливо.
- Вот постановление.
- Даты!..
Он выхватил у Качана бумажонку, не глядя бросил в корзинку.
- А теперь вон отсюда! Разговор окончен! Вы в парткоме! Разговариваете с членом райкома! - Он знал, что делать. - Николаич, ты? - Услышав знакомый голос, отошел сердцем. - Тут два чудака… Чтобы не сказать хуже… Вокзальная милиция Картузова… Хотят - ты слышал такое! - произвести обыск в парткоме! - Он засмеялся. - Анекдот!
Телефон работал хорошо. Было слышно, как на том конце провода спросили:
- А санкция прокурора есть? На постановлении?
- Я, право, и не смотрел… Я думаю: "Если что - из райкома бы позвонили!" Я весь день на месте!
- А ты посмотри!
- Сейчас… - Секретарь нагнулся, достал из корзинки для бумаг мятый листок. - Вот оно - передо мной… - Он расправил бумагу. - Так… "Постановление на обыск"…
- В левом углу! Должно быть написано: "Обыск санкционирую. Прокурор…" Подпись и печать.
- Есть! "Московский транспортный прокурор!.."
- Тогда ничего не поделаешь! - был ответ.
Секретарь бросил трубку.
- Что искать-то будете? Все перед вами!
Кроме сейфа, стульев, письменного стола и второго - приставного, - в парткоме ничего больше не было. Вдоль стен висели в рамочках портреты членов Политбюро, графики соцсоревнований, агитация - "XXVII съезду партии - достойную встречу"…
- Пригласи понятых… - распорядился Качан.
Младший инспектор вышел и тут же вернулся с делопроизводителем и другой женщиной. Дальнейшее заняло всего несколько минут. Женщины стояли ни живы ни мертвы.
- Сейчас тут будет произведен обыск. Вы приглашены в качестве понятых…
Качан зачитал постановление.
- Распишитесь в том, что оно вам объявлено.
Секретарь поставил нелепую закорючку, отбросил в сторону шариковую ручку.
- Ищите! Кожу, обувь, клей… Но если не найдете, знайте! За позор… За клевету…
- Ключи от сейфа! - приказал Качан.
Секретарь бросил связку на приставной стол - широкий, размером в двухспальную кровать.
- Пожалуйста!
Качан открыл сейф. В огромном стальном ящике не было ничего, кроме папок с протоколами партийных собраний и партбюро.
- Можешь все забирать! Доволен, сукин сын?
Сбоку, внутри сейфа, имелось потайное отделение, к нему полагался особый ключ. Качан протянул руку:
- Ключ от маленького ящика!
Секретарь и в мыслях не связывал содержание ящика с обыском. То, что в нем находилось, не имело отношения ни к обувной фабрике, ни к партийной организации. Только глубоко личное. Сокровенное.
- Быстро!
До секретаря вдруг дошел смысл происшедшего. Он рухнул на колени:
- Ребята! Не губите!
Трасса заканчивалась за Кольцевой автодорогой. "Тойота" сбавила скорость. На обочине за скоростником один к одному подстраивались "дальнобойщики", рефрижераторы, "КамАЗы". Приезжавшие в Москву устраивали тут ночевки и дневки. Заготовители отстегивали хозяевам овощебаз, которых представлял Иван Ефимович. Скоро и сам он должен был появиться тут на своей развалюхе. Предметный урок, данный Лейтенантом, не мог не пойти впрок. Предполагалось: Команда на днях получит тут свой рэкет. Настроение Лейтенанту портило лишь поведение сотрудников линейной милиции, остановивших их на трассе.
- Железнодорожники! Похоже, пасли… Гаишник ни одну машину не дернул! Только нас!
Карпухин и Кабан молчали. Лейтенант мысленно перебрал события последних дней.
"Ничего не происходило… Никто не засветился! Все на глазах!"
Рэкет, которым они занимались, в конечном счете был безопасен. Обманутые спекулянты платками в милицию не обращались. Если бы их вызвали в контору, наверняка все бы отрицали. Собственная свобода дороже! Деньги это давало немалые. Треть причиталась владельцу платков - Хабиби и Карпухину Косте - водителю. Они подыскивали покупателей, вели переговоры, доставляли товар. Еще треть Лейтенант оставлял у себя. В эту сумму входил и общак. На адвокатов, лекарства, врачей; на подогрев в тюрьме, на помощь родителям - если фортуна вдруг обернется задом. На похороны и поминки. Больше никому не отстегивали. В том числе и Афанасию, державшему это направление.
