- Не знаю, не знаю! Уж больно он на американца не похож! Если только под какого-нибудь Пейсаховича выдать, их туда много свалило.
- Пейсахович?! Никогда! - вспыхнул Кочубей.
- Не Пейсахович не Пейсахович! Остынь, казак! Надеюсь, потомок янычар или черкесов тебя устроит? - предложил Сердюк.
- Если только прикажите, Анатолий Алексеевич, только зачем? - сдался Николай.
- Попробуем тебя как американца "подвести" под Митрова.
- Классная идея! - ухватился за нее Гольцев.
- Меня?! Под Митрова? - усомнился Кочубей. - Он ведь не пацан, и если завязался с церэушниками, то как меня легендировать перед…
- Чего заранее гадать? Подставишься, а там видно будет!
- Погоди, Виктор Александрович! Николай прав: так, с налета, можно и дров наломать, - осадил Сердюк, и в кабинете возникла долгая пауза.
Подстава, о которой шла речь, была одной из самых сложных и острых оперативных комбинаций, которую как контрразведка, так и разведка использовали в тайной войне против друг друга. В случае успеха она позволяла обеспечить перехват Гастролера на подходах к резидентуре ЦРУ, не допустить его вербовки, а главное - исключить утечки секретов "Тополя". Но она имела смысл в том случае - и тут Кочубей сто раз был прав - если Гастролер еще не вышел на прямой контакт с американцами.
"Коля прав! А если вышел? - пытливый ум Сердюка искал варианты и нашел, он предложил: - Коля, а если тебя подвести к Митрову под видом иранского разведчика?
- Иранского?! - удивился Кочубей.
- Как иранского?! - не меньше его был озадачен Гольцев.
- Именно иранского! - развивал свою мысль Сердюк. - С точки зрения Гастролера, у него появляется выбор: кому и по какой цене продать секреты - американцам или иранцам. Телевизор он смотрит, газеты читает и знает, что иранцы гоняются за ядерными и ракетными технологиями. Что касается американцев, то здесь мы тоже железно закрываемся. Их "смертельная дружба" с иранцами сыграет нам только на руку. Разведывательные позиции ЦРУ в Тегеране почти нулевые, и если, предположим, Гастролер сообщит о твоем выходе, то они вряд ли это смогут проверить. Остается одно слабое место - Москва. Тут надо подумать, под какую "крышу" тебя, Коля, спрятать.
- Здорово, Анатолий Алексеевич! Комбинация - сто процентов выигрышная! - загорелся ее Гольцев.
- Здорово будет, Виктор Александрович, когда ее утвердит Градов, а суд даст санкцию на проведение, - остудил его пыл Сердюк.
- Кровопусков хоть и зануда, но хорошо понимает разницу между бандитом и шпионом! Дело только за Николаем, а с ним я вообще проблем не вижу - прямо вылитый перс! - не терял уверенности в успехе Гольцев.
- Виктор Александрович, ну вы даете! - возмутился Кочубей: - Без меня меня женили! Ладно, американец еще куда ни шло, но мусульманин?!
- Успокойся, Коля, никто и ничего обрезать у тебя не станет. Ты же с ним в баню не пойдешь.
- Баню нам устроит Градов, если Гастролера на чистую воду не выведем, - положил конец препирательству Сердюк и, заканчивая совещание, объявил: - Короче, Николай, настраивайся на работу по иранскому варианту. Завтра по тебе, надеюсь, будет решение. А сейчас все по домам!
Несмотря на бессонную ночь и свинцовую усталость, Кочубей в приподнятом настроении покидал Лубянку. От горького осадка, лежавшего на душе после неудачи с Оноприенко, не осталось и следа. Увлеченный предстоящим поединком с возможным Гастролером, он не обращал внимания на сутолоку в метро, не ощущал толчков в спину, когда выбирался из людской реки, выплеснувшейся на площадь перед станцией метро "Динамо", и затем втискивался в маршрутку.
- Ой! Что вы наделали? - этот возглас заставил Кочубея встрепенуться.
Под ногой валялся сломанный каблук от женского сапога, а на него из-под копны каштановых волос сверкнули холодным изумрудным блеском зеленущие глаза.
- Простите, девушка! Я не хотел, это случайно, - смешался Николай.
Она бросила на него негодующий взгляд и заняла место у окна. Он втиснулся на свободное место, потерянно вертел в руках сломанный каблук и не знал, что сказать. Маршрутка упорно пробивалась через снежные заносы и автомобильные пробки. На остановке у кинотеатра "Прага" девушка поднялась на выход. Николай предупредительно распахнул дверцу, подал руку, и после секундного колебания маленькая теплая ладошка легла ему на ладонь. Выбравшись из маршрутки, она, прихрамывая, сошла на тротуар.
- Девушка, разрешите вам помочь? - предложил Николай.
- Чем?
- Отвезти вас на такси.
- Не надо, я сама, здесь недалеко.
- И все-таки давайте возьмем такси.
Девушка замялась, Николай воспользовался этим и предложил:
- Ну если не на такси, то позвольте нести вас на руках?
- А позвольте не позволить, - ироничный ее ответ и лукавая улыбка прибавили ему уверенности.
- Значит, остается такси! Ждите, я сейчас! - воскликнул Николай и ринулся к обочине.
В той снежной круговерти, что творилась на дороге, высмотреть в ревущей автомобильной лавине такси было невозможно, и Николая осенило. Он решительно подхватил под руку девушку и увлек ее к тускло светящемуся витринами торговому центру.
- Молодой человек, вы, что себе позволяете? Мы же с вами не знакомы?! - вяло сопротивлялась она.
- Сейчас мы это исправим! Меня звать Николай! - представился Кочубей.
- Что, что?!
- Точнее, кто - Николай!
- Э-э, Татьяна.
- Вот мы и знакомы! - рассмеялся Кочубей и огорошил вопросом: - Таня, у вас какой размер?
- Чт-о? Что вы имеете в виду?
- Только размер обуви.
- Э-э, 36-й, - вымолвила Татьяна.
- Почти размер Золушки! Ждите меня здесь! - бросил Николай на ходу, поднялся на второй этаж в отдел обуви. Его взгляд метался по рядам "казачков", "ботфорт", "ковбойских", и не знал, на чем остановиться.
- Вам помочь, молодой человек? - пришла на помощь продавец.
- Да! Мне нужны сапоги тридцать шестого размера!
- Зимние или осенние?
- Зимние, и самые лучшие!
Продавец скептическим взглядом пробежалась по его куртке и ботинкам. Купленные на подполковничью зарплату на "Черкизоне", они говорили сами за себя и явно не дотягивали до стильных женских сапог. Николай сник. Тех четырех тысяч, что лежали в кармане, едва хватало на невзрачную пару "прощай молодость". И здесь на выручку пришла продавец.
- Молодой человек, а может, посмотрите зимние ботинки? - посоветовала она.
- Пожалуй! Да, я положусь на ваш выбор, - согласился Николай.
- Постараюсь не подвести, - улыбнулась продавец и поинтересовалась: - Извините, сколько вашей даме лет и как она выглядит?
- Красивая! - все, что нашелся сказать он.
- Понятно! - усмехнулась продавец и, пробежавшись взглядам по полкам, выбрала ботинки и предложила: - Не самые лучшие, но вы понимаете по такой цене…
- Да, да, - согласился Николай.
- Фирма "Альба", вполне приемлемый вариант и если…
- Беру! - решительно заявил он и, расплатившись, возвратился к Татьяне.
- Николай, зачем?! - только и нашлась что сказать она.
- Я готов искупить вину кровью, но ботинки важнее, - свел он все к шутке.
Татьяна смущенно смотрела то на него, то на ботинки и растерянно повторяла:
- Нет! Нет! Я не могу их принять.
- Таня, но это же не хрустальная туфелька, а всего лишь зимние ботинки!
- Боже! В наше время еще остались принцы?! - восклицание пожилой дамы, наблюдавшей за этой сценой, придало Николаю уверенности.
- Спасибо, мадам! Но в наши времена лучше быть арабским шейхом! - пошутил он, опустился на колени и подставил ботинки под ноги Татьяны.
Она заразительно рассмеялась, улыбка придала ей еще большее очарование. В это мгновение Николай никого и ничего не замечал, кроме большущих зеленых глаз Татьяны. Он купался в их бездонной глубине, таившей в себе недосказанность и загадку.
Глава седьмая
Фантом материализовался
Проверка американцами российской ракетной базы под Йошкар-Олой подходила к концу. За три часа Перси, добросовестно изображавший инспектора, вместе с Блю старательно обследовали правый борт пусковой установки и контейнера, измерили до миллиметра все бункера, за металлическими стенками которых находились системы энергообеспечения и управления ракетой. Но всякий раз, когда они приближались к затянутой плотным брезентом, как ее называл Блю, "самой секретной бочке русских", за их спинами тут же вырастал долговязый майор, и им приходилось перебираться на новое место.
Русские не давали подступиться к своим секретам, и, упрятанная в круглый металлический контейнер, система навигации и управления пусковой установкой на марше все еще оставалось загадкой для американских инспекторов. Перси вовсе не горел желанием ее разгадывать: от сильного мороза пальцы одеревенели, и рулетка с трудом подчинялась ему. Хилл и Брайен чувствовали себя ничуть не лучше и нетерпеливыми взглядами подстегивали, копавшихся у левого борта пусковой установки, Кейта и Эрла. Наконец они закончили работу и доложили Ли. Тому осталось только подписать протокол.
По предложению полковника Смирнова, это было решено сделать в гостинице, Ли не стал возражать. Крепчавший с каждым часом мороз диктовал свои условия. Русские и американцы дружно поспешили к автобусу. "Поларис", погромыхивая на щербатой бетонке, через сорок минут доставил их в город.
В столовой гостиницы инспекторов поджидали щедро накрытый стол и памятный набор сувениров.
Запоздалый обед начался с тоста хозяина - полковника Кашкина.
- За нас, ракетчиков! И чтобы наши ракеты поражали только учебные цели! - предложил он.
К нему присоединился Смирнов и дополнил:
- А наши инспекции всегда проходили в дружеской и деловой обстановке.
Ли понял все без переводчика, энергично закивал головой и до дна выпил рюмку водки. За первым тостом последовали второй, третий. Разговор за столом оживился, и незримый барьер, разделявший русских и американцев, начал рушиться. Они, в чьих руках находилось самое грозное оружие, как никто другой понимали, насколько хрупок нынешний мир и каковы разрушительны последствия ядерной войны. Но испробовать все изыски русской кухни и разгадать загадки продукции знаменитого на всю округу фокинского ликеро-водочного завода - водку с интригующим названием "Мужские тайны" и "Женские секреты" - американцам не удалось. С севера надвигался мощный циклон, и они срочно выехали на аэродром.
Под завывание ветра и сердитое шипение поземки Ан-72 с трудом оторвался от бетонки и, совершив круг над погрузившейся во мглу Йошкар-Олой, взял курс на авиабазу "Чкаловская". Здесь члены инспекционной группы тоже не задержалась - в конце взлетной полосы их ждал с разогретыми двигателями боинг, и после проверки на таможне они поднялись на борт. Спустя три часа, глубокой ночью, самолет с инспекторами приземлился на американской военной базе в Германии. Там Перси ждал первый сюрприз: у трапа его встретил представитель ЦРУ при германской разведслужбе (БНД) Стив Бергман. По его озабоченному лицу он догадался: и на этот раз не удастся вырваться к семье - Саливан срочно вызывал его в Киев. Первым же рейсом Перси вылетел на Украину.
Киев встретил его легким морозцем и широкой улыбкой Роберта Левицки. По дороге в город он охотно делился последними новостями и слухами, гулявшими по коридорам посольства и кабинетам резидентуры. Все, как и две недели назад, крутилось вокруг выборов, и Перси тяжело вздохнул. Снова окунаться в этот "политический омут" после "каникул" в Германии он не испытывал желания и, чтобы потянуть время, решил остаток дня провести дома. Благие намерения так и остались намерениями: едва Перси переступил порог квартиры, как ожил телефон - Саливан напомнил о себе и потребовал явиться в посольство. Переодевшись, он спустился в гараж, сел в машину и поехал в посольство. Первым, кого он встретил в резидентуре, был Ковальчук.
Распахнув объятия, он добродушно пробасил:
- Марк, ты отлично выглядишь!
- Ты тоже, Генри!
- Как, русские медведи не намяли бока?
- С ними все о’кей, а вот дед мороз… - Перси зябко повел плечами и, открыв дверь кабинета, пропустил Ковальчука вперед.
Поговорить им не удалось. На столе требовательно зазвонил телефон - это снова был Саливан.
- Марк, я не понял, кто у нас резидент - я или Ковальчук?
Выражение лица Перси сказало Генри все. Он прошелся крепким словом в адрес Саливана. Тот повысил голос:
- Марк, у тебя что, нет другого времени болтать с этим бездельником?
- Мы не болтаем, а обсуждаем результаты моей поездки в Россию.
- Насколько мне известно, ты ее уже обсуждал с Сьюзен. Может, ты соблаговолишь рассказать и мне?
Этот выпад Саливана застал Перси врасплох. Его короткая интрижка с Сьюзен выплыла наружу. В нем все вскипело от негодования. Саливан вместо дела предпочел копаться в грязном белье. С трудом сдерживая, чтобы не разразиться бранью, Перси прорычал:
- Абрахам, если тебе больше делать нечего, как только слушать сплетни, то спроси у Сьюзен!
Саливан сбавил тон:
- Марк, это же шутка, - и распорядился: - Поднимись ко мне!
Перси швырнул трубку и дал волю свои чувствам. Ковальчук поспешил ретироваться из кабинета. Саливан и на это раз не упустил возможности продемонстрировать свою осведомленность и власть. По большому счету в "момент-романе" с Сьюзен, случившемся во время пребывания на базе прединспекционной подготовки, ничего из ряда вон выходящего не было. Подобного рода амурные истории время от времени "всплывали" в резидентуре и серьезно на службе не отражались. Но слухи, которыми они потом обрастали, для Перси, дорожившего репутацией образцового отца семейства, были болезненны, и потому в кабинет резидента он вошел полный решимости раз и навсегда поставить точку в этой истории и не позволить злым языкам трепать свое имя.
Суровое лицо Саливана ничего хорошего не сулило. Сухо пожав руку, он кивнул на кресло, а сам прошел к сейфу. Перси с нетерпением ждал продолжения разговора. Тот не спешил, порывшись в бумагах, возвратился к столу, положил на стол документ и предложил:
- Посмотри на досуге, Марк!
"Посмотри?" - в разыгравшемся воображении Перси уже рисовались пикантные фотографии со Сьюзен, снятые скрытой камерой в гостиничном номере центра прединспекционной подготовки, и он буркнул:
- Я не любитель клубнички.
- Марк, это не шутки. Разговор у нас будет серьезный! - нагнетал обстановку Саливан.
"Серьезный?! Кому это понадобилось раздувать скандал?" - мутная волна гнева вновь захлестнула Перси и выплеснулась багровым румянцем на щеках.
Это не осталось без внимания Саливана, и он поспешил остудить его и заявил:
- К Сьюзен это не имеет никакого отношения, это связано с Фантомом.
- Фантомом? А причем здесь Сьюзен?
- Извини, она здесь ни при чем, пришлась к слову.
- Абрахам, ты уже столько напустил тумана, что у меня голова идет кругом! - спустил пар Перси и потребовал: - Тогда объясни, что происходит с Фантомом?
- Ситуация вокруг него резко осложнилась.
- Насколько серьезно?
- Пока не на столько, чтобы на операции ставить крест, но если и дальше языки будем распускать, то на ней придется ставить крест.
- Абрахам, я не трепло! - вспыхнул задетый за живое Перси.
- Марк, речь не о тебе, - остудил его Саливан, - речь идет об утечке информации по Фантому.
- Утечке?! Откуда такие данные?
- От наших партнеров в английской разведке поступила строго конфиденциальная информация, касающаяся Фантома.
- Англичане? Фантом? Откуда они узнали?! - поразился Перси.
- Если бы только они!
- А кто еще?
- Русские!
- Русские?! Как? - и Перси потерял дар речи.
- По данным источника англичан в ФСБ, русским известно только то, что некто попытался выйти на нас с предложением о продаже секретов.
- Слава Господу, уже легче! - с облегчением вздохнул Перси и задался вопросом: - Что же делать Абрахам? - и сам же ответил: - Форсировать операцию с Фантомом!
- Совершенно верно, Марк! Поэтому поездку к семье придется отложить. Мы должны опередить ФСБ и любой ценой вытащить из Фантома информацию по "Тополю".
- И нейтрализовать "русского крота"!
- Да! - подтвердил Саливан и пояснил: - Мною уже предпринят ряд мер! С сегодняшнего дня об операции с Фантомом в резидентуре будут знать три человека: я, ты и Дункан. Для остальных работа с ним прекращена как неперспективная! А твоему дружку Ковальчуку больше ни слова!
"Генри - "крот""?! - от этой мысли Перси стало не по себе.
Русские агенты в ЦРУ и Агентстве национальной безопасности - этих "электронных ушах" американской разведки, ни для него, ни для Саливана не были новостью. Время от времени ФБР добиралось до их потаенных нор и вытаскивало на белый свет - последним и самым крупным оказался Эймс. Он выдал русским больше десятка особо ценных американских агентов в ГРУ и Службе внешней разведки.
- Сэр, вы что, подозреваете Ковальчука? - не мог в это поверить Перси.
- Марк, давайте не будем спешить с выводами, - ушел от ответа Саливан. - Им, и не только им, занимается специальная комиссия из Лэнгли. Твоя задача - это Фантом. Изучи последние материалы и завтра - нет, сегодня доложи свои предложения!
- О’кей, сэр! - заверил Перси, забрал документы и возвратился к себе.
Первые минуты он не мог сосредоточиться на материалах, в голове была настоящая "каша", но постепенно работа захватила его. За время командировки в резидентуру от Фантома поступило два коротких электронных письма. В них он, на прежних условиях, подтверждал свою готовность к передаче секретных материалов. Дункан ответил тремя, а дальше все застопорилось. Камнем преткновения стало место будущей встречи - Фантома не устраивала Москва. Опасаясь попасть в лапы русской контрразведки, он предлагал провести ее в Белгороде либо в Харькове.
Эта осторожность Фантома была объяснима. Даже его короткий вояж на Украину не мог остаться незамеченным русской контрразведкой. Перси ломал голову, чтобы вырваться из заколдованного круга, но ничего дельного, кроме как предложить Фантому пешком перейти дырявую, словно швейцарский сыр, российско-украинскую границу, а потом на попутных машинах добраться до Харькова, на ум не приходило. С этим предложением он отправился к Саливану. Тот, поворчав, согласился ним.
На следующий день Перси выехал на место, чтобы в деталях проработать свой план. Три дня, проведенные в Харькове, не пропали даром. Российские и украинские пограничники проявляли бдительность только на постах, а в километре от них через границу средь бела дня можно было провести незамеченным даже слона. В самом Харькове, этом громадном мегаполисе, человеку было легче затеряться, чем иголке в стоге сена.
В Киев Перси возвратился убежденный в успехе задуманного им предприятия. На этот раз Саливан безоговорочно его утвердил. Последнее слово было за Фантомом. Электронное письмо, отправленное ему Дунканом, больше недели оставалось без ответа. И только 24 февраля Фантом сообщил о готовности к встрече и назначил ее на 8 марта. Перси по достоинству оценил его ход, в нем был свой резон: в этот праздничный день в России гуляли все, и контрразведка не являлась исключением.