- Что же, по-вашему, было дальше?
- Я точно не знаю, в котором часу они получили сегодня новое сообщение. Во всяком случае, не раньше одиннадцати. Наверное, они еще спали. Они торопливо оделись. Они вам сказали, куда они отправляются?
- Вы все-таки пытаетесь меня впутать в эту историю?
- Напротив, я пытаюсь вас из нее выпутать!
- Вы тот Мегрэ, о котором так часто пишут в газетах?
- Почему вы меня об этом спрашиваете?
- Ходят слухи, что вы приличный человек. Но вот этот толстяк - решительно не по мне.
- Что они вам сказали, когда уходили?
- Ничего. Даже спасибо не сказали.
- Какой был вид у Билла?
- Я еще не подтвердила, что Билл здесь был.
- Но вы должны были слышать, о чем они говорили, когда одевались.
- Они говорили по-английски.
- Вы как будто знаете английский?
- Не те слова, которые они употребляли.
- Ночью, когда Билл был с вами вдвоем в этой комнате, он говорил с вами о товарищах?
- Откуда вы это знаете?
- Не сказал ли он вам, что он постарается от них отделаться?
- Он сказал мне, что, как только будет возможность, он отвезет их за город.
- Куда?
- Не знаю.
- Билл часто ездит за город?
- Почти никогда.
- А вы с ним ни разу не ездили?
- Нет.
- Вы были его подругой?
- Периодами.
- Вы бывали у него в номере в гостинице "Ваграм"?
- Однажды. Я застала его с какой-то девицей. Он выставил меня за дверь. А потом, три дня спустя, он пришел ко мне как ни в чем не бывало.
- Он рыболов?
Она рассмеялась.
- Вы хотите сказать, что он сидит с удочкой? Нет! Это не в его жанре.
- А в гольф он играет?
- Да. В гольф играет.
- Где?
- Не знаю. Я никогда не ездила с ним играть в гольф.
- Бывало, что он уезжал на несколько дней?
- Нет, обычно он уезжает утром, а вечером возвращается.
Все это было не то. Мегрэ хотел выяснить, где Ларнер проводил ночи.
- Если не считать этих двух типов, которые у вас ночевали, он не знакомил вас со своими друзьями?
- Очень редко.
- Что это были за люди?
- Чаще всего это бывало на скачках, - с жокеями, владельцами конюшен.
Торанс и Мегрэ переглянулись. Они покраснели от возбуждения.
- Он много играл на скачках?
- Да.
- Вел большую игру?
- Да.
- Выигрывал?
- Почти всегда. У него были каналы, по которым он получал информацию.
- Через жокеев?
- Должно быть, так.
- Он никогда вам не говорил о таком месте, как Мэзон-Лафит?
- Он мне однажды оттуда звонил.
- Ночью?
- После моего выступления в "Фоли-Бержер".
- Он попросил вас приехать к нему туда?
- Нет, напротив. Он звонил, чтобы предупредить меня, что он приедет.
- Он собирался переночевать в Мэзон-Лафите?
- Наверное.
- В гостинице?
- Он не уточнил.
- Благодарю вас, Адриен. Простите, что я вас побеспокоил.
Казалось, она была удивлена, что они не уводят ее с собой; ей еще трудно было поверить, что она не попалась в ловушку.
- Который из них убивал? - спросила она, когда Мегрэ уже взялся за ручку двери.
- Чарли. Это вас удивляет?
- Нет. Но второй мне понравился еще меньше: он холодный, как крокодил.
Она не ответила на поклон Торанса, но улыбнулась Мегрэ, который попрощался с ней подчеркнуто вежливо, почти церемонно.
На лестнице комиссар сказал своему спутнику:
- Надо распорядиться, чтобы ее телефон подключили на прослушивание, хотя это вряд ли что-нибудь даст. Эти люди очень осторожны.
Потом, вдруг вспомнив, с какой настойчивостью Поччо и Луиджи предостерегали, его, он добавил:
- Пожалуй, тебе придется наблюдать за Адриен. Нельзя допустить, чтобы с ней случилась беда.
Ресторан Поччо находился отсюда в двух шагах; Люка продолжал следить за всеми, кто входил туда и выходил. Мегрэ попросил шофера ехать по улице Акации.
- Ничего нового?
- Один из тех двух клиентов, которых вы мне описали, ну, из тех, что играли в кости, минут пятнадцать назад зашел в ресторан.
Шофер остановил машину как раз напротив двери. Мегрэ не мог отказать себе в удовольствии спокойно выйти из машины, толкнуть дверь и с порога приветствовать Поччо, поднеся руку к шляпе:
- Привет, Поччо!
Потом он подошел к парню, который сидел у стойки.
- Предъявите, пожалуйста, ваше удостоверение личности.
По виду этот тип был либо джазовым музыкантом, либо профессиональным танцором. Он помялся в нерешительности, как бы прося совета у Поччо, который отвел глаза.
Мегрэ записал его имя и адрес в блокнот.
Странное дело, парень этот оказался не итальянцем и не американцем, а испанцем и, судя по документам, был драматическим актером. Он жил в маленькой гостинице на авеню Терн.
- Благодарю вас!
Мегрэ вернул ему удостоверение, не задав ни одного вопроса, снова поднес руку к полям шляпы и вышел; испанец и Поччо проводили его изумленными взглядами.
Глава 5,
в которой некий барон отправляется на охоту, а Мегрэ по неосмотрительности идет в кино
Мегрэ удобно откинулся на заднее сиденье машины; ему было тепло и уютно, он глядел на проносящиеся мимо огни и обдумывал все, что удалось выяснить. Когда они выехали на площадь Согласия, он сказал шоферу:
- Сверни-ка на улицу Капуцинов, мне необходимо позвонить.
Позвонить надо было в префектуру, которая находилась отсюда в пяти минутах езды, но Мегрэ был не против еще раз попасть в бар "Манхеттен".
Теперь он был совсем иначе настроен, чем утром.
Бар был полон - у стойки, в клубах дыма, толпилось не меньше тридцати человек. Почти все здесь говорили по-английски, кое-кто из посетителей читал американские газеты. Луиджи и его два помощника сбивали коктейли.
- То же виски, что сегодня утром, - произнес Мегрэ таким спокойным и веселым тоном, что хозяин посмотрел на него с удивлением.
- Бурбон?
- Не знаю. Вы же мне сами наливали.
Луиджи был явно недоволен его посещением, и Мегрэ даже показалось, что он окинул быстрым взглядом всех своих клиентов, чтобы убедиться, что здесь нет никого, с кем комиссар не должен был бы встретиться.
- Скажите-ка, Луиджи…
- Минуточку…
Он разносил напитки и суетился куда больше, чем это было необходимо, словно желая избежать вопросов комиссара.
- Я хотел вам сказать, Луиджи, что есть еще один из ваших соотечественников, с которым мне надо было бы встретиться. Интересно, слышали ли вы когда-нибудь о неком Маскарели, по прозвищу Неряха Джо?
Мегрэ произнес эту тираду, не повышая голоса. И хотя многие вокруг кричали, пытаясь перекрыть гул голосов, не меньше десяти человек с любопытством взглянули на комиссара, стоило ему только произнести имя Маскарели.
Что до Луиджи, тот лишь буркнул в ответ:
- Не знаю его и знать не хочу.
Мегрэ, довольный собой, направился в кабину телефона-автомата.
- Это ты, Жанвье? Погляди-ка, не ушел ли еще Барон? Если он здесь, попроси его меня подождать, а если его уже нет, постарайся с ним связаться по телефону и попроси его как можно скорее вернуться на Набережную Орфевр. Мне совершенно необходимо с ним поговорить.
Протиснувшись к стойке, Мегрэ выпил свою рюмку виски и вдруг заметил парня, которого уже видел сегодня. Это был высокий блондин, ну прямо герой американского фильма; парень этот, в свою очередь, тоже не спускал глаз с комиссара.
Луиджи оказался слишком занятым, чтобы попрощаться с Мегрэ, который вышел из бара, сел в машину и четверть часа спустя вошел в свой кабинет. Ему навстречу встал человек, который поджидал его, уютно устроившись в кресле.
Человека этого звали Бароном не потому, что он был бароном, а потому, что это была его фамилия, он не работал в опергруппе Мегрэ. Вот уже двадцать пять лет, как он занимался только скачками и предпочитал оставаться простым инспектором, нежели изменить свою специализацию.
- Вы меня вызывали, комиссар?
- Садитесь, старина. Одну минутку…
Мегрэ снял пальто, зашел в соседнюю комнату, чтобы выяснить, нет ли каких-нибудь сообщений, а потом, вернувшись в кабинет, тоже уселся в кресло и вытащил трубку.
Должно быть, оттого, что Барон все свое время проводил на ипподромах, где занимался не какой-нибудь мелюзгой, а только крупными игроками, завсегдатаями, он постепенно стал походить на своих подопечных. Как и у них, у него на шее обычно болтался полевой бинокль, а в день розыгрыша Гран При он не обходился без серого котелка и серых гетр. Некоторые уверяли, что видели его даже с моноклем, и это вполне возможно; вполне возможно также, что Барон и сам пристрастился к игре, как утверждают сплетники.
- Сейчас я вам изложу суть дела, которое меня интересует, а вы мне скажете, что вы по этому поводу думаете. Представьте себе американца, который вот уже два года живет в Париже и регулярно ходит на скачки…
- Американец какого типа?
- Не из тех, кого приглашают на приемы в посольство. Мошенник высокого класса, Билл Ларнер.
- Я его знаю, - спокойно заметил Барон.
- Прекрасно. Это нам многое облегчит. По некоторым причинам Ларнеру понадобилось сегодня утром куда-то скрыться, причем не одному, а вместе с двумя своими соотечественниками, которые недавно высадились во Франции и не говорят ни слова по-французски. Они знают, что у нас есть их приметы, и я сильно сомневаюсь, чтобы они решились сесть на поезд или на самолет. Я убежден, что они скрываются где-то вблизи Парижа, где их, по-видимому, что-то держит. Автомобиля у них нет, но они весьма ловко пользуются чужими машинами, а потом бросают их.
Барон слушал внимательно, с тем выражением, которое обычно бывает на лицах специалистов, когда к ним обращаются за консультацией.
- Я довольно часто встречал Ларнера с красивыми женщинами, - заметил он.
- Знаю. У одной из таких он даже провел со своими приятелями последние два дня, но я не думаю, чтобы он дважды ставил на одну и ту же карту.
- Я тоже этого не думаю, - он слишком хитер.
- От этой дамы я и узнал, что у него есть друзья среди жокеев и владельцев конюшен. Понимаете, к чему я веду? Ему надо было быстро, не теряя ни минуты, найти надежное укрытие. Более чем вероятно, что он обратился к кому-нибудь из своих земляков. Вы знаете американцев, связанных с ипподромом?
- Есть и американцы, но их, конечно, меньше, чем англичан. Подождите-ка. Я сейчас подумал об одном жокее, о Малыше Лопе, но он, если не ошибаюсь, сейчас в Миами. Встречал я еще американца Фреда Брауна, который работает в конюшне одного из своих соотечественников. Но, наверное, скачками занимаются и другие американцы.
- Послушайте, Барон. Парень, у которого Ларнер решил укрыться, должен обязательно жить где-нибудь уединенно. Поставьте себя на место Билла Ларнера и подумайте, у кого бы он считал себя вне опасности. Мне говорили, что он как-то ночевал в Мэзон-Лафите или где-то поблизости от этого места.
- Совсем неглупо.
- Что - неглупо?
- В тех краях и в самом деле есть несколько конюшен. Я должен вам немедленно дать ответ?
- Во всяком случае, как можно скорее.
- Ну что ж, тогда я обойду несколько баров, в которые прежде хаживал, и потолкаюсь среди этого люда. Если я смогу сегодня вечером дать ответ, где мне вас найти?
- Я буду дома.
Барон с важным видом двинулся к двери, но Мегрэ после минутного раздумья его остановил.
- Еще одно слово. Будьте осторожны. Если вам удастся что-либо обнаружить, один ничего не предпринимайте. Мы имеем дело с убийцами.
Он произнес это слово не без иронии, потому что слишком много раз повторял его за последние сутки.
- Все ясно. Я почти наверняка позвоню вам сегодня вечером. А к утру уж во всяком случае до чего-нибудь докопаюсь.
Когда Мегрэ наконец приехал домой, он застал жену уже одетой. Он собирался, выпив грог и приняв аспирин, лечь в постель, чтобы заглушить начинающийся грипп, но - увы - не тут-то было: ведь по пятницам они всегда ходили в кино!
- Как Лоньон? - спросила жена.
Перед самым уходом он получил последние сведения из больницы. У горе-инспектора все же началось воспаление легких, но с болезнью надеялись быстро справиться с помощью пенициллина; зато врачей сильно тревожил удар, который Лоньон получил по голове.
- Пролома черепа, правда, нет, но боятся сотрясения мозга. Он начал бредить.
- А как себя ведает его жена?
- Она продолжает вопить, что никто не имеет права разлучать супругов, которые прожили вместе больше тридцати лет, и настаивает, чтобы либо его перевезли домой, либо ей разрешили находиться в больнице.
- Она своего добилась?
- Нет.
Обычно супруги Мегрэ медленно шли до бульвара Бон-Нувель и там заходили в первый попавшийся кинотеатр. Фильмом Мегрэ было нетрудно угодить. Более того, он охотнее смотрел самую заурядную картину, чем какую-нибудь нашумевшую ленту; он любил, сидя в кресле, глядеть на экран и ни о чем не думать. Чем менее шикарным был кинотеатр, тем демократичнее была там публика; чем больше зрители смеялись в нужных местах и отпускали шутки, ели мороженое, жевали резинку, тем большее удовольствие он получал.
На улице было по-прежнему сыро и холодно. Выйдя из кино, они посидели на террасе какого-то маленького кафе, выпили по стакану пива и попали домой только в одиннадцать часов вечера. Едва Мегрэ переступил порог квартиры, как раздался телефонный звонок.
- Алло! Барон, это вы?
- Нет, это говорит Вашэ, господин комиссар. Я заступил на дежурство в восемь часов вечера. С девяти я тщетно пытаюсь с вами связаться.
- Есть что-нибудь новое?
- На ваше имя пришло письмо. Почерк женский. На конверте крупными буквами написано: "Крайне срочно". Можно мне его вскрыть и прочитать вам?
- Читай!
- Минуточку. Вот: "Господин комиссар! Совершенно необходимо, чтобы я с вами как можно скорее встретилась. Это вопрос жизни и смерти. К несчастью, я не могу выйти из своей комнаты и даже не знаю, как переправить вам это письмо. Не смогли бы вы посетить меня в гостинице "Бретань", улица Рише, это почти напротив "Фоли-Бержер". Я живу в номере сорок семь. Никому ничего не говорите. Вокруг гостиницы, наверное, кто-нибудь ходит. Приходите, приходите, я вас умоляю".
Подпись была неразборчива, начиналась она с буквы "М".
- Скорее всего, Мадо, - сказал Вашэ, - но я в этом не уверен.
- В котором часу отправлено письмо?
- В восемь вечера.
- Ясно. Больше ничего? От Люка или от Торанса нет никаких сведений?
- Люка сидит в ресторане у Поччо. Поччо уговорил его зайти к нему, уверяя, что просто глупо стоять на холоде, когда можно сидеть в тепле. Он просит дать ему дальнейшие указания.
- Пошлите его спать.
Госпожа Мегрэ слышала этот разговор; она вздохнула, но не стала возражать, видя, что муж ищет свою шляпу. Она привыкла к его ночным отлучкам.
- Спать-то ты хоть вернешься? И возьми шарф, прошу тебя.
Перед тем как выйти, он выпил немного сливянки. Ему пришлось идти пешком до площади Республики и только там удалось схватить такси.
- Улица Рише, напротив "Фоли-Бержер"!
Он знал гостиницу "Бретань", пользующуюся весьма дурной репутацией; на верхних этажах комнаты сдавались понедельно или помесячно.
Спектакль в "Фоли-Бержер" уже давно кончился, и прохожих на улице почти не было.
Мегрэ вошел в плохо освещенный коридор и постучал в застекленную дверь; за стеклом сразу же вспыхнул свет и кто-то пробурчал сонным голосом:
- Кто там?
- Я в номер сорок семь.
- Проходите.
Мегрэ смутно различал сквозь занавеску, что на раскладушке лежал какой-то человек, который протянул было руку, чтобы дернуть за резиновую грушу и тем самым открыть вторую дверь, но не сделал этого. Окончательно проснувшись, портье вник наконец в то, что ему сказал посетитель.
- В номере сорок семь никого нет, - пробурчал он, снова укладываясь.
- Минуточку. Мне надо с вами поговорить.
- Что вам угодно?
- Я из полиции.
Мегрэ и не пытался разобрать, что бубнил себе под нос портье, но это были явно бранные слова по его адресу.
Портье нехотя поднялся с постели, на которой он лежал одетый, подошел к двери, повернул ключ в замочной скважине и впустил посетителя, окинув его злобным взглядом.
- Вы из полиции нравов? - нахмурив брови, спросил он.
- Откуда вы знаете, что в номере сорок семь никого нет?
- Тип, который там жил, уже несколько дней как смотался, а его подруга недавно вышла.
- Когда?
- Точно не скажу. Часов в девять или в половине десятого.
- Ее зовут Мадо?
Портье пожал плечами.
- Я дежурю только ночью и имен не знаю. Уходя, она сдала мне ключ. Вот поглядите - он висит на доске.
- Эта дама ушла одна?
Портье молчал.
- Я вас спрашиваю: эта дама ушла одна?
- Что вам от нее надо? Ладно, ладно. Не сердитесь. Незадолго перед этим к ней приходили.
- Кто? Мужчина?
Портье был поражен, что в такой гостинице, как эта, ему задают подобные вопросы.
- Гость долго оставался в номере?
- Минут десять.
- Он спросил вас, в каком номере она живет?
- Он меня ни о чем не спрашивал. Он поднялся по лестнице, даже не взглянув на меня. Тогда дверь еще была не заперта.
- Откуда вы знаете, что этот тип направился именно к ней в номер?
- Да потому, что они вышли вместе.
- У вас ее регистрационная карточка?
- Нет. Они все у хозяйки, она их хранит у себя в кабинете, а он заперт на ключ.
- А где хозяйка?
- Спит.
- Дайте мне ключ от номера сорок семь и разбудите хозяйку. Пусть она поднимется ко мне.
Портье как-то странно поглядел на Мегрэ и вздохнул.
- Да, в мужестве вам не откажешь. А вы уверены, что вы в самом деле служите в полиции?
Мегрэ предъявил свой жетон и с ключом в руке стал подниматься по лестнице. Номер 47 находился на четвертом этаже, это был самый обычный гостиничный номер, с железной кроватью, умывальником у стены, обтрепанным креслом и комодом.
Кровать была застелена покрывалом сомнительной чистоты, а на нем валялась газета с фотографиями Чарли Чинаглиа и Чичеро на первой странице. Это была вечерняя газета - в киоски она попадала не раньше шести часов. Всех читателей, видевших кого-либо из этих людей, просят срочно сообщить об этом комиссару Мегрэ.
Может, это объявление и заставило женщину, по имени Мадо, послать ему письмо?