- Мисс Кровс, у меня в гостях наш русский коллега Степанов; он писал репортажи о партизанах Лаоса и Вьетнама, был в Чили накануне трагедии и дружил с вождем РАФ Ульрикой Майнхоф. Он хочет поговорить с вами.
- Пожалуйста, - ответила женщина, помедлив. - Я слушаю.
Бреннер протянул Степанову трубку.
- Добрый вечер, мисс Кровс. Я жду визы, думаю, мне дадут ее в ближайшие дни… Вы сможете повидаться со мной?
- Конечно.
- Я возьму у господина Бреннера номер вашего телефона?
- Можете записать домашний. Тридцать семь, двадцать четыре, сорок девять… Лыско плох?
- Да.
- Почему его не госпитализировали здесь?
- Потому что кто-то позвонил в наше консульство и угрожал ему… Потому что его обвиняют в том…
- Я уже слышала… У меня нет ревнивых друзей, а у него могли появиться серьезные враги… Из-за меня, это верно. Приезжайте, я вам расскажу кое-что… Днем я обычно в бюро или баре, вечером дома.
Когда Степанов положил трубку, Бреннер заметил:
- Странная история… Концерн Дигона… Пошли посмотрим по справочникам? Она - хоть и не прямо - все же обвинила этого старика… Вы ничего же о нем не знаете?
- Я знаю о нем, и знаю немало.
- Вот как?! - Бреннер удивился: - Все-таки вы непредсказуемые люди! А может, мы доверчивые агнцы в сравнении с вами и вы постоянно играете нами, словно детьми?
- Если бы, - усмехнулся Степанов. - Каждый из нас норовит поиграть другим, что не есть хорошо, как говорят мои немецкие друзья.
- Пошли в досье, там расскажете мне про Дигона, проверим эти данные по нашим последним справочникам…
17
Ретроспектива I (семь месяцев назад, весна 83-го)
Барри Дигон начал сдавать, как-никак семьдесят семь, но все наиболее важные дела по-прежнему вел сам, не передоверяя даже самым близким, проверенным помощникам.
Поэтому, когда департамент концерна, отвечавший за все биржевые операции в мире, обработал информацию о том, что люди Леопольдо Грацио (конечно же, не служащие его концернов и банков, а контакты в иных фирмах) начали играть на повышение курса акций какао-бобов, когда служба разведки концерна сообщила, что в Гаривасе, где всего лишь пять месяцев назад пришли к власти военные во главе с полковником Мигелем Санчесом, наметилась тенденция к расколу в руководстве и министр обороны, сорокалетний Армандо Лопес, выпускник Вест-Пойнта, примкнувший к левым силам, дважды нелегально встречался с послом США Дональдом Бэркли, причем запись беседы сразу же ушла в Белый дом с пометкой государственного секретаря "Срочно, совершенно секретно, только для президента", Барри Дигон дал указание внешнеполитическому департаменту концерна выяснить, существуют ли высокоавторитетные контакты, которые смогут обеспечить встречу с министром обороны в самое ближайшее время, желательно на нейтральной территории; в случае же, если это может бросить тень на майора Армандо Лопеса, следует срочно купить какой-нибудь замок в Гаривасе на берегу океана - ничего вызывающего, десять, пятнадцать комнат от силы, не более двадцати акров земли, незачем привлекать внимание левой прессы - и пригласить среди прочих на новоселье этого самого майора Лопеса.
После этого Дигон позвонил помощнику государственного секретаря Полу Гоу, договорился с ним о ленче; перед тем как ехать в клуб, внимательно просмотрел данные, полученные от своих дилеров на биржах Цюриха, Амстердама, Лондона, Гонконга и Франкфурта-на-Майне; речь шла исключительно о ценах на какао-бобы, Гаривас - один из крупнейших поставщиков этого продукта; попросил Зигмунда Шибульского, помощника по специальным связям с администрацией, договориться о встрече с первым заместителем директора ЦРУ Майклом Вэлшем; попросил секретаря, занятого составлением ежедневных компьютерных сводок, выяснить, отчего Леопольдо Грацио начал играть на повышение акций какао-бобов именно после прихода к власти военных в Гаривасе, и отправился на ленч в клуб "33".
