- Докторская? А на кой хрен она тебе перед дембелем?
- Под нее мне место завкафедрой в МАИ обещали.
- И сколько будешь получать?
- Пятнадцать, плюс пенсия пять двести.
- Вася, о чем ты говоришь? Твоя голова миллионы стоит!
- Какие миллионы, Вова? Наш поезд давно ушел.
- Не скажи!
Оноприенко пожал плечами и с горечью произнес:
- Но ты же не хуже меня знаешь, после сорока ни голова, ни мы сами никому не нужны?
- Ерунду ты порешь, Вася! Вот взять твоего Гаврилова.
- А что Гаврилов? Нормальный мужик!
- Я не о том. На должности пятый год "лежит" и даже плавниками не шевелит, зато на стороне такие бабки зашибает, что нам и не снились.
- Я не Гаврилов, - буркнул Оноприенко.
- А зря! Так умным дураком и помрешь! За твои мозги и знания на Западе в приличной фирме бешеные бабки заплатили бы.
- Володя, ты что несешь? Я что, сволочь? Нет, я секретами не торгую! - возмутился Оноприенко.
- Да я пошутил, Вася! - тут же отыграл обратно Усатый и предложил: - Давай еще по одной накатим.
Водка весело забулькала и полилась в стаканы. Из кабинета Саликова уныло наблюдали за тем, что происходило в лаборатории - шпионажем там и не пахло. Гольцев погрустнел, устало откинулся на спинку стула и попросил:
- Роман Николаевич, убавь звук.
- Дальше ничего интересного уже не будет! - заключил Кочубей.
- С Оноприенко все ясно - не Гастролер! - подвел итог Гольцев.
- Виктор Александрович, а может, еще проклюнется? - не терял надежды Саликов.
- Рома, после второй бутылки от этого затюканного жизнью доктора путного ничего не услышишь, - скептически отнесся к его предложению Кочубей.
- Виктор Александрович, разрешите продолжить контроль? - упорно стоял на своем Саликов.
В нем - молодом работнике - горело неуемное желание разоблачить "своего" первого шпиона. До сегодняшнего дня все складывалось в пользу этой версии. В декабре прошлого года Оноприенко был в отпуске у родителей на Украине, в городе Самбор, в то самое время, когда Инициативник пытался выйти на резидентуру ЦРУ в Киеве, а по возвращении в институт полез в секреты "Тополя". Гольцев хорошо понимал, что сейчас происходило в душе Саликова и, не желая лишать его последней надежды, разрешил:
- Хорошо, Роман Николаевич, отрабатывайте до конца, а завтра на доклад можете прибыть на час позже.
- Виктор Александрович, я уверен, Оноприенко - это Гастролер! - твердил Саликов.
- Будем надеяться, - не стал его разубеждать Гольцев и направился к выходу. К нему присоединился Кочубей.
К этому времени корпуса института опустели, и лишь несколько окон - дежурного, лаборатории №№ 3, 5 и 6 - тусклыми пятнами проглядывали в ночной тьме. Гольцев с Кочубеем прошли на стоянку машин. Дремавший на заднем сиденье водитель встрепенулся на стук дверцы и осоловело захлопал глазами.
- Солдат спит - служба идет! - строго заметил Гольцев.
- Я только задумался, товарищ полковник! - смутился боец.
- Ладно, Витя, протирай глаза, и за баранку!
Разбитной "дембель" - младший сержант Зыков - пулей вылетел из машины, на ходу расправил помяты бушлат, подтянул болтавшийся ниже пояса ремень и занял место за рулем волги. Несмотря на свои девять с лишним лет тяжкой армейской жизни и шестерых водителей, на всю "катушку" поупражнявшихся за ее рулем, она на удивление резво покатила вперед. Гольцев и Кочубей, нахохлившись, ушли в себя. Еще одни сутки напряженной работы, которые, как они рассчитывали, а с ними и Сердюк, должны были привести к Гастролеру, оказались потраченными впустую.
