Мистер Дарлинг, склонив голову с лысинкой, воспринял излияния Поля спокойно.
- Я бы назвал это иначе. - Говорил он тихо, но отчетливо. - По-моему, это нечестно. Я не допущу, чтобы кто-то кого-то водил за нос.
- Мы думали, он честный человек, и даже перевезли некоторые вещи. Если сделка не состоится, потребуем компенсации. - Поль на миг умолк. - Что вы сказали?
- Я передал все Мэйкпису и сказал ему, что, раз он принял ваше предложение, а сам решил передумать, то я не могу дальше работать на него.
- Это все очень хорошо, но… - Поль снова замолчал, выжидающе уставившись на маленький крепкий подбородок по другую сторону стола.
- С радостью могу вам сообщить, что мне удалось уговорить мистера Мэйкписа. Он действительно получил более выгодное предложение - не через меня, уверяю вас, - и собирался его принять. Полагаю, он недооценил ситуацию. Я заявил ему, что дело чести - забыть о всех иных предложениях.
- Ну и…? - Элис впервые подала голос.
- Он отклонил второе предложение. - Дарлинг нажал кнопку звонка. Вошла нескладная женщина с волосами мышиного цвета. - Мисс Браун, письмо от поверенного в делах мистера Мэйкписа. И копию моего ответа.
Мисс Браун принесла бумаги. Письмо от поверенного в делах подтверждало, что необходимые шаги делаются и через несколько дней договор будет готов.
- Вы, очевидно, скоро получите сообщение от своего адвоката. Наша почта уже не та, что раньше. - Он кисло улыбнулся, потом посерьезнел. - У вас будет прекрасный дом, миссис Вэйн. В лучшей части Роули.
- В лучшей части Роули… - повторила Элис, выходя из машины и оглядывая дома из красного кирпича в стиле короля Эдуарда. У каждого - отдельный гараж, впереди и позади - ухоженные садики. Еще раз обойдя пустой дом, искала трещины на потолках, принюхивалась к затхлой сырости погреба.
- Ты не передумал? Еще не поздно.
- Не передумал. Говорю же, все будет прекрасно.
- Ладно. Надеюсь, я как-нибудь выживу в лучшей части Роули.
- Знаете лучшее средство против преступности? Здоровье.
Сэр Фелтон Дикси вызывающе оглядел соседей по столу. Поскольку он был главным полицейским начальником в графстве, никто не собирался с ним полемизировать. После ужина мужчины оставались в гостиной за вторым бокалом портвейна.
- Вы хотите сказать, что преступник - человек душевно больной? - Дик Сервис, живой и непоседливый, был психиатром фирмы "Тимбэлс".
- Нет. Вам, психиатрам, только дай волю, так всех нас объявите психами, - Мистер Фелтон со вкусом расхохотался. - Может, это и так, не знаю, но я говорю совсем о другом. О здоровье, об умении быть все время в форме. Много времени для этого не нужно. Десять минут в день гимнастики Дикси для брюшных мышц достаточно. - Он стукнул по брюшному прессу, который загудел, как барабан, потом, встав со стула, коснулся руками пальцев ног и, наконец, высоко, как балерина, выбросил одну, потом другую ногу.
- Отлично, - заметив Дик Сервис. - Но неужели вы думаете, что таким образом все преступники могут стать порядочными гражданами?
Сэр Фелтон фыркнул. Он был вспыльчивый коротышка с мышиными усами, ядовитый, как красный перец.
- Разумеется, нет. Я не настолько глуп. В чем причины преступности? Плохое общество, нищета, тяжелое детство и тому подобное, правда?
- Ну конечно, тут есть какая-то связь, - дипломатично согласился Дик Сервис.
- Ну вот, сделайте так, чтобы дети росли в нормальных условиях, дайте им солнце и воздух, заставьте их заниматься спортом, и через десять лет вы снизите преступность минимум на четверть.
- А как насчет наследственности? - спросил Поль Вэйн. Сэр Фелтон потешно фыркнул. - Как насчет типов, предрасположенных к преступлению?
