Преодолев инерцию, мысль проникала дальше: "Обведенный кружочком номер электрички в расписании поездов, обнаруженном в "Запорожце". Белогорловой стало известно, что. кто-то приезжает или отбывает этим поездом. Но поезд ушел! События произошли только через час! Гладилин и Шерп были у ремонтирующегося здания и уехали, не дождавшись Белогорловой".
Здесь Денисов преодолел еще барьер:
"Преступник нарочно указал Белогорловой другой поезд! Одурачил. Все разыгралось на час позже, как и было задумано. С другой электричкой…"
Он поднялся, вышел в тамбур "Почему я не догадался об этом сразу? С электричкой, в которой ехали "Малай" и "Федор". Но что именно? - Его другие идеи не отличились оригинальностью, вернее, были заведомо неверны.
Просто он хотел назвать все возможные варианты. - Покушался на жизнь рецидивистов? Допустим, они вместе отбывали наказание, между ними существовали личные счеты… Но ни тот, ни другой не вышли из электрички.
А может, собирались? Ничего не известно. Странно повел себя и сообщник того, что стрелял в библиотекаршу, тот, что предъявил пропуск Дернова…
Зачем он подходил? Держал жгут. Даже, кажется, переживал за раненую.."
Вопросов было хоть отбавляй.
"А зачем преступник приезжал в Ожерелье? Так долго ждал электричку на платформе в Расторгуеве? Ведь не за одними же резиновыми сапогами он ехал сюда?"
Самая мудрая мысль пришла к Денисову в конце пути, перед Ожерельем пожалуй, впервые он издевался сам над собой. "Полнее всех могли бы рассказать о случившемся Шерп, Белогорлова и сами преступники…"
Но Шерп был мертв. Белогорлова ждала своего последнего часа в институте Склифосовского. А преступников еще предстояло найти.
И найти их можно было в том случае, если бы Денисов разгадал смысл происшедшего в Коломенском в день несчастного случая с библиотекаршей "Заколдованный круг…" - подумал он.
В Ожерелье, когда Денисов вышел из поезда, шел мокрый снег. Небо было затянуто серым.
Несколько женщин, продавщиц вокзального кафе, в теплых платках, в плащах поверх тощих, потерявших блеск синтетических шуб, торговали пирожками и мороженым.
Пассажиры прибывшей электрички спешили к переходному мосту, Денисов постарался внимательно приглядеться к каждому.
"В основном женщины, пенсионеры. Остальные - учащиеся железнодорожного ПТУ…"
Никто из сотрудников линейного пункта милиции его не встречал - за время, которое он пробыл в поезде, оперативная обстановка на участке не изменилась, он не понадобился ни Бахметьеву, ни следователю прокуратуры, который вел дело об убийстве Шерпа.
Любителей пирожков и мороженого оказалось немного. Продавщицы оглядывались: запаздывавший "Новомосковск - Москва" терпеливо ждал светофора за входными стрелками. Основные покупатели должны были вот-вот появиться.
Денисов, не успевший с утра поесть, купил несколько пирожков, он съел их, стоя у окна кассового зала.
"Что я смогу узнать в Ожерелье? Что мне вообще известно о преступниках?"
Он догнал пассажиров, все еще тянувшихся по почти километровой длины мосту, одного за другим начал перегонять. Внизу, сколько хватало глаз, виднелись пути, грузовые составы - все, чем живет хозяйство: зерно, техника, лес, уголь.
В конце моста чернело несколько разбросанных в беспорядке небольших строений. Все направлялись туда.
Денисов никак не мог привыкнуть к тому, что кирпичное, довольно большое здание вокзала и то, что находилось позади, были окраиной, а город располагался по другую сторону, где, казалось, за вагонами и подъездными путями, кроме пустыря, ничего не должно быть.
За мостом, между заборами, глухими стенами складов, строящихся баз, как-то внезапно, со средины, началась небольшая, не очень еще оформившаяся улочка.
За ней появились другие, такие же робкие, застроенные вначале деревянными, а потом и каменными домами.
В профиле улиц был заметен уклон. Центр города находился выше и чуть в стороне.
По главной улице спешили люди, разбрасывая мокрый снег, мчались машины.
Денисов вошел в горсовет - в нем размещался отдел внутренних дел, прошел по кабинетам. Знакомых инспекторов уголовного розыска, в том числе старшего, аса, которому Денисов ночью звонил домой, на месте не оказалось.
Остававшийся за дежурного погруженный в собственные заботы старший лейтенант, чувствовалось, был не в духе.
- Происшествие у нас, - коротко объявил он, - все уехали. Тут вот записка.
Денисов прочитал оставленное ему послание. Старший инспектор сообщал о том же самом, в тех же лаконичных выражениях. Денисову был знаком протокольный стиль своих коллег.
- А в спортивных куртках да в резиновых сапогах у нас полгорода… поспешил добавить старший лейтенант. Он, видимо, слышал об ориентировке транспортной милиции. - Как весна или осень, все, смотришь, одинаково вырядятся. Для нас это не примета!
Денисову, если прислушаться, оставалось одно: прямым ходом отправиться назад, на вокзал.
Поблагодарив, он вышел на улицу. Дежурный напомнил ему о небольшом плакате, висевшем одно время у них в отделе. Афоризм понравился Бахметьеву, и он приказал довести его до общего сведения:
"КТО ХОЧЕТ ДЕЛАТЬ - ИЩЕТ СПОСОБ, КТО НЕ ХОЧЕТ - ИЩЕТ ПРИЧИНУ".
Сначала следовало решить, с чего начать, вариантов было несколько.
Можно было, например, проверить горячие точки: закусочные, пивные…
Он по привычке оглянулся: старший лейтенант бесстрастно наблюдал за ним из окна.
Городок был небольшой. В центр стекались все тропинки, тротуары. Здесь, на горе, больше таяло, но снег оставался. Народ схлынул. Осталось несколько женщин с сумками, велосипедист - поклонник езды в межсезонье.
Сбоку, у магазина, маневрировала машина с прицепом. Прицеп почти упирался в витрину. По другую сторону улицы, на крыльце, женщина завязывала малышу шапку.
Маленький торговый зал обувного магазина был пуст.
У одного из прилавков продавщица в традиционном синем халате разговаривала с покупательницей. Денисов осмотрел витрину; резиновых сапог под стеклом не было.
Он подошел к женщинам.
- Ну, я пошла, - заметив его, покупательница сразу простилась. Видимо, они просто беседовали.
- Что вы хотели? - спросила продавщица.
- Я из милиции, - он достал удостоверение, но она и не думала сомневаться:
- Не надо.
- Я разыскиваю человека, который купил резиновые сапоги.
- У нас?
- Пока не знаю. В городе один обувной?
- Два. Еще - "стекляшка".
Когда это было?
- В феврале.
- В феврале у них был учет. У нас было два завоза. Один совсем маленький… Сейчас посмотрим, - она достала серую папку-скоросшиватель, принялась листать. В папке оказалось несколько мятых, неясно заполненных накладных.
- Третьи копии… - продавщица включила свет, снова вернулась к прилавку. - Копирки старые, ничего не разберешь, - она взглянула на Денисова. - У нас были резиновые сапоги по цене восемь шестьдесят за пару.
Пожалуй, лучше искать не по наименованию, а по цене, - палец ее заскользил вдоль колонок с цифрами. - Быстрее будет.
В магазин никто не входил. Прицеп то появлялся под окном, то вновь исчезал.
- Вот!.. - продавщица нашла строчку. - Двадцать первое февраля. Восемь шестьдесят…
- Много получили?
- Всего двенадцать пар. Каким вы размером интересуетесь?
- Сорок третьим.
Она снова уткнулась в накладную. Записи были затерты, верхний свет не помогал.
- Сорок третий… Всего две пары. Обе проданы.
Одну нам вернули. Брак.
- Она еще здесь? - спросил Денисов. - Можно посмотреть?
Женщина прошла за шторку, вернулась с резиновым сапогом. Денисов достал блокнот. Сомнений не было: речь шла о сапогах с одинаковым рисунком на подошве.
Подходила и дата продажи - конец февраля.
- Польского производства, - объяснила продавщица. Внезапно она замолчала, взглянула на Денисова: - Знаю, у кого вторая пара! Вспомнила.
Зинаида Ивановна просила оставить… Потом пришла и взяла. Как сейчас помню.
- Как ее найти? - спросил Денисов. - Она работает?
- Преподает в железнодорожном техникуме. Это близко. Сейчас пойдете прямо. Через городской сад.
- У нее семья? Кому она могла брать?
Продавщица улыбнулась. Она оказалась моложе, чем Денисов предполагал.
За прилавком большого магазина в форменной дубленой безрукавке - не в сатиновом халате - ее наверняка бы замечали.
- Семьи у нее нет. Племяннику, кажется… Она вам подскажет. Хорошая женщина.
Денисов прошел мимо горсовета, на этот раз вниз по тротуару. Старший лейтенант проводил его взглядом из окна.
Денисов нашел городской сад, пересек его, вышел к кирпичному зданию с постройками. Он постоял, пропуская по лыжне спортсменов с их тренером.
Здесь все еще была зима.
Мимо подсобных помещений, очевидно мастерских, Денисов прошел к преподавательской, открыл дверь.
В комнате сидело. несколько человек.
- Зинаиду Ивановну можно? - спросил он.
- На уроке, - ответил чей-то голос. - Подождите.
Сейчас будет звонок.
Он вышел, постоял у окна. Звонок действительно раздался скоро.
Несильный, дребезжащий. В отдалении послышался шум, потом гулко отозвалась лестница. По одному, по двое показались учащиеся. Из аудитории пронесли что-то похожее на игрушечную железную дорогу.
Обнявшись, пробежали мимо девушки.
- Вы меня спрашивали? - Денисов увидел средних лет блондинку в строгом костюме, с высоким начесом на голове, крупно вылепленными чертами. - Зинаида Ивановна…
- Денисов. Я из транспортной милиции.
Она изменилась в лице:
- По вопросу?
- Ничего особенного. Где нам лучше…
Она почти бегом устремилась к окну:
- Сюда, пожалуйста. Что случилось?
- В феврале вы купили резиновые сапоги…
Он заметил, как у нее опустились руки:
- Да…
- Вы брали кому-то из членов семьи?
- Можно сказать так. Племяннику.
- Он живет здесь?
- Да. Вы, наверное, насчет того, что он их продал…
- В общем, да.
Она сжала руки, пальцы были перепачканы мелом. Она поднесла их к лицу:
- То, чего я боялась.
- Успокойтесь, - сказал Денисов. - Расскажите подробнее. По-вашему, мы найдем покупателя? Кому он их продал?
- Вернуть сапоги? - она поняла по-своему.
- Да.
Она задумалась:
- Вряд ли! Их увез в Москву какой-то парень… Племянник все вам скажет. Он дома. Мне пойти с вами?
- Не надо. Скажите адрес.
- Сейчас… По-вашему, это ему чем-то грозит? Тот у него просто выпросил, насильно сунул лишнее… Что же вы молчите?
- Все будет в порядке. Конечно, при таких обстоятельствах…
- Другого и не может быть! Уверяю.
Прозвенел звонок. Она немного успокоилась.
- Сейчас вернетесь в центр, свернете налево. И дальше пойдете до конца, направо начинается наша улица. Дом…
Денисов понял только, что сначала должен снова пройти под окнами дежурной части.
- Как его зовут? - спросил он.
- Микляев Юрий. Он бухгалтер, живет один. Инвалид детства. Вы все поймете, когда увидите.
Дверь в квартиру открыл хозяин. Денисов принял его за подростка, поздоровался.
- Мне нужен Микляев, бухгалтер.
Тот молча кивнул, пошел впереди. Дверь с низко прибитой ручкой открылась легко. В квадратной по виду комнате мебели было мало: письменный стол, книжный шкаф, тахта. Тот, кого Денисов принял за подростка, подошел к письменному столу, неловко взобрался на стул:
- Слушаю.
Теперь Денисов лучше рассмотрел его. У Микляева была большая красивая голова, узкие плечи, приятные зеленоватые глаза. Голова молодого мужчины была соединена с детским укороченным туловищем.
Денисов представился.
- В феврале вам купили резиновые сапоги… - он коротко сформулировал вопросы, которые его интересовали.
- Действительно купили… - Микляев растерянно улыбнулся. - Зинаида Ивановна. Я ее у магазина ждал.
Ступеньки там крутые, а у меня… - он скользнул взглядом вниз, к ногам - короткие и непропорционально большие в ступнях, они на добрые сантиметров тридцать не достигали пола. - Зинаида Ивановна вынесла сапоги, отдала мне. Сама сразу убежала. В техникум. Тут он и подошел. Этот самый.
У которого теперь они.
- Пожалуйста, ничего не упускайте, - предупредил Денисов.
- Постараюсь. Парень как парень. Не особо резкий, сухой. Лет тридцать ему. Может, немного меньше. "Здорово, Юра!" - говорит… - рассказывая, Микляев шевелил своими свисавшими со стула сапожками со стоптанными носками.
- Выходит, знает вас, - сказал Денисов. - А вы его?
Микляев улыбнулся:
- Меня весь город знает. Все здороваются. А я и половины не знаю.
Близорукость! И этого парня я не узнал. "А кому ты шапку собачью подарил, помнишь? - спрашивает. - У Сашки Алякринского в комнате…" - "Не помню", - говорю.
- Был такой случай?
- Был. Мне подарили шапку, а ее передарил. И действительно в гостях, у Алякринского, у соседа… - Микляев пошевелил сапожками. - Не могу я носить шапку Из собаки. Понимаете? Мы их приручили, значит, взяли на себя обязанность заботиться!
Денисов думал сейчас не о том:
- Дальше.
- "Значит, я тебе подарил?" - спрашиваю. А сам ничего не помню. Выпили за столом много. Мне уже потом Алякринский рассказал подробности…
- Кто он? - спросил Денисов.
- Алякринский. Сосед. Шофер на междугородных перевозках.
- Дальше.
- "Куда сейчас направляешься?" - спрашиваю. Говорит: "Опять к Сашке!" - "Он же в поездке, - говорю, - неделю не будет". - "А, черт! - говорит. - Забыл. И вина взял. Ну, ладно… Тебя, Юра, подвезу, поцелую у Сашки замок на дверях и уеду!" "Зачем? - я сказал. - Посидим у меня…" Он сходил за машиной…
- Такси?
- Частная…
- Дальше.
Микляев предупредил:
- Только тете моей, Зинаиде Ивановне, ни слова…
- Обязательно.
- Расстроится она. Я ей сказал, что уговорили продать сапоги. Да еще за четвертной! Как бы не так… Выпили с ним, много ли мне надо? Я захмелел… Вечером просыпаюсь: уже темно, все разбросано. Новых сапог нет. И документов.
- Паспорта?
- И военного билета. И еще. пятьдесят рублей лежали на книжной полке, между книг - Микляев показал на книжный шкаф.
Денисов тоже оглянулся. Даже с того места, где он сидел, было видно стекло аккуратно вытерто.
"Кем? - подумал он - Вором?" Впрочем, во всей комнате чувствовались чистота и порядок. Тахта была аккуратно застелена ковровой дорожкой по полу бежали половики.
- Вы говорили с Алякринским, когда он вернулся? - поинтересовался Денисов.
- Насчет него? Говорил. Алякринский и не слыхал о нем!
- Как же он попал к нему за стол? Принял шапку?
- В том-то и дело. За столом сидел другой парень Он потом приезжал. Вовсе не тот.
- Значит, кто-то посвятил в детали… - Денисов подумал. - Могу я увидеть Алякринского?
- Побудьте. Пойду посмотрю… Правда, он ночь на свадьбе гулял. - Микляев неловко скользнул со стула: - Я сейчас.
На двери на высоте его роста висело короткое пальтецо. Он ловко надел его, сдернул с крючка лохматую шапку.
- Подождите, - в движении он делал руками короткие, но энергичные отмашки.
Его не было несколько минут. Денисов полистал блокнот, снова наткнулся на записи Шерпа, которые не смог расшифровать.
"…Я стал свидетелем поразительного светового эффекта. Гигантский прямоугольник и огромный, величиной в добрые два этажа, глаз плыли по городу…"
"Зачем это Шерпу? Адвокат не стал бы описывать состояние, в котором он находился после наблюдения за солнечным зайчиком!" - Денисов спрятал блокнот.
За окном, у небольшого магазинчика, стояло несколько человек, Денисов привычно пересчитал их.
"Шесть человек… - Он прошел по комнате. - Конечно, преступник, снимавший комнату в Расторгуеве, приехал в Ожерелье не за сапогами. За документами! - Кто-то рассказал ему о маленьком доверчивом человеке, любимце городка, который на вечеринке подарил незнакомому человеку модную собачью шапку. Преступник узнал, что человек этот - инвалид детства… А кому-то требовались на будущее документы человека, не состоящего на воинском учете…"
Внезапно что-то гулко ударило в передней, кто-то быстро пронесся через коридор, рванул дверь. Рыжий здоровый парень в наброшенном поверх майки куцем полушубке влетел в комнату.
- За Юрку! - крикнул рыжий.
Денисов увидел перекошенный, полный белых зубов рот и летящий навстречу кулак. Промедли Денисов мгновенье - Алякринский свернул бы ему челюсть.
Денисов сделал шаг в сторону, внезапно подсел, схватил за руку, пригнулся, дернул на себя - иного выхода не было. Парень взлетел вверх, перелетел через Денисова, глухо ударил спиной в тахту.
Денисов придержал его, не отпуская руки.
- Что вы, парни?! - пискнул еще в коридоре Микляев.
- Я из милиции, инспектор розыска. Денисов моя фамилия. Приехал разбираться. Вы поняли? Повторите.
Алякринский тяжело дышал. При падении он прикусил губу.
- Ошибка вышла… Извини.
Денисов отпустил руку, отошел к книжным полкам.
Глубже вздохнул, гася дыхание. Через несколько минут все трое сидели за столом.
- Дела… - Рыжий взглянул на Денисова, засмеялся. Он смеялся, пока у него из глаз не брызнули слезы. - Я ведь думал, тот приехал, с резиновыми сапогами…
- Я чувствую - не то… - сказал Микляев, От энергичной ходьбы лицо его разгорелось. - Бегу и не могу догнать!
- Откуда он мог знать про Микляева, про собачью шапку? - спросил Денисов.
Алякринский прекратил смеяться:
- От меня! Много нынче я стал по пьянке хвастать своим другом, - он кивнул на Микляева.
- Где это было?
- По-моему, в Расторгуеве. С месяц назад. В пивном зале.
- А человека этого можете вспомнить?
- Вряд ли… - Алякринский покачал головой. - Я ведь со свадьбы иду, всю ночь гулял. Друга пропивал… - Он с натугой поморщился: -Нет, не помню.
Денисов представил мысль собеседника - она словно продиралась по болоту через камыши и топкий мшаник.
- Лицо словно проваленное в середине… - Денисов попытался уточнить.
- Нет, лицо чистое. Без примет.
- А почему разговор зашел о шапке?
- Начали не с шапки. О заработках говорили, как водится. О длинном рубле. Я сказал: "Деньги не всё! Друг у меня есть…" Обрисовал положение: "Собачью шапку незнакомому человеку подарил". Он заинтересовался. Ну, меня и понесло…
- А до этого? Как перешли к деньгам?
- Как перешли…
Денисов снова представил ломающийся с треском камыш, топкий мшаник, что-то темное, неуклюжее, с шумом продирающееся сквозь заросли.
- Привычка у меня, - сказал шофер. - По пьянке люблю рассказывать, как доверяют на работе, какие суммы денег возил, когда обслуживал бухгалтерию…
Бахметьев, когда Денисов вошел к нему, разговаривал по телефону. Сбоку на столе Денисов увидел подшитые сводки-ориентировки о нераскрытых преступлениях прошлых лет, которые он заказывал. Он узнал их сразу: свежие ориентировки обычно держали неподшитыми.