На следующий день в десять часов в кабинете Гольцева собрались Кочубей, майор Юрий Остащенко и капитан Виктор Салтовский. Его скромную обстановку скрашивали массивная, выполненная из малахита подставка для карандашей и ручек, напоминавшая о службе Гольцева на Урале, и большая цветная фотография, на которой будущий министр обороны и маршал России главнокомандующий РВСН генерал-полковник Игорь Сергеев вручал ему именное оружие за участие в разоблачении изменника Дудника.
Последним в кабинет вошел Саликов. По его грустному лицу Гольцев догадался: надежде, которая еще теплилась в глубине души, не суждено было сбыться. Справка, которую представил Саликов ничего нового к тому, что он вчера слышал и видел собственными глазами в кабинете Оноприенко, не добавляла. Но Гольцев не собирался зацикливаться на неудаче - в ней был свой плюс: круг подозреваемых сузился до двоих - доцента Ореста Литвина и старшего офицера оперативного отдела штаба РВСН Сергея Митрова. С обсуждения хода проверки по Литвину он начал совещание и обратился к Остащенко.
- Юрий Викторович, вы готовы доложить по Литвину?
- Да.
- Я слушаю.
- Проверка на телефонах, по Интернету и на почтовом канале ничего не дала. Мы продолжаем работу и рассчитываем…
- Дальше!
- В обращении с секретными документами, в том числе по проблематике "Тополь-М", действий, подозрительных на шпионаж, не выявлено, - закончил доклад Остащенко.
- На контактах с иностранцами тоже не засветился, - дополнил его Салтовский.
- А что, с отпуском Литвина на Украину, разобрались?
- На сегодня точно установлено, он его там не проводил! - доложил Остащенко.
- Чем это подтверждается?
- Вчера получен ответ из Воронежского управления ФСБ: Литвин вместе с семьей отдыхал у родителей жены. В военкомате в журнале учета отпускников есть необходимые отметки.
- Выходит, у Литвина - железное алиби! - не смог скрыть своего разочарования Гольцев и подвел неутешительный итог: - Остается Митров, но если он в Киев не ездил, я не знаю, с чем идти к Сердюку.
- С этим у Митрова как раз все в порядке! В декабре был на Украине, у родителей в Виннице. Зато по другим вопросам - полный ноль. К "Тополю" интереса не проявляет. На контактах с иностранцами не "светится", - доложил Салтовский.
- Виктор Александрович, а если мы не в том круге ищем? - предположил Остащенко.
- Юра, давай с Митровым до конца разберемся, а потом будем круги рисовать, - отмахнулся Гольцев и, пробежавшись взглядом по поникшим головам подчиненных, смягчился: - Ребята, не опускать руки! Разрабатывайте дальше Митрова, и результат будет!
- Постараемся! - ответил за всех Кочубей.
После ухода офицеров Гольцев сел за докладную по результатам проверки Оноприенко и Литвина. К семнадцати часам он насилу вымучил ее и, как на плаху, побрел в кабинете Сердюка. Там уже находился Писаренко. Судя по оживленному виду, ему с поиском Гастролера повезло больше. Свидетельством тому служила лежавшая на столе фотография полковника Генштаба Стельмаха с неизвестным на фоне церковной ограды.
"Не грехи же они там замаливали? Похоже, Вася со своим орлами напал на след Гастролера?" - кольнула ревнивая мысль Гольцева.
Ее подтвердил Сердюк и отметил:
- Василий Григорьевич, материал на Стельмаха интересен, с него и начнем доклад Градову, - а затем обратился к Гольцеву: - Виктор Александрович, как прошло мероприятие по Оноприенко?
- Пустой номер! У него только докторская на уме.
- Жаль, столько времени и сил впустую потратили, - посетовал Сердюк и поинтересовался: - Что есть нового по Литвину и Митрову?
- С ними бег на месте! Тычемся как слепые котята! - не мог скрыть досады Гольцев.
- Ладно, не расстраивайся, Оноприенко тоже результат! В ряду Гастролеров на одного меньше стало, - пытался смягчить горечь от неудач Сердюк.
- Анатолий Алексеевич, извините, время поджимает, к Градову опоздаем, - напомнил Писаренко.