- Никогда не встречал таких. А вы? - Начальник полиции опорожнил бокал и воинственно огляделся вокруг. - Их просто не существует. Поверьте, уж я-то это знаю.
- Значит, есть только люди, которые не признают гимнастику Дикси. - Реплика Поля неожиданно прозвучала крайне иронично. Стало очень тихо. Но тут Боб Лоусон ловко перевел речь на гольф и предложил Полю записаться в гольф-клуб Роули. Когда Поль сознался, что не играет в гольф, в комнате снова повисла тишина.
В салоне дамы беседовали о новых фильмах, и в частности о шедшем в "Одеоне" фильме "Маленькая женщина, большой мужчина". "Многовато секса, - безапелляционно заявила леди Дикси, - почему эти киношники никак не поймут, что люди ходят в кино развлечься?"
Пенелопа Сервис своим срывающимся, неуверенным голосом возразила:
- А мне понравилось, честное слово. Особенно та девушка, которую на палубе… ну, изнасиловали.
- Карен Уэлленс, - пришла ей на помощь Валери.
- Я думала, что Карен Уэлленс - та, в магазинчике…
- Там была Марианна Мэсгрейв.
- Нет, Марианна Мэсгрейв - та, что ехала автостопом, та, которая сказала: "Я дочь Сатаны".
Рассудить попросили Элис, но та фильма не видела. Не блеснула она и когда разговор перешел на образование. Заявила, что, по ее мнению, высшее образование для большинства девушек вовсе не обязательно и что она очень рада, раз Дженнифер нашла себе место. Выяснилось, что Салли Лоусон только что вернулась домой, успешно сдав заключительные экзамены по социологии, и теперь на фирме "Тимбэлс" будет практиканткой по менеджменту. Кроме того, дочь и сын Дикси нашли отличные места, где высшее образование - непременное условие. Так что когда разговор перешел на сады, Элис предпочла молчать. В Чалк Фарм сада не было. Молчала она и тогда, когда дамы заговорили о благотворительном базаре, главным организатором которого была Валери Лоусон.
Когда все ушли, Валери и Боб занялись посудой. Утром должна была прийти уборщица, делать это было не обязательно, но им обоим нравилось возиться с кухонными автоматами. Огромная посудомойка занялась тарелками и кастрюлями, измельчитель мусора поглотил остатки еды, чистая посуда отправилась на место.
- Понимаешь, - сказала Валери, - эта, как ее, Элис, совершенно невыносима. Она даже не пытается проявить к чему-то интерес.
- Ничего, понемногу освоится.
- Ручаюсь, он выглядел не лучше.
- Иронизировал над старым Фелтоном. Правда, Фелтон был весьма утомителен.
- Я просто не понимаю, зачем они тебе здесь нужны. Да, я знаю, это выгодно для фирмы, но говорю тебе, Боб, ты еще пожалеешь…
Распаляясь подобным образом, Валери всегда становилась для него желанной. Отложив губку, он обнял ее и поцеловал в ухо.
- Роберт Лоусон! В твоем-то возрасте!
- Не такой уж я и старый. Пошли наверх, проверим.
- Где Салли?
- В городе. Не беспокойся. Она уже большая.
И в самом деле, это была чистая правда.
Дом Сервисов стоял неподалеку на точно такой же улице. Когда они вернулись домой, служанка Анна-Мари не знала, что делать с их трехлетним сыном Джоном, ревевшим не переставая. Он умудрился запихать в рот мишку, едва не задохнулся и после этого уже не умолкал. Оказалось к тому же, что он весь мокрый. Как только Пенелопа взяла его на руки, затих, а оказавшись в постели, тут же заснул.
Пенелопа обвинила Анну-Мари, что та не следит за ребенком. Анна-Мари расплакалась. Потом Пенелопа заявила Дику, что девушка ленива и думает только о том, как попасть в Лондон, и что от нее следует избавиться. Дик промолчал. Знал, что Пенелопа до утра все забудет. Заплаканная Анна-Мари была удивительно хороша, просто соблазнительна.
- Знаешь, о чем мы беседовали? - спросила Элис, когда они выехали на главную дорогу. - О саженцах, натуральных удобрениях и кто что видел в местном кино. Боже, эта Валери невыносима.
- А о чем женщины разговаривают обычно?
- Есть же интеллигентные темы. С такими бабами я не встречаюсь.
Взглянув на жену, Поль снова уставился на дорогу.
- Знаешь, все друг с другом связано. Хартфорд хочет выжить меня с фирмы.
- Да не выдумывай ты, - недоверчиво отмахнулась она.
- Он принял новую сотрудницу, якобы мне в помощь. Она изучала бихевиоризм.
- Это что такое?
- Меня не спрашивай. Но Хартфорд на нем помешался. Не удивлюсь, если она начнет под меня копать. Так что лучше забудь свои слова про Валери. Боб хорошо ко мне относится.
- Так вот зачем ты перебрался сюда… Поближе к шефу.
Они мчались по автостраде. Путь впереди казался бесконечным.
- Ох, чувствую, нас ждут неприятности. Просто сердцем чую.
Сняв руку с руля, положил ее к ней на колени. Просто так. Наигранным голосом сказал:
- Никаких неприятностей не будет. Обещаю.
Брайан Хартфорд лег на пол, прицелился и четырежды выстрелил из пушки. Каждое ядро сбило по пехотинцу. Маневр он завершил, окружив своим пешим полком расстроенное правое крыло Блейни.
- Ты проиграл, - заявил он тем решительным и злорадным тоном, из-за которого его слова часто звучали как приказ или вызов. Сам он был маленьким невзрачным человеком с зеленоватыми глазами и почти без бровей.
Блейни оценил ситуацию. Воины, красные и белые, всадники и пехотинцы, покрывали весь пол. Там была деревенская улица с собором, все из пластиковых деталей, серая пластиковая река с мостом, к которому не успело добраться отступавшее воинство Блейни, чтобы поднять его на воздух. Покачал головой.
- Все это от того, что у твоих стрелков острый глаз. - У него самого были очки с толстыми стеклами.
Это невинное замечание уязвило Хартфорда. Ведь оно намекало, что острый взгляд важнее, чем толковый командир.
- Вряд ли. Нужно было тебе отвести левое крыло, чтобы прикрыть мост. Но ты явно не оценил его важности.
Удовлетворенный, предложил Блейни виски. Ведь он выиграл. Перешли в гостиную. Хартфорд говорил исключительно об игре, которая только что закончилась, и какую диспозицию следовало бы попробовать на следующей неделе. Блейни постарался изобразить восторг. Занялся он игрой в солдатики, ожидая получить удовольствие, но продолжал исключительно потому, что был в "Тимбэлс" начальником отдела сбыта, а Хартфорд - заместителем коммерческого директора. Надеялся, что это ему чем-то поможет, но пока ничего не добился.
Когда Блейни ушел, Хартфорд вернулся в большую комнату и заботливо уложил солдатиков, пушки и декорации в коробки. Он один занимал весь верхний этаж огромного викторианского особняка в Мейд Вейл, который переделали в доходный дом. Поглядев немного на тихую улицу внизу, пошел спать. Обстановка спальни состояла из правильных прямоугольников: постель, комод, туалетный столик, стул с высокой спинкой. Аккуратно повесив пиджак и брюки, швырнул сорочку и белье в корзину для грязного белья, переобулся в тапки, с удовольствием взглянул на литографии Мондриана на стенах и лег в постель.
Глава V
СТРАНИЦЫ ДНЕВНИКА
Начало мая.
Посмотрел "Глаза без лица", французский фильм о враче, отрезающем у людей куски кожи и пересаживающем их на изуродованное лицо своей дочери. Не понравился он мне, ничего интересного. Бонни не пришла и хорошо сделала. Эти новые фильмы не сравнить со старыми. Хотя "Психо" мне понравился, это было здорово. Душевая, и по стеклу стекает кровь…
В нашей Игре что-то меня не удовлетворяет. Что я имею в виду? Попытаюсь пояснить. Например, этот дневник, для кого я его пишу? Вероятно, для себя, возможно, и для Бонни, хотя мне не очень хочется давать ей его читать. Может, разок и покажу. Но никому больше. Вообще-то это неправильно, не хочу, чтобы кто-то его читал, это ведь моя тайна. Но, с другой стороны, хочу, чтобы все узнали об Игре, чтобы люди поняли, что игра фантазии не имеет границ. И хочу знать, какими фантазиями забавлялись они.
