- Господь не наградил меня талантами, - спокойно ответила она. - Я не умею ничего: ни писать, ни даже рассказывать. - А когда он уставился на нее, пытаясь уразуметь всю необычность ее слов, тихо продолжала: - Стихи моей матери по большей части очень слабые. Я унаследовала от отца достаточно интеллекта, чтобы это понять. Но однажды мама написала стихотворение, в котором что-то есть, хотя большинству оно показалось бы просто бессмыслицей. Вот послушайте:
Построю дом из тростника,
Волшебный, мастерски сплетенный.
Вихрь пролетит среди стеблей,
И прикоснется, удивленный
Их тормошит и налетает…
Но мне-то он не помешает -
- Я занята!
- Не желаете еще чашечку чая?
Только через полчаса вернулся он в свою комнату и, стуча зубами от холода, улегся в постель. Книга, одолженная мисс Джессикой, лежала на одеяле. У дешевого мягкого переплета загнулись углы, меж страниц торчали вырезки с давно устаревшими объявлениями. Кэмпион раскрыл ее наугад, и прочитанное все еще крутилось у него в голове, когда он закрыл глаза:
"ПРОСТОКВАША (остаток кислого молока, забытого плохой хозяйкой в бутылке или бидоне). Можно исправить его вкус, добавив рубленый шалфей или чеснок. Я сам, хотя и без особого удовольствия, прекрасно существовал на этой смеси, потребляемой с небольшим кусочком хлеба, целые дни, разнообразя вкус добавкой тех или иных трав.
ЭНЕРГИЯ. Следует экономить энергию. Так называемые ученые утверждают, что энергия - это только тепло. Потому не расходуйте ее больше, чем нужно в данный момент. По моим оценкам, один час сна эквивалентен фунту высококалорийной пищи. Читатель, смири гордыню. Бери, что дают, даже если дар этот предлагается с презрением. Дающий обретет награду в душе своей - либо сознанием собственной добродетели, либо удовлетворенным тщеславием. Сохраняй спокойствие. Беспокойство и сокрушение над собственной участью отбирают больше энергии (то есть тепла), чем серьезные размышления. Таким образом ты перестанешь быть бременем для родных и общества. Твой разум тоже избавится от тяжких мыслей и станет более склонен к созерцанию и наслаждению прелестями природы и изобретательностью человеческой. Такое ничего не стоящее удовольствие интеллигентный человек всегда может себе позволить.
КОСТИ. Большой питательный коровий мосол можно купить за один пенс. Возвращаясь от мясника, человек расторопный в придорожном кювете сумеет отыскать полезные одуванчики, а если повезет, и лук…"
Кэмпион перевернулся на живот и простонал:
- О Боже!
8. ЗА КУЛИСАМИ ЭПРОН-СТРИТ
Он вдруг понял, что разбудивший его шум - это скрип отворяемых дверей, и что чья-то рука все еще лежит на ручке двери, а хозяин ее объясняется с кем-то в коридоре. Оказалось, прибыл инспектор Чарли Люк.
- Нечего разгуливать по крышам… - с Необычной мягкостью выговаривал он. - Можешь запросто сломать себе шею. Это, конечно, не мое дело, и прошу прощения, что вмешиваюсь, но мне все это совсем не нравится. Я хочу, чтобы ты взялась за ум.
По одному тону этой нотации Кэмпион мог вообразить себе всю сцену. Он попытался расслышать ответ, но тихий голос был слишком неразборчив.
- Мне очень жаль, - казалось, инспектор очутился на зыбкой почве. - Нет, разумеется, я никому ничего не скажу. За кого ты меня принимаешь?! За репродуктор на вокзале? Ох простите, мисс Уайт, я и не заметил, что говорю так громко. До свидания!
Снова донесся какой-то шум, дверь приоткрылась на дюйм-другой, когда инспектор на прощание воскликнул:
- Предупреждаю, смотри не залети!
И наконец он вошел в спальню Кэмпиона с лицом скорее озабоченным, чем сердитым.
