Холеный блондин лет сорока - сорока пяти в модной джинсовке внезапно вынырнул из вихляющейся в танце толпы и уверенно прошел к столику Стельмаха. Момент их встречи Остащенко и Долуга пропустили, публика повалила к столикам, а когда суета улеглась, то Стельмах и блондин уже о чем-то оживленно говорили. Юрий с Сергеем напряглись и не спускали с них глаз. Первым подозрительное движение Стельмаха заметил глазастый Долуга и жарко прошептал:
- Юрий Викторович, ты видишь! Он что-то ему сунул!
Остащенко подался вперед и пожирал глазами Стельмаха и блондина. Это не было обманом зрения: он увидел, как крепко сжатая в кулак рука блондина скользнула в карман куртки. Времени на раздумье не оставалось, надо было действовать, чтобы сорвать шпионскую сделку. Схватив бутылку водки, Юрий бросил на ходу:
- Серега, вызывай Тимура! - и нетвердой походкой направился к столику Стельмаха и блондина.
Они не успели раскрыть рта, как он плюхнулся на свободный стул и заплетающимся языком произнес:
- Клеевые вы мужики. Хочу с вами выпить.
Стельмах брезгливо поморщился от струи перегара, ударившей ему в лицо. Блондин заиграл желваками на щеках и пригрозил:
- Отвали! А то будет плохо.
- Не понял?! Это ты мне? - продолжал ломать комедию Юрий.
- Сейчас поймешь, если не свалишь! - наливался гневом блондин.
- Чт-о?!. Ах ты, пудель! - зарычал Остащенко.
Дальше события развивались с головокружительной быстротой. Юрий так вошел в роль, что не успел принять защиту и пропустил удар левой блондина в живот, но на втором замахе успел поднырнуть под просвистевший над головой кулак. Боль в животе и проснувшаяся ярость придали ему силы, ухватившись руками за стол, он как прессом припечатал обидчика и Стельмаха к стене. Дальше в драку вмешался Тимур.
Вслед за ним в зал ворвались два "милиционера". Потрясая пистолетом, Тимур закричал:
- Милиция! Всем стоять и не двигаться!
Публика замерла. На эстраде всхлипнул и затих саксофон. Визгливым надрывом откликнулась гитара. На полуслове оборвалась песня, певец съежился и отступил за колонну. Из темного угла, где тусовалась полублатная шушера, кто-то прогнусавил:
- Начальник, а тем, кто сидит, что делать?
- Заткнись! А то точно сядешь! - рявкнул Тимур и шагнул на середину зала.
К нему колобком подкатился ставший сразу угодливым и суетливым директор ресторана и залепетал:
- Все нормально, командир.
- Помолчи! Без тебя разберемся! - отмахнулся Тимур и приказал: - Батал, Зурик, всех троих в отделение!
Стельмах пришел в себя и сорвался на крик:
- Я полковник российского Генштаба! Не имеете права!
- После стакана вы все Наполеоны! Пошел вперед! - прикрикнул Тимур.
Зурик и Батал, не церемонясь, запихнули всех троих в "воронок" и повезли в отделение милиции.
Глава десятая
Очередная пустышка
Прошло больше полутора часов после того, как в ресторане "Басла" Остащенко затеял потасовку со Стельмахом, но ни он сам, ни Тимур пока никак не напомнили о себе. Кочубей и Быстроног, перебравшись к этому времени в номер санаторской "высотки", не находили себе места, нервно теребили телефоны и каждые пять минут поглядывали на часы. Стрелки подобрались к одиннадцати, когда в коридоре раздался шум шагов, и в дверях появился хорошо "загруженный" Остащенко.
- Ну как, Юра?! Что Стельмах? - наперебой заговорили они.
- А-а, - отмахнулся он и плюхнулся в кресло.
- Ты что, немой!? Рассказывай! - насел на него Кочубей.
- А че рассказывать? Два "фонаря", одна рассеченная бровь.
- Какие "фонари"?! Какая бровь? О чем ты?
- У Вадима.
- Вадима?! Это еще кто?
- Однокашник Стельмаха по училищу, гэрэушник.
- Кт-о?! - Кочубей поперхнулся.
- Вот это залет?! - ахнул Быстроног.
- Никакого залета! Все закончилось русским вариантом. После "обезьянника" Тимуру, чтобы замять дело, пришлось с Вадимом и Стельмахом уговорить на троих литрового "Распутина", - буркнул Остащенко и, болезненно поморщившись, потер рукою живот.
- Хочешь сказать, они приняли все за чистую монету? - не поверил Быстроног.
- Честнее не бывает! - и Юрий задрал рубаху.
На животе багровым цветом наливался кровоподтек. Кочубей сбавив тон:
- Думаешь, Стельмах ничего не заподозрил? Это же ГРУ, а они не лыком шиты.
- Коля, ты что, мне не веришь?! Ну, тогда…
- Верю, только не лезь в бутылку! Будем считать, что расшифровки не произошло, но что на это скажет Сердюк?
Вопрос Кочубея повис в воздухе.
- А ничего! Зачем генерала напрягать. Все обошлось и ладно, - нарушил затянувшееся молчание Остащенко.
- Коля, собственно, ведь ничего из ряда вон выходящего не произошло, отработана штатная ситуация, - поддержал его Быстроног.
- Ладно, как говорится, утро вечера мудренее. Боря, что мы имеем на завтра по Штабисту? - вернулся к плану дальнейшей работы Кочубей.
- Инспекция постов миротворцев в Кодорском ущелье. Как и планировалось: выезд в десять, - напомнил Быстроног.
- Надеюсь, сюрпризов на этот раз не будет?
- Исключено! Полный контроль на всех участках.
- Контроль контролем, но я тоже поеду! - внезапно поменял план Кочубей.
- Коля, это лишнее?! Там каждый человек на виду, и без надежной "крыши" легко засветиться.
- Поеду отдельно, как корреспондент "Красной звезды".
- И без армейского прикрытия?! Там же боевики?
- Я сказал, поеду! Твое дело, Боря, машина и пара надежных ребят.
- Как скажешь, - смирился Быстроног.
- Коля, я с тобой, для подстраховки, - напомнил о себе Остащенко.
- Нет, Юра, ты страховать будешь здесь! Все, ребята, решено, расходимся! - поставил точку в споре Кочубей.
После ухода Быстронога они, приняв душ, легли спать. Разбудил Николая треск распахнувшихся жалюзи, и перед глазами возник розовый, обгоревший на жгучем южном солнце, крепкий торс Юрия. Кровоподтек на животе налился синевой и болезненно напомнил о вчерашней неудачной акции по Стельмаху. Юрий обернулся на скрип кровати и бодро произнес:
- Подъем, Коля! Нас ждут великие дела!
- Если такие, как вчера, то лучше не надо, - буркнул Кочубей.
- Забудь, Коля, и не бери в голову. Все нормально! "Жила бы страна родная, и нету других забот"! - беззаботно ответил Остащенко и, сожалея, сказал: - Эх, сейчас бы окунуться, но без ста грамм не залезешь. Четырнадцать градусов - это тебе не сорок.
- Что, молодой заезд начинает действовать? - прикололся Кочубей.
- Это не ко мне, - отмахнулся Юрий. - Русский контрразведчик за границей не размножается!
- А если приказ?
- Куда деваться - выполним! А если серьезно - в отпуск только сюда. Не страна, а сказка!
- Я тебе когда еще говорил, - напомнил Николай и прошел к окну.
В лучах утреннего солнца искрилась бесконечная морская зыбь. Перистые облачка, робко кравшиеся у края горизонта, и легкая лазурная дымка над зубчатой стеной Кодорского хребта предвещали ясный день. Буйство ароматов кружило голову, а утренняя свежесть бодрила тело.
Эту идиллию нарушал скрежет плохо смазанных шестеренок, доносившийся из спортивного городка. Два качка, которым не хватило бурной ночи, догружали себя "железом". На их всхлипы и стоны с теннисного корта отвечал веселый звон мячей. Спортивный босс Юра Шкабарня беззастенчиво гонял по углам "дикорастущего" полковника из штаба ракетных войск. Сквозь густую стену кипарисов прорывались бодрые звуки марша физкультурников. В аэрарии десяток "божьих одуванчиков", треща подсохшими суставами, делали утреннюю зарядку.
- Э-эх, мне бы так денек-другой пожить, - мечтательно произнес Остащенко.
- Вот уволят, тогда и отведешь душу, - опустил его с небес на землю Кочубей и напомнил: - В восемь мне выезжать.
- Вместе со мной? - забросил удочку Юрий.
Кочубей замялся.
- Коля, я буду тише воды и ниже травы.
- Ладно! Только до поста миротворцев, а там раствориться.
- Растворюсь, и осадка не найдешь! - повеселел Остащенко и принялся собирать вещи.
К половине восьмого, умывшись и переодевшись в десантный камуфляж, они спустились на завтрак в "Стекляшку". Здесь их застал Быстроног. Вместе они прошли в его кабинет и по ВЧ-связи связались с Сердюком. Тот был на месте и начал разговор с результатов работы по Штабисту. Кочубей, умолчав об инциденте в "Басле", коротко доложил ее итог. Сердюк задал пару уточняющих вопросов и дал добро на выезд в Кодор. Закончив доклад, Кочубей поинтересовался:
- Боря, как вопрос с сопровождением?
- Местный спецназ. Парни что надо, - заверил Быстроног.
- Как их звать? - спросил Юрий.
- Одного - Кавказ, а другого - Аттила.
- Боря, нам не до шуток! - не настроен был шутить Кочубей.
- Коля, я вполне серьезно, если сомневаешься, спроси у отца Аттилы.
- А тот случаем не Чингисхан? - хмыкнул Остащенко.
- Почти угадал - Хансум.
- Ладно, шутники, поехали! - поторопил Кочубей.
Спустившись на стоянку, они сели в УАЗ и, покружив по узким улочкам старого города, остановились у обнесенного высоким кирпичным забором частного дома. За ним послышалось грозное рычание, потом громыхнула щеколда на калитке, и на улицу вышли двое, одетые в камуфляж.
Высокий, атлетического сложения здоровяк больше походил на скандинава, чем на абхаза. Белая кожа лица, с легким румянцем на щеках, голубые глаза, русые, чуть вьющиеся волосы довершали это сходство.
- Кавказ, - представил его Быстроног.
- Аттила, - назвал себя второй спецназовец.
Он был совершенной противоположностью Кавказу. Худощавый, чуть выше среднего роста, пластичный в движениях, с хищными чертами лица он напоминал собой рысь.
- Кавказ, вы готовы? - уточнил Быстроног.
- Все о’кей, Борис! - подтвердил тот.
- Тогда вперед! - распорядился Кочубей.
Аттила сел за руль. Кавказ переложил пулемет с переднего сиденья в "собачник" и, оставив себе автомат, занял место рядом с ним. Кочубей с Остащенко расположились на заднем сиденье. Быстроног открыл ворота, Аттила отпустил тормоза и УАЗ покатился под уклон. Выехав на центральную улицу, он прибавил скорость. Позади остались площадь с портретом первого президента Абхазии - Ардзинбы. Он пытливо всматривался в своих граждан и словно спрашивал: "Ты готов встать на защиту Родины, как это сделали мы?"
За площадью дорога нырнула под железнодорожную эстакаду, и Аттила утопил педаль газа до пола. Слева промелькнула металлическая ограда, ощетинившаяся сторожевыми вышками, темными глазницами прожекторов и холодными глазками видеокамер. За ней, в глубине парка, затаилась миссия международных наблюдателей ООН.
- Все шпионят! Хотят узнать главную абхазскую тайну, - с сарказмом произнес Кавказ.
- И какая она, если не секрет? - полюбопытствовал Кочубей.
- Простая: пока жив последний абхаз, других хозяев здесь не будет!
- Однако, сурово, - заметил Остащенко.
- Зато справедливо! Гостю мы всегда рады, а для врага у нас один ответ - кинжал и пуля! - сказал как отрезал Кавказ и замкнулся в себе.
Четырнадцать лет назад он вместе с добровольцами из Турции - потомками черкесов и абхазов - пришел на помощь своему народу. А когда закончилась война, далеко не все вернулись к сытой и благополучной жизни в Анкаре, Стамбуле и Измире. Сердце Кавказа осталось в этих горах, о которых 130 лет мечтали его отец, дед и прадед из рода Атыршба.
Серая лента Кодорского шоссе, тихо шурша, стелилась под колесами УАЗа. Справа, за железной дорогой, золотились песчаные пляжи. Слева сплошной зеленой стеной вытянулся знаменитый Синопский парк. Кроны столетних гималайских и ливанских кедров, платанов и эвкалиптов, гигантских пальм и магнолий звенели от гомона птиц. За парком внимание Юрия привлекли построенные, словно по линейке, кварталы города. Уютные двухэтажные особняки, увитые виноградной лозой, радовали глаз.
- Как в Южной Германии?! - удивился он.
- Это наша "Абхазская Германия", - с гордостью отметил Аттила.
- Да?! А как она тут очутилась?
- Очень просто: Сталин приказал!
- Сталин! Для чего?
- Атомную бомбу делать.
- Атомную бомбу? А причем тут Германия? - не мог понять Юрий.
- С бомбой ты, Аттила, хватил. А вот теоретические разработки в Сухумском физтехе велись, и занимались ими пленные немцы, - блеснул познаниями Кочубей.
- Насчет бомбы не скажу. Но точно знаю: мой дед строил дом для самого главного немца - барона Ардене.
- Аттила, а твой дед случайно бомбу не припрятал? - прикололся Юрий.
- Спрятал, литров на двести. На обратном пути можно разминировать, - предложил он.
- Ну, уж нет! Мне здоровье дороже, - отказался Кочубей.
- Коля, давай рискнем! Хрен с ним, со здоровьем! Для контрразведчика главное - не подорвать моральные устои, - загорелся Юрий.
Абхазия властно завладевала им. Следующие десять минут ему и Кочубею пришлось выслушивать от Аттилы настоящую оду вину. За селом Мочара он свернул на "убитую" шоссейку, петлявшую по берегу бурной Кодори. На смену апельсиновым и мандариновым садам пришли густые буковые леса - они вплотную подступили к дороге. И чем меньше оставалось до села Цабал - этого сердца некогда цветущей Абжуйской Абхазии, тем все мрачнее становились лица Николая и Юрия.
Среди гнетущего безмолвия некогда кипевших жизнью сел смертоносное дыхание войны ощущалось с особой остротой. Изуродованные кладбищенские обелиски, дзоты из надгробных плит, исполосованные штыками фотографии умерших не просто говорили - они кричали о том, что зло и взаимное ожесточение не смогла остановить даже память о предках. Спустя тринадцать лет война по-прежнему напоминала о себе взрывами мин-ловушек под неосторожной ногой и выстрелами снайперов. Близкая опасность заставила подобраться Кавказа. Он переложил автомат на колени и снял с предохранителя. Аттила сбросил скорость и, подавшись вперед, шарил настороженным взглядом по дороге и обочинам, выискивая замаскированный фугас. Николай с Юрием тоже взялись за автоматы.
Впереди показалась развилка и Аттила спросил:
- Кавказ, дальше, как - через "Водопады" или "Райские ворота"?
- Через ворота - так короче, но, какая сейчас там дорога, не знаю, - замялся тот.
- Адгур вчера вернулся из рейда и сказал, что на УАЗе проскочим, - развеял его опасения Аттила.
- Насколько она короче? - поинтересовался Кочубей.
- Километров на двадцать, - пояснил Кавказ.
- Час, как минимум, выиграем, - прикинул Остащенко.
- Решай, Николаич, - оставил за ним выбор Кавказ.
- Через "ворота", - решил Кочубей.
Аттила свернул налево, и через километр уже ничто не напоминало о войне. Буйная южная природа успела затянуть зелеными "бинтами-повязками" шрамы-окопы и язвы-воронки. Вскоре дорога превратилась в еле заметную желтую змейку. Скалы все ближе подступали к обочине. Справа из ущелья поднимался пропитанный прелью прошлогодних листьев молочный туман и косматыми языками облизывал машину. Внезапно вспышка солнечного света разорвала полумрак, скалы расступились и за горным разломом, напоминающим гигантский створ, возникли знаменитые "Райские ворота". Аттила притормозил, и от открывшейся панорамы у Николая и Юрия захватило дух.
Перед ними привольно раскинулась знаменитая Кодорская долина. С высоты птичьего полета она походила на огромный ковер, вытканный серебристыми нитями бесчисленных речушек и ручьев. Живописные склоны гор, густо поросшие буковыми и дубовыми лесами, искрились в лучах солнца хрустальным блеском водопадов. Величественные вершины гор, покрытые вечными ледниками, холодно блистали на фоне бирюзового неба.
- Фантастика! - воскликнул потрясенный Юрий.
- Настоящий рай! - был поражен этим великолепием Николай.
- Рай, который по ночам превращается ад! - с ожесточением произнес Кавказ и кивнул головой в сторону северных склонов.
- Трусливые шакалы! Днем они боятся высунуться из своих нор! - гневно сверкнул глазами Аттила.
Кочубей бросил беспокойный взгляд по сторонам - следы дороги терялись в густой траве - и вопросительно посмотрел на Кавказа.
- Все нормально, Коля! Проскочим по левому склону к ручью, а дальше будет нормальная дорога, - успокоил он и предупредил: - Аттила, будь внимателен!
- Не первый раз! - самоуверенно заявил тот и отпустил педаль тормоза.
УАЗ, накручивая замысловатую спираль, медленно пополз вниз. Дорога с трудом угадывалась среди кустарника, и, если бы не следы колес, оставленные машиной рейдовой группой, то можно было заплутать. Спуск подходил к концу, впереди серебристой полоской блеснул на солнце ручей, и Аттила нажал на газ. УАЗ влетел в воду и у берега забуксовал.
- Сели на мертвый якорь! - в сердцах произнес Остащенко.
- Ерунда, сейчас выберемся! - заверил Аттила и дал задний ход.
- Стоп! - закричал Кавказ.
Но было поздно: УАЗ сел на оба моста и в кабину во все щели хлынула вода. Схватив оружие и сумки, Юрий, Николай и Кавказ выбрались из машины. Ледяная вода холодным огнем обжигала живот, стремительный поток путал ноги и пытался опрокинуть в воду. Перебравшись на берег, они потерянно смотрели на безнадежно застрявшую машину и мечущегося в ней Аттилу. Кочубей клял себя в душе за опрометчивость - в очередной раз ему не повезло со Стельмахом. До его возможной встречи с Хартом оставалось несколько часов, и он был бессилен перехватить их. Последняя надежда оставалась на Быстронога.
- Юра, разворачивай "Спутник" и свяжись с Борисом! - потребовал Кочубей.
Остащенко достал кейс с аппаратурой спутниковой связи и принялся колдовать над ней. Быстроног ответил на первый же его запрос.
- Боря, где Штабист? - был первый вопрос Кочубея.
- В дороге.
- Где Харт?
- Проехал Агудзеру. Его ведет Тимур.
- Боря, я тебя прошу, сделай все возможное, но он не должен пересечься со Штабистом! Ты меня понял? - потребовал Кочубей.
- Понял, понял! А что случилось?
- Мы застряли в "Веселом ручье".
- Черт же вас туда понес!
- Хотели, как короче, а завязли по самые уши.
- Вот же невезуха, - посетовал Быстроног.
- Боря, на тебя вся надежда! Стельмах не должен пересечься с Хартом! Ты понял - не должен! - просил и требовал Кочубей.
- Все будет путем! - заверил он и пообещал: - Как только разберусь с ними, организую вам помощь.
- Не надо! Выберемся сами! Главное - Штабист! Все, конец связи! - закончил разговор Кочубей.
Пока шли переговоры, Кавказ времени даром не терял и появился из лесу с охапкой сушняка.
- Ты что, ночевать собрался? - удивился Юрий.
- Подсушиться надо, - сохранял спокойствие Кавказ.
- Какой костер?! Время уходит! Надо что-то делать! - требовал действий Кочубей.
- Николаич, еще полчаса на таком ветерке, и ты получишь воспаление легких.
- Это точно, - согласился с Кавказом Юрий.