(Брат помощника государственного секретаря Пола Гоу был директором филиала треста Дигона в Швейцарии, курировал интересы концерна на биржах Цюриха, Антверпена и Франкфурта-на-Майне, поэтому разговор Гоу и Дигона был, как и всегда, доверительным. Впрочем, Пол Гоу понимал, что излишняя откровенность с магнатом нецелесообразна; дипломат, он полагал, что информация, отданная по частям, ценится куда как выше; профессионал от экономики не понял бы избыточной открытости, это может свидетельствовать о шаткости позиции чиновника; как правило, откровенничают люди, взявшие бога за бороду, стоящие на грани краха или же дурни; все остальные ведут свою партию, иначе говоря, торгуют знанием.)
- Мой иглотерапевт, - сказал Дигон, рассеянно поглядев на официанта, стоявшего возле их столика, - мистер Гарольд Личжу утверждает, что Александр Македонский был убит совершенно поразительным образом…
- Насколько мне известно, он умер от лихорадки, - возразил Гоу. - Латынь…
- Я закажу нам спаржу, - пожевав губами, сказал Дигон, - и телячье филе, здесь это делают специально для меня по венскому рецепту.
- Прекрасно, - откликнулся Гоу, - по-моему, прекрасно.
- По-моему, тоже, - и Дигон передал официанту меню, запрессованные в сафьяновые с атласом папки. - Что же касается латыни, которую вы изучали в колледже, то в этой капле бытия отражается все несовершенство нашего мира, его непоспеваемость за неразумной устремленностью знания… "Античность, античность, нет ничего мудрее античности!" Ерунда… Пришло время, и античность рассчитали на компьютерах дошлые мудрецы от математики. И установили с абсолютной точностью, что в некоем индийском храме жрецы предложили Македонскому "приблизиться к богам". Тот, ясное дело, согласился, но как это осуществить? Очень просто. Надеть самую дорогую корону с алмазом величиной с кулак и совершить ритуальный выход ровно в полдень на площадь в самый жаркий день месяца. Великий полководец прошел с алмазной короной по плацу, с лица его струился пот, щеки покрылись бледностью. Вернувшись на родину, Македонский начал мучиться головными болями и вскорости умер. В чем дело? Да в том, что жрецы сожгли ему гипоталамус… Или гипофиз, я путаюсь в медицинских обозначениях. Никакого ожога волосяного покрова, а человек тем не менее убит… Месть побежденных - алмаз фокусирует полуденную энергию солнца, чрезмерное тепло делает свое страшное дело…
Гоу усмехнулся.
- У меня нет личного иглотерапевта, Барри, поэтому я лишен той информации, которой владеете вы, однако же моя латынь, то есть античность, позволяет прокомментировать историю об убийстве Македонского несколько иначе. Если согласиться с тем, что мы рождены под определенными планетами, если позволить себе - с известной долей снисходительности - признать правомочие астрологии для тех, кто желает в нее верить, тогда следует вспомнить историю про то, как астролог, живший при дворе матери великого завоевателя, молил ее, рожавшую Македонского, потерпеть еще пятнадцать минут, всего лишь пятнадцать, и он, тот, который идет на свет из твоего чрева, станет властелином земли! Но женщине неподвластна природа… Александр родился в свой срок, и жрец предсказал, что мальчик завоюет полмира, создаст великую империю, но умрет в возрасте тридцати трех лет, и царство его распадется, лишь только он испустит дух. Случилось именно так…
- Значит, по-вашему, - сказал Дигон, подвигая к себе тарелку со спаржей, - прогулка по плацу с короной-лазером была предопределена свыше? Как и завоевание Азии?
- А это на ваше усмотрение, - ответил Гоу и добавил: - Спаржа действительно отменна.
- В таком случае, я ставлю новый вопрос на ваше усмотрение, Пол… Вопрос из другой области: что определит будущее министра обороны Гариваса майора Лопеса - предсказание астролога или же месть жрецов?
- Какого рода жрецов вы имеете в виду, Барри?
- Мне любопытны все жрецы, которые входят в поле вашего интереса.
- Чем дальше, тем больше мы, дипломаты, стремимся к тому, чтобы говорить откровенно, Барри. Вы недостаточно четко формулируете вопрос. Вас интересует моя точка зрения на отношения Лопеса с Мигелем Санчесом? Или же вам хочется узнать мое мнение о перспективе нашего присутствия в Гаривасе?
- Меня интересует все. В частности, мне любопытно ваше отношение к активности наших европейских союзников в Гаривасе.
- Кого вы имеете в виду?
- Концерн и банк Леопольдо Грацио.
- Это серьезный вопрос, Барри. Новая информация об активности Грацио в Гаривасе недавно пришла к нам, он ставит на Санчеса, так выгодно западноевропейской тенденции, однако я не думаю, что Грацио добьется успеха: как-никак Гаривас в непосредственной близости от наших границ, а не от европейских, поэтому разумнее ставить на майора Лопеса, армия есть армия, тем более он говорит по-английски, как мы с вами, традиции Вест-Пойнта и все такое прочее…
- Он надежный человек?
- Задайте этот вопрос вашим друзьям из ЦРУ, для меня, как дипломата, важны тенденции и возможности; они же, парни из Лэнгли, в первую очередь интересуются личностями.
- Не грех бы и вам не разделять тенденцию и личность, - заметил Дигон, - это в конечном счете неразделимо.
- Верно. Однако же работаешь с увлечением, оперируя глыбами теории, а не суматохой практики… Если бы все же я был заинтересован в личности, а не тенденции, я бы занялся и ею.
- Следовательно, вашего брата, то есть всю вашу семью, должна занимать именно личность майора Лопеса, мой дорогой Пол. От того, куда он пойдет, этот загадочный майор, примкнувший к левым военным, зависит успех моего дела, а это значит - дивиденды вашего брата…
Пол Гоу отодвинул тарелку с мягким телячьим мясом (чересчур мягкое, ощущение безвкусицы), аккуратно вытер чуть ли не жестяной - так накрахмалена - салфеткой чувственные крупные губы и ответил:
- Я бы поставил на майора Лопеса. Так, во всяком случае, посоветовал бы поступить брату, если он решит поиграть на бирже.
- А что ему играть на бирже? В Гаривасе есть немного каучука, виды на нефть, серебро, бананы и какао-бобы. На что нам играть с вашим юным братом?
Пол Гоу рассеянно кивнул метрдотелю, поставившему перед ним кофе, и ответил, когда тот отошел:
- По нашим данным, не до конца проверенным, майор Лопес через подставных лиц скупает плантации какао-бобов… Особенно в тех районах, где скрываются люди, которых нынешний режим называет крайне правыми.
- Откуда у этого майора деньги?
- А он рискует, Барри, он взял ссуду на год… Опять-таки не он лично, кто именно и где, я не знаю, но, по слухам, ссуду ему открыл один из наших банков.
- Какой конкретно? - спросил Дигон. - Видимо, это знает ваш посол.
- Барри, я люблю моего брата, который служит вам, и очень хочу, чтобы он получил лишнюю пару сотен тысяч баков, но я не могу делиться с вами сверхсекретной информацией…
"Красиво поделился, - отметил Дигон, - знает, как продавать себя, молодец, смекалист, надо бы продумать вопрос о том, как заранее пригласить его к нам, если Рейган с Шульцем уйдут, этот с головой".
Назавтра люди Дигона вылетели в Гаривас и купили небольшой испанский замок в сельве, неподалеку от тех мест, где скрывались формирования правых экстремистов; следом за ними прибыла бригада реставраторов; представитель европейской корпорации "Бельжик минераль" месье Ласен - никто, понятно, не знал, что он работал на Дигона - во время приема в перуанском посольстве был представлен послом США не только Санчесу и министру энергетики Прадо, но и Лопесу; повернувшись спиною к залу, месье Ласен поинтересовался, не согласится ли майор посетить - конечно же, вместе с другими членами правительства - новоселье, которое собирается отметить Барри Дигон, в данном случае не только банкир с Уолл-Стрита, но член наблюдательного совета Международного банка инвестиций; старик думает о будущем, он готов помогать республике, он считает руководителя армии высоко авторитетным деятелем страны и хочет перемолвиться с ним парой слов в доверительной обстановке…
- Я готов к встрече, - усмехнулся майор Лопес, - имя Дигона говорит само за себя любому латиноамериканцу, особенно такому, как я, натерпевшемуся от гринго не только на родине, но и за годы учения в Штатах…
18
13.10.83 (9 часов 45 минут)
Инспектор Шор попросил Папиньона, своего молодого помощника, на все звонки журналистов отвечать в том смысле, что никакой новой информации не поступало, версия самоубийства остается прежней, хотя с его, Шора, точки зрения, во всем случившемся есть ряд "черных дыр", которые он пока что не намерен комментировать.
Звонили беспрерывно; Папиньон отвечал так, как ему сказал Шор; корреспондент "Геральд трибюн" связался с комиссаром полиции Матэном, пожаловался на нарушение закона об ответственности чинов сыска за гласность информации; Матэн пообещал разобраться и решил было уехать из офиса, понимая, что и ему не будет покоя, но, как раз когда он собирался надеть легкое пальто из невесомой ангоры, секретарь сказала, что на проводе мистер Джон Хоф, просит соединить его хотя бы на три минуты; шеф знал, кто такой Джон Хоф, подошел к аппарату, не уследил за лицом, почувствовав гримасу некоторого подобострастия, рассердился на себя, ответил поэтому сухо:
- Комиссар Матэн слушает.
- Доброе утро, комиссар, спасибо, что нашли для меня время… Меня замучили покровители из нашего посольства, в газетах появились странные сообщения, связанные с трагической кончиной Грацио, он был большим другом Штатов, его самоубийство всполошило всех… Не согласились бы вы пообедать со мною, комиссар? В час дня, - торопливо закончил Хоф, опасаясь услышать отказ, - в ресторанчике Пьера Жито?
Джон Хоф был резидентом Центрального разведывательного управления, жил здесь под крышей вице-директора "Уорлд иншурэнс компани", поддерживал отношения с полицией открыто, как-никак возглавляет страховую компанию; связи его были широки и надежны; комиссар Матэн ответил поэтому:
- А у вас нет никаких сведений, связанных с этой трагедией?
- Кое-что есть.
- Хорошо, я принимаю ваше приглашение, мистер Хоф.
Комиссар снял пальто, попросил секретаря ни с кем его не соединять, сварил себе кофе и вызвал инспектора Шора.
- Изложи-ка мне свои соображения по делу Грацио, дорогой Соломон…
Шор удивился: комиссар обычно не вмешивался в его дела, ждал, когда инспектор сам придет с новостями; за помощью никогда не обращался, волк среди волков, он привык работать в одиночку.
- Еще рано делать выводы, шеф.
- Мне надо быть готовым к разговору с человеком, который интересуется этим делом…
- Не один человек этим интересуется, шеф.
- Тот человек интересуется не ради любопытства, Шор, дело экстраординарное, ищут политическую подоплеку, словом - ты уже читал материалы Пресс-центра - приплели мафию, ЦРУ, КГБ и палестинцев…
- Я не убежден, что он шлепнулся, - Шор пожал плечами. - Экспертиза только что прислала мне ответ на повторный запрос: на пистолете нет отпечатков пальцев, а Грацио лежал на кровати без перчаток…
- Ну, а если горничная с испуга вытерла рукоять?
Шор закурил и, вздохнув, заключил:
- Ха-ха-ха!
- Ты будешь шутить, - поморщился комиссар, - когда свалишь дело в архив, пока что тебе не до шуток, Шор. Дальше, пожалуйста.
- Дальше проще. Я установил, что Грацио вызвал на десять утра Бенджамина Уфера и Хуана Бланко… И тот и другой были его доверенными людьми - биржа и международные связи; Хуан искал контакты в России и Пекине, а Уфер выполнял самые щекотливые поручения на бирже. Помнишь эпизод, когда кто-то решил свалить Ханта, пустив бедолагу по миру с его запасами серебра? Так вот, Уфер приложил к этому руку, сработал по высшему классу, никаких улик… Я вызвал их на допрос… Фрау Дорн была невменяема… Обрывки информации… Буду беседовать с нею сегодня, думаю, что пришла в себя… Довольно любопытна его записная книжка… Там телефон посла Гариваса Николаев Колумбо и запись о ленче, который должен был состояться у них сегодня в два часа во французском ресторанчике, даже меню записано: "салад меридиональ", антрекот "метрдотель", на десерт "шуа де фромаж" и "айриш кафе"… Как быть? Имею ли я право вызвать на допрос этого посла?
- Ты сошел с ума? - деловито осведомился комиссар Матэн.
- Отнюдь. Трижды звонила какая-то баба из Гамбурга, она аккредитована в Шёнёф при Пресс-центре, требует встречи, говорит, что ей известны причины, приведшие к преступлению… Прямо говорит, что Грацио убили, и утверждает, что ей известно, кому это было выгодно.
- Кому же?
- Она требует встречи и предметного разговора… Я отказываюсь… Грозит бабахнуть свою информацию…
- Ты знаешь ее фамилию?
Шор медленно поднял глаза на комиссара и кивнул.
- Как ее фамилия? - повторил свой вопрос комиссар.
- Кровс.
- Пригласи ее, не надо ссориться с прессой… Послу Гариваса я бы на твоем месте позвонил и попросил его назначить встречу… Ни о каком допросе речи не может быть…
- Хорошо.
- Как у покойника было с бабами?
- Как у всех…
- То есть?
- Имел двух-трех любовниц, с женой, Анжеликой фон Варецки, давно не живет…
- Где она?
- В Торремолинос, это где-то в Испании…
- Тебе не кажется разумным слетать к ней?
- Оставленные жены всегда валят три короба на своего бывшего избранника, стоит ли брать в толк ее показания?
- А если она исключение?
- Бывшие жены не бывают исключениями. Тебе, как шефу, можно позволить себе иллюзии, а я живу грубой явью…
- Я женат вторым браком, Шор, и сохраняю с первой женой самые дружеские отношения…
Шор знал первую жену Матэна, слушал запись ее бесед с тем альфонсом, который спал у нее, когда сыновья уезжали на ферму, оставленную семье комиссаром; как же она говорила о бедняге, что несла - уши вянут! Наивная, святая простота; воистину, стареющие мужчины невероятно глупеют, самая глупая баба в сравнении с ними - Ларошфуко; в сравнении со мною тоже, поправил себя Шор, и я не юноша, пятьдесят четыре - все-таки возраст, куда ни крути.
- Я понимаю, - сказал наконец Шор, - наверно, ты прав, я и первым-то браком не успел сочетаться, сплю со шлюхами, это дешевле, чем благоверная, никаких претензий, семь раз в месяц по пятьдесят франков. Коплю на гостиницу в Сен Морице…
Комиссар рассмеялся.
- Разве вам, евреям, надо копить? Обратись в свою общину, сразу соберут деньги, это нам, католикам, трудно жить… Ну, хорошо, вернемся к делу… Кому могло быть выгодно убийство, если это, как ты считаешь, действительно убийство?
- Черт его знает… Сегодня иду на биржу, надо посмотреть, как там. Что же касается меня, я патриот швейцарской конфедерации, в бога не верю, в синагоге не молюсь, акции не покупаю. Еще не научился продавать совесть… А на бирже началась игра… Через пятнадцать минут после того, как я вошел в номер покойника, его акции полетели вниз, кто-то греет на нем руки…
- Вечером или, в крайнем случае, завтра утром я бы попросил тебя рассказать мне, как прошел день.
Шор поднялся.
- О'кэй… Я свободен?
- От меня да, - улыбнулся комиссар, - но не от обстоятельств…