Но препятствия порой только усиливают желание достичь того, чего очень хочется. Особенно у волевых натур. Джульетта Степановна Буланова была именно из таких - волевых, цельных и решительных женщин. И потому решила во что бы то ни стало отыскать Джевеликяна. В Москве она знала еще одного человека, который мог бы ей в этом деле помочь. И потому решила позвонить Ускову.
Рабочий телефон следователя упорно молчал. Джульетта дождалась позднего вечера и позвонила Андрею на квартиру, благо он когда-то подарил ей свою визитку.
На ее звонок ответил приятный женский голос.
"Супруга. Глаша, - догадалась Джульетта. - Еще не подзовет, приревнует".
Но Глаша так же ласково и непринужденно, как поздоровалась с незнакомой женщиной, подозвала Андрея к телефону.
- Извини, Андрей Трофимович, что беспокою. Но мне очень нужен Мягди. Не знаешь, где он?
- Мне он тоже нужен. И я как раз хотел узнать об этом у тебя.
- Честно, не знаю. То звонил через день, надоедал с предложениями пожениться. А теперь и след простыл. Может, завел себе другую женщину?
- Боюсь, что с женщиной он как раз расстался. Вернее - убил. Позавчера Джевеликян расстрелял из пистолета-пулемета корреспондентку радио "Свобода" Аллу Слонимцеву. Неужели не слышала?
- Нет, я зарубежное радио не слушаю. Значит, он в бегах?
- Вот именно.
Но у Джульетты вместо слов негодования или осуждения вырвался вздох облегчения. Ей, конечно, жаль было погибшую женщину. Еще более ее пугала перспектива того, что Мягди посадят за решетку. Но главным для нее сейчас было иное: то, что Мягди ей не изменил.
Это понял и следователь. По-человечески он понимал Джульетту. Но как должностное лицо, как работник прокуратуры, для которого Джевеликян был личным врагом, он осуждал Буланову. И потому сказал довольно резко и без обиняков:
- Я вижу, ты совсем запуталась в своих любовниках.
- Ах, Андрей, ты человек женатый, тебе этого не понять. Прямая линия и прямой угол для меня никогда не были аксиомой. Для человека всегда и во все времена на первом плане остаются личные интересы. О родине я буду думать потом. Если она тоже позаботится обо мне.
- Считаю этот разговор излишним. У меня к тебе лишь одна просьба: если Джевеликян напомнит о себе, немедленно сообщи мне. Это и в его интересах.
В трубке послышались звуки отбоя. Джульетта получила необходимую информацию. И разумеется, никогда не сообщит ему о том, где находится Мягди, если узнает.
Впрочем, человек - существо загадочное и непредсказуемое. А уж поведение женщины и вовсе зачастую зависит от неведомых даже ей обстоятельств. Так что Усков не считал этот разговор полностью бесполезным для себя. Он давно понял: для следователя важен не только поиск, но и терпение, умение ждать. Хотя в данном случае ждать он не собирался.
Недолго пришлось Мягди Акиндиновичу прохлаждаться на даче Сталина в одиночку Он успел сходить в кафе "У Сулеймана", где отведал полную сковороду прекрасно приготовленного мяса по-французски. Послушал местного певца с великолепным бархатным голосом, который удивительно напоминал ему эмигранта Днепрова, чьи магнитофонные записи он любил слушать дома. Побродил по многочисленным внутренним переходам дачи, которая после этого еще больше стала напоминать ему средневековый замок. И заскучал. И начал даже подумывать о коварной Джульетте, которая так внезапно оставила его, прислав короткую записку без объяснения причин.
Собственно говоря, на даче он был не один. Здесь отдыхали и набирались сил и другие люди. Но их Мягди не знал, а знакомиться в его положении, находясь в федеральном розыске, было небезопасно и по меньшей мере глупо.
Он это чувствовал и наслаждался свободой. Очень непривычно было ходить одному, без свиты, и это ощущение возможности делать все без посторонних глаз, идти куда хочется, не бояться, что тебя подстрелит если не свой коллега-авторитет, то уж сыщик Усков, было прекрасно и восхитительно.
