- Слушай, Дубина, тебя что, давно не тесали? Делать тебе нечего, как подполковников по участкам таскать? - не выбирал выражений Гольцев.
- Товарищ полковник, это недоразумение. Все, мы разобрались, - потерянно лепетал сержант.
- Какое к черту нормально, когда целый подполковник в кандалах сидит? Кто твой начальник?
- Товарищ полковник, все нормально. У нас нет вопросов.
- Тогда почему держите?
- Уже отпускаем.
- А он что, еще у вас?!
- Вызываю машину и везу домой.
- Вот это правильно. И вези быстрее, пока не стал рядовым! - пригрозил Гольцев, и еще какое-то время отголоски его голоса грозно звучали в дежурке.
Дубина потерянно вертел в руках телефон, боялся поднять взгляд на Кочубея и мямлил:
- Сейчас вызову. Сейчас, товарищ подполковник.
- Обойдусь! С такими "защитничками", как вы, живым не доеду! - отрезал Кочубей, перекинул через плечо сумку и направился в метро.
На следующий день он ловил на себе любопытные взгляды Остащенко и Салтовского. Его вчерашняя история в метро каким-то образом просочилась в отдел, но Гольцев не дал им позлословить и вызвал к себе. Пышущее здоровьем лицо Кочубея рассеяло возникшие было опасения в том, что в операции с Персом может возникнуть затяжка. До ее начала оставалось чуть больше суток, и, несмотря на то что сценарий выхода на контакт с Митровым не один раз проигрывался, они все повторили вновь.
После репетиции и заключительного инструктажа у Сердюка Николай пораньше уехал домой и впервые за последнее время позволил себе отоспаться. Следующий день до обеда он был предоставлен самому себе. В пятнадцать часов за ним заехала машина, и через час Николай был в Лужниках. Там, в служебном кабинете, его ждали Гольцев с Остащенко. Первая новость, которую он услышал от них, была обнадеживающая: Оператор вышел из квартиры и в эти минуты ехал в метро. Им оставалось только запастись терпением и ждать, когда он появится на стадионе.
До начала матча Спартак - ЦСКА оставалось не меньше пятнадцати минут, а на трибунах негде было упасть яблоку. В начале сезона игра давних и непримиримых соперников вызвала небывалый ажиотаж среди поклонников. Неистовые фанаты и болельщики со стажем одинаково горели желанием поскорее увидеть любимцев в очном поединке и насладиться их триумфом. Возбужденные толпы, подобно морским волнам, накатывали на стадион и шумными потоками растекались по огромной чаше Лужников. На ярко-зеленом газоне обновленного поля, разбившись на "квадраты" и "стенки", футболисты занимались перепасовками. Звонкие удары по мячу звучали для фанатов самой сладкой музыкой и заставляли учащенно биться сердца в предвкушении захватывающего поединка.
Гольцев, Кочубей и Остащенко с живым интересом наблюдали за разминкой футболистов из окон служебного кабинета администрации стадиона, но не забывали про связь и наружку. Время поджимало, когда она напомнила о себе.
- Оператор зашел на стадион. Направляется к сектору семь. Поднимается по трибуне, - принимал доклады разведчиков наружного наблюдения Остащенко.
- Отлично! Все идет по плану, - оживился Гольцев и поторопил: - Коля, пришла твоя очередь! Ни пуха ни пера!
- К черту! - бодро ответил Кочубей, по служебной лестнице спустился вниз и поспешил к седьмому сектору.
Там, в семнадцатом ряду, по соседству с ним, под номер двадцать пять должен был занять место Митров. Николай поднимался к верхним рядам сектора и высматривал его. Тот был на трибуне: белобрысый ежик волос и нос картошкой трудно было спутать с каким-либо другим. Кочубей протиснулся к своему месту, а точнее - к узкой щели между Митровым и глыбой килограммов под сто. В выборе соседа справа Гольцев явно перестарался.
Кочубей решил не связываться с мрачной глыбой, месившей квадратными челюстями жвачку, и обратился к Митрову.
- Извините, вы можете потесниться.
Тот поморщился, но, когда бросил взгляд вправо, без лишних слов подвинулся.
- Как, говорится в тесноте, но не в обиде, - пошутил Кочубей.
- Если наши выиграют, какие могут быть обиды, - живо откликнулся Митров.
- А наши - это кто?
- "Спартак"!
- Тогда обид не будет, - добродушно заметил Кочубей, подал руку и представился: - Поллад.
- Сергей, - ответил крепким рукопожатием Митров и зашелестел программой.
Николай скосил в нее глаз, потом пробежался взглядам по игрокам на поле и поинтересовался:
- Изменения по составам есть?
- Вроде нет.
- Что-то Титова я не вижу.
- Да здесь он, - и Митров указал на группу футболистов, разминающуюся в дальнем конце поля.
Зацепившись за любимую тему, он уже не мог остановиться, и только свисток судьи положил конец разговору. Теперь все его внимание было приковано к зеленому газону футбольного поля. На нем с первых минут завязалась острая борьба. Спартаковцы плели замысловатую сеть тонких комбинаций и завершали атаки по центру. Армейцы, подстегиваемые неистовым Валерием Газзаевым, метавшимся у кромки поля, отвечали острыми кинжальными выпадами по флангам. Вскоре технарь Корвалью хитрыми финтами запутал защиту спартаковцев и дважды опасно пробил по воротам. Мяч в нескольких сантиметрах просвистел над перекладиной и отозвался глубоким вздохом на трибунах истомившихся по голу болельщиков.
К концу первого тайма запал у спартаковцев погас, игра смешалась и свелась к откровенному отбою, а у армейцев открылось второе дыхание. Один за другим следовали навесы на ворота, гол назревал, и перед перерывом вездесущий Корвалью все-таки исхитрился в невообразимой толкучке у вратарской площадки найти мяч и пропихнуть между ног вратаря.
Во втором тайме "красно-белые", поддерживаемые своими фанатами, сразу же ринулись отыгрывать пропущенный мяч. На девятой минуте длинный, почти от центра поля, рейд к штрафной армейцев Титова завершился филигранным пасом Родимову, тот точно пробил в левый нижний от вратаря угол, и мяч затрепетал в сетке ворот.
Спартаковские трибуны взорвались торжествующим ревом. Митров вскочил на ноги, рядом с ним потрясал кулаками Кочубей. Знаменитая "спартаковская волна" покатилась по рядам, и они, подхваченные ею, почувствовали себя одним целым.
Концовка матча проходила под диктовку спартаковцев, и еще не раз трибуны взрывались шквалом аплодисментов, но мяч упорно не шел в ворота. Игра закончилась боевой ничьей, но Митров не выглядел расстроенным. Его любимцы не ударили в грязь лицом, показали класс, и не их вина, что на этот раз им не хватало удачи. Футболисты покинули поле, а он, спускаясь по ступенькам трибуны, все еще жил перипетиями матча. Кочубею только и оставалось, что подыгрывать ему, и, когда наступил подходящий момент, он предложил:
- Сережа, если не спешишь, давай отметим результат и знакомство?
- Идет. Помнишь, как у Высоцкого: "Домой придешь, там ты сидишь…" - пошутил он.
- У меня то же самое, - поддакнул Кочубей.
И они завертели головами по сторонам.
- Спорт - это здоровье, и если его укреплять, то лучше всего в кафе "Спорт", - шутливо заметил Николай и кивнул на маняще мигавшую рекламу.
- Я не против подкачаться, - в тон ему ответил Митров.
В кафе мест свободных не нашлось, и им пришлось перебраться в соседнее. Его название "Здоровье" оказалось обманчиво, в нем был богатый выбор пива и водки.
- Ну что, для начала пивка для рывка? - предложил Сергей.
- А потом водочки для обводочки, - поддержал Николай.
После нескольких рюмок водки у них нашлась еще одна общая, помимо футбола, тема - военная. Брошенная Николаем вскользь фраза о службе в армии, он не стал уточнять, что в "иранской", дала Сергею пищу для нового разговора. Болтливостью он не отличался, но благодушный настрой после футбольного матча и градус настроили его на "лирический лад". В голосе звучали грусть и ностальгия, когда речь зашла об учебе в военном училище и первых годах офицерской службы, полных радужных надежд и честолюбивых планов. Разговор постепенно подошел к главной для Николая теме - шпионской, но он не стал форсировать события и отложил ее до следующего раза. Расстались они почти друзьями и, обменявшись номерами телефонов, договорились о встрече на очередном матче "Спартака".
В оперативном штабе операции тоже остались довольны первыми результатами операции. Пока все шло строго по плану, но накануне второй встречи Николая с Мировым в него вмешалась капризная природа. С вечера подул пронизывающий северный ветер, нагнал тучи, температура резко покатилась вниз, и в едва успевшую отогреться на апрельском солнце Москву вернулись февральские холода. Ночью ударил мороз, а к утру снег лег на землю. Поэтому, перед тем как отправиться на стадион, Николай позвонил Митрову. Тот, несмотря на собачий холод, не изменил своим любимцам-спартаковцам и был настроен решительно. В оперативном штабе перевели дыхание - операция перешла в ключевую стадию, и ее результат уже зависел от ума и артистических способностей Кочубея.
За два часа до начала матча он встретился с Митровым в кафе "Спорт". Подготовку к нему они начали с легкой "разминки" армянским коньяком, две-три рюмки быстро сгладили шероховатости погоды. Поглядывая за окно, где нудно накрапывал холодный дождь, они вспоминали яркие эпизоды из прошлого матча "Спартака" и делали прогнозы на предстоящий. О том же с жаром говорили за соседними столиками. И в этом монотонном шуме, напоминавшем гул растревоженного пчелиного улья, громче всего звучали голоса майора и капитана. Они, листая расписание поездов на Санкт-Петербург, костерили на чем свет стоит неведомого полковника Еременко и искали варианты, чтобы успеть посмотреть оба тайма и не опоздать на поезд до Бологого.
Майор со щеголеватыми усиками - это был Остащенко, убеждал капитана - Салтовского, послать куда дальше Еременко с его "быть как штык на месте к началу проверки", плюнуть на Бологое и досмотреть до конца игру. Упоминание этого небольшого городка, затерявшегося в лесах на полпути между двумя столицами, легкой тенью отразилось на лице Митрова. Он с грустью посмотрел на военных и посочувствовал:
- Не повезло ребята, я в этой "дыре" когда-то начинал.
- В каком смысле? - сделав вид, что не понял, спросил Кочубей.
- В том, что служил в ракетной дивизии.
- А я думал, ты москвич.
- Тоже нашел мне москвича! Как был окопным офицером, так им и остался! - отмахнулся Митров.
- Если не секрет, ты в каком звании? - старался расшевелить его Николай.
- Да какой тут секрет - подполковник!
- О! А я дорос только до капитана.
- Подполковник, капитан - никакой разницы. В мои годы некоторые уже дивизиями командуют, а я все старшим офицером штаны в штабе протираю, и в перспективе ничего не светит.
- Ну, это как кому повезет.
- Особенно тем у кого "лапа" в "арбатском" военном округе или дядька в Охотном ряду трется.
- Без связей везде тяжело, - поддакнул Кочубей.
- Вот-вот, а мне безродному куда деваться? Четыре года в общаге на Власихе с женой нищету пложу. Если бы не квартира, которую обещают, то давно на все плюнул и ушел на гражданку, - с ожесточением произнес Митров и потянулся к бутылке.
Болезненная для каждого военного тема карьеры разбередила душу Митрова, и Кочубей, посчитав, что настал подходящий момент, чтобы подвести его к главной теме - "шпионской", предложил:
- Сережа, выпьем за надежду!
- И чтобы она не умерла раньше нас! - горько обронил тот.
- Одним словом, за удачу! - поднял тост Николай и, выпив, заметил: - Только не надо ждать, когда она сама упадет в руки.
- Легко сказать. Выше головы не прыгнешь, - уныло произнес Митров.
- Так не стоит биться ею о потолок, а лучше осмотреться по сторонам, и тогда откроются иные перспективы.
- Поллад, какие к черту перспективы, когда над головой нет крыши, а на руках висят два пацана!
- А все-таки, если как следует подумать, то могут появиться другие варианты. По крайней мере, вопрос с квартирой решить реально, - исподволь подводил к главной теме Кочубей.
- Реально? Да ты что?! У нас в управлении очередь на десять лет вперед расписана? Стоп, а ты, что… - и Митров другими глазами посмотрел на Николая, - "бугор" в конторе, где ордера выдают?
- Не "бугор", но с квартирой могу помочь.
- Ты?! Мне? Ну, меня нет таких "бабок", чтобы на "лапу" дать.
- И не надо. Ты же специалист.
- Я? Не смейся! После двадцати лет службы только и гожусь на то, чтобы перед "Метрополем" шлагбаумом перед "жирными котами" махать!
- В Москве, может, и да, а в другом месте твою голову и опыт оценят как надо.
- В каком таком месте?
- Например, в "Исфахан-текнолоджи".
- Где, где?!
- В "Исфахан-текнолоджи". Солидная иранская торгово-промышленная компания, на российском рынке работает пять лет. У нас уже есть несколько ваших военных, и пока никто на жизнь не жалуется, - бросил очередную наживку Кочубей и с нетерпением ожидал реакции Митрова.
Осторожная радость на его лице сменилась недоверием, потом переросла в настороженность, и осипшим голосом он спросил:
- И кем я там буду?
- Ты же ракетчик!
- Ну да.
- То, что нам требуется. Одно из основных направлений в работе компании - это современные ракетные технологии.
- Ракетные технологии? - потухшим голосом произнес Митров и заерзал на стуле.
- А что здесь удивительного? Мы уже второй год работаем с рядом российских компаний в этом направлении, но ваша дремучая бюрократия серьезно мешает деловым отношениям, потому предпочитаем сотрудничество с конкретными специалистами на договорной основе. В итоге все оказываются в выигрыше. Озолотить мы тебя не озолотим, но то, что будешь с квартирой, так это точно.
- Стоп-стоп, Поллад! Погоди с квартирой! Ты кто такой? - спросил Митров и судорожно сглотнул.
- Я?.. Я не последний человек в компании, - самоуверенно заявил Николай.
- Я не о том. Ты что, не русский, ну, в смысле не наш?
- А-а-а, вот ты о чем. Азербайджанец, но из Ирана.
- А как же с капитаном?
- Сережа, капитаны есть не только в русской, а и в иранской армии, - с усмешкой заметил Кочубей.
Митров ответил вымученной гримасой и с опаской оглянулся на майора с капитаном за соседним столиком. Для него, офицера, дававшего подписку о неразглашении, сам факт разговора о ракетной технике, да еще с иностранцем, в лучшем случае грозил разбирательством в службе по защите гостайны, а в худшем - об этом даже не хотелось думать, вызовом в отдел контрразведки. А там, после того что он наболтал иранцу, ничего хорошего ждать не приходилось.
Три года назад Митрову уже пришлось испытать это на себе. После командировки, поленившись сдать документы в секретную часть, он потащил их в общежитие, а на следующее утро уже объяснялся с особистами. В тот раз дело закончилось строгим выговором и лишением квартальной премии. Сейчас все обстояло гораздо серьезнее. Встреча с иностранцем и разговор о футболе - это одно, и совсем другое работа на иностранную компанию, от которой потягивало шпионским душком.
Пряча глаза, Митров просипел:
- Поллад, давай выпьем!
А "иранец" словно не замечал его состоянии и, поддержав, воскликнул:
- За ракетчика, которому в нашей компании будут только рады!
Митров поперхнулся и бросил затравленный взгляд на майора с капитаном. Те перестали говорить и с интересом посмотрели на него и "иранца". Майор-здоровяк сделал даже попытку присоединиться к их компании, но капитан придержал его. Лицо Митрова пошло пятнами, и он поспешил уткнуться в тарелку с закуской. С этой минуты между ним и иранцем будто выросла незримая стена. И потом на трибуне Лужников ее не смогли разрушить ни голы спартаковцев, ни заразительный азарт болельщиков, ни проглянувшее под занавес матча весеннее солнце. Он сидел как на иголках, и не успел прозвучать финальный свисток судьи, как подхватился с места и ринулся к проходу. Призывы Николая подождать, остались без ответа. Митров как черт от ладана шарахнулся от него в сторону.
На следующий день на настойчивые звонки Николая ни один из его телефонов не отвечал. Все воскресенье, по данным разведчиков наружного наблюдения, он не выходил из комнаты общежития. В понедельник с опозданием появился на службу, имел разбитый вид, а от запаха перегара завял даже фикус в кабинете.
Все вместе взятое наводило контрразведчиков на грустные размышления. Сердюк, Гольцев, психолог Федоряк и Кочубей снова и снова обращались к видеозаписи разговора в кафе "Спорт", чтобы найти ответ на главный вопрос: кто, перед ними - честный офицер подполковник Митров или затаившийся Инициативник. Экран монитора погас, стихли голоса Митрова с Кочубеем, и в кабинете воцарилась тишина. Первым решился ее нарушить Гольцев.
- Похоже, работать на иранцев Оператор не рвется, - заключил он.
Федоряк не был столь категоричен и осторожно заметил:
- В предварительном порядке, судя по интонациям в голосе и физиомоторике, можно предположить, что объект проверки является…
- Петя, ты можешь без научного тумана русским языком сказать: он шпион или нет? - перебил Гольцев.
- По тому, что я видел и слышал, ясно одно: это довольно распространенный тип личности. Для нее характерны устойчивый алгоритм мышления и логически связанная последовательность действий. Вместе с тем при определенных обстоятельствах и наличии ряда побуждающих факторов он способен на неординарные шаги. Более подробный отчет я смогу представить завтра после углубленного изучения видеозаписей беседы.
- Петя, да что ты все вокруг да около! - потерял терпение Гольцев.
- Виктор Александрович, не горячись! А тебя, Петр Алексеевич, попрошу не затягивать с отчетом, - закончил на этом бесплодный разговор Сердюк и, после того как Федоряк вышел, взял красный карандаш и склонился над аналитической схемой розыска Гастролера.
Гольцев и Кочубей уныло смотрели за тем, как под его рукой в цепочке, где значилась фамилия Митров, появился красный крест. Отложив схему в сторону, Сердюк с грустью признал:
- Итак, по "ракетчикам" мы, похоже, имеем чистый ноль.
- Анатолий Алексеевич, по Митрову я и без заключения Федоряка был уверен, что он чист, а вот по Оноприенко и Литвину вопросы остались. К ним надо вернуться, - предложил Гольцев.
Но ответа он не услышал - зазвонил телефон оперативной связи. Сердюк снял трубку, и в кабинете отчетливо зазвучал голос Писаренко. Его просто распирало от радости.
- Анатолий Алексеевич, докладываю: на нашей улице намечается праздник! Он раскрылся! Комбинация заработала!
- Кто? Стельмах? Дудинец? - встрепенулся Сердюк, поддавшись его эмоциональному порыву.
- Стельмах!
- Василь Григорьевич, а ты не торопишь события?
- Нет! Фактура "железная"! - торжествовал Писаренко. - Вчера он полез к секретам по "Тополю", и это подтвердил не только наш человек, а и техника. Видеозапись у меня на столе.
- Весомый аргумент, против такого не попрешь, - согласился Сердюк.
Гольцев переглянулся с Кочубеем, на их погрустневших лицах все было написано. Писаренко со Стельмахом повезло больше, чем им. В негласном соперничестве двух отделов в розыске Гастролера удача оказалась не на их стороне. Писаренко не скрывал радости и торопился поделиться еще одной новостью: