- Костя, - решительно заявил Турецкий, - я, кажется, созрел для того, чтобы начать изрекать… Слушайте. Пит прибыл не за теми секретами, которые имеют отношение к нам. Они там тоже давно не дураки. И раз уж поднялся хипеж, значит, могут пострадать исключительно штатовские интересы. Если кому-то захочется узнать, по какой причине шум, он, честное слово, узнает. Без нас. И флаг, как говорится, ему в руки. Но! У нас остается один деятель, который может наши самостоятельные действия посчитать нарушением всего. Этот тип называется Жигаловым. И я, "Господа Сенат", кажется, придумал, как нам поступить. Чтоб и мы были целы, и Жигаловы - сыты. Мы таки сделаем ему подарок. Вообще говоря, у тебя, Костя, уже наверняка мелькнула эта мыслишка, поэтому я не буду приписывать авторство себе. Я просто решил согласиться с тобой. И Славка тоже.
- Но я же ничего не говорил! - вскинул голову Меркулов.
- А мы все равно согласились. Правильно. Парень он талантливый. Будет просто принципиально неверно, если наша отечественная пенитенциарная система превратит его в кретина. А еще хуже - в петуха. Мы просто обязаны встать на защиту редкостного таланта. Он ведь может и условным сроком отделаться, так, Костя?
- Это уж как суд решит…
- Наш справедливый суд решит именно так, как ему подскажем не мы с тобой и даже не президент со всей своей ратью, а какой-нибудь совсем незаметный человечек с Лубянки. И никуда после этого он, наш родненький и независименький, не денется. Да и заседание, поди, будет закрытым. А о присяжных вообще речи не пойдет. Зато у генерала появится большое утешение. Захотят снова поэкспериментировать, их дело. А парню надо объяснить, что для него это - единственный и вовсе не смертельный выход.
- А ведь Саня прав, - покачал головой Грязнов.
- Это не я прав, а Костя, который давно уже все для себя решил. Ну, колись!
- Да ладно вам, ребята, - вздохнул Костя. - Ей-богу, какие-то вы странные все-таки, не могли взять три…
- Костя!! - вопль наверняка услышали даже постовые на проходной. - А мы, дураки, сомневались!..
Костя Меркулов уехал домой, пожалуй, впервые за долгое время в полуразобранном состоянии. В нем даже проснулись позабытые отеческие чувства. Его так и тянуло расцеловаться с друзьями, словно с родными детьми. И под занавес, поднимая последнюю рюмку, все трое тихонько, чтоб не слышала наружная охрана здания, все-таки спели. Старую, которую уже давно и не вспоминали…
Я возвращался на рассвете,
Был молод я и водку пил,
И на цыганском факультете
Образованье получил…
Ах, как хорошо вышло. Главное - дружно.
Но, уложив Меркулова в машину, Турецкий предложил Грязнову подняться в собственный кабинет, где Карамышев допрашивал Вадима Скляра и ожидал, когда Вячеслав Иванович, возвращаясь к себе, на Петровку, прихватит и задержанного. Сегодняшнюю ночь, как и ряд последующих, он должен будет провести в далеко не комфортных условиях следственного изолятора.
- А чего я у тебя забыл? - заупрямился было Грязнов. - Может, у меня другие планы!
- Слава, не артачься. Нам надо забрать нашего гения, а потом, ты разве забыл, что моя машина находится у тебя во дворе на Петровке? Ты соображаешь, что единственный транспорт, который на данный момент имеется у нас в наличии, это твой "форд" с водителем?
- Как долго ты говоришь, - морщась, вздохнул Грязнов. - А у тебя там еще выпить есть?
- Не знаю, может, есть, а может, и кончилось. Но ведь ты не будешь пьянствовать в присутствии задержанного таланта? И моего кадра? Подумай, что они про нас… скажут?
- Ну пойдем тогда, - безутешно сообщил Грязнов. - А у меня созрели такие планы!
- Да ведь ты уже косой!
- Саня, - строго заметил Грязнов, - ты прекрасно знаешь, когда надо, я умею собрать всю волю в кулак, вот так! - он сжал здоровенную свою "гирю" и потряс ею в воздухе. - И становлюсь способным не только трезво мыслить, но и действовать.
- Знаю, знаю, - засмеялся Турецкий. - Вот и соберись маленько.
- А я уже… разве не видно?
- Не очень пока.
- Сейчас… - Грязнов выпрямился, напрягся, постоял так минуту и взглянул на Турецкого совершенно трезвыми глазами. - Пойдем. Надо же этого хлюста действительно отправить в "Петры".
Карамышев со Скляром пили чай.
- Мы закончили, - сказал Сергей. - Вот, вас ждем. Можно ехать?
- Да, сейчас поедем. Только тебе, Сережа, я думаю, нужно отправляться домой. Вы не захотите удрать, молодой человек? - повернулся он к Вадиму.
Тот отрицательно покачал головой.
- Ну вот и хорошо. Езжай, мы сами управимся.
Когда Карамышев, простившись, ушел, Турецкий стал шарить по своим карманам, вынимая из них бумажки и кладя на стол. Некоторые смотрел, прятал обратно, другие кидал в урну. Утром их порежут в мелкую соломку. Наконец нашел то, что ему было нужно. Набрал телефонный номер.
- Николай Андреевич? Я не поздновато? Турецкий…
- Чуть не сказал вам добрый вечер, - отозвался Лаврухин.
- Да, доброго мало было. Хотя могу вам сообщить, что свою задачу на сегодня мы выполнили. У меня вот какой к вам вопрос. Что с Еленой Олеговной? Там-то хоть порядок?
- Да, охраны мы не снимали. Хотя я теперь честно и не знаю, что делать дальше…
- Понимаю вас. Но у меня будет просьба не оставлять ее какое-то время. Если это реально.
- Особых проблем нет, - вяло ответил Лаврухин. Он, видно, и сам находился на распутье.
- А мы нынче задержали ее брата. Вот я и подумал, что увидеть его она теперь сможет разве что на суде, не раньше. Вы не возражали бы, если бы я его подвез к сестре на полчасика? Звать ее сюда, в прокуратуру, нет смысла.
- Если хотите устроить им свидание, я сейчас позвоню, распоряжусь, чтоб ребята вас впустили.
- Сделайте одолжение.
- Скажите, Александр Борисович, может, мне не стоит спрашивать, но… как с Западинским?
- Арестован. Находится в камере, Абушахмин - в бегах. Если что узнаете, сообщите, буду признателен.
- Вот это для меня хорошая новость. Я ждал вашего звонка, как договорились, но…
- Завтра встретимся, если не возражаете. Подъезжайте ко мне на Большую Дмитровку часикам к одиннадцати, договорились?
- Буду. Так езжайте, я позвоню…
- Вадим, - обратился Турецкий к Скляру, - у вас, как вы слышали, может состояться встреча с сестрой. Если хотите, с глазу на глаз. Мы вам мешать не будем. Видимо, и вам надо решить как-то ваши семейные дела?
- Я на это не рассчитывал. Но если можно?..
- Вы же слышали. Однако я хочу вас сразу предупредить: постарайтесь не злоупотреблять нашей некоторой снисходительностью к вам. Договорились?
- Я обещаю.
- Тогда поехали.
Турецкий убрал в сейф протокол допроса Вадима Скляра, спрятал в шкаф генеральский мундир и надел свой пиджак, переложив в него все бумажки из карманов и документы, накинул плащ и огляделся в поисках Грязнова. Был же вроде рядом. Куда пропал?
Выглянул в коридор. Грязнов прохаживался по ковровой дорожке и увлеченно беседовал с кем-то по мобильному телефону.
- Ты чего? - спросил, подходя ближе.
- Ехать надо, - сказал Турецкий.
- Ага, сейчас, - кивнул Грязнов и, отвернувшись, что-то сказал в трубку. Отключил аппарат, захлопнул крышку микрофона и убрал антенну.
- Я пообещал парню дать ему полчасика побеседовать с сестрой. Это на Кутузовском, Слава, помнишь?
- Ну, раз обещал, слово надо держать, - недовольно пробасил Грязнов. - Только ты смотри, не сорви и мое мероприятие.
Турецкий удивился, что Грязнов действительно выглядел абсолютно трезвым. Вот же организм! Ничто его не берет.
- Это вы с Костей - хиляки, а мне - как слону дробина!
- Звонил-то кому?
- Да понимаешь… - Глаза у Грязнова странно забегали. - Тут одна молодая дамочка очень интересуется, как работает МУР. Даже непонятно, чем он ее так сильно заинтересовал.
- Ну и ты…
- Обещал ее познакомить, так сказать, с общими принципами. Но - поподробнее.
- Что, прямо сегодня?
- Да ведь пока только теоретический курс. Всякому конкретному делу предшествует теория, разве не так?
- А я знаю эту дамочку? - хитро ухмыльнулся Турецкий.
- Ну-у… возможно, обратил внимание. Не уверен.
- Обратил, Славка. И видел, как у тебя фары вспыхнули. Хочу дать дружеский совет. Помню одного своего хорошего знакомого. У него тоже была знакомая - и очень хорошенькая, Танечкой, кажется, звали. Так вот, он, этот мой знакомый, умудрился все дело загубить именно своими теоретическими познаниями. Лекции ей читал, а Танечка мечтала поскорее перейти к практическим занятиям. Никого не напоминает?
- Не сыпь мне соль на рану! - почти зарычал Грязнов. - Насчет лекции, это я так формально выражаюсь. И болтать попусту тоже не собираюсь. Да она и не поймет ничего. Там интеллекту куда меньше, чем у одной моей знакомой младшей научной сотрудницы. Зато бюст лучше, а про попку и говорить нечего. Зачем ей интеллект при такой попке?
- И когда же ты решил начать с ней учебу?
- А вот как от тебя освобожусь. Так и начну сразу.
- Ну ты - гурман, Вячеслав Иванович.
- Нет, я просто соскучился. А дамочка говорит, что ждала моего звонка. Врет, конечно. А может, и нет, а? Ну давай, а то я с тобой теряю слишком много полезного времени…
- Она не слишком молода для тебя, Славка? - уязвил-таки Турецкий, ревниво наблюдая за грязновской озабоченностью.
- Если бы ты взглянул на нее поближе, то непременно заметил бы, что она очень давно не девочка. И ничего другого наверняка толком делать не умеет. И с этой работы ее скоро уволят. А я помогу ей пристроиться куда-нибудь к нам в архив, что ли. Чтоб было непыльно и под рукой находилась. Я не люблю сомнений, Саня, они делают мужиков вялыми и нерешительными. Бабы, я слышал, то же самое. Ну давай, давай, - заторопил он. - Встречаемся внизу.
И он на ходу снова достал свой мобильник. Видимо, и в самом деле жажда сильнее любых сомнений…
Сцена встречи осиротевших близких родственников не была душераздирающей.
Охранники, заранее предупрежденные Лаврухиным, впустили в дом, тактично удалились на кухню. Куда к ним минут десять спустя пришел и Турецкий. Грязнов не стал подниматься, он теперь пользовался каждой свободной минуткой, чтобы позвонить и продолжить заочный курс теории.
Так вот, буквально из первых же фраз, сказанных при встрече, Турецкий снова услышал о похищении, хотя Елена и пробовала маскировать свои оправдания по поводу отсутствия на похоронах отца разными причинами, включая проблемы безопасности.
- Вы-то ведь тоже в паричке и в окружении телохранителей прибыли, молодой человек, - напомнил Турецкий.
Он почувствовал, что его присутствие только затрудняет установление взаимопонимания между братом и сестрой, и решил предоставить им возможность побыть наедине друг с другом. Уходя, только заметил:
- Не ссорьтесь. Ведь увидитесь теперь нескоро. Да у вас и времени немного.
- А что, разве вы Вадьку увезете? - удивилась Елена.
- Разумеется, - жестко сказал Турецкий и, чтоб убрать лишние эмоции, добавил: - В тюрьму. Где он и будет находиться до суда и вынесения приговора. Лицо он давно совершеннолетнее, знал, на что шел, так что вопросы считаю излишними.
- И… сколько… что он может получить? - робко спросила сестра, глядя не на Турецкого, а на брата.
- Статья двести семьдесят вторая Уголовного кодекса предусматривает за неправомерный доступ к компьютерной информации от денежного штрафа до пяти лет лишения свободы. Все будет зависеть от поведения вашего брата и возможных смягчающих обстоятельств. Но об этом мы с ним поговорим отдельно. У Вадима еще есть время хорошенько подумать о своем будущем. А вы помогите ему в этом вопросе. Не стану вам мешать… Да, и еще одна информация, Елена Олеговна. Сегодня утром убит Анатолий Иванович Плешаков.
- Как?!
- Взорван в собственном автомобиле. Делайте выводы для себя. Лаврухин, начальник бывшей уже теперь службы его безопасности, обещал мне некоторое время охранять вас. Но лично я думаю, что больше опасность вам не грозит. Брат расскажет, как мы арестовали Западинского.
На кухню доносились их возбужденные голоса. Все-таки, похоже, ссорились. Но это, в конце концов, их дела.
И когда подошло время уезжать, Елена, кажется, осознала происходящее и заревела белугой, прижавшись к плечу младшего брата. А тот гладил ее по голове и, похоже, сам едва сдерживался, пытаясь казаться вполне самостоятельным и мужественным мужчиной.
Да оно, видимо, скоро так и случится: в тюрьме взрослеют быстро…
Завершив на сегодня все рабочие дела, Александр Борисович и Вячеслав Иванович вышли во двор и подошли к своим машинам, стоящим рядом - "Ниве" и "семерке".
- Ну, по коням? - нетерпеливо бросил Грязнов. Он был похож на застоявшегося коня, который наконец почуял ветер свободы.
- Ага, - кивнул Турецкий. - До завтра. Не проспи службу, коллега… Я вот чего подумал, Славка.
- Опять… - шумно выдохнул Грязнов.
- Я по поводу этих взрывов. Кончик нарисовался, понимаешь?
- Ничего не понимаю.
- Кто у нас господин Игнатов, а? Чем руководит? Точно так же, как и наш друг господин Жигалов, всякой спецухой. Электронная связь, спецоперации и прочая хренотень. И если нам где что и искать, то надо прежде всего пошарить в его управлении. Откуда у ворья может оказаться спецтехника? Только от партнеров. Как тебе моя мысль? Впрочем, взрывотехническая экспертиза покажет…
- Слушай, кто это из известных тебе поэтов говорил, когда его останавливали за рукав, "летом, летом"?
- Ладно, фиг с тобой, ты уже в другом измерении. До завтра, - засмеялся Турецкий и сел за руль.
Грязнов вскарабкался в свою "Ниву". Они друг за другом покинули служебный двор и за воротами разъехались в разные стороны. Грязнова звала боевая труба, а Турецкий подумал, что сейчас, пока еще не совсем ночь, было бы неплохо вытащить на короткую прогулку старину Питера. Который и в самом деле засиделся в своем номере. И вообще в Москве.
Паркуя машину возле "Балчуга", Александр вдруг решил, что было бы чертовски здорово, если бы они втроем - Костя, Славка и он сам - надели генеральские мундиры и в таком виде провели Питера к самолету. Этакий прощальный жест. Высокая честь. Да и выглядит красиво: три генерала и этот рыхлый слон.
Да, только бы на цирк не смахивало…
Но в конце концов надо же показать всему миру, что люди должны друг другу верить! Не держать сомнения за пазухой. А где доверие между людьми, там, глядишь, возникнет оно и между странами. Потому что страны состоят прежде всего из людей.
- Пит, старина, - приветствовал Александр Реддвея, - я принес тебе хорошую весть!
- Я уже знаю, Алекс, что улетаю завтра. Я не верил, что вы сможете так быстро. Ты, конечно, проводишь старого толстого своего приятеля?
Оказывается, Реддвей занимался тем, что неторопливо паковал свои огромные чемоданы.
- Я думаю, Пит, мы все проводим тебя. Так, как это положено со всяким хорошим гостем.
- В этом я как раз не сомневался.
- И очень правильно, Пит.