Он понимал, что такая свобода дарована ему ненадолго, что вот-вот даст о себе знать Титовко, и старался воспользоваться ею на все сто процентов. Он обошел пешком всю огромную территорию и не мог надышаться свежим, неповторимым по аромату и целебной силе воздухом. Запахи реликтовых сосен, лиственниц, кипарисов, цветущих вечнозеленых кустарников дополнялись тем, особенным, исходящим от моря, лениво накатывающего волны у подножия горы. Легкий бриз доносил сюда, на вершину, не только его рокот, но целебную силу минералов, соли, пенных брызг.
Повсюду по территории парка проходили тщательно ухоженные дороги и бетонированные тропы, благоухали розарии и цветники. Чувствовалось, что здесь есть хозяин, который бдительно следит за чистотой и порядком. Мягди слышал, что такого огромного парка, занимаемого одной организацией, в Сочи больше нет.
И вот сегодня этой свободе приходит конец. Титовко позвонил, чтобы сообщить, что приезжает. И не один.
С кем, не сказал. И Джевеликян мучился, теряясь в догадках.
"Впрочем, какая разница? - рассуждал он. - Может, с известным адвокатом? Лишь бы мое дело сдвинулось с мертвой точки".
Он заказал обед в номер и расположился за столом в ожидании. В дверь постучали.
- Войдите!
- К вам гости, - сказала администраторша.
Мягди широко улыбнулся вошедшему Титовко и вдруг увидел за его спиной Петракова.
Вот уж кого он никак не ожидал здесь увидеть! Мало того что этот тип отнял у него Джульетту, так теперь еще прикатил сюда, чтобы испортить отдых! Такого нахальства он не позволит никому, даже мэру города с миллионом населения. Он быстро шагнул к побледневшему Петракову, намереваясь высказать все, что о нем думает.
Но его опередил Титовко:
- Вячеслава Ивановича пригласил я. По делу. Так что эмоции оставь при себе.
Джевеликяну ничего не оставалось, как повиноваться. Администратор, слегка задержавшись в дверях, поинтересовалась:
- Вам теперь обед подавать на троих?
Мягди хотел было согласиться, но его опять опередили. На этот раз Петраков.
- Зачем нам обедать в этом номере? Пусть даже за этим столом вкушал яства и сам Иосиф Виссарионович. Не лучше ли, господа, отобедать где-нибудь в более экзотическом местечке, раз уж мы приехали отдыхать?
- Например, в ресторане "Кавказский аул", - тут же нашлась администраторша. - Хотите, я позвоню туда, чтобы они приготовились?
- Нет, спасибо, мы сами.
И как только дверь за ней закрылась, Петраков добавил:
- Сейчас проехали мимо "Спутника", и душа заныла. Воспоминания молодости. Я ведь там провел свои лучшие годы. Каждый год по комсомольской путевке приезжал.
- Ну, и чем же нас могут накормить комсомольцы? - насмешливо спросил Мягди. Ему не понравилось, что мэр и здесь, в его номере, ведет себя как хозяин. И потому хотелось уязвить хоть чем-то.
- А чем пожелаете! Там моя давняя знакомая Лена Волкова держит прекрасный бар "Наутилус". Прямо на берегу моря, на пляже. У нее, кстати, самый лучший кофе в Сочи, не говоря уже о выборе и качестве напитков. И у нее есть еще отдельный, так называемый Каминный зал. Уху из осетринки сварит и рыбкой побалует свежей, прямо из моря.
- Я за! - согласился Титовко. - Здесь мы еще наторчимся. И в "Спутник" заеду с удовольствием. Я ведь тоже состоял в комсомольских вожаках и часто проводил там выездные семинары и совещания. Так что многих помню.
- Правда? - оживился Петраков. - Тогда, наверное, знаете и Людочку медсестру.
- Ну как же! - встрепенувшись, откликнулся Титовко. - Она мне такие массажи делала - мечта! До сих пор ни один московский массажист сравниться не может!
