Судя по тому, как быстро гость преодолел дорожку от калитки и высокое крыльцо, на ногу он был скор и легок. Услышав, идущий из прихожей вкрадчивый вопрос: "Евгения Сергеевна, я войду?" - Гущин ожидал увидеть молодого человека. Но визитером оказался сухопарый мужичок лет пятидесяти пяти с немного воробьиными повадками. В светлой клетчатой рубашке с коротким рукавом, мешковатых серых брюках, из правого кармана которых торчал козырек белой полотняной кепки. В шлевки на поясе довольно-таки поношенных брюк Якова Валентиновича был вставлен темно-коричневый ремень, совершенно новый и лаково поблескивающий.
Качая при каждом шаге головой, поросшей жидкими пегими волосиками, Яков Валентинович просочился на кухню. Потирая цепкие желтоватые лапки-руки, с удовольствием уставился на сыщика.
- Позвольте отрекомендоваться. - Львова, скрывая улыбку, смотрела на мужичка, так как вероятно знала, что тот любит представляться самолично. - Яков Валентинович Кнышев. Учитель истории. По совместительству - местный краевед.
- Станислав Петрович Гущин. Майор юстиции. Из Москвы.
- Очень приятно, очень, - краевед с протянутой рукой двинулся на Стаса. Пожав ладонь сыщика, задержал ее сухими пальцами: - Собственно, я уже собирался сам вам звонить, господин майор…
- Мне? - удивился Гущин и вытянул руку.
- Ну да. Меня, знаете ли, несколько обошли вниманием по причине того, что я, собственно, в момент убийства отсутствовал… Но я могу быть вам полезен. Очень. Как краевед я знаю об Игнатово и окрестностях - все. У меня даже некоторые соображения имеются…
Львова вложила в ладонь обескураженного сыщика чашку с кофе. Гущин уточнил:
- Яков Валентинович, может быть, вы собирались звонить Игорю Владимиру Мартынову? Следователю, который ведет это дело?
- Ну да. А какая, собственно, разница? - ни сколько не смутился краевед. - Вы ведь вместе работаете?
Гущин не стал углубляться в производственные уточнения и попросту кивнул.
Хозяйка предложила учителю кофе, тот поблагодарил. И продолжил разговор, прихлебывая и поглядывая на столичного гостя в прищур:
- Вы уже были на дороге от Игнатово до Заборья? - Сыщик ответил отрицательно, и Кнышев изумился. Поставил чашку на стол. - Как?! Вы не ходили по…
- Яков Валентинович, - перебила историка Львова. - Станислав Петрович приехал только вчера.
- Ну так я знаю! - обрадованно воскликнул Кнышев. - Вся деревня знает, мы вас ждали, Станислав Петрович. Так сказать - готовились!
- К чему? - Гущин много раз встречал таких вот добровольных помощников следствия. Иногда они бывали полезными, иногда просто под ногами путались и лезли с бестолковыми услугами.
- Вот. - Яков Валентинович достал из нагрудного кармана рубашки несколько сложенных листочков. Разложил их на кухонном столе. - Я начертил план возможного пути Ларисы… Сейчас, минуточку, я только очки надену.
Пока Кнышев извлекал из того же кармана очки, Гущин покосился на хозяйку. Львова незаметно повела плечом, показывая, что поделать, я же предупреждала - пожаловал представитель обеспокоенной общественности.
- Вот, - повторил историк. - Извольте убедиться.
Гущин поглядел на рукотворную цветную карту окрестностей Игнатова, где речные берега был привередливо прочерчены синим карандашом, асфальтированная дорога отмечена черным, лес и кусты, соответственно - зеленым. Увидел несколько алых пунктирных нитей и догадался, что это и есть вероятные пути Ларисы.
- Я много думал, Станислав Петрович, - придерживая самодовольство, рапортовал краевед. - И у меня появились сомнения… - Яков Валентинович внезапно осекся, поверх очков поглядел на соседку-дачницу. - Евгения Сергеевна, простите, а мы вас не отвлекаем? Может быть, у вас есть какие-нибудь дела?
"Ну ни фига себе историк загибает!" - мысленно присвистнул сыщик. Кнышев только что, ничтоже сумняшеся намекнул хозяйке дома, что хотел бы побеседовать с ее гостем наедине. Типа, вон депутатку с собственной кухни выставлял.
Но, как оказалось, следователь ошибся.
- Станислав Петрович, - обратился краевед к нему, - а, может быть, прогуляемся, так сказать, до места событий? Я вам все прямо там и объясню. Получится доходчивей.
Гущин долго не раздумывал. Это утро он собирался посвятить дороге, на которой произошло нападение на горничную. Правда, положа руку на сердце, в провожатые он хотел бы попросить Янину…
Но отказываться от помощи аборигена-краеведа - глупо.
- Согласен, - кивнул следователь. - Только кофе допью, можно?
С дорогой от Игнатово до Заборья сыщик познакомился еще вчера, когда ехал к Львовым. Он даже попросил Влада уменьшить скорость, поскольку именно с дорогой был связан основной нюанс последнего убийства: раньше Водяной никогда не нападал на девушек в безлюдных местах. Всех прежних "русалок" в последний раз видели в довольно посещаемых парках, одна пропала, выйдя из ночного клуба, другая исчезла с шумного праздника на пляже, следующую жертву убийца выследил в большом торговом центре или по пути из оного.
Нападение на Ларису пока признавали спонтанным. Поздним вечером девушка шла по безлюдному шоссе, убийца, вероятно, ехал мимо и предложил подвезти ее до деревни, так как нападать, выскакивая из кустов, на той дороге - невозможно. Лариса села в машину и…
Перед "и" стоял вопрос - знали ли жертва убийцу?
Конкретно эту тему и освещал шагающий по обочине историк Кнышев:
- Я Лару знаю с детства, она была моей ученицей. Не сказать, чтоб девушка была примерной и прилежной… Но у современных девушек у всех - один ветер голове. - Опомнившись, что ругает покойную, Яков Валентинович пробормотал: - Светлая ей память.
Следователь, помогая краеведу снять неловкость, поинтересовался:
- Яков Валентинович, Лара могла сесть в машину к молодому симпатичному незнакомцу?
- А почему именно - к молодому и симпатичному? - притормозив, учитель с недоумением посмотрел на Гущина.
- Потому что это поможет в составлении портрета убийцы.
- Ах в этом смысле, - Кнышев снова двинулся вперед. - Она могла бы сесть и не к совсем симпатичному и вовсе немолодому, - хмыкнул краевед. - Говорю же - ветер в голове. Тем более, что, Станислав Петрович, - учитель искоса бросил взгляд на сыщика, - мне кажется, что Лариса ни в какую машину и не садилась.
- Почему? - Теперь уже сыщик остановился и поглядел вперед.
До Игнатово прямая, как стрела дорога шла параллельно реке, от противоположной околицы деревни начинала забирать налево, но кривизны не приобретала - летела через поле до моста и дальше шла к Заборью, откуда снова устремляясь к берегу. Ни одного укромного куста на полуторакилометровом отрезке - не было. От Игнатово дорога прекрасно просматривалась, а после попадала под обзор Заборья. Придорожные кюветы были мелкими, в них убийца залечь и спрятаться не мог. По трезвому размышлению, девушка могла подвергнуться неожиданному нападению, только оказавшись в чьей-то машине.
О том же, что Лариса встретила убийцу на дороге и не смогла от него убежать, речь не шла. Девушка была чемпионкой района по спортивному ориентированию и превосходно бегала. Молодой и резвый убийца, конечно, мог бы ее догнать и свалить с ног, но тогда на теле Ларисы остались бы соответствующие следы.
А их - не было. Все говорило о том, что нападение произошло внезапно с близкого расстояния. То есть: Лариса либо знала Водяного, либо он вызвал у нее доверие. Все прежние "русалки" тоже доверяли своему убийце. Отсюда и вопрос о молодом симпатичном мужчине.
- Станислав Петрович, - остановился рядом со следователем краевед, - идти дальше не имеет смысла. Вы уже убедились, что напасть на этой дороге практически невозможно.
- Если только Ларису не предложили подвезти и она не села в машину, - напомнил Гущин.