Сердюк бросил взгляд на часы - до совещания оставалось меньше пяти минут, взял докладную у Гольцева и на выходе из кабинета распорядился:
- Виктор Александрович, будь на месте, мало ли что!
- Понял! - ответил тот и спустился к себе на этаж.
Не задержавшись в приемной Градова, Сердюк и Писаренко прошли в кабинет. Первый вопрос, который он задал им, касался Оноприенко.
- Похоже, что чист, Георгий Александрович. Оперативные материалы и данные вчерашнего технического контроля снимают с него все подозрения, - доложил Сердюк.
- М-да! А что по другим объектам?
- Намечается перспектива по Стельмаху. Более подробно доложит Василий Григорьевич.
Писаренко передал докладную Градову. Тот прочитал и посетовал:
- Не густо, ожидал от вас большего!
- Георгий Александрович, делаем все, что в наших силах, - заверил Сердюк.
- Наверно, не все, Анатолий Алексеевич. Процесс идет, а прорыва на главном направлении нет! Это не работа! - не смог скрыть досады Градов.
Сердюк и Писаренко понуро молчали. Упрек был справедлив. По их первому требованию Градов откладывал в сторону все остальные дела, чтобы выбить вне очереди лучшую оперативную технику, немедленно снимал с других участков сотрудников и отправлял в командировки. "Наружка" не знала покоя и за последнюю неделю истерла ноги, гоняясь по Москве и пригородам за пятью Гастролерами. Но больше этих горьких слов Сердюку и Писаренко говорили глаза Градова. Ему, и только ему, каждую неделю приходилось отдуваться за их работу на "ковре" перед директором. Они готовы были расшибиться в лепешку, но только чтобы не причинять ему боль, и Сердюк буквально взмолился:
- Георгий Александрович, дайте еще время! Мы найдем его! Мы заставим его раскрыться!
- Время? Раскрыться?! - повторил вслух каким-то своим мыслям Градов, поднялся из кресла, прошел к шкафу, снял с полки книгу "Смерш" и спросил:
- Надеюсь, читали?
Сердюк кивнул головой, а Писаренко не удержался и похвалился:
- У меня она с автографами почти всех авторов.
- Это хорошо, Василий Григорьевич! Но если к ним добавишь автограф Гастролера, обещаю, в следующей книге и для тебя найдется место! - с легким сарказмом произнес Градов и зашелестел страницами.
Сердюк с Писаренко терялись в догадках. То, что книга "Смерш" была детищем Градова, ни для кого в департаменте не являлось секретом. Четыре года назад, загоревшись идеей восстановить правдивую историю военной контрразведки времен Великой Отечественной войны, он собрал группу энтузиастов, и те взялись за, казалось бы, безнадежный труд.
Понадобился не один месяц, чтобы в архивах времен зловещего Наркомата внутренних дел СССР отыскать материалы тех лет. А когда они нашлись и заговорили сухим, бесстрастным языком совершенно секретных докладных записок, радиограмм, оперативных сводок и разведдонесений, перед авторами открылась одна из самых захватывающих книг - книга удивительных человеческих судеб. На ее страницах сама война правдиво и без прикрас рассказала историю Смерша и тех, кто своими жизнями и смертями писал ее страницы.
Градов энергично листал эту дорогую для него книгу, пока не остановился на странице 171 и положил перед Сердюком и Писаренко. С фотографии на них смотрел строгий старший лейтенант - разведчик Смерша Петр Прядко. Они с любопытством поглядывали то на фотографию, то на Градова и ждали продолжения. Его взгляд смягчился, а в голосе зазвучали непривычно теплые нотки:
- Петру было намного трудней, чем нам. Он был один среди врагов, но его находчивости и изобретательности можно только поучиться. Одним простым, но эффективным ходом Петр парализовал целую шпионскую школу гитлеровцев. Что он совершил? - Градов сделал многозначительную паузу и продолжил: - Написал всего пять слов, но каких: "Здесь живут шпионы капитана Гесса", и ночью вывесил плакат на штабе абвергруппы 102. На следующее утро половина Краснодара знала, что по улице Седина, 10, готовят гитлеровских агентов и диверсантов. Спустя два дня из Берлина прилетела специальная комиссия и вывернула это "осиное гнездо" наизнанку. После ее отъезда Гесса сняли с должности, часть инструкторов отправили на фронт, а половину курсантов - несостоявшихся шпионов - вернули в лагеря.
- Блестящий ход! - согласился Сердюк.
- Что бы нам такое написать и заставить Гастролера проявиться? - задался вопросом Писаренко.
- Направление мысли верное, Василий Григорьевич! Ищите и найдете! - поддержал Градов и снова обратился к прошлому.
- Как-то давно от ветерана Смерша генерала Григоренко - наверно, знали такого?
- Ну как же? Был начальником второго главка КГБ - легенда советской контрразведки, - подтвердил Сердюк.
- Так вот он рассказал мне об одной уникальной операции, которую вели контрразведчики Смерш. Тогда грешным делом подумал: может, ветерана годы подвели, уж слишком невероятной выглядела она. А совсем недавно ей нашлось документальное подтверждение.
- И что за операция? - заинтересовался Сердюк.
- Радиоигра, и называлась "Загадка". Я не поленился разгадать, почитал дело и должен сказать: более блестящей работы не встречал! Только один факт: наш разведчик был лично известен начальнику Главного управления имперской безопасности Германии обергруппенфюреру Кальтенбруннеру, а его донесения ложились на стол самому Гиммлеру.
- Вот это да! Штирлиц отдыхает! - поразился Писаренко.
- Штирлиц не Штирлиц, а Виктор Бутырин оказался разведчиком от бога, - подчеркнул Градов и снова сделал паузу.
Лукавый прищур его глаз говорил о том, что этот разговор им затеян неспроста. Тонкий психолог, он вовремя уловил, что розыск Гастролера зашел в тупик и, стараясь не задеть самолюбия подчиненных, пытался вывести из него. Сердюк внимательно следил за каждым словом, чтобы не пропустить подсказки.
- Безусловно, Виктор был талантливым человеком, - вернулся к рассказу Градов, - но операция "Загадка" не получила бы такого развития, если бы не было блестящего замысла, который получил поддержку у Виктора Семеновича.
- Абакумова, начальника Смерш? - уточнил Писаренко.
- Да, он и его подчиненные, генералы Утехин и Барышников, гроссмейстерски просчитали комбинацию, на которую клюнули в гитлеровской разведке.
- Георгий Александрович, а на чем она строилась? - уточнил Сердюк.
- На одном, но существенном обстоятельстве, в дальнейшем оно сыграло решающую роль в успехе операции. У Виктора был дядя, и не простой дядя, а заместитель наркома путей сообщения. Не мне вам говорить, что значило для гитлеровцев накануне Курской битвы иметь такой источник информации.
- Мечта любой разведки, - согласился Писаренко и посетовал: - Нам бы где такого дядю найти?
- Ищите, Василий Григорьевич, все в ваших руках! - улыбнулся Градов и продолжил рассказ: - После "успешного", с помощью контрразведчиков Смерш, выполнения задания в советском тылу Виктор возвратился к гитлеровцам и в разговоре с Дуайтом - кадровым сотрудником разведшколы, "проговорился" о дяде. Тот сообщил куда надо, и после этого завертелась "карусель". Виктора самолетом отправили в Берлин. Там больше недели перепроверяли: чего это стоило - знает только он сам, а потом начали готовить к выполнению специального задания. Гитлеровцы рассчитывали с его помощью, под "американским флагом" - тоже были не дураки, в сорок третьем на них мог работать разве что сумасшедший, - завербовать дядю и через него получать данные о переброске советских войск и боевой техники на фронт. И это было еще не все: на втором этапе планировался теракт против наркома путей сообщения Лазаря Кагановича.
- Ничего себе, на кого замахнулись?! - удивился Сердюк.
- И не только на Кагановича - речь шла и о Сталине.
- С такой, как у него охраной, это был пустой номер, - скептически заметил Писаренко.
- Как сказать. С учетом близости дяди к Кагановичу и самому Сталину, при удачном стечении обстоятельств, теракт мог состояться. По крайней мере, в Берлине надеялись и специально под Виктора разработали особое устройство по типу бесшумного пистолета и заряды с отравляющими веществами.
- То есть Виктор и сам должен был погибнуть, - предположил Писаренко, - но он же не самоубийца, а гитлеровцы не дураки?
- Совершенно верно! Гитлеровцы рассчитывали использовать его втемную и снабдили антидотом. На самом деле, это была имитация. Когда антидот проверили в нашей лаборатории, то в ампуле оказался яд.
- После акции обрубали концы! - сделал вывод Сердюк.
- Конечно! - подтвердил Градов. - Но весной сорок третьего ставка была сделана не на теракт а на получение через дядю стратегической развединформации. Поэтому перед заброской Виктора и Дуайта доставили в Главное управление имперской безопасности на инструктаж к самому Кальтенбруннеру. Надо отдать ему должное: он со знанием дела вникал в детали операции, интересовался их мнением, почему агентура из русских военнопленных не отличалась высокой эффективностью в работе.
- Ишь, чего захотел! На страхе много не наработаешь! - скептически заметил Писаренко.
- Все так! - согласился Градов. - Поэтому на Виктора, за спиной которого было три "результативных ходки" в наш тыл, в Берлине очень рассчитывали. На следующий день после инструктажа у Кальтенбруннера его и Дуайта на специальном самолете из особой эскадрильи Гиммлера перебросили в Смоленск, а 20 июня сорок третьего года высадили в Подмосковье. С того дня агентурная группа "Иосиф" - такое кодовое название ей дали гитлеровцы, приступила к работе в Москве. После того как Виктор с помощью Смерша "успешно завербовал" дядю, он принялся регулярно снабжать Берлин стратегической дезой. В германской разведке на него буквально молились. Гиммлер не раз объявлял "Иосифу" личную благодарность за успешную работу. Но ни он, ни Кальтенбруннер так и не догадались, что Виктор работал на другого Иосифа - Иосифа Сталина! - пошутил Градов и хитрющим взглядом пробежался по подчиненным.
- Георгий Александрович, все понятно! - заявил Сердюк и заверил: - Мы еще раз подумаем и найдем ход, как вывести Гастролера на чистую воду!
- И сделать это надо поскорее! - закончил совещание-урок Градов.
Он не прошел даром и дал толчок мыслям Сердюка. По дороге в свой кабинет в его голове уже зародилась, пока еще не до конца оформившаяся, свежая идея. Торопясь подкрепить ее, он позвонил Гольцеву и спросил:
- Виктор Александрович, где Кочубей?
- Только что был здесь, - доложил тот.
- Найди, и оба ко мне! - распорядился Сердюк, сложив документы в сейф, прошел к окну.
За ним в неспешном хороводе кружились снежинки, их завораживающий танец погасил сумятицу мыслей, и внезапно возникшая идея стала приобретать конкретные очертания новой оперативной комбинации. Ему уже представлялась цепочка мероприятий, которые бы сдвинули с мертвой точки проверку старшего офицера оперативного отдела штаба РВСН подполковника Сергея Митрова, ставшего основным подозреваемым. Стук двери прервал его размышления. В кабинет вошли Гольцев и Кочубей, в их глазах читался один и тот же вопрос: ну, как?
Сердюк не стал распространяться о содержании совещания у Градова и, кивнув на кресла, озадачил Кочубея вопросом.
- Коля, как твой английский?
Тот замялся и неуверенно ответил:
- Трудно сказать… Последний раз работал год назад.
- Ничего, мы тебе хорошенькую американку подведем, вечерок-другой постажируешься и сойдешь за стопроцентного янки, - повеселел Гольцев, сообразивший, что разбор "полетов" у Градова прошел без "стрельбы навылет".
- А нос куда дену? - буркнул Кочубей.
- А что, нос как нос. Нам только остается завидовать - не так ли, Виктор Александрович? - пошутил Сердюк.
Гольцев хмыкнул, с сомнением покачал головой и сказал: