- Никак, - ответил Браун. - И вообще вряд ли что-нибудь из этого выйдет.
- Почему?
- Когда я ушел из швейной мастерской, то заглянул в кондитерскую купить пачку сигарет и разговорился с хозяином. Он сказал, что в районе много ограблений. В основном грабят швейные ателье.
- Интересно…
- Но он сказал, что скоро это кончится. И объяснил почему.
- Почему же?
- Потому что - я передаю его слова - сейчас в задней комнате швейного ателье на этой улице засел легавый и ждет, когда появится налетчик. Вот что сообщил мне хозяин кондитерской.
- Ясно.
- Раз он об этом знает, то и все остальные торговцы на этой 'улице тоже в курсе. Л коли так, то знают об этом и все их покупатели. Значит, можно биться об заклад, что и грабителю все известно. Номер не прошел, Пит. Придется придумывать что-нибудь другое.
- Дела, - протянул Бернс.
- У вас все? - сказала Вирджиния.
- Все.
- Тогда попрошу в тот конец.
Бернс отошел от стола. Браун не двигался.
- Ты меня слышал?
- Как не слышать.
- Тогда шевелись.
- А к чему тебе пушка и нитроглицерин? - спросил Браун. - Зачем ты сюда пожаловала?
- Я пришла убить Стива Кареллу.
- Бутылкой нитроглицерина?
- Я застрелю его. А нитроглицерин - это для страховки.
Браун понимающе кивнул и спросил:
- Нитроглицерин настоящий?
- Вполне.
- Как докажешь?
- Никак. Хотя, конечно, если кому-то очень хочется, могу и доказать, - сказала Вйрджиния с улыбкой.
- Спасибо, обойдусь, - улыбнулся в ответ Браун. - Это я просто так поинтересовался. Значит, ты задумала убить Стива? Что он тебе такого сделал? Оштрафовал за превышение скорости?
- Не смешно, - пробормотала Вирджиния, и улыбка исчезла с ее лица.
- Я и не собирался шутить. А это что за девица - твоя напарница?
- Нет, я работаю в одиночку, - ответила Вирджиния, и Брауну показалось, что глаза ее на мгновение заволокло дымкой. - Это арестованная.
- Все мы тут арестованные, - сказал Браун и снова улыбнулся, но Вирджиния оставалась серьезной.
К столу подошел Хэл Уиллис.
- Послушайте, - сказал он. - Мисколо в плохом состоянии. Нужно обязательно позвать врача.
- Нет, - отрезала Вирджиния.
- Господи, да он же помирает! Слушай, тебе ведь нужен Карелла, а не Мисколо. Что толку, если помрет ни в чем не повинный…
- Никаких врачей, - упорствовала Вирджиния.
- Почему? - спросил Бернс, подходя к столу. Не задумываясь, четверо полицейских расположились так, словно шел допрос задержанного. Хоуз, Бернс и Браун оказались перед столом, за которым сидела Вирджиния, Хэл Уиллис стоял справа, не спуская глаз с бутылки, Вирджиния сжимала в правой руке револьвер.
- А что,если я все-таки позвоню по телефону и вызову врача? - поинтересовался Хоуз.
- Тогда я тебя пристрелю.
- А не боишься, что нитроглицерин взорвется? - задал очередной вопрос Уиллис.
- Нет.
- Признайся, тебе стало немножко не по себе, когда сюда зашел Мерчисон? - спросил Хоуз.
- Заткнись, рыжий. Ты мне уже осточертел.
- Настолько, что ты готова меня пристрелить?
- Вот именно.
- И не боишься, что бутылка взорвется? - вставил Браун.
- Или опять кто-то поднимется с первого этажа?
- Ты здорово рискуешь, Вирджиния!
- Знаю, черт бы вас всех побрал! Но если кто-нибудь из вас сделает еще шаг, я взорву бутылку.
- Как же тогда Карелла? Нас ты взорвешь, а он останется в живых. Ведь тебе нужен Карелла, верно?
- Да, но…
- Какой тогда смысл взрывать нитроглицерин?
- И зачем привлекать внимание выстрелом?
- Ты не можешь перестрелять всех нас, верно? Слишком уж велик риск…
- Назад! - крикнула она. - Все назад!
- Чего ты боишься, Вирджиния?
- Ты вооружена, а мы нет.
- Ты умеешь стрелять?
- А может, боишься?
Хоуз подошел к столу слева, он оказался совсем рядом с Вирджинией.
- Назад! - крикнула она еще раз.
Уиллис, стоявший справа, сделал шаг к столу, и Вирджиния, обернувшись, наставила на него револьвер. В это мгновение Хоуз оказался между ней и бутылкой. Вирджиния стала подниматься со стула. Уиллис заметил, что ее рука далеко от бутылки и что ей трудно будет удержать равновесие. Он с силой ударил ее левой ногой по лодыжке. В тот же миг Хоуз бросился на Вирджинию и сбил ее с ног. Она полетела вправо и очутилась на полу. Правый кулак ее разжался, револьвер выпал, и к нему ринулся Хоуз.
Но револьвер запрыгал по полу, завертелся и, наконец, остановился. Уиллис протянул к нему руку, и Хоуз вздохнул с облегчением: неужели они наконец избавились от этой мерзавки?
В этот самый момент Уиллис взвыл от боли, потому что трехдюймовый кинжал из стали, обтянутой кожей, вонзился ему в руку.
Глава 13
Вытянутую ногу Анжелики Гомес прикрывала черная юбка. Юбка плотно облегала бедро, закрывала колено и заканчивалась над красивой икрой. Тонкую лодыжку опоясывал черный лакированный ремешок, ниже алела туфля с острым каблуком, похожим на стилет. Этот стилет и пригвоздил к полу руку Хэла Уиллиса.
Анжелика отдернула ногу, присела на корточки и подняла револьвер. Не подымаясь, она окинула огненным взором комнату и крикнула лейтенанту Бернсу, протянувшему руку к бутылке с нитроглицерином:
- Не трогать!
Бернс застыл на месте.
- Прочь от стола! - скомандовала она. - Назад! Все назад!
И все они отодвинулись, отступили, ретировались перед лицом новой угрозы, которая оказалась пострашнее предыдущей. Анжелика Гомес один раз уже пустила в ход бритву, и, судя по всему, ее жертва скончалась. Теперь она очутилась меж двух огней: с одной стороны закон, с другой - уличная банда, одержимая жаждой мести. Спокойствие, близкое к исступлению, читалось на ее лице. Анжелика Гомес поставила на карту свою голову, и горе тому, кто окажется у нее на пути.
Она встала, крепко сжимая в руке револьвер, и сказала:
- Я ухожу отсюда,и не вздумайте меня останавливать.
Вирджиния Додж тоже поднялась с пола. Она повернулась к Анжелике и сказала с улыбкой:
- Умница! Давай сюда револьвер.
Сначала Анжелика просто не поняла, что от нее требуют. Потом удивленно посмотрела на Вирджинию и спросила:
- Ты что, рехнулась? Я ухожу. Сейчас же.
- И уходи на здоровье. Только сначала отдай мне револьвер. Я прикрою тебя, чтобы ты могла спокойно уйти.
- Зачем я буду отдавать тебе револьвер? - удивилась Анжелика.
- Господи, неужели ты переметнулась на их сторону? Они же хотят упрятать тебя в тюрьму! Давай сюда револьвер.
- Еще чего! Я просила тебя по-хорошему: "Отпусти меня". Ты сказала: "Нет". А теперь ты просишь револьвер? Видать, совсем сошла с ума.
- Ладно, объясню тебе по порядку. Если ты заберешь револьвер с собой, они схватят меня, как только ты выйдешь из комнаты. А это значит, что они сразу же поставят на ноги всех полицейских в округе и тебя опять сцапают. А если ты оставишь мне револьвер, я тебя прикрою. Они у меня будут сидеть тихо, как мышки. Никуда не позвонят, ничего не передадут по рации, и ты будешь на свободе.
Анжелика задумалась.
- Давай револьвер, не бойся, - сказала Вирджиния и сделала шаг в сторону пуэрториканки. Та стояла, изогнувшись, словно тигрица, готовая к прыжку. Ноги широко расставлены, в дрожащей руке револьвер. Вирджиния сделала еще шаг.
- Давай его сюда, - повторила она.
- Ты прикроешь меня, да? - спросила Анжелика. - Ты их задержишь?
- Да.
- Подойди. Ближе.
Вирджиния протянула руку, и Анжелика вложила в нее револьвер.
- Я пошла, - сказала она. - Не выпускай их. Я ухожу. На свободу. На свободу…
Она повернулась и сделала шаг к коридору. Но едва пуэрториканка оказалась спиной к Вирджинии, та занесла руку и с размаха, жестоко ударила Анжелику по голове рукояткой револьвера. Девушка без сознания рухнула на пол, а Вирджиния, переступив через нее, быстрым шагом вернулась к своему столу.
- Кто еще думает, что я пришла сюда шутки шутить? - тихо спросила она.
Роджер, слуга в доме Джефферсона Скотта - а он занимал это место третий десяток лет, - подметал в коридоре, когда на втором этаже снова появился Карелла. Наклонившись и выставив вперед лысую макушку, окаймленную редкими седыми волосами, Роджер собирал в совок деревянные обломки и прочий сор, оставшийся после штурма двери. Щетка, зажатая в тонких пальцах, работала аккуратно и методично.
- Наводим порядок? - дружелюбно осведомился Карелла.
- Да, сэр, - сказал Роджер. - Мистер Скотт всегда любил чистоту.
- Вы хорошо знали старика? - спросил Карелла.
- Я проработал у него много лет, сэр. Очень много лет.
- Он вам нравился?
- Прекрасный был человек. Да, он мне нравился.
- У него были нелады с сыновьями?
- Нелады?
- Ну да. Может быть, они спорили или ссорились. Или кто-то из сыновей ему угрожал.
- Время от времени они действительно спорили. Но до ссор дело не доходило. И угроз тоже вроде бы не слышал.
- А что вы можете сказать про невестку? Как отнесся старик к ее появлению в доме?
- Очень хорошо. Она ему очень нравилась. Он часто повторял, что было бы неплохо, если бы и другие сыновья женились так же удачно.
- Понятно, - сказал Карелла и после паузы добавил: - Большое спасибо. Возможно, мне понадобится еще разок взглянуть на комнату. Вдруг что-то еще обнаружится.
- Да, сэр.
Роджер не спешил уйти. Он стоял с совком в одной руке и со щеткой в другой. Он явно чего-то ждал.
- Я вас слушаю, - сказал Карелла.
- Сэр, обычно мы обедаем в семь часов. Сейчас уже половина седьмого. Я просто подумал… Вы предполагаете обедать с нами?
Карелла взглянул на часы. 6.37.
- Нет, - сказал он. - Собственно, в семь я должен быть в участке. Там меня будет ждать жена. Нет, спасибо, я не останусь обедать. - Он помолчал и ни с того ни с сего добавил: - У нас будет ребенок. У жены, если говорить точнее.
- Понятно, сэр, - ответил Роджер с улыбкой.
- Вот такие дела, - сказал Карелла и тоже улыбнулся.
В полутемном коридоре двое мужчин с улыбкой смотрели друг на друга.
- Ну что ж, - сказал Карелла. - За работу?
- Да, сэр.
Карелла вошел в комнату. Он слышал, как по коридору зашаркали башмаки Роджера.
Итак, господа, мы снова тут. К вам обращается Стив Карелла, уединившись в берлоге, где пляшут веселые призраки под музыку трио Скоттов. Что там они играют? Ах да, знаменитый венский "Вальс палача".
Стоп, Стив, сказал он себе. Ты начинаешь сходить с ума. Давай-ка еще раз осмотрим комнату, зададим пару вопросов и потом уже будем считать, что дело закончено.
Так.
Значит, комната.
Окон нет. Уж это по крайней мере несомненно.
Потайных дверей тоже нет.
Джефферсона Скотта обнаружили здесь повешенным, метрах в трех от двери. У ног валялся перевернутый стул.
Веревка переброшена через потолочную балку и привязана к ручке двери.
Дверь открывается наружу, в коридор.
Одной тяжести тела Скотта недостаточно, чтобы дверь нельзя было открыть снаружи.
Стало быть, дверь была заперта. Иначе трое здоровых мужчин без труда проникли бы в комнату.
Дверь была заперта изнутри, вдобавок требовалось с силой прижать ее к косяку, чтобы закрыть на засов. А если так, то, значит, не проходят фокусы с веревкой, продетой снаружи и накинутой на засов, которые так любят описывать в детективных романах.
Выходит, что сыновья Скотта сбили засов ломиком и только тогда смогли проникнуть в комнату и вынуть отца из петли.
Таковы факты, мэм!
Если бы здесь был Шерлок Холмс…
Но его здесь нет. Есть лишь Стив Карелла. И он в совершенной растерянности.
Давай еще раз прикинем.
Карелла снова подошел к двери и осмотрел скобу, висевшую на одном шурупе. Косяк весь в отметинах. Ломиком поработали не за страх, а за совесть. Старый Роджер вымел столько щепок, что фабрике зубочисток их хватило бы на год. Карелла затворил дверь. Ну да, дверь обита железом, и с ней пришлось порядком повозиться, чтобы отодвинуть засов. Карелла распахнул дверь, вышел в коридор и затворил ее за собой. Присел на корточки.
Между дверью и полом была щель чуть больше сантиметра. Карелла просунул в нее палец. Нащупал край металлической окантовки. Опять открыл дверь. В порожке был желобок, в который входила металлическая окантовка, когда дверь закрывалась. Карелла снова затворил дверь. И снова просунул под нее палец. В одном месте окантовка была погнута - во всяком случае, ему так показалось. Нет, под пальцами действительно была вмятина. Он еще раз провел пальцем по металлу: гладко, гладко - и вдруг вмятина. Интересно!
- Что-нибудь потеряли? - услышал он голос у себя за спиной.
Карелла обернулся. Марк Скотт казался высоким, даже если встать с ним рядом. Если же сидеть на корточках, как сейчас сидел Карелла, он и вовсе выглядел великаном. Как и его брат Дэвид, Марк был светловолос и коренаст, только еще шире в плечах. Лицо словно выточено из кости: плоский крепкий лоб, плоский нос. Только скулы ниже, чем следовало бы, и это нарушало правильность черт. Рот полный, губы пухлые. Серые глаза под кустистыми светлыми бровями в полумраке коридора казались совершенно бесцветными.
Карелла выпрямился и отряхнул брюки.
- Нет, - сказал он вежливым тоном. - Я ничего не потерял. Напротив, я хотел бы кое-что найти.
- Что же именно? - поинтересовался Марк, улыбнувшись.
- Точно и сам не знаю. Наверное, способ, позволяющий проникнуть в комнату, запертую изнутри.
- И вы ищете его под дверью? - по-прежнему улыбаясь, спросил Марк. - Но чтобы пролезть в такую щель, надо быть сверхтощим субъектом. Вы не находите?
- Разумеется, - отозвался Карелла.
Он еще раз отворил дверь и вошел в комнату. Марк последовал за ним.
Карелла потрогал пальцем висящую на шурупе скобу, отчего та закачалась.
- Насколько я могу понять, - сказал Карелла, - засов нелегко вогнать в паз. Это верно?
- Да. Чтобы запереть дверь на засов, приходилось прижимать ее к косяку изо всех сил. Сколько раз я говорил отцу, что надо бы ее переделать, но он всегда отвечал, что его лично это вполне устраивает. Дает возможность слегка поразмяться.
Марк снова улыбнулся. У него была ослепительная улыбка.
- Сильно ли приходилось толкать дверь? - спросил Карелла.
- Простите?
- Когда дверь запирали на засов, надо было прикладывать большие усилия?
- Не то слово.
- Как вы считаете, одной тяжести тела вашего отца хватило бы, чтобы дверь прижалась к косяку настолько, что ее можно было запереть на засов?
- Чтобы закрыть дверь - безусловно. Но запереть ее на засов? Нет, вряд ли. Вы, наверное, думаете, что кто-то мог исхитриться запереть засов снаружи? Скажем, с помощью веревки?
- Что-то в этом роде, - признался Карелла.
- Нет, это невозможно. Спросите моих братьев. Спросите Кристину. Или Роджера. Это не засов, а какой-то кошмар. Отцу давным-давно следовало его поменять. Сколько раз мы ему об этом говорили!
- И даже спорили об этом?
- С отцом? Слава Богу, нет. Я никогда с ним не спорил, принципиально. По крайней мере, с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет. Именно тогда я принял такое решение. И, поверьте, мне это далось нелегко.
- Мучительное испытание для Марка Скотта?
- Что? А, да-да, конечно, - согласился Марк и улыбнулся. - Когда мне исполнилось четырнадцать, я решил, что споры с отцом не приносят никакой пользы. С той поры мы с ним неплохо ладили.
- Да.
- Кто обнаружил, что дверь заперта, мистер Скотт?
- Алан.
- А кто побежал за ломиком?
- Я.
- Зачем?
- Чтобы взломать дверь. Мы звали, звали отца, но он не отвечал.
- Лом помог?
- Разумеется.
- После того как вы пустили в ход ломик, кто из вас попробовал открыть дверь?
- Я.
- Получилось?
- Нет. Ее держала тяжесть тела. Когда мы слегка приоткрыли ее - опять-таки с помощью ломика, - Алан просунул руку и перерезал веревку.
- Кто-нибудь пытался поддеть дверь ломиком снизу? - спросил Карелла.
- Откуда?
- Вот отсюда. У порога.
- Нет, с какой стати?
- Не знаю. Вы вообще-то чем занимаетесь?
- Простите?
- Вы работаете?
- Я, как бы сказать…
- Да или нет?
- Я проходил практику на одном из заводов. С тем, чтобы впоследствии занять административную должность. Отец полагал, что хороший администратор должен знать процесс снизу доверху.
- Вы с ним согласны?
- Конечно.
- И где вы проходили практику?
- На заводе в Нью-Джерси.
- Как долго?
- Примерно полгода.
- Сколько вам лет, мистер Скотт?
- Двадцать семь.
- А что вы делали до того, как попали в Нью-Джерси?
- Несколько лет провел в Италии.
- Чем вы там занимались?
- В основном развлекался, - сказал Марк. - После смерти матери мне достались по завещанию кое-какие деньги. Я решил потратить их, как только благополучно закончу колледж.
- Когда это было?
- Я получил диплом в двадцать два года.
- И уехали в Италию?
- Нет. Правительство помешало. Пришлось провести два года в армии.
- А после армии отправились в Италию, так?
- Именно так.
- Нам тогда было двадцать четыре?
- Да.
- Сколько денег вы получили по завещанию?
- Мать оставила мне тридцать тысяч.
- Почему вы уехали из Италии?
- Кончились деньги.
- Вы потратили тридцать тысяч долларов за три года?
- Да.
- Но для Италии это очень большие деньги, не так ли?
- Сущая правда.
- Я хочу сказать - вы жили в Италии на широкую ногу?
- Я всегда живу на широкую ногу, мистер Карелла, - сказал Марк и ухмыльнулся.
- М-да. Значит, вы готовитесь занять административную должность. И чем же вам предстоит заняться?
- Сбытом продукции.
- Это высокий пост?
- Нет, самая рядовая должность.
- Какое вам положили жалованье?
- Отец очень боялся испортить своих детей, - сказал Марк. - Он считал, что фирма развалится, если он будет платить детям огромные деньги, а они станут отлынивать от работы.
- Сколько же он положил вам для начала?
- За эту дожность? Пятнадцать тысяч.
- Для Америки маловато, верно? При ваших-то запросах.
- Но это было лишь начальное жалованье, мистер Карелла. Отец предполагал, что в конце концов его фирма перейдет к детям.
- Да, в его завещании так и говорилось. Вы знали о его завещании, мистер Скотт?
- О нем знали все. Отец не делал из этого секрета.
- Понимаю.
- Скажите, мистер Карелла, не думаете ли вы, будто я убил отца?
- А вы не убивали, мистер Скотт?
- Нет.
- Он покончил с собой, так, мистер Скотт?
- Именно так.
Марк Скотт помолчал, затем сказал: