В простенке работал здоровенный компьютер, выкидывая на экран монитора замысловатые многоцветные картинки абстрактного толка.
Слабо жужжала вытяжка. Воздух в комнате был слегка озонированный.
На вошедших парень не обратил ни малейшего внимания.
Грязнов подошел к дивану и вынул книгу из рук парня. Тот удивленно уставился на генерала. Слава посмотрел в книгу - там были сплошь математические формулы. Отдал парню.
- Вы кто такие? - спросил тот наконец.
- Из уголовного розыска.
- А я тут при чем?
- Поразительное дело, Саня, - рассмеялся Грязнов. - Все без исключения задают этот дурацкий вопрос. Хотя сами же все прекрасно знают. Ну нет у нас лишнего времени, Вадим Олегович, чтобы просто так наносить вам визит. Это хоть ясно?
- Со временем - ясно. У меня его тоже чаще всего не хватает.
- Теперь, мы думаем, будет с избытком. Верно, Александр Борисович?
- Верней не бывает, - серьезно закивал Турецкий. - Давно здесь обретаетесь, Вадим?
- Это имеет отношение к тому, за чем вы приехали?
Грязнов сделал глубокомысленное выражение:
- Самое непосредственное. Мы и Виталия Борисовича с собой прихватили. Специально, чтоб он сам мог объяснить вам, за что и почему приказал убить вашего отца. А заодно и сестрицу.
- Как?! - Вадим вскочил, словно подброшенный диванной пружиной.
- А вот так, - сухо ответил Грязнов. - Где находится то, что вы вытащили из американских сетей?
Парень ошарашенно молчал.
- Если вы никогда не читали Уголовный кодекс, а сделать это следовало бы, приступая к тому, чем вы тут занимались под бдительным оком вашего покровителя, вы бы знали, что чистосердечное признание в содеянном, а также добровольная выдача украденного может в конечном счете оказать влияние на суд, когда вам будет определяться мера наказания. Вы понимаете, о чем речь?
- Да это и ежу понятно, - морщась, отмахнулся он, будто от надоедливой мухи. - Почему вы заявили, что Виталий убил папу? Какие у вас на то основания?
- Веские, - ответил за Грязнова Турецкий.
- А Ленка? - вдруг с ужасом осознал сказанное Вадим.
- Жива она. И есть гарантии, что в ближайшее время с ней ничего не случится.
- Где она?
- Вам сейчас не о ней, а о себе следует подумать, - наставительно сказал Грязнов.
- А что, Виталий, вы сказали, здесь?
- Внизу. Нас ждет. Под охраной.
- Да-а?.. - Парень как-то сразу притих. Сел на диван, взялся обеими руками за голову, длинные волосы скрыли лицо. Копия Западинского. Наконец он поднял голову и печально посмотрел на Грязнова. - Дискет у меня уже нету, отдал Виталию. Куда он их задевал, спросите у него. Но все записано на жестком диске. Можете изымать… если хотите.
- Изымем, - решительно поднялся Грязнов, - пойдемте вниз…
- Виталий! - воскликнул растерянно Вадим, увидев сидящего уже в наручниках Западинского.
- Да врут они все! - вскинув скованные руки над головой, зло заорал Западинский. - Врут, гады!
- А что, разве и Плешакова не вы отдали приказ убить? Точнее, взорвать в машине? - спокойно спросил Турецкий.
Западинский не сумел сдержаться, метнул яростный взгляд на спросившего. Но ответил после паузы так же зло:
- И не думал. А что, разве он уже сдох?
- Естественно. Когда работает ваш Игорь Прилепа, жертвы, как правило, быстро переходят в мир иной.
- Не знаю такого.
- Да? А он говорит, что отлично знает вас. Странно. Ему-то в его положении зачем врать?
Западинский побагровел. По лбу покатились крупные капли пота.
- Ну что ж, значит, устроим вам с ним очную ставку, - сказал Турецкий. И без всякого перехода добавил: - Где дискеты с американскими материалами? Те, которые вам дал Вадим…
И Западинский вдруг непонятно сконцентрировался. На его мокром лице, кажется, даже мелькнуло подобие какой-то сатанинской улыбки.
- Понятия не имею. Лично у меня ничего нет. Можете обыскивать.
- Жаль, - скучно сказал Турецкий. - А я рассчитывал на взаимопонимание. Вы - нам, мы, соответственно, вам. Не вышло. Жаль.
- Чего жаль-то? - взбодрился было Западинский.
- Вас… - Турецкий вздохнул, будто решил для себя окончательно какое-то очень неприятное дело, которого в принципе могло бы и не быть, однако так уж получилось…
- Не понял? - Западинский, кажется, еще пробовал хорохориться.
- Элементарно, - вздохнул Турецкий и обернулся к Грязнову: - Вячеслав, друг мой, оказывается, этот тип нисколечки не понял и не осознал, что мы приехали его брать не вообще, за какие-то там мифические групповые преступления, а за совершенно конкретные убийства, то бишь организацию, заказы и прочее, что, несомненно, тянет даже в наши шибко демократические времена на вышку. В смысле на пожизненное. Так излагаю?
- Абсолютно, господин государственный советник! - напыщенно ответил Грязнов. - И это, позволю заметить, практически уже доказано. Суд - теперь чистая формальность. Я - генерал, я знаю.
- А он - нет! Поразительно! Поэтому я думаю, Вячеслав, мы больше не станем его пугать тем, что кто-то где-то даст ему по морде, нет. Мы его, славненького, и пальцем не тронем. Мы его с тобой к тем чертям в камеру сунем, которые сто лет без бабы обходятся. А утром нам его принесут на допрос, и он сразу во всем сознается, верно?
- А у него другого выхода не будет! - захохотал Грязнов и лукаво подмигнул стоящему у дверей офицеру спецназа. - Там же такие артисты!
Спецназовец хмыкнул так, что у Западинского вмиг пропали все надежды, что сказанное - всего лишь угрозы, не больше.
- Ну и забирай его! - кивнул офицеру Грязнов. - Ей-богу, надоело чикаться. Эта погань почему-то уверена, что с ней ничего не случится, что она, как всякое говно, обязательно выплывет. Не выйдет в этот раз. Я лично ручаюсь. Уводи!
Командир мощным рывком поднял Западинского из кресла и толчком отправил к двери. Но… Виталий Борисович тяжким кулем рухнул на пол.
Собровец поднял его за шиворот, поглядел в глаза и усмехнулся:
- Слабак! - после чего так же небрежно швырнул обратно в кресло. - Дайте ему воды. А лучше - подмыться.
Грязнов отвратительно нагло захохотал, и, возможно, именно от этого Западинский пришел в себя.
- Обгадились от страха, Виталий Борисович? - участливо спросил Турецкий. - Так где же ваше хваленое самообладание? Ладно, давайте сюда все дискеты, а мы - в ответ - дадим гарантию, что вы будете жить. Сережа, - он повернулся к Карамышеву, - поднимись вместе с Вадимом Олеговичем в студию и вынь жесткий диск. Юноша тебе поможет.
Вадим посмотрел на своего бывшего друга с таким презрением, что даже Турецкому стало неловко. Он переглянулся с Грязновым и без всякого выражения сказал Западинскому:
- Ну, будем говорить?
- Скажу… - прохрипел Западинский.
- То-то же…
Глава восемнадцатая О вреде сомнений
Турецкий и Грязнов сидели в кабинете Меркулова и подводили итоги проведенной операции, которой они второпях дали название "Большая зачистка".
Западинский выдал-таки требуемые дискеты. Но, сделав этот шаг, быстро пришел в себя и стал настойчиво требовать конкретных гарантий, обещаний, рассчитывая, вероятно, что его тут же чуть ли не выпустят на волю да к тому же еще и наградят за послушание. Грязнов, естественно, довольно твердо заявил ему, что ни о каком освобождении и речи идти не может. Разве что суд учтет добровольную выдачу дискет, оказание помощи следствию и пожелает немного снизить наказание. И Западинский ушел в себя. Снова занудил об адвокате, о Старой площади, где наверняка еще не знают, какому шантажу со стороны силовых органов он подвергся, и всякое такое прочее. В общем, его отправили в камеру. Посидеть и подумать…
К сожалению, операция по задержанию Абушахмина никаких результатов не дала. Формоза, возможно, откуда-то получил сведения об аресте Виталия и не стал дожидаться своей очереди. В шикарном коттедже в Апрелевке его не было. А где он обретался в Москве, не знали либо не желали рассказывать его "быки". Их, кстати, набралось немало. Более десятка были взяты без всякого сопротивления с их стороны в Апрелевке. Поразительно просто, сдавались так, будто все знали наперед. Словно бы заранее были предупреждены паханом: не сопротивляйтесь, мол, все равно никто вам ничего не пришьет. У ментов нет доказательств. Подержат, постращают и отпустят. Да в общем, так и было на самом деле, Абушахмин оказался предусмотрительным.
Но не во всем. Тех, которые находились непосредственно рядом с ним, он успел предупредить. А остальных не смог. Или слово его до них дошло, но с опозданием. Короче, одного москвича, названного на допросе задержанным ранее Зубом, взяли с поличным. При обыске обнаружили третий китайский "тэтэшник". И чего бандиты так уж к этим "китайцам" привязались! Может, целиком партию перехватили? Но тогда - по закону - использовал ствол и долой его. Зачем хранили-то? Или обошлось недешево? А может, память? Кто их знает, этих уголовников!
Экспертное управление должно было дать заключение об оружии с минуты на минуту.
А вот Абушахмина так и не нашли. Исчез. Мог просто затаиться. Но тогда большая надежда на некоторые связи Алексея Петровича Кротова. А если он вообще растворился в эсэнгэвском пространстве? Тогда - с концами. До счастливого, как говорится, случая.
Рассчитывать на помощь генерала Игнатова, находящегося, по сути, под домашним арестом, не приходилось. Он станет немедленно и категорически отрицать любую свою связь с вором в законе. А если удастся припереть его к стенке, объяснит оперативной необходимостью, служебной тайной, разглашать которую он не имеет права.
Меркулов уже переговорил на эту тему с первым замом директора ФАПСИ, который сейчас находится у руля, но, по слухам, вряд ли станет директором. Тот сказал, что после гибели Матюшкина, расследование которой только началось, говорить что-то определенное о перспективах Игнатова трудно. Компромат на него, вероятно, имел сам Матюшкин, но ни с кем им, включая и службу собственной безопасности, не делился. А Игнатов, придя в себя, решение об отстранении принял поразительно спокойно и теперь сидит дома, книжки читает. Видимо, не слишком обеспокоен будущим. Вот и понимай, как хочешь…
Что касается охранного агентства "Палаш", то выемку документации там также провели быстро и без особого шума. У директора взята подписка о невыезде. Задержаны часть из тех, кто постоянно фигурировал в выплатных ведомостях останкинской бухгалтерии. Нашли не всех, поскольку несколько человек, видимо, находились среди тех, кто удрали с дачи на Сенеже. Дома они тоже пока не появлялись. Но дальнейшее - дело времени. Не рванут же они все в бега!
- Ну и кого мы будем объявлять в федеральный розыск? - спросил Меркулов, как бы подводя черту под частью обсужденных вопросов.
- Абушахмина, это во-первых, - сказал Турецкий. - Далее. Трубчевский Михаил Илларионович, вишь ты, громкий какой!
- Это кто? - спросил Костя.
- Один из ближних охранников Формозы. По сведениям, которые мне успел сообщить Плешаков, участник убийства братьев Айвазовых в Сергиевом Посаде. К нам это убийство прямого отношения не имеет, но Мишка Труба - игровой у Формозы.
- Вячеслав, ты что-нибудь понял? - нахмурился Меркулов. - Я тебя сто раз просил, Саня, чтобы ты выражался по-русски и оставил эту поганую феню! Ну почему я должен ломать себе голову над воровским жаргоном?!
- Виноват, исправлюсь, - походя бросил Турецкий. - Исполнитель тебе подойдет? Киллер - по-иностранному. Хотя это теперь уже давно русское слово.
- А в чем причина твоего интереса к тому делу?
- Три взрыва автомобилей. Похоже, одна рука действовала. Или один источник снабжения взрывчаткой.
- Принимается. Дальше?
- Всех непойманных "палашей" - по списку. А также тех матвеевских, которых мы не поймали, - опять-таки по нашему списку. Это не так много, как кажется. В общей сложности десяток-полтора.
Телефонный звонок прервал речь Турецкого. Костя, думая о чем-то своем, медленно снял трубку, стал слушать, мыча под нос невразумительные "ага", "угу" и еще вполне понятный звук, обозначавший отрицание, но невозможный для написания, нечто вроде "э-а", произнесенного слитно. Но вот загорелись его глаза, Костя обрадованно обвел взглядом присутствующих и совсем уже бодро закончил:
- Отлично! Премного благодарен! Все! В шляпе! - и с уважением положил трубку на место.
- Костя, перед кем это ты шапку ломал? - усмехнулся Турецкий.
- А перед Тимофей Тимофеичем! - со значением сказал он.
Так звали одного из патриархов Экспертно-криминалистического управления Зинченко, талант которого мог сравниться разве что с поистине Божьим даром знаменитого Семена Семеновича Моисеева, давно удалившегося на пенсион, с которым в одной упряжке прошли, пожалуй, лучшие годы всех троих, сидящих сейчас в кабинете.
Турецкий с Грязновым оживились.
- Ну и что? - не выдержал первым Вячеслав.
- А то, - торжественно заявил Меркулов, вставая, - что из "ТТ", взятого при обыске у Маркова, был застрелен господин Скляр Олег Николаевич, а из револьвера Прилепы - господин Матюшкин. Поздравляю вас. Можете бежать за вещественными доказательствами. Но… не увлекайтесь, - предупредил уже строго. - Завтра - тоже рабочий день.
Грязнов и Турецкий дружно поднялись и направились к двери.
- Не увлекайтесь! - еще строже повторил Костя и поднял указательный палец.
- Ты понял что-нибудь? - спросил Грязнов уже за дверью.
- Я - исключительно как команду. А что, есть сомнения?
- Чего он палец-то задрал? Опять же - не увлекайтесь. Два раза повторил.
- Ты считаешь, что поднятый палец - указание только на одну бутылку? - Турецкий даже остановился, недоверчиво глядя на Грязнова.
- Да, - остановился и Вячеслав. - Но сказал-то он дважды? Так как будем понимать?
- Так, как сказал, - безапелляционно заявил Турецкий. - Дважды, значит, две. Будет возражать, скажем, что не поняли. Сам виноват, пусть выражается четче. А то феня ему, видишь ли, моя не нравится…
День спокойно приближался к своему концу. Медленно пустела вторая бутылка коньяка. По кабинету плавал приятный запах цветущих роз и свежего лимона.
Ну, насчет роз, наверно, сильно сказано, это почти недостижимый, иначе говоря, "шустовский" вариант. Им, разумеется, не пахло, но ведь и не клопами, как думают люди, ни черта не понимающие в коньяках.
Разговор шел также замедленно, но, как всегда в компании мужчин, находящихся под градусом, исключительно на производственную тему. Да и о чем еще говорить-то… Не о бабах же! Только попробуй - при Косте! Со свету сживет. А вот как раз о бабах говорить и хотелось. Но Грязнов с Турецким, поглядев друг другу в глаза, молча решили отложить эту тему на потом. Тем более что Костя снова завел волынку про сегодняшнюю большую зачистку.
- Я хотел с вами, друзья мои, посоветоваться вот еще о чем, - сказал он и сделался совершенно трезвым. - Давайте обсудим. Вопрос очень серьезный.
Грязнов с Турецким вопросительно уставились на него.
- Речь пойдет о найденных нами… материалах.
- А что тебе неясно? - поджал губы Грязнов.
- Вопрос: как отдавать?
- А-а, вон ты о чем! - протянул Турецкий. - Это, Костя, для нас со Славкой слишком высокая политика, где ломают не только руки-ноги, но и головы. Нам это надо, Вячеслав?
- Нам это не надо, - ответил Грязнов. - Но тем не менее твой очень серьезный вопрос, Костя, я расцениваю исключительно как проявление высшей степени доверия к нам. А раз это так, позволю дать совет. Делай, как обещал. И никто тебе не докажет, что ты был не прав. Я внятно изъясняюсь?
- Более чем, - подтвердил Турецкий. - Но поскольку вопрос все-таки был задан, значит, Костю мучают сомнения. Я даже могу назвать вслух адрес и фамилию источника его сомнений. Лубянка, Жигалов. Плюньте в меня оба, если я не прав.
- Ты прав, увы, - вздохнул Костя. - Как граждане России мы обязаны в первую очередь думать о безопасности собственной державы…
- Не надо, Костя, - поднял ладонь Турецкий. - Вспомни, какой год на дворе.
- Патриотизм - понятие вневременное.
- Фигушки! - возразил Турецкий. - Где он, скажи, наш хваленый советский патриотизм? Да это же нынче площадное ругательство! Или нет?
- Или, - кивнул Костя. - Исходя из постулата…
- Не темните, господин генерал-полковник юстиции, - вмешался Грязнов. - Вы хотите снять копии этих материалов? На всякий случай, да?
- А совесть, Костя? - сказал Турецкий. - Про вас со Славкой я не говорю. Как сочтешь нужным, так и поступай, но если вдруг однажды где-то по причине какой-то утечки или просто из-за разгильдяйства либо по злому умыслу всплывет на свет нечто, отдаленно напоминающее то, что одно юное дарование спиз… пардон-с, сперло из пентагоновских компьютерных сетей, то… что будешь делать, Костя? Как взглянешь в глаза твоей разлюбезной Джеми Эванс, а? Кто нам поверит после?.. А может, я чушь несу.
- "Когда мы были молодыми и чушь прекрасную несли…" - фальшивя, пропел Грязнов.
- Во! - восхитился Турецкий. - Видишь теперь, Костя, до чего ты довел человека своим… своей… короче, неуверенностью?
- Значит, вы согласны со мной? - серьезно сказал Костя.
- С чем?! - хором воскликнули слушатели.
- С тем, чтобы все немедленно отдать Питеру и добавить ему крепкого пинка под зад, чтоб он скорее оказался в своей Америке?
- Умная мысль, - резюмировал Грязнов. - И вообще, от безделья он здесь слишком много ест.
- И пьет, - добавил Турецкий. - Когда состоится передача?
- А этого мы не станем произносить вслух. Позвони ему и скажи, что я жду его завтра с утра. Пусть и он звонит в свое посольство и закажет билет на ближайший рейс. А я попозже, ночью, позвоню миссис Джеми… Ну что же вы замолчали? Остановились? Вячеслав, я, что ли, должен наливать? Совесть у вас есть?
- За что люблю шефа? - захохотал Турецкий. - За отчаянность!
- Да, за это просто необходимо выпить! - провозгласил Грязнов, поднимая рюмку.
- Костя, - сказал через несколько минут Турецкий, - только честно… А в чем там дело? Нет-нет, госсекреты нам со Славкой совсем ни к чему! Нам бы… вообще!
- Если вообще, то… Тут, как бы сказать, такая ситуация… Ну, короче, речь идет об американском присутствии в Персидском заливе. Они, кстати, в отличие от нас, совсем не стесняются говорить о своих жизненных интересах и защищать их. Даже у нас под боком. Ну а еще там идет речь об Иране. Короче, империалистические игры - Иран, понимаешь, Ирак, нефть, эмбарго и прочее. Нет, если по чести, нашим службам эта информация определенно пригодилась бы. Но…
- Ну да, - понимающе кивнул Турецкий, - ты опасаешься агентов влияния в нашем дорогом правительстве, так?
- Я бы удивился, если бы их не было, - мрачно хмыкнул Меркулов. - Поэтому и никаких тайн мы сохранить все равно не сможем. Лучше не знать. Я так думаю. Не прав?