На рассвете третьего дня корабль вошел в гавань Ништун в Южном Йемене. "Пираты" с Западного берега, оманский отряд и отряд "Масада", равно как и агент из Каира и американский конгрессмен, - все переоделись в одежду, упакованную в их рюкзаках. Наполовину арабы, наполовину европейцы, они надели на себя беспорядочные одеяния случайно нанятых на торговое судно матросов, стремящихся выжить в этом несправедливом мире. Пять палестинцев, выдающие себя за грузчиков из Бахрейна, встали у сходен, которые должны были опуститься через несколько мгновений. Остальные наблюдали с нижней палубы, как на огромном пирсе собираются толпы людей. В воздухе витала истерия, она чувствовалась повсюду. Приплывший корабль был символом освобождения, поскольку богатые и могущественные люди где-то вдали думают, что гордые, страдающие борцы из Южного Йемена очень для них важны. Это был карнавал мщения; не все могли с этим согласиться, однако дикие уста из-под диких глаз издавали воинственные вопли.
Корабль пристал к доку; яростные крики на пирсе буквально раздирали уши.
Отобранные члены команды корабля под пристальными взглядами и дулами оманских сил принялись за привычную работу с механизмами. Длительный процесс разгрузки начался. После того как из специальных креплений были подняты упаковочные клети, их перебросили на грузовую площадку пирса. Бешеные крики приветствовали каждую единицу груза. Через два часа разгрузка завершилась извлечением из недр судна трех небольших китайских танков. И если упаковочные клети приводили толпу в неистовство, то танки ввергли в настоящее безумие. Одетым в неопрятную форму солдатам приходилось сдерживать своих соотечественников, чтобы они не роились вокруг загруженных оружием машин. А людям все это казалось символом огромного значения, невероятным их признанием...
- Господи Иисусе! - сказал Кендрик и, схватив Ахмата за руку, подошел к сходням. - Смотрите!
- Куда?
- Я вижу! - вмешалась Калейла. Она была в брюках, а волосы спрятала под шляпу, как у греческих рыбаков. - Боже, не верю своим глазам! Это он, не правда ли?
- Кто? - раздраженно спросил молодой султан.
- Хаменди! - пояснил Эван, показывая на мужчину в белом шелковом костюме, окруженного людьми в форме и белых арабских одеждах.
Процессия шествовала по пирсу, идущие впереди солдаты расчищали ей путь.
- На нем тот же самый белый костюм, в котором он на фотографиях, висевших в апартаментах Ванвландерена, - заметила Рашад.
- У него их не меньше дюжины! - отозвался Кендрик. - Наверное, думает, что благодаря им он выглядит чистым и богоподобным... Я ему это скажу, он у меня получит сполна!
- Зачем? - спросил Ахмат. - Он защищен, саудовцы не осмелились бы распалить этих безумцев так, чтобы они предприняли какие-нибудь действия. Кроме того, существуют вполне веские причины не ввязываться туда, где задействованы фанатики. Надо дать им утонуть в собственном болоте.
- Дело не в этом.
- А в чем же?
- Вскоре все эти люди, особенно главари из долины Бекаа, обнаружат, что большая часть того, за что они заплатили, просто куча хлама. Хаменди назовут вором, укравшим пятьдесят миллионов. Он станет парией, арабом, предавшим арабов же за деньги.
- Слухи распространяются со скоростью сокола на ветру, как сказали бы мои люди всего лишь двадцать лет назад, - согласился султан. - Из того, что я знаю о долине Бекаа, дюжины желающих убить его пошлют ударные команды, и не из-за денег, а просто потому, что он выставил их дураками.
- Это самый лучший вариант, - заметил Кендрик. - Будем на него и надеяться, однако у Хаменди миллионы по всему миру и не менее тысячи мест, где он может спрятаться.
- Что ты хочешь этим сказать, Эван? - спросила Калейла.
- Может, мы можем несколько изменить план и с моей легкой руки обеспечить еще более простой вариант?
- Говори по-английски, а не по-латыни, - настойчиво потребовала агент из Каира.
- Что там за цирк внизу? Солдаты едва удерживают толпу. Все готово к тому, чтобы движение началось, люди орут в унисон, поют так, что их голоса скоро разнесут этот проклятый город... Farjunna!
- Покажите нам! - перевел Ахмат.
- Смотрите, открыли клети, расхватывают ружья... Вон нашли другое оружие, передают его из рук в руки...
- И лунатики стреляют в небо, - завершила Калейла. - Вот только выстрелов никто не услышит.
- Открывают другие упаковочные клети, - продолжил комментарий султан, подхватывая их общее воодушевление. - Снаряжение разрушено, спасательные лодки прорезаны, огнеметы шипят. А Хаменди как раз тут! А как мы можем спуститься туда?
- Вы не можете, ни один из вас, - твердо заявил Кендрик и сделал знак человеку из команды "Масада". Тот подбежал к нему, и Эван быстро, не давая Калейле и Ахмату даже шанса вступить в разговор, спросил израильтянина: - Вы знаете, что я такой, не правда ли?
- Предполагается, что я не должен этого знать, но, разумеется, знаю.
- Меня считают лидером целого отряда, не так ли?
- Да, но я благодарен, что есть и остальные...
- Это сейчас неуместно! Я - лидер.
- Ну хорошо, вы лидер.
- Я хочу, чтобы этих двух людей, стоящих рядом со мной, немедленно арестовали.
Возражения султана и Калейлы потонули в ответной реакции израильтянина.
- Вы что, с ума сошли? Этот человек...
- Мне не важно, даже если он сам Мохаммед, а она Клеопатра. Наденьте на них наручники! - И Эван побежал по сходням к беснующейся на пирсе толпе.
Кендрик нашел одного из пятерых палестинских "корабельных грузчиков", вытянул его из группы солдат и визжащих в благоговении гражданских, окруживших китайские танки, быстро сказал ему что-то на ухо. В ответ араб кивнул и показал на своего компаньона в толпе, жестом давая понять, что расскажет и остальным.
Вскоре все эти "грузчики" стали бегать по пирсу от одной группы беснующихся людей к другой и орать во все горло, повторяя свой призыв вновь и вновь, пока их возбужденные вопли не были восприняты как команды, на что и рассчитывал Кендрик. Постепенно тысячи отдельных голосов слились в единое требование.
- Покажите! Покажите нам!..
Толпы всей массой двинулись на грузовую территорию пирса, а небольшая высокопоставленная процессия, в центре которой двигался Абдель Хаменди, была буквально сметена в сторону, загнана в огромные двери находящегося неподалеку от конца пирса склада. У торговца оружием был такой вид, словно он попал в чуждую ему часть города и не мог дождаться, когда выберется отсюда. Если бы не награда, которую Хаменди ожидал получить за свое пребывание здесь, его тут давно не было бы.
- Сюда! - раздался голос, который Эван слишком хорошо знал. Калейла! А рядом с ней Ахмат, они оба едва держались на ногах посреди беснующейся неистовой толпы.
- Какого черта вы здесь делаете? - заревел Кендрик, хватая обоих за руки. Потом принялся расталкивать тела, чтобы вывести Калейлу и Ахмата из толпы.
Казалось, в этой ситуации было не до разговоров. Однако султан Омана властно произнес:
- Мистер конгрессмен, может, вы и лидер отряда, что, между прочим, легко оспорить, но кораблем командую я! Мои войска, черт побери, завладели им!
- Вы понимаете, что случится, если она потеряет шляпу или рубашку и эти лунатики увидят женщину? Соображаете, какой прием вас ждет, если кто-то догадается, кто вы такой?
- Может, вы оба прекратите?! - закричала Рашад. - Торопитесь! Каждую минуту солдаты могут потерять контроль, а нам надо убедиться, что все получится так, как мы задумали.
- Как? - отозвался Эван.
- Упаковочные клети! - пояснила Калейла. - Кипы слева с красной маркировкой. Иди впереди меня, я сама не проберусь. Буду держать тебя за руку.
- Это уже уступка. Пошли!
Втроем они стали пробивать себе дорогу через густую, находящуюся в постоянном движении, толкающуюся толпу, стараясь подобраться к двум рядам упаковочных клетей. Кордон из уже близких к панике солдат, которых было слишком мало, чтобы сдержать толпу, стоял, сцепившись руками, образуя кольцо вокруг смертельного товара. А толпа продолжала неистовствовать.
- Покажите! Покажите нам! - орали фанатики, требуя, чтобы им продемонстрировали оружие, которое доказало бы им их важность.
- Там оружие, и все об этом знают! - прокричал Кендрик в ухо Рашад. - Они сходят с ума!
- Конечно, они знают и, конечно, сходят с ума. Посмотри на маркировку. - Повсюду на деревянных клетях были нарисованы три красных круга - один внутри другого. - Глаз быка, традиционный символ мишени, - объяснила Калейла. - В данном случае бычий глаз означает оружие. Это была идея Голубого. Он решил, коли террористы живут благодаря оружию, то будут стаей держаться возле него.
- Голубой знает свое новое дело.
- А где другое оружие? - спросил Ахмат, вытаскивая из кармана два маленьких зубчатых инструмента.
- Люди с Западного берега позаботятся о нем, - ответила Рашад, приседая от размахивавших вокруг нее рук. - Те клети не маркированы, но они знают, которые из них нужные, сломают их и откроют. Они ждут нас!
- Тогда пошли! - закричал молодой султан, вручая Эвану один инструмент.
- Что это?
- Плоскогубцы! Нам надо отодрать как можно больше скоб. Чтобы клети развалились на части.
- О! Они в любом случае развалятся, не беспокойтесь! Нам только надо направить эту банду маньяков вперед и прорвать оцепление. Калейла, встань позади нас, - приказал Кендрик агенту из Каира, отбиваясь от яростных кулаков, рук, коленей и ног, наносивших им удары со всех сторон. - Когда я кивну, - продолжил он, обращаясь к султану, - ударьте в кольцо солдат так, словно с вами только что подписала контракт бейсбольная команда "Патриот"!
- Нет, шейх! - закричал Ахмат. - Как будто меня только что, под огнем, включили в команду Омана, как это и должно быть. Это же враги моего народа!
- Пошли! - заревел Кендрик. Вместе с молодым мускулистым правителем Омана они набросились на стоявших перед ними визжавших террористов и протолкнули их внутрь кольца солдат.
Линия обороны была сметена! Доступ к двойному ряду упаковочных клетей был открыт.
Эван и Ахмат с трудом протиснулись сквозь ноги, одетые в широкие штаны и молотящие руки добрались до деревянных ящиков и принялись неистово работать плоскогубцами, отгибая широкие металлические скобы. Как только они отлетали, клети разваливались, словно взорванные изнутри, а сотни неистовствующих тут же набрасывались на оружие. Подобно голодной саранче, налетающей на сладкие листья деревьев, террористы из Южного Йемена и из долины Бекаа вытаскивали оружие из пластиковых решеток и кидали его своим братьям. При этом они пронзительно кричали, сидя верхом на больших картонных коробках, напоминавших гротесковые гробы.
Одновременно палестинская команда с Западного берега тоже вскрыла ящики, где в мягких упаковочных нишах лежали разные ружья, всех типов, всевозможных размеров, и принялась раздавать их толпе. Вскоре она оказалась, можно сказать, вооруженной. Многие не знали, какой заряд подходит к тому или иному виду оружия, однако это было известно людям из долины Бекаа, и они тут же принялась учить своих менее искушенных братьев из Южного Йемена.
Однако первая же попытка триумфально запустить в небо автоматную очередь вызвала недоумение у нажавшего на спусковой крючок. Раздались лишь какие-то отрывистые щелчки. А вслед за ним и многие другие попытались стрелять. Но также тщетно.
И тут же одна истерия сменила другую. Террористы стали в ужасе бросать оружие, в то время как другие руками и подручными средствами продолжали вскрывать немаркированные клети. А в них оказались инфракрасные бинокли с разбитыми линзами, веревочные лестницы с разрезанными ступеньками, крюки-кошки без наконечников, подводные кислородные резервуары с просверленными дырками в цилиндрах, огнеметы с разбитыми насадками, реактивные снаряды и гранатометы, без детонаторов... И как только все это было обнаружено, толпа одичала еще больше. Из-за предательства.
В этом хаосе Эван пробрался к складу, расположенному в конце громадного пирса, и, отступив на три фута в сторону от массивных открытых дверей, прижался к стене. Ему было слышно, как внутри Хаменди кричал по-арабски, что все поставленное вооружение будет заменено, а его враги в Бахрейне, которые сделали это, все до единого будут убиты!
Неожиданно из-за угла появился человек в темном консервативном костюме в мелкую полоску и быстро прошел в помещение склада. Кендрик застыл - он узнал Крейтона Гринелла. После того как первый шок прошел, Эван спросил себя, а собственно, почему он так потрясен и даже удивлен? Куда еще мог пойти Гринелл, кроме как в самую сердцевину международной сети торговцев оружием? Это ведь его единственный островок безопасности.
Гринелл коротко переговорил о чем-то с Хаменди, и тот тут же перевел его слова на арабский, объясняя, что его поверенный уже связался с Бахрейном и узнал, что произошло.
- Это евреи! - воскликнул он. - Израильские террористы напали на депо на острове, убили всех сторожевых и натворили столько страшных дел.
- Как это может быть? - удивился коренастый мужчина в революционной форме, увешанной дюжиной медалей. - Все это вооружение было в оригинальных упаковках, даже ящики внутри картонных коробок не были сломаны. Как это может быть?
- Евреи очень изобретательны! - прокричал Хаменди. - Вы это так же хорошо знаете, как я. Я сейчас же немедленно улетаю назад, заменю весь заказ и выясню всю подноготную!
- А что в это время будем делать мы? - спросил явный лидер революционного режима Южного Йемена. - Что я скажу моим братьям в долине Бекаа? Мы же все опозорены!
- Будьте уверены, вы отомстите, как только получите новое оружие, - ответил Хаменди.
Гринелл снова заговорил с торговцем оружием, и тот вновь перевел его слова:
- Мой товарищ проинформировал меня, что наши радары могут действовать еще только три часа, и это, могу добавить, лишь благодаря моим огромным расходам. В связи с этим нам надо сейчас же уезжать.
- Верни нам наше достоинство, друг араб, иначе мы найдем тебя, и ты расстанешься с жизнью!
- Я вам гарантирую, что первое обязательно произойдет, а во втором отпадет необходимость. Мы уезжаем.
"Этого нельзя допустить! - мгновенно решил Кендрик. - Будь что будет, но они не должны улететь от этой беснующейся толпы и продолжить свое безумное, непристойное "обычное" дело! Мне надо их остановить! Мне надо действовать!"
Оба торговца оружием поспешно вышли из дверей склада и повернули налево к ближайшему углу здания. Эван, смешавшись с толпой и изображая из себя истеричного террориста, ринулся за ними. Когда между ними и Крейтоном Гринеллом осталось несколько дюймов, он выхватил из ножен у ремня кинжал с длинным клинком и согнутой в локте левой рукой обвил шею адвоката, вынуждая его развернуться, предстать перед ним лицом.
- Ты! - завопил Гринелл.
- Это за умирающего старика, за тысячи других, которых ты убил! - Кинжал вонзился в живот адвоката, и Кендрик вытер лезвие о его грудь.
Гринелл упал на доски пирса. Мечущиеся вокруг одержимые паранойей террористы даже не заметили, что только что, можно сказать, на их глазах произошло убийство.
Остался Хаменди! Эван побежал вперед, полный решимости не дать ему добраться до машины, а следовательно, и до самолета, которому радары обеспечат беспрепятственный перелет из Южного Йемена через враждебные границы. Хаменди не должен улететь!
Эван буквально прорубал себе тропу в толпе носящихся по пирсу орущих людей. Впереди поднималась в гору широкая бетонная полоса, которая вела к грязной дороге. Там стоял русский лимузин "ЗИЛ". Его выхлопной дым говорил о том, что машина сразу же рванет с места, как только в нее сядет пассажир-беглец. А Хаменди в развевающемся белом пиджаке был всего в нескольких ярдах от нее!
Кендрик мобилизовал все свои силы и побежал по бетонной полосе. Ноги у него подкашивались, и они на самом деле подкосились буквально в двадцати футах от "ЗИЛа", как раз когда Хаменди открывал дверцу. Эван наклонился, и из такого положения, едва удерживая оружие дрожащими руками, начал стрелять. Один раз, второй и еще, еще...
Абдель Хаменди, король двора международных торговцев оружием, поднял руку к горлу и упал на землю.
"Это пока не конец!" - прокричал голос в голове Кендрика. - Надо сделать что-нибудь еще!" Он отполз в сторону от бетонной полосы и достал из кармана карту, которой каждого снабдил кодовый Голубой на случай разделения или возможного побега. Оторвав от нее кусок, Эван вынул из другого кармана маленький тупой карандаш и написал по-арабски следующее:
"Лжец Хаменди мертв. Скоро все торговцы умрут везде, где только начнется предательство, как вы сегодня сами видели. Повсюду, где им платил Израиль или Великий Сатана Америка, чтобы они продавали нам испорченное оружие. Найдите наших братьев повсюду и расскажите им то, что я вам сказал и чему вы сами сегодня были свидетелями. Отныне нельзя доверять ни одному оружию. Подписано молчаливым другом, который знает".
Мучительно, словно к нему вернулись раны, полученные на острове в Мексике, Эван встал на ноги и побежал как можно быстрее к озлобленной, по-прежнему кричавшей толпе у дверей склада. Вознося истерические, притворные молитвы Аллаху об убиенном брате, он простерся ниц перед маленькой группой главарей, в которую теперь входили и те, что были из долины Бекаа в Ливане. К нему потянулись утешающие руки, а он вынул и отдал им листок бумаги, затем резко встал на ноги, стеная и крича, и выбежал из дверей склада, мгновенно растворившись в теперь уже скорбящей, рыдающей толпе.
И тут Кендрик в панике услышал низкий свисток грузового судна - сигнал к отплытию! Работая локтями, он начал пробиваться к траулеру, у сходен которого стояли Калейла и Ахмат. Они что-то кричали людям на палубе и были, вероятно, еще в большей панике, чем он сам.
- Где, черт побери, ты был? - закричала Рашад. В глазах ее бушевала ярость.
- Они с помощью обмана попытались выбраться отсюда! - закричал Кендрик, а Ахмат тем временем подталкивал их обоих к сходням, которые по его сигналу начали подниматься на корабль.
- Хаменди? - спросила Калейла.
- И Гринелл.
- Гринелл? - воскликнула агент из Каира, поднимаясь по сходням наверх. - Ну конечно же Гринелл! Где же еще...
- Вы идиот, черт бы вас побрал, конгрессмен! - зарычал молодой султан Омана, после того как отдал необходимые распоряжения команде корабля, уже отплывшего от пирса. - Еще тридцать секунд, и вы остались бы там. Каждую минуту эта толпа могла обернуться против нас, а я не стал бы рисковать жизнью этих людей!
- О Боже, вы и вправду повзрослели.
- Мы все совершаем положенное, когда приходит наша очередь... А что насчет Хаменди и этого, как его там?
- Я их убил.
- Именно так, - едва дыша, но спокойно отреагировал Ахмат.
- Мы все совершаем положенное, когда приходит наша очередь, ваше величество.