- Эротические? - оживился и Мягди.
- Ну, ты, как всегда, кто о чем… - недовольно поморщился Титовко. - О женщине без этого подумать не можешь! Люда - профессионал, мастер своего дела. Она - дама серьезная, хоть и любит, как она говорила, "коньячку накатать да попой повертеть".
"Посмотрим, что там за серьезная баба, - подумал Мягди. - Нет женщины, которую нельзя было бы купить. Разве только Джульетта. У той свои мотивы и интересы. Надо только узнать, чего этой Люде хочется. И подарить. А массаж я ей закажу. И немедленно!"
Все трое заметно оживились. Они даже забыли о делах, о том, что беспокоило и тревожило всех их вместе и каждого в отдельности. И потому вновь вызвали администраторшу и попросили заказать обед в Каминном зале у Лены Волковой. А заодно и крутую машину, чтобы после долгого отсутствия не стыдно было появиться в "Спутнике" с шиком.
Как же не хотелось Ускову являться утром к Генеральному! Накануне вечером он тоже не стал докладывать о безрезультатности своих поисков, чтобы хоть эту ночь проспать спокойно. Но дальше тянуть было нельзя. Он зашел к своему непосредственному начальнику и наставнику Виктору Васильевичу, чтобы пойти на неудачный доклад вместе.
- Другого результата я и не ожидал, - бесстрастно выслушал рассказ Андрея начальник Следственного управления. - Джевеликян - это не рядовой преступник, которого можно взять голыми руками. За ним большие силы. И они его просто так не отдадут.
- Я это и сам понимаю. Но почему тогда не принять превентивные меры?
- Какие именно?
- Был я вчера на его подмосковной даче. Так там теперь рядом со старым домом новый замок появился. Почему бы не конфисковать эту шикарную дачу и другое его имущество?
- Так ведь это должен определять суд. А мы пока не только дело в суд передать - его самого поймать не можем.
- Да разве я один его поймаю?
- Почему один? - удивился Виктор Васильевич. - Дело на контроле у самого Генерального прокурора и у меня. Объявлен федеральный розыск. Ориентировки на Джевеликяна имеются в каждом отделении милиции. Хотя… ты прав. Прокуратура без поддержки органов внутренних дел в этом деле бессильна. Нужно задействовать большие силы спецподразделений, уголовного розыска, служб наблюдения… Сами по себе ориентировки работать не будут. У местных отделений милиции и без нас забот хватает.
- Что же делать?
- Идти к начальнику. Александр Михайлович и так уже, верно, рвет и мечет, не имея от нас никаких сведений. Не забывай, он все же Генеральный прокурор!
И они направились на пятый этаж, где размещались апартаменты Александра Михайловича.
Генеральный действительно их ждал. Но, будучи опытным руководителем, много лет проработавшим в следственных органах, он не торопил подчиненных. Знал, что, если они задерживаются, на то есть причины.
Но сейчас, как только Усков со своим шефом вошли в его кабинет, он сразу понял, что результат работы - нулевой.
- Опять упустили?
Усков не стал отвечать. Только молча кивнул.
Генеральный взглянул на начальника Следственного управления:
- Что предлагаете, Виктор Васильевич?
- Продолжать поиск.
- И получать нагоняи? Джевеликян нужен сегодня, сейчас. Пока общественность и средства массовой информации держат этот вопрос под контролем. Завтра, возможно, интерес к этой фигуре и пропадет. Но это будет завтра. А сегодня премьер-министр просил меня лично приехать к нему и доложить о ходе расследования. В Кремле и в "Белом доме" это дело квалифицируется как международный терроризм.
Виктор Васильевич молчал. Ему, как и Ускову, больше нечего было предложить. И тогда хозяин кабинета взял инициативу в свои руки:
- В таком случае я отстраняю вас от этого дела. И вынужден обратиться за помощью в Министерство внутренних дел и в Федеральную службу безопасности. Конечно, это большой урон для нашего ведомства. Эти органы и так только и ждут, чтобы мы подставились. И за это я должен благодарить именно вас. Обоих…
Такого выговора еще не слышал от Генерального не только Усков, проработавший здесь сравнительно немного, но и многоопытный Виктор Васильевич. И потому они молчали, принимая его как должное.