"Москву делили без меня - я в это время тянул срок. Раз так - раздел этот ни к чему меня не обязывает…"
От Белой чайханы, охранявшей своих, он тоже пока уходил благополучно.
"Никто пока еще не сел на хвост…"
Остальные деньги делила Команда.
Проехали еще пост ГАИ. "Тойоту" менты пропустили спокойно. Дорогая машина становилась порой лучшим пропуском.
Лейтенант продолжал анализировать: "Вроде никаких причин…"
Он включил музыку. Кабан дремал сзади, откинувшись на подушки. Константин не отрывал взгляда от дороги. Было еще рано, но водитель спешил: ему следовало еще пересесть в такси, везти Хабиби на переговоры с новыми покупателями. Вечером предстоял очередной разгон.
"Никто чужой не знал про Тулу! Только свои! Никаких дел у меня с линейной милицией! Сто лет не был на вокзалах!"
Внезапно Лейтенант вспомнил: "Пай-Пай! Он утром с поезда!"
Кафе было маленьким, уютным, оно примыкало к ресторану "Цветы Галиции" - шумному проходному двору, наполненному приезжими, скверной едой, пьяными официантами и ментами. Лейтенанта и Кабана в кафе знали. Отстранив вышибалу, ни на кого не глядя, молча протопали в зал. Мэтр - бандерша, обожавшая переднички под "десятиклассницу" и ленты в косицах, кинулась к ним со всех ног:
- Совсем забыли меня, мальчики!
В кафе обычно заходили избранные. За плотно закрытыми шторами с улицы невозможно было ничего рассмотреть - за этим тщательно следили. Таблица "Мест нет" фактически никогда не снималась.
- Штрок тут? - спросил Лейтенант.
Штрок был одним из советников.
- В кабине… Голодные?
- Как волки!
- Девочки! Ася!
Официантка - красавица бурятка, выпускница университета, с худыми бурятскими ногами - бросилась в кабину принимать заказ.
- Из мясного - ромштексы, отбивные, эскалопы, котлеты по-киевски…
- Отбивные.
- Водочки? Из холодильника, с наледью…
- Нарзан! Закуску легкую…
Официантка прилежно записала.
- Ну, как? - Штрок - тоже аккуратный, с платочком в верхнем кармане, в галстуке, - выглядел как пародия на Лейтенанта.
Только слепой не догадался бы, что он только-только от хозяина…
- Трудно сказать, Витек…
Хорошенькая буфетчица отодвинула занавеску.
- Цветочки не желаете, мальчики? Будете дарить девочкам!
Лейтенант достал деньги.
- Отнеси их мэтру!
- Поняла!
Она мигом исчезла. Бурятка уже тащила на стол икру, свежие овощи, ветчину - всякую муру.
- Нормально? - уточнил Штрок.
- Не совсем. Сегодня будет работа. Но сначала надо переговорить с Пай-Паем… Есть вопросы.
Пай-Пай появился минут через сорок - невозмутимый, скупой на слова. Бросил куртку на стул.
- Жара!
Ему не ответили. "Что-то случилось…"
Он взглянул на Лейтенанта. Тарелка перед ним была чистая - он почти не ел.
- Беда?
- Нас зацепили на трассе, - Лейтенант хрустнул сплетенными пальцами. - Переписали.
- Бывает!..
- Ты не понял - нас ждали!
Пай-Пай подумал.
- Может, в Туле что-нибудь?
- Железнодорожная контора! Железка! Но мы-то не ездим! - Лейтенант показал вкруг стола. - За нами - все чисто!
- Имеешь в виду меня?
- Ты утром с поезда! Тебя могли пасти! И ты привел их к машине… - Лейтенант был смышленый мужик.
- Вряд ли… - Пай-Пай помотал головой.
Несмотря на ранний час - обеденное время, в зале забренчало пианино. Для Лейтенанта специально местный мальчик давал попурри из любимых его мелодий: "Мужчина и женщина", "Шербурские зонтики", "Однажды в Америке"…
Лейтенант обернулся к Кабану:
- Встань у занавески.
Здоровяк поднялся, Лейтенант кивнул Пай-Паю.
- Показывай, что у тебя есть. Клади на стол.
- Отвечаешь за это? - Безо всяких оснований закон запрещал такое в отношении вора. Тем более в присутствии мужиков.
Лейтенант не ответил. С ним их было трое. Против одного. Пай-Пай полез в карманы. Ключи. Ксива. Бумажник. Таблетки - колеса. Нехитрое имущество вора.
- Все!
Бурятка хотела войти. Ее не впустили.
- Снимай с себя!
Пай-Пай скинул все, остался в плавках. Лейтенант заставил снять и их. Встряхнул. Сжал в ладонях. Пай-Пай - голый, с цепочкой на шее, с крестиком - следил за ним. Он не произнес ни слова. Лейтенант приказал нагнуться, придвинул к свету. В прямой кишке ничего не было.
- Одевайся! Штрок, куртку посмотрел?
- Пустые карманы…
Пай-Пай не спеша оделся: плавки, джинсы.. . Лейтенант сантиметр за сантиметром ощупывал куртку:
- А это?
Авторучка оказалась импортная, дорогая, с золотым пером.
- "Паркер"! - Лейтенант все-таки поймал его. - Откуда?
Момент был деликатный. В банде, как в партизанском отряде, требовалось полное и безграничное доверие. Иначе от человека избавлялись.
- Взял на память!
- В поезде?
- Да, ночью.
- Могло быть так… - сообразил Лейтенант. - Потерпевший следил за тобой на вокзале, записал "Тойоту". Потом заявил. По постам ГАИ передали номер…
Пай-Пай покачал головой.
- Потерпевшего я видел. Он уехал раньше…
- Значит, кто-то еще… Пас тебя! С поезда!
Вор, умышленно или случайно приведший за собой "хвост", рисковал головой. Момент был критический. Внезапно Пай-Пай вспомнил:
- В переулке, у трех вокзалов, стояла "Тойота" и такси. Я-то сел не в "Тойоту"! Вспомни!
От вокзала Пай-Пай действительно ехал с таксистом. Константин сам показал ему на свою машину. Остальная команда воспользовалась "Тойотой".
- Не возражаешь? - спросил таксист.
Пай-Пай пожал плечами. Никто не ждал его. Спешить было некуда. Константин-водила держался особняком. В Команду не входил. Был связан с оптовиком-коммерсантом, с Хабиби. Его привлекали для разовых поездок.
В машине больше молчал.
Ехали долго. По дороге вор заскочил к себе, на Хорошевку, оставил кейс. Константин гнал лениво, как по своему двору. Безо всяких усилий. Иногда из соседних такси коллеги обменивались с ним необременительными приветствиями - жали на клаксоны.
- Заедем в одно место? - предложил Константин. - Минуту займет. Не против?
Пай-Пай снова пожал плечами. Придерживался воровского протокола - разговорчивым становился в компании равных.
- Тут быстро…
Проехали мимо универмага. Пай-Пай бывал здесь десятки раз, но так и не ориентировался.
По жизни был он детдомовец, оттуда плавно перешел в спецПТУ, потом в детскую воспитательную колонию, во взрослую… Придерживался отрицаловки. Когда освободился, сестра матери - старая дева, депутат райсовета - подсуетилась, прописала к себе в квартиру на Хорошевку. Вскорости она умерла. Прописка осталась.
За новостройкой Константин неожиданно перешел в крайний ряд. Съехал к домам, сквозь арку проехал во двор. Остановился в центре, у детской песочницы.
"Дом необычный".
Двор был забит иномарками.
- Покури… - не глядя на него, предложил таксист. - Только не в машине. Шеф не любит.
Пай-Пай понял. Открыл дверцу.
У подъезда сидели несколько женщин, одетых в однотонные длинные платья, похожие на плащи, со светлыми платками на головах. Рядом играли дети.
Константин достал газету, начал лениво проглядывать. Пай-Пай незаметно следил за ним.
"Кто-то наблюдает за мной из другой машины или со стройки… - По другую сторону двора поднимался недостроенный корпус, который они обогнули. - А может, из окна?"
Ему показалось, Константин скосил глаза вверх, будто хотел проверить, будет ли дождь.
"Там, над третьим подъездом… - Пай-Паю даже показалось: он видел на балконе, на четвертом этаже, мелькнула тень. - А-а… Пусть смотрят!.."
Он курил спокойно. Ему не надо было ничего опасаться.
- Ну что, поехали? - Костя отложил газету, включил зажигание.
Пай-Пай закрыл дверцу. Спросил только:
- Хозяин?
- Коммерсант… Хабиби! У него для тебя есть работа.
Пай-Пай посмотрел на таксиста.
Константин в двух словах объяснил. Дело было крутым и опасным. Пай-Пай любил такие.