- Снова эта глупышка, - вздохнул Люк. - Теперь она уже не сможет сказать, что я ее не предупреждал. Кстати, доброе утро. Узнав, что я иду наверх, Рени вручила мне вот это, - он водрузил на туалетный столик поднос с двумя чашками чая и протянул, разглядывая комнату: - Такое милое спокойное местечко - и убийство! Там, где я провел ночь, чай не подавали. "Надеюсь, мы докопаемся до какого-нибудь клада", - сказал я старшему инспектору, но у того не было желания шутить. Ну что же, выкопали мы старика и разложили по склянкам сэра Добермана.
Он подал чай Кэмпиону в постель и уселся поудобнее в смахивавшем на трон кресле.
- Официально я допрашиваю племянника мисс Рапер, юриста по профессии, - сообщил он. - Не думаю, что эта сказочка долго продержится, но постараюсь ее придерживаться как можно дольше.
Целиком заполнив собой кресло, он весьма неплохо в нем смотрелся. Под костюмом рельефно прорисовывались накачанные мышцы, а миндалевидные глаза были так ясны, словно он провел ночь в собственной постели, а не на кладбище.
- Мисс Джессика знает, что я детектив, - заметил Кэмпион. - Она видела нас в парке.
- Правда? - Люк вовсе не казался удивленным. - Они не такие ненормальные, как может показаться. Я вам уже говорил. Сам я поначалу совершил эту ошибку, а теперь и вы убедились.
Кэмпион после минутного раздумья утвердительно кивнул.
- Да, пожалуй, вы правы.
Люк отхлебнул остывшего чаю.
- Рени мне рассказала какую-то вслепую историю про старину Боулса, - начал Люк. - О каком-то гробе, сделанном "на глаз" для Эдварда. Пусть он кому другому про это рассказывает…
Кэмпион опять кивнул.
- Да, тут история с душком. Но в чем дело, пока не понимаю. Правда, Лодж у них остался на ночь и может что-нибудь разнюхать. Не слишком этично, конечно, но они заклятые враги. Чем же таким приторговывает Боулс? Табаком? Мехами?
Лицо инспектора потемнело от гнева.
- Ах старый прохиндей! - взорвался он. - Я таких сюрпризов на своем участке не потерплю! Чего надумали! Контрабанда в гробу - одна из старейших уловок на свете. Ну, я этому Боулсу задам! А я считал, что знаю улицу, как свои пять пальцев.
- Но я могу и ошибаться, - Кэмпион пытался сгладить впечатление. - Может, гробы - единственное его хобби? И он не лгал? Я этому совсем не удивился бы.
Люк испытующе прищурился.
- В том и проблема со стариками. Любая самая дурацкая история может оказаться правдой. Не буду спорить, Джесси в своем деле собаку съел, но в россказни про шедевр великого мастера все же не верю.
- И что же вы намерены делать? Отправиться в его заведение с обыском?
- Конечно, раз мы знаем, что можно захватить его с поличным. Разве что вы решите не трогать старика, пока не разберетесь с Палинодами. Ясно, на это понадобиться время, но мы все же можем поймать его с грузом и показать, где раки зимуют.
Кэмпион ненадолго задумался.
- А, пожалуй, Боулс ждет вас сегодня, - наконец сказал он. - И наш помощник никогда бы не простил мне, не сообрази я этого.
- Лодж? Я о нем слышал, но встречаться не доводилось, сэр. Мне говорили, он сидел?
- Ну, когда-то он совершил один неудачный взлом… Нет, мне кажется, что в царство Боулса вам следует заглянуть только для формы. И даже если что-то обнаружите, все это ерунда по сравнению с шалостями Палинодов.
- А если мы к нему не явимся или ничего не найдем, он просто затаится, пока не решит, что опасность миновала, и вот тогда мы его и сцапаем.
Инспектор вынул пачку листков из внутреннего кармана, и Кэмпиону снова бросилась в глаза необычайная пластичность каждого его движения. Пока Люк разглядывал исписанные каракулями карточки, по выражению его лица можно было легко определить их содержание, словно переданное через громкоговоритель - тут неверны выводы, тут всякая ерунда, а это могло подождать.
- Гидробромид хиосциамина, - вдруг прочитал он. - Может ли наш аптекарь папаша Уайлд держать где-нибудь под замком его запас?
