"Глубоко копает! - удивился Перси. - Похоже, не зря просиживал ночами над делами нашей агентуры. Вон куда ниточку тянет. ЮМЗ в советские времена "клепал" чудовищные межконтинентальные баллистические ракеты "Сатана". При одном только ее упоминании некоторых генералов в Пентагоне бросало в дрожь. Этот ракетный колосс своим мегатонным ядерным зарядом был в состоянии превратить Нью-Йорк в одно огромное кладбище. После развала СССР и ликвидации последних ракетных полков Винницкой армии завод зачах, но кое-какие кадры там еще сохранились… В общем, перспективное направление" - оценил он ход мыслей Саливана и с сочувствием посмотрел на Генри.
Бедняга не мог толком вспомнить связи агента на заводе, путался в должностях, именах и вынужден был вертеться как уж на раскаленной сковороде, чтобы хоть как-то сохранить лицо. Саливану надоело слушать его невнятный лепет, и он снисходительно заметил:
- Генри, меня интересуют только связи Недримайло из числа конструкторов и ведущих инженеров, которые ведут в Москву.
- Сэр, я доложу позже, - промямлил тот.
- Хорошо. Я полагаю, вы понимаете, что именно на этом пути надо искать решение задачи. Псевдоним вашего агента говорит сам за себя, так что остается самому не дремать.
- Да, сэр! - с трудом выдавил из себя раздавленный и униженный публичной поркой Ковальчук, и на его вырубленной, будто топором, физиономии прорезалась жалкая гримаса.
Саливан снисходительно кивнул головой и перевел взгляд на Перси. Тот напрягся. За это время ему на ум не пришло ни одной свежей идеи. В последние дни он вынужден был с головой уйти в дела, связанные с выборной кампанией, и потому вопросы, относящиеся к добыванию разведывательной информации по военной тематике, отошли на второй план. На сей раз его пронесло, шеф задержал внимание на молодежи и, обращаясь к ней, заговорил энергично и с напором.
- Друзья! Перед нами стоит масштабная задача. Решить ее мы сможем в том случае, если объединим наши усилия! И здесь важно не сбиться на частности, необходимо мыслить и работать системно и творчески. Надо действовать решительно и смело. Все риски окупятся с лихвой! - И, выдержав паузу, не без пафоса закончил: - Нам предстоит сделать все возможное и невозможное, но найти того единственного агента, который принесет секреты "Тополя"! Ваш козырь - это молодость и задор!
- Сэр, надеюсь, и нам разрешат тряхнуть стариной? - съязвил Берд.
Николос мог позволить себе такое. За его плечами были четыре года работы в киевской резидентуре. Он, как никто другой, владел оперативной обстановкой и наработал такие связи среди местных политиков и военных, что им мог бы позавидовать и сам украинский президент. Существовало и другое немаловажное обстоятельство, которое позволяло ему держаться независимо и уверенно. Хитрый лис - Берд при случае не упускал возможности упомянуть про своего двоюродного братца, далеко не последнего человека на Капитолийском холме. Все это заставляло руководство резидентуры относиться к нему с опаской, а коллег - с завистью.
Искушенный в аппаратных интригах Саливан лишний раз не захотел лезть на рожон и обострять отношения с "крутым стариком". Он пропустил мимо ушей колкий выпад и свел все к шутке:
- Если есть чем, то почему бы не тряхнуть.
- А что, и тряхнем, если, конечно, доверите, - продолжал язвить Берд.
За его спиной кто-то не сдержался и хмыкнул. Саливан грозно блеснул очками, его губы сжались в узкую полоску, и во внезапно наступившей тишине стало слышно, как за стеклом бьется ожившая муха. Берд напрягся, поняв, что на этот раз хватил через край и старательно отвел взгляд в сторону. Саливан выдержал долгую паузу и затем холодно заметил:
- В таком случае я рад за вас, Николос. Но прежде чем трясти, у меня к вам будет небольшая просьба.
- Какая? - заерзал тот на стуле.
Назревала щекотливая ситуация - молодежь потупилась, а "старики" поедали глазами "выскочку", предвкушая удовольствие, что Николос сумеет, как следует, его "отбрить". Но лицо Саливана по-прежнему оставалось непроницаемым как маска, не меняя тона, он продолжил:
- Да пустяшная, Николос. Когда начнете трясти этой самой стариной, смотрите, чтобы пыль в глаза не попала.
Берд на миг растерялся, но, как человек, не лишенный чувства юмора, по достоинству оценил тонкий выпад Саливана, и, натянуто улыбнувшись, бодренько ответил:
- Если разрешите, то только вражеской контрразведке!
Грей, не сдержавшись, хихикнула, оживились и остальные. Легкая волна смеха покатилась по кабинету, и царившая в нем официальная атмосфера разрядилась. Молодежь тоже осмелела, первым решил проявить инициативу Роберт Левицки.
- Сэр, позвольте в развитии варианта по ЮМЗ взять в разработку бывших военных ракетчиков-стратегов из числа украинцев, - слегка краснея, предложил он.
- А почему бы и нет! - живо отреагировал Саливан. - Вопрос заключается в том, насколько они близки к интересующей нас проблеме.
- Я не ошибусь, если скажу, что трое из них представляют разведывательный интерес. В свое время они командовали дивизиями и даже армиями в ракетных войсках стратегического назначения бывшего СССР.
- И что из того? Той советской армии давно уже нет, а сами генералы сидят на печи, - буркнул Перси.
- Не спешите с выводами, Марк. В этом предложении есть свое рациональное зерно, - не согласился с ним Саливан и, пододвинув к себе блокнот для записей, спросил:
- Кого конкретно из генералов вы имели в виду, Роберт?
- Пустового, конечно, Толубко с Крыжко, - перечислил Левицки бывших командиров ракетных дивизий и армий.
- Толубко до сих пор командует академией в Харькове, - напомнил Берд.
- И у него, вероятно, еще остались серьезные связи среди ракетчиков в Москве, - подсказал Левицки.
- С Толубко все ясно. А что Крыжко? - проявлял все большую заинтересованность Саливан.
- Генерал долгое время руководил центральным испытательным полигоном в СССР, а до него командовал нижнетагильской дивизией, на вооружении которой находилась первая модификация еще старого "Тополя". Наряду с этим…
- Достаточно, Роберт, не будем забывать о конспирации! - прервал Саливан доклад и распорядился: - Проработайте перечисленные кандидатуры. Особое внимание уделите их связям в России и затем доложите мне лично.
- Будет исполнено, сэр! - заверил Левицки.
Саливан сделал пометку в блокноте и, пробежавшись взглядом по подчиненным, спросил:
- Господа, какие еще будут соображения?
- Позвольте, сэр? - снова заговорил Берд.
- Конечно, Николос.
- Есть еще одна свежая идея, и, может, именно она приведет к цели. Я имею в виду родственные связи.
- Родственные связи, но чьи и где? - уточнил Саливан.
- Ведущих российских разработчиков "Тополя-М" на Украине.
- А что, есть такие?
- Имеются, по моим данным, у двоих.
- А если как следует поработать, то наберется и больше, - поддержал его Перси.
- Отлично! Весьма перспективный вариант, - согласился Саливан и предложил: - Вам, Николос, и карты в руки! Не откладывая дела в долгий ящик, займитесь разработкой этого направления.
- Да, сэр! - живо откликнулся тот.
Требовательный звонок телефона прервал совещание. Саливан снял трубку. По выражению его лица разведчики догадались: звонит посол, а по обрывкам разговора поняли: речь шла о действиях "российского десанта" под командыванием неугомонного московского мэра Юрия Лужкова, действовавшего в Крыму и в Донбассе. Судя по интонациям в разговоре и односложным ответам помрачневшего Саливана, посол был недоволен тем, как развивались события в этой части Украины и ответными действиями резидентуры.
- Мы учтем ваши рекомендации, сэр! - сухо закончил разговор с послом Саливан, положил трубку и после паузы спросил: - Господа, какие еще будут предложения?
Молчавший до этого Динар замялся, не решаясь сказать.
- Дик, говорите, я слушаю вас! - подбодрил его Саливан.
- Сэр, я полагаю, что и Крым в этом плане может оказаться весьма интересен.
- Каким образом?! - снова оживился Саливан.
- Под Ялтой есть несколько военных санаториев русских, в них отдыхает немало ракетчиков. Это, как правило, не "окопные офицеры", а крупные "шишки" из центральных штабов. Кроме того…
- И длинноногие ракетчицы тоже. Так что будет где разгуляться нашему холостяку Дику! - хмыкнул Берд и подмигнул Джоан Грей.
Она фыркнула и отвернулась к окну. Динар покраснел, но сдержался и продолжил:
- Кроме того, не стоит сбрасывать со счета военно-морскую базу в Севастополе. Там тоже можно поискать подходы к ракетным секретам.
- Отлично, Дик! Молодец! - похвалил Саливан и, пробежавшись взглядом по подчиненным, спросил: - Какие еще есть мнения?
- Какие могут быть еще мнения, кроме твоего, - буркнул Ковальчук.
- Все уже сказано! Пора за дело браться! - поспешил смягчить его резкость Перси.
- Совершенно верно! - согласился Саливан и не удержался от короткой речи: - Господа! Я вам благодарен за активную и плодотворную работу. У меня нет ни малейших сомнений в том, что общими усилиями нам удастся решить эту ответственную задачу директора. И последнее: вас, Николос, и вас, Роберт, попрошу обобщить все сказанное и послезавтра - нет, завтра представить мне аналитическую справку для доклада в Лэнгли.
- Есть, сэр! - в один голос ответили они.
- За работу, господа! - завершил совещание Саливан.
Первым, как ошпаренный, за дверь вылетел Ковальчук, вслед за ним на выход дружно потянулись остальные. Перси, возвратившись в кабинет, открыл сейф, выложил на стол последние донесения агентов, справки, составленные по результатам недавних бесед с политиками, и приготовился засесть за докладную, но не успел. В дверях появился мрачный как грозовая туча Генри. Трепка у Саливана задела его за живое. Он тяжело опустился на стул, жалобно скрипнувший под тяжестью трехсот фунтов, и сквозь зубы процедил.
- Все, Марк, с меня хватит подтирать сопли идиотам и ничтожествам! Я уже сыт по горло! Все, к черту эту службу!
- Генри, ну перестань! Не заводись по пустякам? - пытался успокоить его Перси.
- И это ты называешь пустяком?!.. Я завербовал русского майора… И меня как щенка мордой в дерьмо!.. Я… Я ему… - Ковальчук задыхался от душившего его гнева.
Перси с сочувствием смотрел на друга, но так и не дождавшись, когда он спустит пар, полез в сейф, вытащил бутылку виски, разлил по рюмкам и предложил:
- Давай выпьем!
Ковальчук тупо уставился на стол, бутылку и затем, сграбастав лапищей рюмку, одним махом опрокинул и просипел:
- На-а-ливай!
Виски снова забулькало в бутылке. Поморщившись, Перси присоединился к Ковальчуку и выпил. За второй рюмкой последовала третья. Они пили до тех пор, пока бутылка не опустела. В тот вечер ему не удалось написать ни строчки, и пришлось выслушивать пьяные излияния Генри. А он уже не мог остановиться и порывался разобраться с Саливаном. Перси стоило немалых сил удержать его в кабинете, а потом едва хватило терпения дождаться, когда опустеет посольство. Взвалив на плечи поплывшего Ковальчука, он протащил его по безлюдным коридорам к запасному выходу.
Мороз и ветер слегка протрезвили Генри, и он снова принялся костерить Саливана. Перси с трудом запихнул его на заднее сиденье, сел за руль "Понтиака", и когда подъехал к воротам, то за его спиной уже раздался громкий храп. Тяжелые вздохи и переливы свиста, вырывавшиеся из необъятной груди Ковальчука, звучали до самого посольского дома. Здесь Перси опять пришлось изрядно попотеть, чтобы дотащить триста фунтов горы мышц до двери и затем уложить в кровать. После такого марафона, мокрый, как мышь, он возвратился к машине с одной мыслью - поскорее добраться домой и забраться под душ.
Не обращая внимания на знаки, Перси давил ногою на педаль газа и через пятнадцать минут был у подъезда своего дома. Поставив машину в гараж, поднялся в квартиру, на ходу стащил куртку и, швырнув на диван, поспешил в ванную. Пальцы ожег стылый холод металла, и через мгновение трубы отозвались издевательским свистом - произошла очередная поломка водопровода. Прокляв в душе ремонтников, он возвратился в гостиную, закутался в теплый халат, прилег на диван, включил телевизор и осовевшим взглядом уставился в экран. Там на все лады краснобайствовали опостылевшие за два месяца избирательной кампании украинские политики. Перси в сердцах хлопнул по кнопке пульта, прошлепал в спальню и, не снимая халата, нырнул в холодную, будто сугроб, постель.
"Сволочи, все в сторону России поглядывают! Решили выморозить, как тараканов!" - последнее, что промелькнуло в меркнущем сознании Перси.
Третью ночь подряд ему снился один и тот же, похожий на горячечный бред, сон.
Это была Москва! На это счет у него не возникало сомнений. Он узнал гигантскую арку моста, нависшую над закованной в гранитные берега рекой. Монументальную колоннаду Центрального парка культуры и отдыха. Напротив среди буйной зелени бетонно-стеклянной громадой высился Центральный дом художника. Там, в парке, в укромном месте ему предстояло забрать из тайника донесение агента.
Стараясь не шуршать опавшими листьями, он крался по центральной аллее и не узнавал парка. С первой минуты его не покидало ощущение того, что он находится в каменно-бронзовом паноптикуме. На входе ему встретился гранитный Маркс. Вождь мирового пролетариата снисходительно поглядывал на него с высоты своего роста.
Перси невольно замедлил шаг и в следующее мгновение похолодел от ужаса. С левой стороны на него надвигалась ватага, отощавших до скелетообразного состояния несчастных жертв сталинского ГУЛАГа. Сам вождь тоже не остался в стороне от облавы. В развевающейся на ветру розово-гранитной шинели он гигантскими прыжками несся ему наперерез, отсекая от выхода. Перси заметался, но отступать было некуда. На другом выходе из парка его поджидали здоровенный стальной детина с кувалдой в руках и разбитная бронзовая бабенка с остро отточенным серпом. Западня вот-вот должна была захлопнуться, ему ничего другого не оставалось, как только искать спасения в густом кустарнике.
Он нырнул в заросли сирени и, не чувствуя боли от хлеставших по лицу веток, понесся вперед, пока с маху не ткнулся головой между бронзовых колен Ленина. Ильич довольно заурчал и, осклабившись в плотоядной ухмылке, повелительно махнул рукой. Крона гигантской липы задрожала, и среди листьев возникла измазанная черной краской рожа с козлиной бородкой и пенсне на хищно раздувшемся носе.
Сладострастно облизнувшись, Яков Свердлов просунул свою бронзовую лапищу сквозь ветви, и ее узловатые пальцы потянулись к штанам Перси. Он ощутил леденящий холод на своих ягодицах, пронзительно взвизгнул, вьюном выскользнул из колен Ильич и бросился искать спасения у юных пионеров, зажавших в темном углу целомудренную каменную даму с веслом.
А там Перси поджидала засада. Как из-под земли, возникли три чекиста с маузерами. Потрескивая каменными кожанками, они пытались взять его в кольцо и теснили к болоту. Взметнув болотную тину на мирно ворковавших на бережку пруда деревянных Бабу-ягу и Кощея Бессмертного, он окунулся в вонючую жижу.
Страх придал силы. В отчаянном рывке Перси вырвался из трясины и в изнеможении распластался на траве. Рев и дикие вопли, звучавшие в ушах, стихли, и в наступившей тишине его, обостренный близкой опасностью, слух уловил странный звук. Он приоткрыл глаза и содрогнулся от омерзения. Перед ним, расплывшись по бетонной кувшинке, квакала покрытая слизью бронзовая лягушка, у ее лап валялось яйцо. Проклятое яйцо! Оно с потрохами выдавало его российской контрразведке. Это была чистая подстава! Мерзавец-агент оставил в нем свое шпионское донесение! Западня захлопнулась! Неподвластная воле сила влекла Перси к тайнику, и, когда пальцы коснулись яйца, над головой раздался леденящий кровь скрежет - сам Железный Феликс тянулся к нему своей бронзовой рукой. Это был полный провал… И в следующее мгновение Перси окаменел.
Каменно-бронзовый паноптикум в парке Центрального дома художника пополнился еще одним заурядным экспонатом-шпионом.
Глава вторая
Метатель в коричневом пальто
Ночной кошмар в парке Центрального дома художника для Марка Перси оказался лишь дурным сном. Утро началось с уже ставшего привычным гула автомобильных моторов. Под окнами посольского дома, где он занимал двухкомнатную квартиру, ровно в половине восьмого появилась колонна автобусов, увешанная оранжевыми флагами. Это новая смена направлялась менять "околевших" за ночь на лютом морозе в летних немецких и польских палатках "бойцов оранжевой революции".
В те декабрьские дни незалежна Украина напоминала готовый вот-вот взорваться от накала политических страстей котел. Киев с утра и до поздней ночи сотрясали яростные митинговые страсти, а центр - майдан превратился в главную сценическую площадку. За последнее время здесь успело засветиться немало западных политических звезд. Самый крутой "польский шахтер" Лех Валенса сладко "напевал" хлопцам и дивчинам о будущем "счастливом браке" Украины с сытой Европой. Главный ее "миротворец" Хавьер Солана, похоронивший под ковровыми бомбардировками половину Югославии, сулил ей "натовский зонтик".
Вслед за ними не преминули отметиться совсем уже "оправевший" борец за "демократию" Борис Немцов и вездесущая Ирина Хакамада. А затем рванула на эту "всеукраинскую сцену" неугомонная "Верка Сердючка", но "ее" некстати прорезавшийся московский акцент пробудил подозрения у ревнителей украинской мовы, и "она" безнадежно застряла на границе.
Прошедший день мало чем отличался от предыдущих. С раннего утра горластые дивчины и хлопцы, разогретые щедрыми "западными чаевыми", принялись заводить сонно зевавшую массовку. Лениво покрикивая: "Москаль, на Украину зубы не скаль!", "Наше сало - не пропало!", "Пидэм в НАТО - жить богато!" - толпа в ритуальном танце двинулась по кругу.
Так продолжалось до обеда. С появлением на майдане дымящихся котлов с аппетитно пахнущим борщом и рождественских наборов, завозившихся фурами из Польши, революционный пыл "оранжевых" бойцов и сотников быстро угас. Загрузившись под завязку, они расползлись по палаткам, и на площади воцарилась благостная тишина.
Спустя час ее нарушил гул десятков мощных моторов - это вереница автобусов, битком набитых новыми, изголодавшимися по западной халяве, "оранжистами" подтянулась к площади, и она снова ожила. На трибуне тоже произошло движение, вспыхнули мощные прожекторы, на подмостках появились "гусляры" и волнами тяжелого рока обрушились на эту всеукраинскую тусовку.
В какой-то момент на последнем аккорде с надрывом всхлипнула и затихла бас-гитара, и наступившую тишину нарушил веселый скрип. Это по расшатанным ступенькам, дружески похлопывая по плечам забившуюся в восторженном экстазе массовку, поднялись на трибуну исполненные собственной значимости "оранжевые вожди" - Ющенко с Тимошенко, и началось действо.