- Пойдем туда, - качнул головой в сторону боковой двери Абу.
Они вошли в ковровую комнату.
- Артур где? - Абу сел на низенький диванчик. Охранники его остались у двери.
- Артур? - словно не поняв, переспросил Гегам. - Артур отъехал ненадолго. А что, к нему срочные дела? Я не могу решить за него, Борис Михайлович? Вы по делу или поужинать? Так я распоряжусь.
- Сядь, - грубо оборвал Гегама Абушахмин. - Тебе эта личность знакома? - Он сунул под нос армянину фотографию Плешакова.
Гегам задумался. Сказать: "Знаю" - пойдут вопросы - откуда? "Не знаю" - может быть еще хуже. Зачем это Абушахмину? Можно сказать, что этот тип был тут, обедал, потом разговор о "крыше" вел, но, узнав, кто "кроет", видимо, отказался от своих намерений. Поэтому здесь сидел, обслуга, конечно, видела, если спросят, скажут. Кто захочет связываться с этим бандитом! Ах, только бы Артурчик раньше времени не вернулся. Успеть бы с ним договориться!..
Он понимал, что пауза слишком затягивается и надо что-то говорить, а то уж больно все получается подозрительно.
- Ну, вижу, вспомнил? - оборвал стремительный поток мыслей Абушахмин.
- Вспомнил, Борис Михайлович, конечно, вспомнил, как можно не вспомнить? "Крыть" нас приезжал. Очень грубый человек. Но когда узнал, что мы в "крыше" не нуждаемся, стал ругаться, угрожать стал, а потом пообедал и уехал. Платить не стал. Грубый человек.
- Почему я об этом не знал? - спросил Абу, но ответ ему был не нужен. Врет, старая задница. Не стал бы Плешаков лично кому-то свою "крышу" навязывать. У него для этого "шестерки" есть. Но почему врет Гегам? Чего боится? Может, сговорились уже?
- Значит, "крыть" собирался… - сделал вид, что поверил, Абу. - А угрожал как? Может, что показывал? Шантажировал, да?
Гегам вспотел. Неужели этот бандит все уже знает?! Но откуда? Они с Артуром договорились, что ни одна живая душа не пронюхает об опасном договоре с Плешаковым, на который им пришлось пойти из боязни, что бандиты узнают о той записи. Выходит, что-то где-то просочилось? Но где? Откуда?..
- Просто угрожал… Шею свернуть обещал.
- Это тебе-то? - презрительно хмыкнул Абу. - Так у тебя ж ее и так нет! Разве что у Артурчика… Так куда, говоришь, брат отъехал? Сейчас мы его разыщем.
- В Сергиев поехал.
- Домой, что ли?
- Может, домой, - неохотно согласился Гегам. - Не знаю. Попросил меня побыть тут, на всякий случай. С кем-то из поставщиков встретиться хотел.
- Ну ладно, подождем, а там видно будет. Теперь скажи, кто и как помогал этому Плешакову записывать все наши застольные беседы?
Вот оно - самое страшное! Лоб Гегама стал не просто влажным, а потек. И это тоже не ускользнуло от пронзительного взгляда бандита. Если они начнут пытать, Гегам был просто уверен: он долго выдержать не сможет. А если не сможет, значит, смерть. Другого от бандитов ожидать невозможно. Если бы Артур был рядом, может быть, им удалось бы вдвоем убедить Абушахмина, что они тут абсолютно ни при чем, что они в первый раз об этом слышат, Артур умеет убеждать, хоть и младший брат…
- Я не… - умирая от ужаса, простонал Гегам.
- Не хочешь говорить правду? Тогда ответь, сколько Плешаков тебе заплатил за эти записи?
Гегам рухнул на колени, молитвенно сложив пухлые руки у лица:
- Поверьте, Борис Михайлович…
- Как знаешь, сам виноват. - Абу принял жесткое решение. - Миша! - кивнул он одному из своих охранников. - Позови сюда моего Жору. Хочу, чтоб он по-своему поговорил с этой жирной свиньей.
Охранники быстро переглянулись и хмыкнули: им были известны гомосексуальные наклонности громилы-водителя. И картинка здесь предстояла забавная.
Через несколько минут, в течение которых толстый армянин, валяясь в ногах Абушахмина, слезно выкрикивал что-то на родном языке, вернулись Миша с Жорой. Шофер посмотрел на Гегама, перевел взгляд на хозяина и усмехнулся. Хмыкнул и Абу.
- Жора, он - не лучший вариант, но пока для тебя другого нет. Вот найдем его братца, подрючишь и его. А пока надо этого в умат уделать, понял? Темнит он! Давай займись им. А вы, братва, если базлать станет, перо ему в бок!
Абу поднялся и еще раз посмотрел на распростертое у ног жирное тело хозяина "Русского дома". Он махнул рукой, и, повинуясь его жесту, Жора по-борцовски схватил Гегама и резко швырнул того ничком на диван. А сам сбросил на пол куртку и взялся за свои брюки.
Выходя, Абу услышал почти звериный рык и пронзительный вопль и визг несчастной жертвы.
Он подошел к бару, велел подать себе бокал лучшего коньяку и лимон в сахарной пудре. Пока бармен быстро готовил заказ, Абу обернулся и, привалившись к стойке, стал внимательно оглядывать наполовину заполненный зал. Попались на глаза несколько смазливых девочек, ну это наверняка местные. В дальнем углу гуляли бритые - тоже, поди, из местных, оттягивались шампанским. Особо солидной публики как-то не наблюдалось.
Он стал вспоминать обстоятельства и обстановку того, прошедшего ужина, который, как оказалось, был кем-то записан слово в слово. Кем? Кто мог такое сделать?
Между столиками сновали официанты в расшитых русских рубахах и жилетах поверх них. Тогда их всех тщательно осматривали, проверяли карманы. Все было чисто. Но запись-то шла! Абушахмин смачно выругался, чем несколько испугал бармена, принявшего было восклицание на свой счет. Но Абу забрал у того свой бокал, сплюнул на пол и выпил двумя огромными глотками.
Вот же блядство! Ну разве это его дело - заниматься всякими ментовскими заморочками? А генерал на что, мать его?! Нажрался там себе, в штаны наклал и моргалами хлопает, а ты тут…
Абу снова зло сплюнул и сунул в рот пару долек обсыпанного сахаром лимона.
Допрашивать всех официантов? А их тут две смены - это ж всех собирать, каждому сопли на кулак наматывать, никто по доброй воле не сознается! А что, есть другой путь?
В глубине зала, возле ширмы, за которой расположена дверь в директорские помещения, показался Миша. Поймал взгляд хозяина и кивнул. Абу понял: экзекуция принесла свои плоды.
Конечно, вид голого жирного мужика, раскоряченного на диване мордой вниз и глухо взвывающего, приятным зрелищем назвать было нельзя. Однако сам виноват, что заслужил, то и поимел.
Жора, развалившись, сидел на стуле и потягивал из высокого стакана апельсиновый сок. Охранники с довольными рожами примостились на подоконниках. Хором, что ль, протянули? Нет, не похоже. Но Гегамчику сильно не повезло, у Жорки та еще волына! Потому так быстро и сдался армянин. А что сдался, было понятно по довольному кивку ухмылявшегося водителя.
- Порядок, Борис Михалыч, - заметил Миша, - под вашим Жоркой кто хошь расколется. Обещал все рассказать, что знает. Очко-то - жим-жим!
Гегам между тем лишь глухо и протяжно стонал. Жорка рывком за руку и за ногу ловко перекинул его с живота на спину. Постоял над ним, будто утверждая свою победу: вид поверженного и опозоренного Гегама, похоже, возвышал его в собственных глазах.
- Ну, я слушаю тебя, - сказал Абу, садясь вместо Жорки на стул.
Закрыв глаза обеими руками, словно страшась увидеть лица мучителей, Гегам стал говорить, как все происходило в тот день, когда приезжал Плешаков. Он ничего теперь не скрывал, но выходило так, что и нового для себя Абушахмин тоже не услышал. Ну, деньги проклятые, которые оставил в качестве задатка за будущие предательства Плешаков. О технике записи Гегам ничего не знал, и, следовательно, главный вопрос оставался по-прежнему открытым.
Можно было, конечно, поставить на хор и младшего брата, но Гегам клялся всеми святыми, памятью родителей, что Артур тоже ничего не знает. Жаль, потому что предательство все равно будет наказано. В назидание другим.
Весь кабак действительно не перетрясешь и раком не поставишь, хотя и надо бы. Но страх эти молодцы должны почувствовать. И твердую руку нового хозяина. Абу уже подумывал о том, что дом этот "русский", он русским и доход должен приносить. А то армяшки какие-то! В общем, с этим вопросом покончено. Виталий наверняка не будет ничего иметь против того человека, которого назовет Абу. И ему есть кого назвать.
- Миша, - сказал он, - мы поехали, не будем больше терять времени. А ты останься, дождись Артура и завершай дело, понял?
- Там, во дворе, - охранник кивнул за окно, - их машина…
- Ну вот, ты сам все и понял. Наших тебе тут достаточно.
Абушахмин с водителем и охранником проследовал через зал к выходу и сделал рукой "привет" швейцару. Кто считал, сколько народу приехало? Да никто! Приехали и - уехали, и никому дела нет до того, кто это были…
Плох был бы Сергей Сергеевич Матюшкин, если бы, отпустив Игнатова, поверил хотя бы одному его слову. Все прошлое Александра Дмитриевича указывало на то, что никакого доверия заслуживать он не может. Ярость же - плохой советчик. А покинул кабинет директора Федерального агентства генерал Игнатов явно не в себе, как ни маскировался растерянным и сломленным. Таких людей никогда не воспитывал КГБ, да он бы и дня не продержался на прежней своей службе.
Наружное наблюдение за генералом Игнатовым было поручено оперативникам из спецподразделения агентства, которые получали задания лично от самого директора. Перед ним и отчитывались.
Игнатов, как было доложено вскоре, прямиком рванул на Арбат. Вскоре, по сообщениям оперативников, туда же прибыли Западинский и Абушахмин.
И Матюшкин дал команду немедленно подключить систему спецподслушки. Специалисты Западинского, прибывшие со своими "акулами" и прочей прибористикой, рассчитанной на выявление прослушивающих и подсматривающих систем, против новейших американских разработок, примененных Матюшкиным, были бессильны. И волна тотальной проверки быстро улеглась. А когда все закончилось, по сигналу, переданному из ресторана одним из оперативников, эксперт, сидящий в машине, припаркованной недалеко от входа в ресторан, надел наушники и включил свою аппаратуру. После короткой настройки заработало записывающее устройство.
Спустя примерно полчаса Матюшкину доставили первую часть записи. Прослушав ее, генерал-полковник побагровел и связался со старшим опергруппы.
- Как у тебя обстановка?
- У них усиленная охрана. Допуск в ресторан практически прекращен. На дверях - "спецобслуживание". Наших всех поперли, вместе с другими посетителями разумеется. Но запись идет нормально. Там такое, товарищ генерал-полковник! - оперативник даже присвистнул, но тут же поправился: - Прошу прощения.
- Можешь не извиняться, я уже прослушал начало. Значит, сильно мешаю я им?
- Так точно.
- Я еду к вам, - решительно заявил Матюшкин, вставляя кассету с записью в компактный магнитофон и кладя его в карман.
Все мог бы представить себе Матюшкин, любой мат услышать из уст подчиненного, - а как еще мужики способны реагировать, если их душит ярость! - но то, что услышал, окончательно вывело его из себя. Тут ни о каких трех месяцах и речи быть не могло! Записанное на пленке - достаточный повод для ареста этого мерзавца, явно перепутавшего служебные обязанности с откровенным криминалом. И это ему не пройдет…
Он еще не окончательно решил, как будет действовать, но то, что Игнатов должен быть немедленно взят под стражу, сомнений не вызывало. Сколько там народу, возле этих "Арбатских встреч"? Пять-шесть оперативников? Достаточно. Вот и будет последний разговор - жесткий и прямой, без всяких околичностей и жалоб на сердечную недостаточность…
Двери ресторана были закрыты изнутри и плотно занавешены.
Матюшкин, решивший лично возглавить оперативную группу, подошел и нажал кнопку вызова швейцара. Но там царила полная тишина. Никто за дверьми не показывался. Оперативники, уже экипировавшиеся соответствующим образом, то есть в бронежилетах и с "каштанами" в руках, проявляли нетерпение. Наконец после нескольких безуспешных попыток привлечь к себе внимание они увидели появившегося за стеклом швейцара, который удивленно уставился на них, а затем отрицательно покачал головой и ткнул пальцем в табличку, на которой была надпись: "Свободных мест нет". Это было расценено как хулиганство. Ему тут же предъявили пистолет-пулемет и знаками показали, что через мгновение ни от стекла, ни от него самого ничего не останется.
Швейцар на этот мимический приказ сделал многозначительное лицо и… пропал. Но через короткое время шторки раздвинулись, а на месте швейцара появился человек в белом пиджаке, который стал возиться с замком. Что-то у него не получалось, то ли ключ не подходил, то ли еще что, но похоже было, что он просто тянул время.
- Служебный выход под контролем? - на всякий случай спросил Матюшкин, хотя мог бы этого и не делать: его оперативники хорошо знали свое дело. Старший лишь кивнул.
Наконец дверь - одна ее створка - распахнулась и человек в белом встал в проеме.
- Прошу прощения, господа, но мне кажется, что вы немного перепутали, тут ресторан, а не банк.
- При чем здесь банк? - опешил Матюшкин.
- Грабят-то банки, а мы… - метрдотель, вероятно, это был он, сокрушенно пожал плечами. - Да и публики у нас нынче нет. Технические неисправности, не работаем, господа. А банк, если желаете, он рядом. - Этот "мэтр" явно издевался.
Матюшкин вынул свое удостоверение с золотым орлом и огромными буквами "ФАПСИ" и сунул его под нос "мэтру". А затем, небрежно оттолкнув его плечом с дороги, шагнул в холл. Оперы с автоматами - за ним.
- Здесь никого нет, господа! - забегая сбоку, частил "мэтр". - Исключительно обслуживающий персонал!
- Поглядим! - многозначительно пообещал ему Матюшкин. - Всех собрать здесь!..
О том, что в ресторан рвутся непонятные типы с автоматами, Западинскому доложил примчавшийся, запыхавшийся швейцар. От уехавшего Бориса Михайловича он имел указание никого в заведение не пускать. А эти рвутся и оружием угрожают.
Игнатов лыка не вязал, и Западинский махнул на него рукой - никакой пользы, генеральская "ксива" тут не поможет. Он и сам хорошо взял на грудь - нервы, будь они прокляты! Не железный ведь!
- Не открывайте, я сам гляну, - сказал он, поднимаясь.
Пока швейцар, отодвинув занавеску, пытался объяснить, что мест свободных нет, поскольку ресторан сегодня не работает, Западинский из-за его спины разглядел стоящих у дверей и глазам своим не поверил: быть того не может! Сам Матюшкин со спецназом?! Да это же, блин…
Да, появление здесь директора ФАПСИ не могло быть случайным. Значит, опять прокол! Но Матюшкину он, Западинский, вовсе не нужен, ему нужен наверняка Игнатов, который час назад, брызжа слюной, высказал вслух все, что он думает о своем начальстве. И что он сейчас здесь, ни для кого не секрет.
И вдруг шальная мысль мелькнула у Виталия Борисовича. Настолько неожиданная, что он сам изумился.
- Скажи "мэтру", чтоб он открывал, но потянул, сколько может. Меня здесь давно уже нет. А этот, - он кивнул на Игнатова, - пусть отдыхает. Служебный, конечно, перекрыт?
Швейцар в ответ развел руками.
Подхватив свое пальто, Западинский заглянул в соседний кабинет, где смотрели "видик" его охранники.
- Быстро за мной! Игорь, к тебе у меня особое дело. Остальные - вниз, я догоню… Слушай меня. Сейчас сюда ворвутся опера из ФАПСИ, это за генералом, понял? Шеф его прибыл. Лично. Надо, чтоб он тут и остался, ясно говорю?
Игорь кивнул. Хлопнул себя под мышкой, слева.
- Правильно понял. Ключ будет в двери, там, - Западинский указал пальцем в пол. - Сразу уходи. Позвонишь завтра. Давай.
Виталий Борисович быстро, почти бегом, устремился по коридору, ведущему на кухню, но, не доходя ее, свернул на лестницу, ведущую в подвал. Оттуда было два выхода - к люку во дворе, куда подавались продуктовые машины, и дальше, в глубину подвала, где имелась железная дверь в электрощитовую. А вот уже из нее был выход через почти неприметную дверь в подземный переход под Новым Арбатом.
Дверь в щитовую была уже открыта, там светилась тусклая лампочка. Западинский остановился, перевел дыхание и вынул из кармана пальто мобильник. Набрал номер и, когда отозвался водитель "мерседеса", сказал:
- Там шумно?
- Есть маленько, шеф.
- Давай отъезжай потихоньку и кати к "Праге", мы будем там через десяток минут. Прямо на углу и встретимся…
В подземный переход, что напротив кинотеатра "Октябрь", вышла небольшая группа людей, и были они похожи на муниципальных работников, которые проверяют всяческие городские службы - электрооборудование, водопровод, подземные коммуникации и прочее. Впрочем, никто из торопливо снующих людей не обратил на них внимания: в переходе под улицей было сумеречно и неуютно, лампы едва светились. Даже уличные торговцы держались ближе к лестницам. А дверей таких в подземных переходах всегда бывает по нескольку штук - за ними, в тесных каморках, обычно уборщики метлы свои и лопаты хранят.
Обернувшись к одному из своих охранников, Западинский сказал:
- Обожди здесь. Когда Игорь выйдет, заберешь у него ключ. И вали домой. Отдыхай сегодня.
- Сколько ждать?
- А ты сам поймешь. Не отсвечивай тут. Пока.
И Западинский с тремя охранниками отправился в противоположную от кинотеатра сторону, а потом они по лесенке между магазинами спустились в Большой Николопесковский переулок и вышли на Старый Арбат, по которому пошли уже спокойным, прогулочным шагом в сторону "Праги"…
Стоявший в укромном месте Игорь наблюдал, как получившие наконец доступ в помещение спецназовцы - или кто они там были, один хрен! - разбежались по немногочисленным кабинетам ресторана в поисках им одним ведомых преступников. Они же, следуя команде старшего - рослого мужика в кожаном пальто и такой же кепке, стали довольно неучтиво "приглашать" в холл ресторанную обслугу. Наконец из коридора вывели под бели руки бухого в дым генерала Игнатова, который упирался, не желая идти, и громко матерился. Все обернулись к нему.
А в фойе гремела музыка, и она, естественно, заглушала басовитый генеральский мат.
Приказ шефа был понятен: этот седой в кепке должен остаться здесь. Зачем, почему - такие вопросы Игоря не интересовали, поскольку немалые гонорары он получал не за свое любопытство, а за четкое исполнение указаний шефа. Выбрав удобный момент, он бесшумно поднялся на антресоли, откуда только что без всякой добычи спустились двое спецназовцев. Никого не нашли, а там никого и не было. Неграмотно работают, подумал Игорь и остановился за портьерой.
Холл отсюда был как на ладони. Посредине стоял "большой начальник". Кем бы он ни являлся, Игорю до него не было никакого дела. А вокруг толпились служащие ресторана - кто в вечерней форменной одежде, кто в белых халатах, фартуках и колпаках.
- Прекратите этот балаган! - закричал седой начальник и замахал рукой. Вероятно, он имел в виду, чтобы выключили громкую музыку, которая мешала ему расслышать генеральскую пьяную матерщину.
Кто-то из обслуги не торопясь отправился в радиорубку, чтобы выключить или хотя бы убавить звук.