- Вряд ли, - Кэмпион заявил это с уверенностью, которой от него и ожидали. - Мне кажется, им пользуются очень редко. Лет сорок назад им пробовали лечить манию преследования. Действует он вроде атропина, но гораздо сильнее. О том, что это яд, стало известно, когда Криппен испытал его на Бэлль Элмор.
Люку этого было недостаточно. Он задумчиво прикрыл глаза.
- Вам следует взглянуть на эту аптеку, - заявил он.
- Пожалуй. Но не стоит его беспокоить раньше времени. Лучше начать с доктора.
- Согласен. - Люк что-то пометил на карточке огрызком карандаша. - Гидробромид хиосциамина. Что это за штука? Вы случайно не знаете?
- Мне кажется, это эстракт белены.
- Ах так? Это растение?
- Да, и весьма распространенное.
- Вы правы, если это именно то растение, о котором я думаю. Когда-то в школе я был по уши влюблен в учительницу ботаники, а она выговаривала мне за плохие рисунки. Да, точно, белена. У нее маленькие желтые цветки. Ужасно противно пахнет. - Инспектор говорил все торопливей, живое воплощение здоровой энергии.
- Да, все сходится.
- Растет повсюду, - инспектор просто не мог прийти в себя от удивления. - Черт возьми, ведь его можно сорвать даже в парке.
Кэмпион несколько секунд молчал.
- Да, - согласился он наконец, - полагаю, и в парке тоже.
- Но еще нужно его толком обработать, - инспектор покачал головой с темными густыми, как каракуль, кудрями. - Начнем с врача, но вы должны увидеться со стариком Уайлдом, хотя бы ради интереса. Потом займемся директором банка. Я о нем уже рассказывал?
- Конечно. Такой милый невзрачный человечек. Я его видел выходящим из комнаты мисс Ивэн. Но она не сочла нужным нас представить.
- Она все равно наградила бы его каким-то вымышленным прозвищем, и это ничего бы вам не дало. Нам предстоит к нему визит. "Банк не может давать никаких сведений без решения суда", - так он мне заявил.
- В этих словах вас что-нибудь насторожило?
- Нет. Разумеется, теоретически он прав. Мне самому приятно сознавать, что о двух полукронах, полученных в почтовом отделении, знаем лишь я и девушка в окошке. Другое дело, что он мог бы нам что-то рассказать как частное лицо.
- Как друг семьи? Конечно, мог бы. Во всяком случае с ним стоит поговорить. Мисс Рут перед гибелью тратила слишком много денег, как я узнал. Это могло стать мотивом, но могло и не стать. Джей говорит, что деньги - единственный разумный мотив убийства.
Чарли Люк от комментариев воздержался и снова занялся своими листочками.
- Вот, у меня записано, - наконец воскликнул он. - После долгих уговоров мне все-таки удалось выудить это из Рени. Мистер Эдвард платил ей три фунта в неделю, включая стирку. Мисс Ивэн платит ей теперь столько же. Это за полный пансион. Мистер Лоуренс платит два фунта за полупансион. На самом деле все равно за полный, потому что Рени не может смотреть спокойно, когда кто-то ходит голодным. Мисс Клития платит двадцать шиллингов, потому что ровно столько это бедное дитя и зарабатывает. И дома не обедает. Мисс Джессика платит пять шиллингов.
- Сколько?
- Пять шиллингов. Я говорю Рени: "Перестань дурака валять, как ты думаешь сводить концы с концами?", а она в ответ - мол, а я чего хотел? Старуха ест только ту гадость, которую готовит сама, комната ее под самой крышей, и так далее, и так далее. "Ты с ума сошла, - говорю я ей. - Сегодня даже пса не прокормишь на пять шиллингов в неделю". А она заявляет, что мисс Джессика не пес, а скорее уж кошка. "Кажется мне, что вы снова на сцене играете, - говорю я, - добрую фею". И тут шило вылезло из мешка. "Слушай, Чарли, - говорит она мне, - положим, я ей откажу, и что тогда? О ней придется заботиться остальным членам семьи, верно? Тогда им всем придется экономить, и кто на этом проиграет? Только я". И она совершенно права. Могла бы, разумеется, выгнать их всех, но мне кажется, для этого она их слишком любит. Чувствует, что они - какой-то особенный класс и такие безобидные и беспомощные… Ну, словно кормит кенгуру.
- Каких еще кенгуру?
- Ну, скажем, муравьедов. Любопытных и необычных. Нечто такое, о чем можно рассказывать соседям. В нынешние времена с развлечениями проблема. Выбирать не приходится.
Как обычно, помогал он себе руками и телом, изображал Рени, делая странные движения большим и указательным пальцами. Каким чудом сумел он передать острый маленький носик престарелой актрисы и ее птичье щебетание, Кэмпион не понимал, но все равно видел ее, как живую. И сразу ощутил внезапный прилив энергии, словно пробудился давно бездействовавший закоулок его мозга.
- А мисс Рут? - спросил он, смеясь. - Платила фунт и девять пенсов и небось на этом настаивала?
- Нет, - главный сюрприз инспектор приберег под самый конец. - Нет. Последний год жизни мисс Рут платила очень нерегулярно. Временами давала семь фунтов, а порой буквально несколько пенни. Рени ведет точнейшие подсчеты и утверждает, что та осталась ей должна еще пятерку.
- Интересно… А сколько Рут должна была платить?
- Три фунта, как все остальные. И вот еще что. Рени - особа состоятельная.
- Ротшильд в юбке.
- У нее есть деньги, и немало, - уныло сообщил Чарли Люк. - Надеюсь, не от контактов с Джесси Боулсом. Знаете, это подорвало бы мою веру в женщин.
- Не думаю. Будь это так, тянула бы она меня вниз среди ночи, чтобы поймать с поличным своего сообщника?
- Верно, - инспектор посветлел лицом. - А теперь я пошел заниматься делами. Мы вместе навестим почтенного директора банка? Зовут его Генри Джеймс, почему-то это имя кажется мне странно знакомым. Я собираюсь заглянуть туда часов около десяти.
- А сколько сейчас? - Кэмпион устыдился, что еще валяется в постели. Его собственные часы, видимо, остановились, потому что показывали без четверти шесть.
Люк взглянул на свою серебряную луковицу, которую извлек из кармана пиджака. Потом тряхнул ее, как следует.
- Это же надо, без десяти шесть. Я пришел около пяти, но не хотел будить вас сразу, боялся, что вы поздно легли…
- Мы, старики, любим поспать, - пошутил Кэмпион. - Вам теперь предстоят несколько часов писанины, если я правильно понял?
- О да, нужно спешить. У нас тоже не хватает людей. А тут еще это, - он принялся внимательно всматриваться в какой-то листок, несколько чище остальных. - Директор тюрьмы Его Королевского величества в Чарлзфилдсе сообщает, что у них в госпитале находится некий Лаки Джефриз, который отбывает двухлетний срок за кражу со взломом. Он при смерти, какие-то внутренние проблемы. - Люк запнулся. - Во всяком случае в бреду он непрерывно шепчет: "Эпрон-стрит, избегай Эпрон-стрит". Твердит одно и то же. А когда приходит в себя и его спрашивают, что это значит разумеется, не хочет или не может объяснить. Утверждает, что вообще не слышал о такой улице. В Лондоне три Эпрон-стрит, поэтому дирекция тюрьмы уведомила полицию всех трех участков. Быть может, нашей улицы это не касается, однако заставляет задуматься.
Кэмпион внезапно сел, и хорошо знакомый порочно сладостный холодок медленно пополз по спине.
- Значит, он чего-то боится?
- Видимо, да. В заключение там такая пометка: "Врач сообщает, что пациент при этом сильно потеет и нервничает. И хотя прочие слова, даже весьма неприличные, произносит громко, про Эпрон-стрит всегда поминает только шепотом".
Кэмпион отбросил одеяло и заявил:
- Встаю!
9. РАЗГОВОР О ДЕНЬГАХ
Кабинет директора банка был старомоден каждым своим дюймом. Небольшая комната с угольным камином была оклеена богатыми красно-золотыми обоями с китайским узором, на полу лежал турецкий ковер, а угол занимал шкаф, где наверняка держали шерри и сигары. Еще там стояло большое бюро красного дерева, смахивавшее на катафалк, а для клиентов - кресло зеленой кожи, высокая спинка которого была обита по краям медными гвоздиками.
Над камином висел неплохой портрет маслом, изображавший джентльмена в вычурном сюртуке викторианских времен и высоком воротничке, заслонявшем подбородок.
Пока Кэмпион оглядывался вокруг, ему без всякой видимой причины вдруг пришло в голову, что прежде старательно избегали писать слово "банкрот", словно нечто непристойное.
На таком фоне мистер Генри Джеймс выглядел слишком современно и неуместно. Стоя за бюро, он с сомнением присматривался к своим гостям. Банкир был ухожен до неприличия, его редевшие волосы так плотно прилегали к голове, что производили впечатление покрытых лаком. Сорочка сверкала безупречной белизной, а деликатный узор на бабочке был почти незаметен.
- Простите, джентльмены, но ситуация в самом деле весьма щекотливая. За всю мою карьеру мне еще не приходилось сталкиваться с чем-то подобным. - Голос был таким же приглаженным, как и он сам, - чистые гласные, прекрасно произносимые согласные. - Я уже вам говорил, инспектор, что Банк (он явно произносил это слово с большой буквы, почти как "Бог") - не может дать вам никакой информации, кроме как по требованию суда, а я искренне надеюсь, что до этого не дойдет.
В этом кабинете Чарли Люк больше, чем обычно, походил на гангстера. Широко ухмыляясь, он поглядывал на своего спутника как верный пес, который только ждет команды, чтобы задать перцу.
Кэмпион с интересом смотрел сквозь роговые очки на свою жертву.
- Это неофициальная беседа. Почти… - добавил он.
- Извините, как это?
- Я имел в виду, что вам стоит на минутку забыть про банк.
Слабая улыбка скользнула по округлой физиономии собеседника.
- Это мне довольно трудно обещать.
Не иначе как по чистой случайности оба собеседника одновременно взглянули на портрет над камином.
- Основатель? - спросил Кэмпион.
- Внук основателя, мистер Джефферсон Клодж, в возрасте тридцати семи лет.
- Он еще жив?
- Ну конечно, нет. Портрет написан в тысяча восемьсот шестьдесят третьем.
- Банк в числе известных?
- Не слишком. - В голосе Джеймса звучал легкий укор. - Лучшие банки, если позволите заметить, отличаются отсутствием этого качества.
Улыбка Кэмпиона просто обезоруживала.
- Вы довольно близко знакомы с семейством Палинодов, верно?
Директор провел ладонью по лбу.
- Да, черт возьми, - неожиданно заявил он. - Да, пожалуй. Я их знаю с детства, они наши старейшие клиенты.
- Тогда постараемся избегать денежных вопросов. Хорошо?
Мистер Джеймс казался и грустным, и довольным.
- Придется. Что вас, собственно, интересует?
Инспектор вздохнул и придвинул кресло поближе.
- А что может интересовать следствие? Мисс Рут Палинод была убита.
- Это официальная версия?
- Да, но мы ее не разглашаем, пока следствие не закончится. Мы из полиции, как вы, вероятно, догадываетесь.
В беспокойных круглых глазках блеснула признательность.
- Вы хотели бы знать, как давно я знал ее и когда видел в последний раз, верно? Ну что же, знал ее я с детства, а в последний раз видел как-то утром, за несколько дней до ее смерти. Трудно вспомнить, когда именно, но полагаю, накануне ее болезни. Она приходила сюда.
- По делам?
- Да.
- У нее был счет в вашем банке?
- В то время нет.
- Значит, счет ее был закрыт?
- Я обязан отвечать? - Джеймс побагровел от гнева. - Я вам уже говорил, что не могу давать информацию о финансовых делах моих клиентов.
- Гонг, - буркнул Кэмпион из глубины зеленого кресла. - Давайте вернемся к временам вашего детства. Где тогда вы жили?
- Здесь.
- В этом доме?