- Да не было ее на этой дороге! - воскликнул Кнышев.
- Почему? Ее подруга сказала, что Лариса пошла - сюда.
- Господи, - поморщившись, пробормотал историк, - кому вы верите? Дарья Селезнева - известная врушка и изобретательница! Я знаю ее, как облупленную.
- Уверены? - следователь внимательно поглядел на взволнованного общественника. - У вас есть доказательства, что Дарья Селезнева обманула следствие?
- Практически - да, - солидно кивнул Яков Валентинович. - Я давно знаю девочек, для меня их маленькие хитрости - секрет Полишинеля. Пойдемте, Станислав Петрович, я докажу вам, что не ошибаюсь, а по пути посвящу в цепь своих рассуждений.
"Батюшки, да мы, похоже детективы любим, - сворачивая вслед за историком с дороги на тропинку, ведущую к реке, подумал сыщик. - Этого еще не хватало… доморощенного Ниро Вульфа. - Стас хмыкнул: - Может быть, историк еще и орхидеи разводит в тепличке вместо помидоров?"
Но досадовать и ерничать было еще рановато, Гущин пристроился в спину краеведа, когда тропинка стала немного шире, Кнышев пошел с майором бок о бок.
- Станислав Петрович, позвольте поинтересоваться. Когда к Дарье пришли с вопросами о Ларисе, ей сразу же сказали, что подругу убили или вначале стали спрашивать об их последней встрече, ничего не объясняя?
- А это важно?
- Да. Ответьте, пожалуйста.
Гущин постарался вспомнить. Он читал свидетельские показания Селезневой, но сказать наверняка, как складывался разговор с Дарьей, не мог. Не знал, что это станет для кого-то важным.
- Я постараюсь это уточнить, Яков Валентинович, - предложил следователь и потянулся за телефоном, но краевед его остановил:
- Не надо, не сейчас. Я, Станислав Петрович, и без того практически уверен, что Дарье сразу же, с порога, не объявили о смерти Ларисы.
- Откуда такая уверенность?
Историк хмыкнул:
- Ну так у вас же работают опытные люди… Они в состоянии определить, что перед ними девица с глазами на мокром месте. С такими лучше разговаривать исподволь, не пугая сразу. Мол, когда ты видела в последний раз Ларису, как вы расстались, куда она пошла… Так?
- Предположим, - согласился сыщик и окончательно отнес историка в разряд любителей криминального чтива. - Но к чему вы ведете, Яков Валентинович?
- А к тому, что Лара и Даша - курят, - сдал краевед подружек. - И у обеих строгие родители. - Кнышев остановился, сняв с головы кепочку, обтер ею потное лицо. - Я хорошо знаю их семьи, отец Ларисы преспокойно мог выпороть девятнадцатилетнюю дочь, если б поймал ее с сигаретой. Ему и дела нет, что она уже взрослая. Дарье, напомню, семнадцать, но они лучшие подружки… были. У нас тут мало молодежи, девочки вместе ездили на учебу в школьном автобусе, сдружились, невзирая на некоторую разницу в возрасте…
Стасу очень хотелось прикрикнуть на историка "короче!". Тот с чисто учительской привычкой разъяснять, разжевывал каждую мелочь и углублялся в тонкости. Но поскольку Кнышев явно не терял повествовательную нить, а вел ее к некоему важному узлу, майор крепился, слушал.
Краеведу снова пришлось пойти впереди, так как тропинка стала совсем узкой, струилась вдоль кирпичного забора Львовых. Закончилась тропа на берегу, где небольшой песчаный пляжик огораживали сарай для лодок с этой стороны и заросль кустов с противоположной.
Сарай, уберегаясь от весеннего половодья, стоял на возвышении впритирку к железным кольям забора. Кнышев обошел его, глянул из-за угла на отлично просматриваемую территорию Львовых.
- Начнем отсюда, - пробормотал и глубоко надвинул кепку на лоб. - Вот, Станислав Петрович, полюбуйтесь - начиная от сарая тропа совершенно закрыта от села речным обрывом. Так?
Гущин сделал то, о чем его попросили: выглянул из-за угла, потом поглядел на едва заметную тропинку, идущую вдоль берега.
- Вы курите? - неожиданно спросил историк, и когда сыщик отрицательно помотал головой, вздохнул: - Я почему-то так и думал. Ну что ж… - Яков Валентинович извлек из кармана брюк пачку, где вместе с несколькими сигаретами лежала зажигалка. Прикуривая, буркнул: - Следственный эксперимент требует достоверности.
Неумело пыхнув сигаретой, Кнышев предложил:
- Пойдемте, Станислав Петрович. Только если можно, быстрее. В темпе, которым здесь Лариса шла.
Упоминание покойной подействовало на сыщика, как обезболивающий препарат. Подпрыгивая на здоровой ноге, Гущин устремился за резво удалявшимся историком.
Тропинка начала забирать вверх, обходя топкий участок, Кнышев ответственно дымил. Когда от сигареты осталась половина, остановился и дождался Стаса.
- Вот поглядите, - краевед указал пальцем на валявшийся в траве окурок тонкой сигаретки. - Это - чинарик номер один. Он совсем старый, здесь Лариса, видимо, когда-то шла медленнее по тропинке. Но мы с вами идем дальше, Станислав Петрович.
Пройдя еще метров двадцать детектив-любитель остановился и уже присел на корточки, разгребая руками высокую траву.
- А это - два и три… - Отойдя гусиным шагом еще на пару метров, продолжил счет: - Четыре. - Кнышев осторожно поднял крохотный окурок, предъявил следователь свою почти приконченную сигарету и, встав, бросил ее на землю, притоптав сандалией. - Мне нужно что-то объяснять, Станислав Петрович?
- Вы хотите сказать, что это окурки Ларисы? - хмуро поинтересовался Стас.
Для сыщика-любителя наступил звездный час. Разведя руки и вздернув плечи, Яков Валентинович воскликнул:
- А чьи ж еще! Я вас умоляю, посмотрите: все фильтры - в помаде. Помада одна и так же - морковная с перламутром. А это, можете мне поверить, помада Лары…
- Подождите, - перебил майор. - Вы, получается, знали, что Лариса ходит вдоль берега и…
Теперь уже историк взмахом руки остановил следователя:
- Напомню и вернусь к началу нашего разговора - у Ларисы строгие родители. Евгения Сергеевна тоже, надо сказать, девушек курящих не приветствует. То есть, подымить Лариса могла только по дороге с работы домой. Так?
- Ну, - согласился сыщик.
- Но дорога через поле - просматривается. Да еще и протяженность ее вдвое больше, идти по берегу короче. Лариса, - Кнышев приблизил к сыщику разгоряченное лицо с распахнутыми глазами, - летом ходила - здесь. Хотя родителям - врала. А этот факт возвращает нас к разговору о Дарье. Встретившись с полицейским и не зная, что подруги больше нет, Дарья тоже врать пустилась. Ларису выгораживала, боялась перед строгим отцом ее подставить.
- А почему потом не призналась?
- Наверное потому, что в обморок упала. Вы знаете, Станислав Петрович, что разговор с Дарьей закончился обмороком?
- Нет. - С материалами следствия Гущин ознакомился в темпе, на нюансы и разговор обо всем времени не было. С Мартыновым он в основном о личности преступника беседовал, а не о подружке очередной "русалке".
- И потом, - продолжил краевед, - Дарья сама не без греха - покуривает. А ремень и у ее отца имеется.
Станислав досадливо поморщился:
- Глупость какая-то. Даша взрослая девушка и должна понимать, что идет следствие. Ее показания крайне важны, а она увела расследование на ложный путь…
- Так а я о чем! - воскликнул Кнышев. - Дарья - врушка. Из тех, что насочиняют с испуга, а потом ни за что не сознаются и принимаются изворачиваться, новые сказки сочинять! Я, Станислав Петрович, педагог с тридцатилетним стажем, я таких девчонок насквозь вижу!
Задумчиво глядя вперед на вновь спускающуюся к берегу тропинку, Гущин серьезно произнес:
- Спасибо, Яков Валентинович. С Дарьей обязательно еще раз побеседуют.
- Только я вас сразу предупрежу: разговаривать с девочкой нужно без ее родителей.
- Да, да, конечно, - не отрывая взгляда от тропинки, кивнул сыщик. - Спасибо.
- Всегда пожалуйста, - с притворной скромность поклонился историк и решил себя еще немного похвалить: - Не зря я, значит, вчера здесь следственные эксперименты проводил? Я ж понимал, что без доказательств, - Кнышев зашвырнул окурок с помадой на фильтре обратно в траву, - серьезного отношения не будет. Я, Станислав Петрович, дважды закуривал, шел с разной скоростью и искал доказательства - чинарики с морковной помадой.
- Вы большой молодец, Яков Валентинович. - Сыщик перевел внимательный взгляд на добровольного помощника. - А скажите, в Игнатово многие знают, что Лариса ходит берегом, а не по дороге?
Кнышев посерьезнел и разочарованно помотал головой:
- Увы, ничего не могу сказать. Я сам Ларису случайно встретил, когда по просьбе нашего ботаника собирал на лугу цветы для гербария. Лара меня, кстати, не заметила. Шла, покуривая, на работу. И хочу еще отметить - шла с мечтательной улыбкой и, кажется, ничего вокруг не замечала. У меня есть подозрения, на работу к Львовым Лариса вообще ходила, как на праздник - всегда приодетая, подкрашенная. Ну вы же понимаете, у Львовых - общество, бывают приличные молодые люди.
Стас кивнул. Он знал, что на работу в депутатскую семью Ларису приняли по протекции ее дяди председателя сельсовета. Девушка училась в московском колледже на повара, авторитарный отец не захотел, чтоб дочка бестолку шаталась на каникулах, и пристроил ее к Львовым, у которых прежняя помощница по хозяйству легла на операцию в больницу. Лариса работала у Львовых с середины июня.
- Тогда же, - продолжал историк, - я увидел, как Лариса у лодочного сарая свернула на тропинку вдоль забора и появилась уже у главных ворот Львовых. То есть, - сделал интонационный акцент Кнышев, - могу предположить, что у отца Ларисы и Евгении Сергеевны существовал договор: хозяйка должна присматривать, чтоб девушка не шлялась по пустынному берегу, а возвращалась домой по асфальтированной дороге. Спросите об этом Евгению Сергеевну.
- Спрошу, - пообещал майор и мысленно укорил Мартынова: "Да как же ты, дружище, такого дядьку-то проглядел! Свидетель - первый сорт. Не только видит, но и выводы умеет делать". - Давайте-ка, Яков Валентинович, пройдем весь путь Ларисы до Заборья, - предложил следователь и первыми принялся спускаться по невысокому откосу к берегу.
Впереди по курсу, перпендикулярно тропке, начиналась стена из деревьев и кустов, разросшихся по оврагу, где протекал приток, над которым выстроили мост, заставивший асфальтированную дорогу делать крюк. Если взять за образец тупоугольный треугольник, то прибрежная полоса получалась его основанием, приток приобретала значение биссектрисы идущей от верхней точки (моста) к противоположней стороне (реке). Гущина заинтересовал момент: а как здесь перебираются через ручей? Есть ли там хотя б настил из досок?
Но оказалось, надобности в досках - не было. Русло иссохшей речушки напоминало о себе лишь плавным полукруглым углублением. Вода вытащила к берегу достаточно камушков, высохшее русло щедро устилала галька, поверх нее цепью проложили плоские булыжники, служившие мостком для путников, срезавших дорогу до соседнего Заборья.
Проезжая по мосту к Игнатово, Стас ни за что не предположил бы, что тот стоит над высохшим ручьем! Русло скрывали густые заросли деревьев и кустов, дна видно не было.
Добравшись устья, где приток расставался с оврагом и выпрыгивал на берег, Стас увидел, что проход в овраг совершенно закрывают ветви древней раскоряченной ракиты. Накрывают словно шалашом.
Гущин покрутил головой в разные стороны. От Игнатово до устья тропинка была открытой, кусты встречались редко и были низкорослыми, прозрачными. А дальше до Заборья начинался совсем открытый участок, где напасть на девушку и вовсе проблематично. Накрытое ракитой устье получалось наиболее подозрительным.