Толпа у бара поредела, и Скакке удалось пристроиться у стойки. Когда бармен подошел к нему, он заказал пиво и как бы мимоходом спросил:
- Вы не видели Берру Олафсона?
Бармен вытер руки полосатым фартуком и покачал головой.
- Нет, уже несколько недель, - сказал он.
- А кто-нибудь из его приятелей есть здесь?
- Не знаю. Впрочем, минуту назад я видел Олле.
- Где он сейчас?
Бармен окинул взглядом толпу и показал куда-то по диагонали за спину Скакке.
- Вот он.
Скакке обернулся и увидел по меньшей мере пятнадцать человек, каждый из которых мог быть Олле.
- Как он выглядит?
Бармен удивленно вскинул брови.
- Я думал, вы его знаете, - сказал он. - Вон он стоит. В черной рубашке и с бакенбардами.
Скакке взял пиво, положил деньги на стойку и обернулся. Он сразу увидел парня по имени Олле, который стоял, засунув руки в карманы, и разговаривал с низенькой блондинкой с пышной прической и большим бюстом. Скакке подошел к парню и похлопал его по плечу.
- Привет, Олле! - сказал он.
- Привет, - неуверенно ответил парень.
Скакке кивнул блондинке, которая бросила на него снисходительный взгляд.
- Как дела? - спросил парень с бакенбардами.
- Прекрасно, - ответил Скакке. - Послушай, я ищу Берру. Берру Олафсона. Ты не видел его в последнее время?
Олле вынул руки из карманов и ткнул указательным пальцем в грудь Скакке.
- Нет, не видел. Я сам везде его ищу. Дома его нет. Не знаю, где его черти носят.
- А когда ты видел его в последний раз? - спросил Скакке.
- Давным-давно. Погоди-ка. По-моему, в самом начале февраля. Он собирался на недельку-другую уехать в Париж, так он говорил. С тех пор я его не видел. А что тебе от него нужно?
Блондинка отошла к другой компании по соседству. Время от времени она поглядывала на Скакке.
- А… я просто хотел поговорить с ним кое о чем, - туманно сказал Скакке.
Олле взял его под руку и придвинулся поближе.
- Если речь идет о даме, можешь поговорить со мной, - сказал он. - Берра передал кое-кого из них мне.
- Понятно, должен ведь кто-то заниматься делами, когда он отсутствует, - сказал Скакке.
Олле ухмыльнулся.
- Ну так как? - сказал он.
Скакке покачал головой.
- Нет, - сказал он. - Речь идет не о дамах, а совсем о другом.
- Ага, понятно. Боюсь, что в таком случае я не смогу тебе помочь. Мне едва самому хватает.
Подошла блондинка и потащила Олле за руку.
- Я уже иду, крошка, - сказал Олле.
Скакке был неважным танцором, но все же подошел к девице, которая выглядела так, словно состояла в конюшне Олафсона или Олле. Она устало посмотрела на него, последовала за ним на танцплощадку и начала механически двигаться. Она оказалась неразговорчивой, но все же ему удалось выяснить, что Олафсона она не знает.
После четырех изнурительных танцев с партнершами различной степени болтливости, у Скакке наконец клюнуло.
Пятая девушка была почти такого же роста, как он, с блестящими голубыми глазами, широкими бедрами и маленькими торчащими грудями.
- Берра? - переспросила она. - Конечно, я знаю Берру.
Она стояла так, словно ее ноги были прибиты к полу гвоздями, покачивала бедрами, выгибала бюст и щелкала пальцами. Скакке оставалось только стоять перед ней.
- Я больше на него не работаю, - добавила она. - Я работаю одна.
- А вы не знаете, где он сейчас? - спросил Скакке.
- В Польше. Я слышала, как об этом кто-то говорил.
Она энергично вертела бедрами. Скакке пару раз щелкнул пальцами, чтобы не выглядеть слишком пассивным.
- Вы уверены? В Польше?
- Да. Кто-то об этом говорил, но я не помню кто.
- Давно?
Она пожала плечами.
- Не знаю. Сейчас его нет, но он обязательно появится. А что тебе нужно? Хочешь развлечься с девушкой?
Им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга в реве и грохоте музыки.
- В таком случае я смогу тебе помочь, - закричала она. - Но не раньше чем завтра.
Скакке потанцевал еще с тремя девушками, которые знали Бертила Олафсона, но не имели ни малейшего понятия, где он находится. Последние несколько недель его никто не видел.
В три часа свет начал мигать и посетители стали расходиться. Скакке пришлось немного пройти пешком, прежде чем ему удалось остановить такси. Голова у него гудела от пива и спертого воздуха, и больше всего ему хотелось оказаться дома, в своей постели.
В кармане у него лежали номера телефонов двух девушек, которые предложили позировать ему, одной девушки, которая представляла общий интерес, и еще одной девушки, которая хотела продать ему наркотики. В общем, вечер оказался не очень удачным. Завтра ему придется доложить Мартину Беку, что не удалось выяснить ничего, кроме того, что Бертил Олафсон исчез.
Однако у него в активе все-таки было два факта.
Он приблизительно знал, когда исчез Бертил Олафсон.
И еще насчет Польши.
Что ж, это лучше, чем ничего, подумал Бенни Скакке.
XVIII
Когда Гюнвальд Ларссон, свеженький после душа, вошел в управление на Кунгсхольмсгатан и поднялся в отдел расследования убийств, он не знал, как идет расследование дела Мальма. Был понедельник, двадцать пятое марта, и он впервые появился на работе после больничного.
Он не подходил к телефону после стычки с Максом Карлсоном в прошлый вторник, а в газетах не было ни слова о пожаре с тех пор, как умерла Мадлен Ольсен. Конечно, раньше или позже он получит медаль, однако и его героический поступок, и трагедия уже стали вчерашней новостью и имя Гюнвальда Ларссона затерялось где-то в самом дальнем уголке человеческой памяти. Мир был ужасен, и кровь буквально захлестывала первые страницы газет. Самоубийство не слишком удобная новость для шведской прессы, частично по эстетическим мотивам, частично из-за того, что причины большинства самоубийств, к сожалению, слишком уж очевидны, а пожар с тремя жертвами не может оставаться пикантной новостью слишком долго. К тому же полиция вовсе не снискала себе лавров; кроме того, до сих пор она не сумела прекратить эту отвратительную торговлю наркотиками, справиться с бесчисленными демонстрациями, гарантировать элементарную свободу передвижения по улицам. И так далее, и тому подобное.
Поэтому Гюнвальд Ларссон с нескрываемым изумлением уставился на многочисленную группу, которая выходила с совещания у Хаммара. Здесь были все: Меландер, Эк, Рённ, Стрёмгрен, а также Мартин Бек и Колльберг, два человека, с которыми он разговаривал очень неохотно и делал это только в случае крайней необходимости. Даже Скакке носился по коридору с торжествующим видом, словно уже достиг вершины той горы, у подножья которой до сих пор временно находился.
- Что здесь происходит, черт возьми? - спросил Гюнвальд Ларссон.
- Хаммар не может решить, где нам разместить наш штаб, здесь или в Вестберге, - хмуро ответил Рённ.
- А кого вы ищете?
- Одного субъекта по фамилии Олафсон. Бертил Олафсон.
- Олафсон?
- Будет лучше, если ты прочтешь это, - сказал Меландер, ткнув черенком трубки в отпечатанные листки.
Гюнвальд Ларссон прочел.
Он нахмурился, и по мере того как читал, выражение его лица становилось все более и более озадаченным. Наконец он положил документ и недоверчиво спросил:
- Что все это значит? Какая-то шутка?
- К сожалению, нет, - ответил Меландер.
- Одно дело - поджог, но зажигательная бомба в матраце… вы хотите сказать, что отнеслись к этому серьезно?
Рённ с мрачным видом кивнул.
- Разве такие штуки существуют?
- Хелм говорит, существуют. Их, по-видимому, изобрели в Алжире.
- В Алжире?
- Их любят применять в Южной Америке, - сказал Меландер.
- А что известно об этом чертовом Олафсоне?
- Исчез, - лаконично ответил Рённ.
- Исчез?
- Говорят, что он уехал за границу, но точно никто ничего не знает. Даже Интерпол не может его найти.
Гюнвальд Ларссон задумался, вертя в руках нож для разрезания бумаги. Меландер прокашлялся и вышел. В кабинет вошли Мартин Бек и Колльберг.
- Олафсон, - сказал Гюнвальд Ларссон, словно разговаривал сам с собой. - Тот тип, который снабжал наркотиками Макса Карлсона и контрабандным спиртным Рота. И был связан с автомобильными кражами Мальма.
- И фамилия которого значилась на регистрационной табличке в машине Мальма, когда того остановили за превышение скорости на Сёдертельевеген, - сказал Мартин Бек. - Для того, чтобы его взять, ребята из отдела краж не спускали глаз с Мальма. Они ожидали появления Олафсона и полагали, что Мальм даст на него показания, чтобы спасти свою собственную шкуру.
- Так значит, все это дело завязано на Олафсоне. Его имя появляется то здесь, то там.
- Думаешь, мы этого не заметили? - недовольно сказал Колльберг.
- Значит, остается только найти его, вот и все, - с триумфом заявил Гюнвальд Ларссон. - Наверняка, именно он поджег дом.
- Этот субъект бесследно исчез, - воскликнул Колльберг. - Ты что, этого не понял?
- А почему бы нам не поместить объявление в газетах?
- Потому что этим мы можем его насторожить, - ответил Мартин Бек.
- Как можно насторожить человека, который исчез?
Колльберг с утомленным видом посмотрел на Гюнвальда Ларссона и пожал плечами.
- Боже, до чего человек может быть глуп, - сказал он.
- До тех пор, пока Олафсон думает, что мы считаем, будто бы Мальм покончил с собой, а газ взорвался случайно, он чувствует себя в безопасности, - спокойно объяснил Мартин Бек.
- Почему же в таком случае он не появляется?
- Хороший вопрос, - похвалил Рённ.
- У меня есть другой вопрос, - произнес Колльберг, глядя в потолок. - В прошлую пятницу мы беседовали с Якобсоном из отдела наркотиков, и он сообщил, что Макс Карлсон, когда его доставили сюда во вторник, выглядел так, словно кто-то пропустил его через мясорубку. Интересно, кто бы это мог быть?
- Карлсон признался, что Олафсон снабжал товаром его, Рота и Мальма, - сказал Гюнвальд Ларссон.
- Сейчас он так не говорит.
- Но мне он сказал именно это.
- Когда? Тогда, когда ты его допрашивал?
- Точно, - невозмутимо ответил Гюнвальд Ларссон.
Мартин Бек вынул сигарету из пачки "Флориды", оторвал фильтр и сказал:
- Я уже говорил тебе раньше и предупреждаю опять, Гюнвальд. Рано или поздно тебе это выйдет боком.
Зазвонил телефон, и Рённ поднял трубку.
Гюнвальд Ларссон равнодушно зевнул.
- Ага. Ты так полагаешь?
- Я не только так полагаю, - угрюмо произнес Мартин Бек, - я в этом убежден.
- Я сейчас не могу говорить, - сказал Рённ в телефонную трубку. - Исчезла? Но это невозможно. Ничто не может бесследно исчезнуть. Да, да, я понимаю, что он расстроен… что… передай, что я его люблю и скажи ему, что нельзя плакать из-за того, что какая-то вещь исчезла. У нас тут, между прочим, человек исчез. Так мне что же, садиться и плакать? Если кто-то или что-то исчезает, то в таком случае… что?
Все присутствующие с любопытством смотрели на него.
- Да, вот именно, пропажу нужно искать до тех пор, пока ее не найдешь, - сказал Рённ и со стуком положил трубку.
- А что исчезло? - спросил Колльберг.
- Ну, моя жена…
- Что? - сказал Гюнвальд Ларссон. - Унда исчезла?
- Нет, - ответил Рённ. - Я подарил нашему малышу в день рождения пожарную машину. Она стоит 32 кроны н 50 эре. А теперь он ее потерял. Дома, в квартире. Сейчас он плачет и требует другую пожарную машину. Исчезла, ничего себе? С ума можно сойти. В моей собственной квартире. Она была вот такой величины.
Он растопырил пальцы.
- Да, это любопытно, - сказал Колльберг.
Рённ все еще сидел с растопыренными пальцами.
- Любопытно. Конечно, тебе легко говорить. Большая пожарная машина совершенно бесследно исчезла. Вот такой величины. И 32 кроны 50 эре.
В кабинете стало тихо. Гюнвальд Ларссон насупившись глядел на Рённа. Наконец он произнес вполголоса:
- Исчезнувшая пожарная машина…
Рённ с непонимающим видом уставился на него.
- Кто-нибудь беседовал с Цакриссоном? - неожиданно спросил Гюнвальд Ларссон. - Тем дураком из округа Мария?
- Да, - сказал Мартин Бек. - Он ничего не знает. Мальм сидел один в пивном баре на Хорнсгатан до тех пор, пока бар не закрылся в восемь часов. Потом он пошел домой. Цакриссон следовал за ним и мерз там три часа. Он видел, как три человека вошли в дом. Из этих троих один человек уже умер, а другой арестован. А потом пришел ты.
- Я думаю вовсе не об этом, - сказал Гюнвальд Ларссон.
Он встал и вышел.
- Что ним? - спросил Рённ.
- Ничего, - с отсутствующим видом ответил Колльберг.
Он стоял и размышлял над тем, откуда Гюнвальду Ларссону известно, как зовут жену Рённа. Сам он даже не подозревал о том, что Рённ женат. Наверное, это объясняется тем, что он вообще не наблюдателен.
Гюнвальд Ларссон размышлял над тем, как может человек найти исчезнувшего убийцу, если он не способен разыскать даже полицейского.
Было пять часов вечера, и он вот уже почти шесть часов разыскивал Цакриссона. Это занятие заставило его мотаться по городу и все больше и больше походило на охоту на дикого гуся. В полицейском участке округа Мария ему сказали, что Цакриссон только что ушел. По его номеру никто не отвечал. Наконец кто-то предположил, что он пошел плавать. Куда? Возможно, в бассейн "Окесхоф", на западе, на полпути к Веллингбю. Цакриссона в бассейне "Окесхоф" не оказалось, зато там было несколько полицейских и они любезно сообщили, что никогда не слышали о коллеге с такой фамилией, но, возможно, он пошел в бассейн "Эриксдал", где полицейским тоже выделено время для тренировок. Гюнвальд Ларссон поехал на противоположный конец города. Было ветрено, по тротуарам спешили дрожащие от холода люди. Смотритель в бассейне "Эриксдал" оказался неприветливым и отказался впустить Ларссона, пока тот не разденется. Какие-то голые люди, выходящие из парной, сказали, что они полицейские и конечно же знают Цакриссона, однако не видели его уже несколько дней. Пришлось продолжить поиски.
Сейчас он стоял на первом этаже старого, но крепкого жилого дома на Торсгатан, сердито глядя на дверь табачного цвета. Над почтовым ящиком был прикреплен прямоугольник из белого картона, на котором очень аккуратным почерком шариковой ручкой было написано "Цакриссон". Фамилия была обведена красивой зеленой рамочкой с завитушками, выполненной с большим старанием.
Он позвонил, потом постучал и пнул ногой в дверь, однако единственным результатом было лишь то, что соседка, пожилая женщина, выглянула из-за своей двери и с укоризной посмотрела на него. Ларссон ответил ей таким свирепым взглядом, что соседка мгновенно исчезла. Он слышал, как она набрасывает цепочку и запирает дверь на замок. Наверное, сейчас начнет баррикадировать дверь мебелью.
Ларссон почесал подбородок и принялся обдумывать, что делать дальше. Написать записку и бросить ее в почтовый ящик? А может быть, написать что-нибудь прямо на этом куске картона?
Дверь парадного открылась, и вошла женщина лет тридцати пяти. Она держала в руках два бумажных пакета с бакалеей и, направляясь к лифту, с беспокойством посмотрела на Гюнвальда Ларссона.
- Послушайте!
- Да? - испуганно сказала она.
- Я ищу полицейского, который живет здесь.
- О, да. Цакриссона?
- Совершенно верно.
- Детектива?
- Что?
- Детектив Цакриссон. Тот, который спас людей из горящего дома.
Гюнвальд Ларссон с изумлением уставился на нее. Наконец он сказал:
- Да, похоже, что это тот человек, которого я ищу.
- Мы очень гордимся им, - сказала женщина.
- Да, понятно.
- Он работает у нас смотрителем, - проинформировала она. - Причем с этим он тоже очень хорошо справляется.
- Ага.
- Но он очень строгий. Не позволяет детям слишком баловаться. Иногда он надевает свою фуражку, чтобы их напугать.
- Фуражку?
- Да, у него в бойлерной есть полицейская фуражка.
- В бойлерной?
- Ну да. Кстати, вы туда не заглядывали? Он обычно работает там, внизу. Если вы постучите в дверь, он вам откроет.
Она сделала шаг по направлению к лифту, остановилась и улыбнулась Гюнвальду Ларссону.
- Надеюсь, вы пришли не с дурными намерениями - сказала она. - Цакриссон не из тех людей, которые не умеют за себя постоять.
Гюнвальд Ларссон стоял в оцепенении, пока поскрипывающий лифт не скрылся из виду. Потом он быстро, в несколько прыжков, спустился по винтовой каменной лестнице в подвал и остановился перед закрытой металлической дверью. Ухватился двумя руками за дверную ручку и изо всех потянул ее на себя, но дверь не поддалась.
Он заколотил в дверь кулаками. Ничего не произошло. Он повернулся и пять раз ударил в дверь ногой. Тонкое железо загромыхало.
Внезапно кое-что произошло.
Из-за двери кто-то сказал уверенным голосом:
- А ну, брысь отсюда!
Гюнвальд Ларссон все еще был под впечатлением событий нескольких последних минут и не смог ответить сразу.
- Здесь нельзя играть, - угрожающе раздалось из-за двери. - Я ведь тебе уже говорил об этом.
- Открывай! - заорал Гюнвальд Ларссон. - Открывай, а не то я сейчас развалю весь этот чертов дом!
Две секунды было тихо. Потом могучие петли заскрипели и дверь медленно приоткрылась. Из-за нее выглянул Цакриссон, испуганный и ошарашенный.
- Ой, - сказал он. - Ой, извините… Я не знал…
Гюнвальд Ларссон отодвинул его в сторону и вошел в бойлерную. Остановился и с удивлением огляделся.
В бойлерной было безукоризненно чисто. На полу лежал яркий цветной коврик, сплетенный из полосок пластика, а напротив мазутных бойлеров стоял выкрашенный белой краской круглый кофейный столик с железными ножками. Кроме того, здесь были два плетеных кресла с клетчатыми подушками оранжево-голубого цвета, большой цветастый плед и раскрашенная от руки красная ваза с двумя красными и двумя желтыми пластмассовыми тюльпанами. На столике стояли зеленая фарфоровая пепельница, бутылка лимонада и стакан, а также лежал раскрытый журнал. На стене висели два предмета: полицейская фуражка и цветной портрет короля. Журнал был из разряда тех, что помещают фотографии полураздетых девушек и публикуют искаженные до неузнаваемости версии классических уголовных преступлений. Было очевидно, что Цакриссон как раз читал статью под заглавием "Сумасшедший доктор расчленил двух голых женщин на 60 частей" либо изучал цветную фотографию во весь разворот, изображающую розовенькую даму с огромным бюстом и тщательно выбритыми гениталиями, которые она призывно открывала двумя пальчиками взгляду наблюдателя.
На самом Цакриссоне были надеты майка, войлочные шлепанцы и синие форменные брюки.
В помещении было очень жарко.
Гюнвальд Ларссон ничего не говорил. Он был поглощен тщательным изучением интерьера. Цакриссон следил за его взглядом и нервно переминался с ноги на ногу. Наконец он, по-видимому, решил, что нужно разрядить обстановку, и сказал с напускной веселостью:
- Даже такое рабочее место можно сделать уютным, разве не так?
- Этим ты пугаешь детей? - сказал Гюнвальд Ларссон, показывая на фуражку.
Цакриссон побагровел.