Я объяснил Бонни, как нам с ней повезло, что мы можем беседовать о наших фантазиях. Не уверен, поняла ли она, в некоторых вещах она дура дурой. Разумеется, думала, что я хочу заниматься с ней сексом. Бессмыслица. Я уже говорил, но теперь напишу большими буквами:
ДРАКУЛЕ СЕКС ОТ БОННИ НЕ НУЖЕН.
Да и ей тоже. Тем более, его Бонни совсем не привлекает.
Правда, Бонни, правда, это бы нам испортило всю Игру. Дракуле нужно нечто иное, включить в Игру третьего. Я говорил Бонни, она в нерешительности. Убежден, когда она не со мной, то совсем иная. Рассказала, что в детстве каждое воскресенье ходила в церковь. Когда случалось провиниться, отец ее бил, и мать наказывала. Я спросил, возбуждали ли ее страдания мучеников, дал ей пару книг о пытках и подобных вещах; ей было интересно, я видел, но не знаю, что чувствовала потом. Я расспрашивал, мучила ли она животных, рассказал о кошке, которую видел когда-то, давным-давно. Мальчики повесили ее вниз головой и содрали шкуру. Неужели это было? А если было, неужели я в этом участвовал? Не знаю, не помню. Но Бонни мне не ответила, а когда я снова спросил, мучила ли она зверушек, нахмурилась.
Полагаю, что да.
Рассказал Бонни, во что я верю. В жизни главное - это власть. Люди в большинстве своем глупы, у них нет никакой Власти, даже в мечтах. Нынче все так измельчало. Я испытал ее, прочитав из великого учителя Ницше: "Все утратившее мужественность, все, что превращает нас в рабов, - все это хочет сегодня быть хозяином человеческой жизни. О мерзость! Мерзость! Мерзость!".
Казалось, на нее это подействовало. Бонни меня обожает, признает мое превосходство. Это правильно.
Третий в нашей Игре очень важен. В единице есть нечто магическое - один всегда один - и треугольник тоже. Двое - нечто совсем иное. Это было моей проблемой в прошлом. Какова же связь между Сексом и Страданием?
Уже скоро. Я установил контакт с Третьим. Очень многообещающе, хотя и приходилось быть осторожным. О Бонни я не упоминал. Мечтаю о том моменте, когда мы встретимся все втроем, когда будем общаться вместе, как общается Бонни с Дракулой в свободном полете фантазии.
Для подготовки я купил магнитофон. Что-то он запишет?
Глава VI
ИСЧЕЗНУВШИЕ
Анна-Мари была свободна каждый вечер, но обычно предупреждала Пенелопу, если хотела задержаться дольше чем до одиннадцати. Двадцать седьмого мая в восемь вечера она вышла из дому. Пенелопа заметила, или ей это показалось, что та была возбуждена и взволнована. Собиралась вернуться около полуночи.
В два часа ночи Пенелопа отправилась спать. Утром Анны-Мари дома еще не было. Пенелопа и Дик совещались за завтраком, не уволить ли ее, когда наконец покажется. На другой день, в воскресенье, позвонили в полицию.
В среду утром, первого июня, в полицейский участок Роули пришел Дарлинг. Обратился к сержанту Сандерсу, который знал его как одного из пяти или шести агентов по торговле недвижимостью в городе. Дарлинг несмело спросил, не известно ли что-нибудь о секретаре-машинистке Джоан Браун, которая работала у него. В понедельник она не явилась на работу, а когда он зашел к ней узнать, не больна ли, оказалось, что та собрала вещи и уехала.
- Понимаю, сэр. Она вам ничего не говорила? Вам не казалось, что ей разонравилась работа и она собирается уйти?
- Ничего подобного. Я был вполне удовлетворен ее работой. - Звучало это как показания перед судом. - Это очень странно. И прискорбно. Она была обязательна, что сегодня редкость. Если вернется, другой секретарши мне не нужно.
- Она долго работала у вас?
- Нет, недолго. Месяца три.
- Не знаете, у нее дома не было никаких неприятностей?
- Дома… - Дарлинг, безупречно одетый, с "бабочкой" в горошек, задумался над этим словом. - Даже не знаю, где ее дом, никогда не говорили об этом. Здесь она снимала комнату. Полагаю, приехала из Лондона. - Он оперся на барьер. - Вы, возможно, думаете, что я зря поднимаю панику, сержант, но не понимаю, почему она ушла, не сказав мне ни слова, не оставив письма. Это странно.
Сержант, который и в самом деле думал, что Дарлинг зря поднимает панику, обещал заняться. Донесение о двух исчезнувших девушках попали на стол сержанту Плендеру из криминальной полиции. Он доложил о них шефу, инспектору Харли.
Был жаркий день, в воздухе пахло грозой. В кабинете Харли было слишком душно. Инспектор не относился к людям, которые ищут работу на свою голову.
- Не понимаю, чего вы всполошились, Гарри.
- Исчезли две девушки, инспектор, двое за четыре дня.
- Нельзя утверждать, что Браун исчезла. По донесению, она собрала вещи и уехала. Она же все забрала, да?
- Да, но, по словам миссис Рэмсон, ее хозяйки, была очень расстроена, особенно последние два дня. И не упоминала, что хочет уехать, хозяйку это удивило не меньше, чем ее начальника, Дарлинга.
- Агента по торговле недвижимостью? Я его знаю. - Харли поцыкал зубом. - Что это была за девушка, местная шлюшка?
- Нет, инспектор. Скорее, особа сдержанная и замкнутая.
- Как она уехала, вы выяснили?
- Нет. Я расспрашивал и на вокзале, и на автобусной станции, но ее не помнят. Это неожиданность. Фото у нас нет.
- Но уехала она по своей воле, в этом нет сомнений.
- Я так не думаю. Тут еще второй случай…
- А, та француженка…
- Да. Анна-Мари Дюпон. Служанка у Сервисов. Полагаю, особа с ветерком в голове, но не слишком испорченная. Оставила чемодан, одежду, обувь - вообще все.
Инспектор взглянул на фотографию, приколотую к донесению Плендера.
- Очень миленькая. Вы же сказали, с ветром в голове, вот ее ветром и сдуло.
Плендер шутку не принял.
- Значит, все барахло оставила здесь. Это ничего не значит. Ставлю десять к одному, что работает сейчас в каком-нибудь стриптиз-клубе, где тряпки ей не нужны. Знаете, каковы по большей части эти иностранки, что приезжают к нам учить язык? Профессионалки, которые строят из себя любительниц.
- Да, инспектор.
- Вижу, вы со мной не согласны. Но, чтобы меня убедить, вам достаточно указать хоть на какую-то связь между секретаршей Браун и служанкой Дюпон. Можете?
- Пока нет.
- Как родственники?
- Сервис написал родным Анны-Мари во Францию. Кажется, матери ее уже нет в живых, жила с отцом и старшей сестрой. Родственников Браун я еще не разыскал.
- Ладно. Пока продолжайте действовать обычным путем. И, полагаю, Гарри, через неделю-другую обе найдутся, увидите. - Харли утер лоб.
Глава VII
ЛЮДИ ИЗ "ПЛАСТИКА"
Первого июня, в праздник, они перебрались в "Плющ". За Бобом Лоусоном каждое утро приходила служебная машина, чтобы отвезти его в правление, но Боб в дороге занимался документами и диктовал письма, поэтому Полю места в машине не предлагал. Поль с Дженнифер ехали или шли пешком на станцию и садились в поезд. Дорога занимала сорок минут. Поль читал "Файненшел Таймс" и "Таймс", Дженнифер листала женские журналы. Элис оставалась дома одна.
Строчила шторы, натирала полы, открыла счета у местных торговцев. Дважды ее приглашали на чай, но первый раз она перепутала время и явилась, когда гости уже расходились, а в другой - только слушала местные сплетни, не произнеся и десяти слов. Сплетни были не по ее части. Вернувшись домой, зареклась на будущее.