Джульетта возвращалась в свой город ни с чем. И на душе было горько. Она и сама толком не понимала, что с ней происходит. Вроде бы никогда не пылала к Мягди страстью, а вот ведь, оказывается, теперь ей его жалко.
Как обычно в таких случаях, лучший способ излить душу и услышать деловой совет - пойти к закадычной подруге Зине в ее библиотеку.
Зина была на месте. Она только что сварила кофе и, попивая ароматный напиток, не спеша просматривала сегодняшние газеты, которые затем ей предстояло подшить и разложить по стеллажам.
Не успела Джульетта переступить порог, как Зина вскочила и подбежала к ней, размахивая свежим номером столичной газеты.
- Ужас какой, Джуля! Твой Мягди журналистку в упор расстрелял! Ты представляешь!
- Я всегда предупреждала, не надо травить мужиков - это опасно.
Зина так и застыла на месте, изумленно вытаращив глаза.
- Ты что, подруга, рехнулась?! - обрела она дар речи. - Он человека убил, а ты философствуешь!
- Убил, убил! Да в нашей стране теперь каждый день кого-нибудь убивают. Так что же мне теперь, беспрерывно и безутешно рыдать?!
Ошалевшая Зина вернулась к своему столику, сделала большой глоток кофе и лишь после этого, так же невозмутимо, как и ее подруга, заметила:
- Ну, ты и циник!
- Да и ты, душечка, не корчь из себя слишком сердобольную! Сомневаюсь, что ты переживаешь за эту дуру из радио "Свобода", которой, видите ли, приспичило изо дня в день травить приличного человека, бизнесмена, крупнейшего предпринимателя в стране…
- Который к тому же выводит ее в светлое капиталистическое будущее, - продолжила за подругу Зина. - А ты в своих репортажах людей не травишь? Того же Петракова?! Который, между прочим, не схватил пулемет и не помчался в редакцию, чтобы превратить журналистку Буланову в кровавое месиво.
- О-ля-ля! Как интересно! Давай, воспитывай меня! А я все равно такая, какая есть, - женщина, которой просто нравится этот мужчина.
- Это с каких же пор? - поинтересовалась библиотекарша. - Помнится, тебе нравился Геннадий Геннадиевич… Потом наш мэр… И даже молоденький следователь Усков.
- Не такой уж он и молоденький. Скоро тридцатник стукнет. Я вчера с ним по телефону говорила. И представляешь, что он мне посоветовал?
- Ну?!
- Баранки гну! Наступать на Мягди, когда я узнаю, где он!
Зина разочарованно вздохнула. Она ожидала сенсации, но ее не было. И потому не оставалось ничего иного, как продолжать пить кофе.
А Джульетта вдруг вспомнила, зачем пришла к подруге:
- Зин, ну что же мне теперь делать?
- Мчаться к Петракову.
- Зачем? - изумилась Джульетта.
- Чтобы лечь с ним в койку.
- Ну и шуточки у тебя, поручик Ржевский! Есть мудрая китайская пословица: общаешься со слабым, сам станешь слабым, дружишь с сильным - наберешься силы. А если…
- А если кто откажется, отключим газ. Помнишь это бессмертное выражение из "Бриллиантовой руки"?
Джульетта уже мысленно проклинала себя за то, что вообще пришла к Зинке. И потому, не удосужившись ответить, повернулась и выплыла из библиотеки.
Пожалуй, ничто так не волнует душу, особенно если вам перевалило за пятьдесят, как приезд в те места, где вы когда-то были безмятежно счастливы. Именно так - временем безмятежного счастья - представлялись сейчас Петракову летние отпуска, проводимые когда-то в престижном комсомольско-молодежном лагере "Спутник". Теперь, когда он стал мэром, полновластным хозяином целого города, когда на его личном счету в швейцарском банке лежала кругленькая сумма в валюте, он, оказывается, больше всего хотел бы вернуть те бесшабашные, под легким хмельком, молодые годы. Годы, когда попасть в этот самый "Спутник" он мог только по партийно-комсомольской разнарядке, когда у него, так же как и у всех остальных в лагере, в кармане практически ничего не было. Зато у него было одно неоспоримое и невосполнимое преимущество - молодость! К сожалению, это понимаешь, только когда она безвозвратно проходит.
Но сейчас ему было не до воспоминаний о комсомольской юности. Во-первых, он все-таки уже побывал здесь в прошлом году, с директором металлопрокатного комбината. Во-вторых, сейчас он был не один и надо было выглядеть полным сил и энергии жизнелюбом.
Именно таким он и показался встретившимся на пляже давним знакомым. Вячеслав Иванович с сожалением оглядел пустующий теннисный корт, на котором он столько раз играл и мимо которого прошел сейчас, не имея возможности взять ракетку в руки. Но зато обрадовался переменам, которые произошли на пляже, а главное, тому неподдельному радушию, с которым их здесь встретили.
Еще не дойдя до бара "Наутилус", он увидел медсестер Люду и Люсю, которые радостно ему улыбались.
- Людочка, массаж сделаем?
- А как же! В любой момент!
- А мне можно? - подвинулся поближе к пышнотелой, гладкой и румяной массажистке Мягди. Полные женщины были в его вкусе, а от Люды исходило такое природное здоровье, веселье и обаяние, что пройти мимо нее и не засмотреться - просто не было возможности!
- Конечно! Это мое любимое дело, и я готова заниматься массажем с утра до вечера. И не уставать!
- Люда, - обратился к медсестре Петраков. - Мы заказали у Лены небольшой обед. Вы не откажетесь разделить с нами скромную трапезу?
- Да я же на работе не пью. Только кофе.
- Будет и кофе. И любимое вами пиво. "Миллер" устроит? А работа у вас уже заканчивается, так что присоединяйтесь.
В Каминном зале, который раньше благодаря наличию в нем нескольких доспехов назывался "рыцарским", все было готово к приему дорогих гостей. Здесь умели встретить и угостить. В этом уютном, сложенном из естественного камня, известняка и ракушечника помещении, одной, открытой, стороной выходящем прямо на море, которое плескалось в двух шагах, было действительно тихо, прохладно и интимно. Стены этого зала помнили Высоцкого, который играл здесь на гитаре и пел, и многих других именитых людей.
На деревянном длинном столе уже красовались салаты из свежих овощей, дымилась уха, высились горкой фрукты.
Естественно, за таким столом, да еще в присутствии женщин, делового разговора быть не могло. И потому Петраков, взявший здесь на себя роль хозяина, попросил Люду:
- Как только вместе собирается несколько взрослых мужиков, то разговор у них непременно пойдет о делах. А мне хочется расслабиться: давно не был на море. Расскажите-ка нам, Людочка, что-нибудь интересное. Здесь ведь, на море, всякое бывает.
- Бывает, - вздохнула Люда. - Вот как-то меня вызывают в корпус в номер к одному туристу: заболел, и врач прописал банки. Ну я, как дура, набрала этих банок и бегу. Захожу в номер. Лежит на кровати довольно молодой мужчина. Южанин. - Люда покосилась на Мягди, который как ни в чем не бывало с аппетитом уплетал рыбу. - Подхожу к нему, ставлю на спину банки. И вдруг этот "больной" вскакивает вместе с банками и тигром на меня набрасывается. Валит на кровать и…
- И? - хищно осклабился Мягди, хотя, казалось, совершенно не слушал эту душещипательную историю.
- А ничего! Силы у меня хватает: я его обратно на кровать повалила и даже банки смахнуть успела. Все-таки госсобственность! Правда, с тех пор по номерам больше не хожу.
- Да, - задумчиво протянул Мягди. - А я-то размечтался!.
- А что предложите взамен? - обнажив ослепительно белые зубы, кокетливо спросила Люда.