- Даш, а ты все вечера проводишь дома или Лариса тебя предупредила, что зайдет? Она позвонила или просто на удачу забежала? - От дома Львовых до Селезневых довольно близко.
Девушка кивнула:
- Позвонила.
- Когда? Ты помнишь? - Ответ свидетельницы Гущин знал из ее показаний, спрашивал, только чтоб помочь вернуться мыслями в тот вечер.
- Ларка позвонила после семи… Сказала, что забежит…
- Пришла расстроенная?
- Нет, довольная.
- Но она же поругалась с Евгенией Сергеевной, - изобразил недоумение майор. - Поругалась, но пришла довольной, так?
- Ну, - девушка подхватила наигранное изумление, но сделала это простосердечно. - Странно… я об этом раньше не думала… Лариса и вправду, как будто приз выиграла…
- Интересно, какой? - подтолкнул следователь.
- Не знаю, - Дарья задумчиво прикусила нижнюю губу. - Но она была довольной - точно. Смеялась.
- Над чем?
- А надо всем. Так просто.
"Веселье Лара подцепила где-то в деревне, - сделал еще одну пометочку Гущин. - Ее телефонные звонки определили, с половины пятого она разговаривала только с Дашей… Интересно, кто и чем смог так обрадовать "русалку", если на ее настроении даже размолвка с хозяйкой не сказалась?"
Вопрос. Причем, совсем не исключено, что коренной.
Сыщик подался вперед, повесил между коленей руки со сцепленными в замок пальцами.
- Даша, постарайся, пожалуйста вспомнить. Лариса не вела себя так, словно куда-то торопилась? Не поглядывала на часы?
- Да что вы! - совершенно искренне изумилась девушка. - Наоборот, это я ей напомнила, что уже начало десятого! Ларка в облаках витала, а я ей напомнила, что батька вот-вот начнет трезвонить или навстречу выедет, и Ларка ему снова попадется!
- В смысле?
- Ну так она ж по берегу идти собиралась, а батька ей навстречу на машине выехал бы. Потом спросил бы, как разминулись да еще б обнюхал.
- А-а-а…
- Папа Ларку ловит… То есть, ловил. С сигаретами. Если б еще раз поймал, то обязательно выпорол бы. Я ее проводила через огород до реки и все. - Дарья загрустила: - Больше я ее не видела.
- Ты никогда ее не провожала? - негромко спросил сыщик.
Дарья помотала низко опущенной головой.
Распрощавшись с девушкой и выйдя на улицу, сыщик сел на лавочку возле палисадника Селезневых и достал мобильный телефон. Позвонил Мартынову, узнал, что группа только-только прибыла к мосту ниже Заборья и собирается выгружаться. Стас предупредил приятеля, что будет позже и отправился к Евгении Сергеевне, к которой появилось несколько вопросов.
Доковыляв до ворот из чугунного литья, сыщик встретил возле них Аню и умильную Занозу с подозрительным пристрастием наблюдавшую за соседскими курицами. Деланное равнодушие таксы ее хозяина не обмануло.
- Ань, фон Маргаритовна вообще-то охотничья собака, - с улыбкой напомнил сыщик. - Смотри. Проморгаешь, соседи кур не досчитаются.
- Дак мы заплатим, - безмятежно заявила девочка. - И вообще-то, я не проморгаю. А фон Маргаритовна - приличная собака.
- Ну-ну, - усмехнулся Гущин и вспомнил несколько бесславных стычек коротконогой таксы со столичными голубями. - Пожалуй, ты права.
Стас прошел в незапертую калитку, поднялся по крыльцу и отметил, что нога на удивлении ведет себя достойно, хотя ей и досталось в путешествии по пересеченной местности. Но вероятно, Гущин дал необходимую передышку поврежденному суставу, пока беседовал с Дарьей.
Евгению Сергеевну майор нашел на кухне. Та крутилась между разделочным столом и плитой, где аппетитно булькал борщ и жарились котлеты.
Увидев сыщика, Львова обрадовалась.
- Вы вовремя, Станислав. Сейчас обедать будем.
Гущину совсем не хотелось портить настроение хозяйке. Как известно, качество блюд напрямую зависит от душевного спокойствия повара.
И посему, взяв паузу, майор дождался пока Львова выключит огонь под кастрюлей и переложит котлеты со сковородки на блюдо. Сидя на крайне неудобном барном стуле у высокого разделочного стола, он некоторое время наблюдал, как депутатка ловко накрывает обеденный стол, выставляет нарядные столовые приборы. Понимая, что за этим последует приглашение детей и гостей-мужчин на обед, Гущин ее остановил.
- Евгения, нам надо поговорить. Сядьте, пожалуйста.
Львова выполнила просьбу, села через стол от Гущина на такой же барный стул и поставила локти на столешницу.
- Слушаю вас, Станислав.
- Евгения Сергеевна, - протокольно приступил майор, - почему вы не рассказали о том, что в вечер пятницы поругались с Ларисой?
Депутатка подняла вверх аккуратные выщипанные брови:
- Поругалась? - переспросила, и Гущин сразу понял, что некорректно сформулировал вопрос. Как могла депутат Госдумы "поругаться" с деревенской девочкой-прислугой?! Но Львова уже сама скорректировала вопрос ответом: - Я сделала Ларисе - замечание, Станислав Петрович. Попросила ее одеваться на работу менее откровенно.
- А как она была одета?
- Вызывающе. - Львова вскинула подбородок. - И мне казалось, что об этом не надо упоминать людям, которые видели ее… тело.
"В том и дело, что - тело, - мысленно зарифмовал майор. - Причем облепленное мокрым платьем, разрезанным к тому же".
- Евгения Сергеевна, если можно, объясните, пожалуйста, что конкретно вызвало ваше недовольство?
Брови снова уползли под челку, но внимательный строгий взгляд Гущина напомнил, что депутатка говорит со следователем. И тот не любопытствует, а работает. Причем, по ее просьбе.
Евгения Сергеевна на секунду опустила голову, переформатировала лицо из недовольного в спокойное. Вновь поглядев на сыщика, ответила четко:
- Лариса расстегнула платье до бюстгальтера. А платье и так излишне откровенно ее обтягивало и было коротким. Выставляя на стол перед мужчинами тарелки с едой, она нагибалась. - Львова покривилась: - Мне надо еще что-то объяснять? Надо описывать, как вываливались наружу ее… прелести из бюстгальтера?
- Наверное, это было не слишком аппетитно для ужинающих. - Гущин был стопроцентным мужиком и вовсе так не думал, но он старался помочь Львовой справиться с неловкостью. Не каждой женщине приятно признаваться в том, как она отреагировала на выставленные напоказ "достоинства" молоденькой прислужницы. Но работа… Работа прежде всего: - И все же, Евгения, - Стас намеренно убрал из речи официозность, - почему вы не рассказали о том, что дали нагоняй Ларисе?
Львова ответила совершенно хладнокровно:
- Я не считала, что это может как-то повлиять на следствие. Ларису я отчитала приватно. Наедине. То есть, это не могло как-то сказаться на ее судьбе: поговорили - разошлись.
- Но по этой причине Лариса в тот день ушла с работы раньше, так? Значит это все-таки сказалось.
Львова снова наклонила голову:
- Я принимаю ваш упрек, - проговорила едва слышно. - Если бы вы знали! - депутатка резко подняла к сыщику лицо с алыми пятнами на скулах. - Если бы вы знали, как часто я упрекаю себя в этом! Вспоминаю, что плохо рассталась с несчастной девочкой!
- Ну так почему ж не рассказали? - мягко повторил сыщик.
- Я думала и до сих пор считаю так, что это - не важно, - вновь обретая твердость, выговорила депутатка. - Не существенно.
- Отнюдь. Впечатление, которое в тот вечер Лариса производила на окружающих, крайне важный момент, Евгения. Не исключено, что вызывающий наряд Ларисы мог послужить причиной ее смерти.
Евгения Сергеевна распахнула глаза, приложила ладонь к раскрытым губам и тихо-тихо прошептала:
- Боже мой… Простите… Простите, я не подумала об этом. Конечно же!.. Откровенный наряд мог спровоцировать убийцу!
Гущину не раз случалось успокаивать-отпаивать свидетелей, на которых наваливалось озарение: их неумная секретность тормозила следствие, мешала поискам преступника!
Депутатка, разумеется, в конвульсиях не билась и волосы в раскаянии не выдирала, но шок-таки испытала. Гущин, чувствуя себя немного подленько, на всех парах разрабатывал неопомнившуюся женщину:
- Евгения, вы сказали, что ваш разговор никто не слышал, так? Но вспомните, пожалуйста, до какого времени продолжался в тот вечер ужин, сколько еще вы все оставались за столом?
- Что? - оторвав руки от лица, уставилась на Стаса стремительно реагирующая депутатка. - Вы что имеете в виду, Станислав Павлович? Вы намекаете… что кто-то из моего окружения мог… прельститься горничной и отправился ее насиловать? Так?!
Гущин мгновенно вспомнил, что перед ним тетка, имеющая связи в самых высоких кабинетах и способная выпить много крови у подполковника Коростылева. И помаленьку задний ход включил:
- Евгения Сергеевна, мой интерес обусловлен исключительно…
- Чем?! - взвилась над стулом Львова. - Инсинуациями, высосанными из пальца?!
Гущин посуровел:
- Евгения Сергеевна я пришел к вам с разговором, как к умной женщине. Вы мне симпатичны и я постарался уберечь вас от разговора с моими коллегами. Поверьте, беседа с ними сложилась бы совсем непросто.
- Беседа о чем?!
Стас досадливо цыкнул зубом, покрутил головой и начал объяснения издалека:
- Вспомните, как к вам пришел Яков Валентинович. Он пришел со словами, что собирался сегодня звонить Мартынову. Так? У Кнышева, в самом деле, оказалась серьезная информация…
- Это он вам сказал, что я поругалась с Ларисой? - изумилась Львова.
- Не перебивайте, пожалуйста, Евгения. Яков Валентинович ничего не знал, о вашей размолвке с Ларисой мне сказала Дарья.
- Ах она… Ну да, конечно, они дружили…
- И вот теперь, Евгения, представьте, пожалуйста, реакцию следователя на известие о том, что вы утаили от него важнейшую информацию. Представьте, как сложился бы ваш разговор. - Станислав придал взгляду толику сочувствия. - Сразу же после беседы с Дарьей следователь пришел бы в ваш дом, и поверьте, устроил бы вам форменный допрос. Который не понравился бы вам еще больше.
- Простите, - зажмурившись, пробормотала Львова. - Простите, Станислав, я во всем виновата сама. - Евгения Сергеевна прислонилась виском к поднятой ладони, поглядела в окно на резвящихся Нюру с Маргаритовной. - Все нервы, нервы… Глупые секреты и рефлексии… О чем вы меня спрашивали?
- О том, когда закончился ваш ужин, - напомнил Гущин.
Евгения встала, точнее - закостенело сползла с высокого табурета.
- А разве в материалах следствия мой ответ не зафиксирован? Почему вы спрашиваете об этом, Станислав?
- Хочу вернуть вашу память к прошлой пятнице.
- Конечно. Я снова неправа. - Львова подошла к окну, словно спасаясь от гадких вопросов, уцепилась взглядом за мирно играющую на лужайке дочь. - Лариса ушла примерно в половине восьмого. Никто не знал, что она пойдет к подруге, обычно Лара сразу шла домой. Мы все, подчеркиваю - все, оставались за столом еще, как минимум, на полчаса. Еще вопросы есть?
- Есть. Лариса звонила Дарье, когда была еще на работе. Как думаете, этот разговор мог кто-то услышать?
Прежде чем ответить "нет" Львова подумала. Она была обижена и оставалась совершенно уверенной в необоснованности подозрений сыщика. Каждый из вопросов о близких, стегал женщину как розга.
Но сыщику, надо сказать, было совершенно начхать на то, что думает о нем влиятельная дама. Прежде чем дальше педалировать расследование, майору было необходимо снять по максимуму щекотливые вопросы. Прийти на встречу к Мартынову подготовленным и не забивать пустопорожним голову в последствии.
Гущин, как смог, донес эту мысль до депутатки. Возможно, Львова поняла это, как извинения за прямолинейность. Сыщик постарался деликатно объяснить, что нельзя оставлять неразъясненные моменты, он никого не подозревает, а работает так, как привык и как обязан.
- Евгения, мне нужно предупреждать вас о том, что наш разговор не стоит никому передавать?
Женщина разозленно фыркнула:
- А как вы себе это представляете? Начинать "передачу", господин майор, мне придется с признания, что рядом с молодыми девушками я уже чувствую себе развалиной. - Львова грустно покачала головой: - Нет уж, увольте. На сегодня унижений достаточно.
В общем, холодок остался, но борщом и котлетами депутатка следователя накормила до того, как позвала обедать прочих.
Сытой Гущин вышел на крыльцо и… неожиданно подумал о сигарете. По сути дела надо было бы расстроиться, но почему-то сигарета выступила синонимом возвращения к работе.
Спустившись по косогору и выйдя на прямую линию, Стас ожидал сразу же увидеть на берегу людей. Суетящихся криминалистов, исследующих гальку, вездесущего общественника Кнышева.
Но берег был пуст. Напротив устья не болталась заякоренная лодка. Лишь подойдя вплотную к высохшему руслу, Станислав услышал негромкий разговор, несущийся из "шалаша".
Майор приподнял ветки и сразу же наткнулся на суровый взгляд эксперта Зиновия Поплавского, что с фотоаппаратом в руках, на одном колене стоял внутри "шалаша".
- Здорово, - буркнул криминалист. - Не топчи здесь, Игорь дальше.
Гущин поздоровался с экспертом и, опустив ветви, пошел вверх по руслу. За разлапистой ракитой увидел еще одного криминалиста Сергея Иванова. Тот, положив на бумажку какой-то камушек и разглядывая его в лупу, брал с сероватого окатыша мазок ватной палочкой.
За его работой наблюдал сидящий на бревне Мартынов. Щегольские ботинки Игоря облепил подсыхающий песок, к дорогущим брюкам прицепились паутинки и травинки, блестящая коричневая челка капитана спустилась на лицо и закрыла один глаз.
Кое-кто в управлении завистливо называл Мартынова пижоном и красавчиком. Но даже эти "кое-кто" считали его исключительным профессионалом.
Увидев Гущина, капитан молча подвинулся, освобождая место на бревне. Стас, глядя под ноги побрел по высохшему русло, попутно отметив, что пока ему не встретился здесь даже фантик. Весь мусор был природным, хотя обычно дно подобных ручейков устлано грязными пакетами и сплющенными пивными банками. Но этот небольшой ручей протекал по неизгажанным людьми местам.
Гущин молча пожал протянутую Игорем руку. Сел рядом.
- Ну как? - спросил.
- Работаем, - скупо информировал Мартынов.
- Кровь - есть?
- Угу. Нашли пару капель. Но не под ветвями, а почти на берегу.
Гущин поглядел на эксперта, уже взявшего мазок с камня. На месте Иванов сможет установить лишь группу крови и проверить совпадает ли она с группой Ларисы.
Мартынов невесело хмыкнул:
- Сегодня вечером я должен быть на свадьбе у лучшего друга. Хорошо хоть, свидетелем отказался быть.
- Сочувствую.
- А, ладно, - отмахнулся Игорь. - Не впервой. Простят.
- Еще успеешь, время ранее.
Мартынов повернул к майору голову и выразил лицом сомнение. Вздохнул.
- Рассказывай, чего еще нарыл. Твой свидетель Кнышев пока нас сюда вез кое-что успел рассказать. Серега даже за окурками по берегу метнулся, собрал штук шесть.
Гущин поведал капитану о том, как сложилась беседа с Дарьей, рассказал о ссоре Ларисы с Львовой и ее причинах. Поделился предположением: преступник - местный, и искать нужно среди физически сильных мужчин. Мартынов думал точно так же, поскольку криминалисты уже отметили глубокие овальные отметины на берегу, а следов от волочения не было и на теле Ларисы.
- Я практически уверен, что он тутошний. Возможно даже из Игнатово, - закончил Гущин.
Игорь в задумчивости глубоко закусил уголки губ от чего стал напоминать мыслящую рыбу. Эта манера, надо сказать, дала Мартынову прозвище "Окунь", так как в моменты активной мозговой деятельности капитан еще и глаза слегка выкатывал. Игорь на прозвище не обижался, он был заядлым рыбаком и иногда пошучивал: "Окунь, ребята, хищник. Вот если б вы меня "карасем" или "плотвой" прозвали, тогда бы - да, тогда - обидно".
- Не исключено, - согласился Миронов.
- Не исключено? - изумился Станислав. - Ты думаешь, Водяной случайно нашел это место и кого-то здесь подкараулил?
- Место, - сказал Игорь и встал с бревна. - Все дело в месте, Стас. - Капитан засунул руки в карманы отутюженных франтовских брюк, покачиваясь на носках ботинок, оглядел затененные склоны оврага. - Я боюсь, что мы можем упереться в одну версию и поставить во главу угла жертву. А позже первопричиной окажется - место. - Нависнув над головой сидящего майора, Мартынов предложил: - Приглядись внимательно, Стас… Попробуй поймать ауру этого оврага…
Гущин тоже был профессионалом и разжевывать мысль ему не требовалось. Два часа назад Стас уже сидел в "шалаше", смотрел сквозь листву на поблескивающую под солнцем воду, разглядывал ровно выстланный камнями "пол". Он так пленился этим местом, что даже вспомнил детство босоногое!
Представить здесь убийцу получилось просто. Прибрежный "шалаш" как будто создан для уединения и мечтательности… А в случае с убийцей - предвкушения.
Стас буквально увидел, как преступник раз за разом возвращается сюда. Он грезит эти местом, он им - болен… Он ждет, когда подвернется случай! Когда здесь наконец-то появится одинокая девушка!
Все это, видимо, Мартынов почувствовал, едва попал в лощину. И в этом была разница между Станиславом, не любившим расследовать немотивированные преступления, и Игорем - умевшим примирять на себя личину маньяка. Способным заставить себя мыслить в русле этих выродков.
- Ты думаешь… Ларисе просто не повезло? - проговорил майор.
- Я ничего конкретного пока не думаю. Я просто строю версии. Работаю по двум направлениям. Обычно Водяной выслеживал своих "русалок" и никогда не нападал спонтанно, из-за угла. Что изменилось в этом случае… - капитан поморщился. - С этим надо разбираться. Навряд ли он еще кого-то здесь кромсал - от дороги далеко, а даже самая бестолковая девушка не пойдет с незнакомцем на пустынный берег. Но место… ты сам видишь какое. Удобное, укромное, притягательное, через несколько дней начнутся дожди, все следы смыла бы вода. Мечта маньяка, Гущин, а не место.
- Да, Водяной мог им "заболеть".
- Вот-вот, - Игорь закинул руку назад, взъерошил волосы на затылке, отчего стильная прическа приобрела залихватский деревенский вид. - Надо поработать на турбазе. Обратить внимание на постоянных клиентов. На молодых мужчин, что год из года приезжают сюда без подружек и приятелей…
Мартынов стремительно набрасывал план следственных мероприятий. Взгрустнувший Гущин думал: "Куда мне до него. Мой потолок - представить себя пионером, а не зверем. Игорь вон… в один момент учуял, чем здесь "пахнет". Ауру поймал".
Гущин был к себе несправедлив. Ему следовало сделать поправку на то, что он шел сюда вместе с говорливым местным жителем. Отправился из поселения, чьей атмосферой уже проникся донельзя и мыслил преимущественно в том разрезе.
Мартынов же напротив - приехал сюда уже нацеленным и сразу вклинился в работу. Отринул суету, взял подготовленный коллегой след и начал мыслить широко.
Словно поняв, что опечалило майора, Мартынов произнес:
- Ты молоток, Стасище. Вовремя предупредил, что светиться здесь ненужно. Транспорт подогнал. Что думаешь делать дальше?
- Работать, - пожал плечами Гущин.
- Это понятно. А конкретно?