Уже добрых два десятка лет мистер Уиплстоун подсознательно жаждал избавиться от серости своей квартиры. И внезапно он пережил такое, что человек с меньшим жизненным опытом назвал бы галлюцинацией. Совершенно отчетливо видел он эту прекрасную комнату, обставленную своей мебелью. В ней стоял чиппендейловский письменный стол, карминовая кушетка со столиком, большая ваза рубинового стекла, книжный шкаф в стиле короля Георга, а на стене - пейзаж кисти Трой Аллен; и все сочеталось как нельзя гармоничнее. Когда юноша распахнул двустворчатые двери в небольшую столовую, мистер Уиплстоун с первого взгляда понял, что его стулья прекрасно подойдут туда и размером, и стилем.
Он попытался отогнать искушение.
- Перегородку можно складывать? - спросил он, героически прикидываясь незаинтересованным. - Так, чтобы получилась одна комната?
- Ну, - ответил юноша и сложил перегородку. Раздвинув красно-белую штору на одной стене, он открыл вид на дворик и сад.
- Маловато солнца, - пробурчал мистер Уиплстоун, качая головой. - Зимой тут будет совсем темно.
Сейчас, правда, в комнате света вполне хватало.
- И сыро, - упрямо стоял на своем мистер Уиплстоун. - Значит, новые расходы. Придется все приводить в порядок. - А в душе он подумал: "Лучше бы я держал язык за зубами".
Кухня помещалась справа от столовой. Оказалась она очень современной, небольшой, с окошком для подачи блюд.
"Маловата", - хотел сказать мистер Уиплстоун, но совсем не был в этом уверен.
Лестница оказалась крутой; хоть тут утешение. Как по ней можно носить подносы или багаж? А если, не дай Бог, человек умрет, как его оттуда спустить? Но не сказал он ничего.
Из спальни через французские окна открывался вид на Каприкорн Сквер с ресторанчиком "Солнце в лесу" слева и с куполом базилики справа. Прямо под окнами - Уол с прохожими и стоящими машинами. Автомобили по улице проезжали редко. Стоило открыть французское окно, как долетел звон колоколов.
"Видимо, к службе", - подумал мистер Уиплстоун, но так и не решился заявить, что место слишком шумное.
Колокольный звон стих. Где-то, где - он не видел - раздались голоса. Выкрики ритмично повторялись. Слов было еще не разобрать, но голос приближался. Он вышел на один из балкончиков.
- Цветы, купите цветы, - выкрикивал голос, и в дальнем конце улицы показалась лошадь с тележкой, полной тюльпанов. Вел лошадь мужчина с багровым лицом. Проходя мимо дома номер один, он вдруг посмотрел вверх и выкрикнул: - Самые свежие! - Прямо мистеру Уиплстоуну, который поспешно отступил назад.
(Его большая ваза рубинового стекла, полная тюльпанов…)
Мистера Уиплстоуна вдруг охватило какое-то безумное веселье. Отходя от окна, он даже похлопывал в ладоши. И вдруг очутился лицом к лицу с мужчиной и женщиной.
- Простите, - произнесли все сразу, и небольшого роста мужчина добавил:
- Не сердитесь, сэр. Мы слышали, как открылось окно, и я решил взглянуть, в чем дело. - Он обернулся к юноше. - Пришли показать дом?
Ну.
- Значит, вы, - протянул мистер Уиплстоун совершенно вопреки своей воле, - вы те… сверху.
- Да, сэр, - кивнул мужчина. Его жена улыбнулась и едва заметно поклонилась.
Они были почти на одно лицо: пухлые щеки, как яблочки, и голубые глаза. "Где-то под пятьдесят", - подумал он.
- Вы, если я верно понимаю… гм… так сказать…
- Мы остались, чтобы все тут немного привести в порядок, сэр. Мистер Шеридан любезно разрешил пожить до конца недели, пока мы не найдем другое место, сэр, если не понадобимся вам.
- Если я правильно понимаю, вы будете… э-э…
- К вашим услугам, сэр, - поспешно поклонились оба, и мужчина добавил, - мы рады будем остаться, если вам подойдут условия, сэр. С жильцами, которые только что уехали, мы прожили здесь целых шесть лет и были счастливы. Наша фамилия Чабб, сэр, можем предъявить наилучшие рекомендации, и мистер Шеридан за нас тоже поручится.
- Ладно, ладно, - поспешил остановить его мистер Уиплстоун. - Я… Э-э… Я еще не решил… И вообще… Я тут больше из любопытства. К сожалению. Но если я… Если я вдруг… то буду рад, но пока… я еще не решил.
- Конечно, сэр, разумеется. Хотели бы осмотреть комнаты наверху, сэр?
- Что? - отшатнулся мистер Уиплстоун, словно в него выпалили из пушки. - О, благодарю. Пожалуй, можно бы. Да-да.
- Простите, сэр, я только закрою окно.
Мистер Уиплстоун шагнул в комнату. Мужчина протянул руку к щеколде окна, и сразу словно движущийся фильм превратился в застывшую фотографию. Рука вдруг замерла, взгляд остекленел, рот отвис, как челюсти скелета.
Мистер Уиплстоун был потрясен. Он посмотрел вниз, на улицу. Там возвращался с прогулки посол Нгомбваны, с собакой и телохранителем. И Чабб смотрел прямо на него. Что-то заставило мистера Уиплстоуна взглянуть и на его жену. Та подошла к окну и через плечо мужа тоже смотрела на посла.
В следующий миг фотография ожила. Чабб захлопнул и закрыл на щеколду окно и с услужливой улыбкой повернулся к мистеру Уиплстоуну.
- Я провожу вас, сэр.
Мансарда оказалась ухоженной и чистой, гостиная - прилично обставленной, но несколько бесцветной комнатой, разве что за исключением фотографии круглолицей девушки лет шестнадцати. Портрет привлекал внимание, поскольку его украшала черная лента и был он помещен между двумя вазами с разноцветными бессмертниками. С рамки свисал какой-то китайский медальон. На стене висела еще одна фотография: сам Чабб в мундире с миссис Чабб в подвенечном платье.
Обставлен этаж был, видимо, мебелью Чаббов. Мистер Уиплстоун понимал, за ним озабоченно наблюдают. Первая прервала молчание миссис Чабб:
- Это наш дом, мы тут привыкли. Каприкорн очень милый квартал…
На миг у мистера Уиплстоуна возникло неприятное чувство, что она готова расплакаться. Он поспешил распрощаться с Чаббами и зашагал за юношей. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы снова не зайти в салон, но он поборол себя, выскочил наружу и тут же нарвался на новую встречу.
- Доброе утро, - поздоровался с ним мужчина, стоявший перед входом. - Кажется, вы зашли посмотреть мой дом? Меня зовут Шеридан.
На первый взгляд в нем не было ничего примечательного, разве что кроме лысины и необычайного загара. Среднего роста, прекрасно одетый, объяснялся он на чистейшем английском. Волосы у него когда-то, видимо, были темными, - судя по черным глазам и густой черной поросли на руках. У мистера Уиплстоуна промелькнуло неясное, мимолетное ощущение, что этого человека он уже когда-то видел. Тот поднялся на крыльцо, миновал калитку и остановился перед мистером Уиплстоуном, которому ничего не оставалось, как поздороваться.
- Добрый день. Знаете, я просто так, мимоходом. Внезапный порыв…
- Бывает, - согласился мистер Шеридан. - Особенно летом. - Все-таки он немного шепелявил.
- И мне так кажется, - согласился мистер Уиплстоун совершенно серьезным тоном. И сделал шаг вперед.
- Вам понравилось? - как бы мимоходом спросил мистер Шеридан.
- О, прекрасно, просто роскошно, - сказал мистер Уиплстоун в полном соответствии с правдой.
- Хорошо. Я рад. Доброе утро, Чабб, мне бы нужно с вами поговорить, - сказал мистер Шеридан.
- Разумеется, сэр, - согласился Чабб.
Мистер Уиплстоун ушел. Мрачный юноша проводил его до угла. Мистер Уиплстоун хотел было с ним распрощаться и продолжить путь в сторону Бэронсгейт, обернулся, чтобы поблагодарить, но тут взгляд его опять упал на дом, залитый солнцем, с зелеными вьющимися растениями над арками окон и чудесным палисадником. Ни слова не говоря, он свернул налево и потом опять налево, чтобы, на три ярда опережая своего провожатого, войти в контору фирмы "Эйбл, Вирт и сыновья". Там он сразу положил перед пухленькой дамой свою визитную карточку.
- Я хотел бы внести задаток.
С той минуты дело было решено. Он обстоятельно обо всем расспросил и предпринял нужные шаги. Уточнил, как выглядит договор купли-продажи и в каком состоянии дом. Поговорил со своим консультантом по финансовым вопросам, со своим банкиром и с поверенным в делах. Если бы один из них не рекомендовал ему предпринять этот шаг, вероятно, он все равно не стал бы обращать внимания. Но никто не возражал, и в результате мистер Уиплстоун, удивляясь сам себе, решился и через четырнадцать дней переехал в новое жилище.
Своей сестре, бывшей замужем в Девоншире, он писал:
"Ты изрядно удивишься, услышав о такой перемене. Не ожидай ничего сверхъестественного - это просто тихая заводь, где хорошо живется чудакам вроде меня. Тут меня ничто не беспокоит - никаких хепенингов, никакого насилия, никаких демонстраций. Это мне подходит. В моем возрасте человек предпочитает жизнь без потрясений, и я полагаю, что обрету ее на Каприкорн Уол, один".
Даром предвидения мистер Уиплстоун никогда не отличался.
III
- Все прекрасно, - кивнул суперинтендант Аллен, - но как себе это представляют люди из Особого отдела? Полагают, что будут сидеть и размахивать нгомбванскими флажками?
- Что конкретно он сказал? - спросил Фокс, имея в виду заместителя комиссара.
- Ах, да вы прекрасно знаете, - отмахнулся Аллен. - Он щедро умащал меня медом своих слов.
- Не похоже, мистер Аллен.
- Это цитата. Только я не знаю откуда.
- А я уже хотел удивиться, - позволил себе пошутить Фокс. - Но вернемся к шефу.
- Придется, хотим мы этого или нет. Ну, разумеется, речь шла об этом визите.
- Президента Нгомбваны?
- Да. Вся суть в том, Фокс, что я его знаю. И шеф знает, что я его знаю. Мы учились в одном колледже, у Дэвидсона.
Год даже сидели вместе в аудитории. Он был хорошим парнем. Не всем по вкусу, но мне нравился. Мы дружили.
- Надо же, - протянул Фокс. - И теперь шеф хочет, чтобы вы вспомнили былые времена?
- Да. Хочет, чтобы я с ним встретился. Все равно, официально или по-дружески. Чтобы я объяснил президенту, что тот должен слушаться советов Особого отдела. Иначе его вполне могут убрать, и тогда начнутся проблемы на всех уровнях. Вот что, можете себе представить, я ему должен объяснить. Тонко и тактично, чтобы не задеть.
- Он не хочет подчиняться обычным мерам безопасности?
- Бумер всегда был упрям, как осел. Если мы хотели, чтобы Бумер что-то сделал, достаточно было сказать, что этого делать не следует. Он из тех людей, которые ничего не боятся. И к тому, же чертовски самолюбив. Как это, он под охраной? И слышать об этом не хочет. Он желает разыгрывать Гаруна Аль Рашида, гулять по Лондону и осматривать его сам по себе. Незаметный, как угольный ящик в райском саду.
- Ну, - протянул Фокс, - это просто замечательно. Парень выбрал лучший способ пасть жертвой какого-нибудь дурацкого покушения.
- Вы не ошибаетесь, это весьма неприятно. С той поры как введены новые законы, он стал бельмом на глазу крайне правых. Черт возьми, Фокс, ведь только недавно он выступал на Мартинике, и кто-то выстрелил в него в упор. Не попал, и сам застрелился. Никого не арестовали. А Бумеру хоть бы что, словно ничего не случилось, он весело шагает дальше, шесть футов пять дюймов роста, сплошные глаза и зубы, а у его охраны волосы стоят дыбом на каждом метре пути.
- Да, тот еще фрукт.
- Вот именно.
- У меня голова идет кругом, - признался инспектор. - Не разбираюсь я в этих новорожденных государствах.
- Не вы одни.
- Вы только посмотрите на Нгомбвану. Что это? Республика, но одновременно член Британского Содружества Наций. Но если она входит в Коммонуэлс, то почему имеет здесь посла, а не Верховного комиссара?
- Меня не спрашивайте. Все это результаты маневров моего старого друга Бумера. Официально они все еще состоят в Содружестве. И имеют и того, и другого. Сумели и независимость приобрести, и приличия соблюсти - короче, все удобства. Потому они и настояли, чтобы их человек в Лондоне именовался послом и получил резиденцию, достойную их великой державы. Все Бумера работа.
- А что его люди в здешнем посольстве? Посол и все остальные?
- Пытаются вразумить его, но, кажется, президент стоит на своем. Ему невозможно выбить из головы мысль, которую вбили в Лондоне во время учебы и адвокатской практики: Британия в своей истории политических убийств не знает, из чего следует, что и никогда в будущем их не произойдет. Не будь это столь безумно, могло бы показаться любопытным.
- Ведь он не может запретить Особому отделу делать свое дело. Разумеется, вне стен посольства.
- Но может чертовски усложнить им жизнь.
- Так что собираетесь делать вы? Дождетесь, когда он прибудет, и попытаетесь уговорить в аэропорту?
- Ну нет. Я завтра на рассвете лечу к нему. Дело Дагинхема придется вам закончить самому.
- Премного благодарен. Какая радость! - воскликнул Фокс.
- Лучше мне сейчас пойти домой и начать собираться.
- Не забудьте повязать старый школьный галстук!
- Столь извращенные идеи я отказываюсь даже комментировать, - фыркнул Аллен.
Он подошел к дверям, потом остановился.
- Хочу еще кое о чем спросить. Не приходилось вам когда-нибудь случайно сталкиваться с человеком по имени Самюэль Уиплстоун? Из Министерства иностранных дел?
- В таких кругах я не вращаюсь. А в чем дело?
- Он был экспертом по Нгомбване. Полагаю, что недавно ушел на пенсию. Симпатичный мужик. Когда вернусь, приглашу его пообедать.
- Он может как-то вам помочь?
- Тяжело ожидать, что он станет на коленях просить старика Бумера взяться за ум, если у того нет на это охоты. Но все же я надеюсь. До свидания, Фокс.
Через сорок восемь часов Аллен в легком тропическом костюме уже выходил из президентского "роллса", встретившего его в нгомбванском аэропорту. Под палящим солнцем он поднялся по величественной лестнице, уставленной стражей в парадных мундирах, и вскоре очутился в приемном зале президентского дворца. Там, к счастью, работал кондиционер.
Встреча началась на высшем уровне. С Алленом с самого начала обращались как с исключительно важной персоной.
- Мистер Аллен? - встретил его молодой нгомбванец - президентский адъютант - в мундире с золотыми шнурами и аксельбантом на груди. - Президент счастлив, что сможет с вами встретиться. Через минуту он вас примет. Хорошо долетели?
Аллен шел за небесно-голубым мундиром адъютанта по великолепному коридору с видом на экзотический сад.
- Подскажите мне, - спросил он по дороге, - как правильно титуловать вашего президента?
- Его превосходительство господин президент предпочитает такое обращение, - ответил адъютант.
- Благодарю, - кивнул Аллен, входя за своим провожатым в приемную внушительных размеров. Исключительно представительный, широко улыбающийся секретарь что-то сказал на местном языке. Адъютант перевел:
- Если не возражаете, можем войти.
Два стражника в сверкающих мундирах распахнули двустворчатые дверки Аллена ввели в гигантский зал. В дальнем его конце, за огромным столом, сидел его старый школьный товарищ Бартоломью Опала.
- Суперинтендант Аллен, ваше превосходительство господин президент, сэр, - торжественно сообщил адъютант и удалился.
Гигантская фигура была уже на ногах и легким шагом боксера приближалась к Аллену. Могучий голос прогремел:
- Господи! Рори Аллен!
Рука Аллена очутилась в могучем захвате, и плечо содрогнулось. Он с трудом сохранял почтительную позу со склоненной головой, что, как он полагал, предписывалось этикетом.
- Господин президент… - начал он.
- Что? Глупости, глупости, глупости! Наплюй на это, мой дорогой мальчик, как мы говаривали у Дэвидсона. - Аллен заметил, что президент повязал старый школьный галстук и что на стене за ним висит фотография их выпуска, на которой они с Бумером стояли в заднем ряду. Это его странно и чуть болезненно тронуло.
- Проходи, садись, - гремел Бумер. - Куда ты? Сюда, сюда! Да садись же! Ты не мог мне доставить большую радость!
Голову его покрывали волосы, схожие со стальной проволокой; они уже поседели и стояли высоко, словно женская шляпка. Могучая фигура - одни мышцы. Глаза немного подналились кровью. Аллен словно двойной экспозицией видел за этой фигурой эбенового юношу, который ел одну гренку с яйцами за другой, приговаривая:
- Ты мой лучший друг, до сих пор у меня тут никого не было.
- Хорошо выглядишь, - польстил ему президент. - Совсем не изменился. Куришь? Нет? А сигары? А трубку? Да? Так закуривай! Ты обедаешь со мной, тебе сказали?
- Это великолепно, - заметил Аллен, когда наконец сумел вставить слово. - Еще минута, и я забуду про протокол.
- Забудь сразу. Мы тут одни. К чему протокол?
- Мой дорогой…
- Бумер - называй меня так. Сколько лет я этого не слышал!
- Боюсь, это уже вертелось у меня на языке с самого начала. Дорогой мой Бумер!
Черный гигант раскатисто расхохотался. Аллен почувствовал себя, как в доброе старое время.
- Как это прекрасно, - заметил президент. Потом помолчал и чуть погодя добавил: - Я должен спросить, преследует ли твой визит какую-то цель. В подробности меня не посвятили. Лишь сообщили, что ты приедешь и рад будешь со мной увидеться. Разумеется, я был в восторге.
"Это будет нелегко, - подумал Аллен. - Одно неверное слово, и я не только провалю свою миссию, но в два счета угроблю и нашу дружбу. Да еще и посею политические трения".
Тем не менее скрепя сердце он начал:
- Я прибыл просить кое о чем, хотя предпочел бы тебя не обременять. Не хочу делать вид, что мой шеф не знает о нашем давнем приятельстве, о дружбе, которую я ценю превыше всего. И скажу совершенно откровенно, он рассчитывает, что я смогу на тебя по-дружески повлиять. Полагаю, его позиция вполне разумна. А поскольку я и сам весьма заинтересован в твоей безопасности, то не стал отказываться.
Ответа пришлось ждать долго. Было такое впечатление, словно опустили штору. В первый раз, глядя на отвисшую челюсть и затуманенные, мутные глаза, Аллен осознал, что говорит с чернокожим.
- Ах да, - заговорил наконец президент, - я совсем забыл. Ты ведь полицейский.
- Говорят - если хочешь сохранить друга, никогда не одалживай ему денег. Этой поговорке я не верю, но если вторую часть несколько изменить, чтобы она звучала, никогда не используй дружбы в своих интересах, - тогда другое дело. Хочешь верь, хочешь нет, но моя конечная цель - спасение твоей жизни.
Новая напряженная пауза. Аллен подумал:
"Так он обычно смотрел, если считал, что кто-то его оскорбил. Стеклянным взглядом".