- Называйте меня Сергеем Савельевичем, мне так привычнее.
- Да как вам будет угодно! Суть дела это не меняет. Просто, ознакомившись с информационной справкой по вашему, так сказать, донору, я рад, что дело надо иметь с вами. Честно говорю, поверьте!
Савенко посмотрел на часы.
- А если ближе к сути, господин Алекс. Искали его, нашли меня… Да, я был снайпером в армии. Это моя вина?
- Что вы, что вы… Конечно же - нет! Более того, я даже не думаю, что вы могли взять деньги! Ну, те, самые двести миллионов из-за которых вы с 94-го в федеральном розыске!
- Правильно не верите, - огрызнулся Сергей раздраженно. - Я их действительно не брал!
- А кто их брал? - спросил Алекс ласковым, проникновенным голосом. - Неужели депутат Государственной Думы России, председатель думского комитета "Антипреступность", господин Бобиков? Лично?
- Так вы и это знаете? - вырвалось у Савенко непроизвольно.
- Разумеется, - так же сладенько протянул Алекс и опять почесал кончик носа. - Но тоже не верим. Разве мог столь уважаемый человек похитить бюджетные средства? Клевета, конечно…
Савенко почувствовал пламенное желание заехать тяжелой стеклянной пепельницей, стоящей на столе, прямо по суперменскому подбородку - да так, чтобы хрустнуло! Просто, чтобы привести в соответствие верхнюю и нижнюю часть физиономии собеседника.
- Но вопрос-то не в том, брали вы эти деньги или не брали, - продолжил Алекс неторопливо и, жестом подозвав официантку, спросил:
- Может быть водички? Сока? Что мы с вами сидим, как на профсоюзном собрании?
- Воды, - процедил Сергей сквозь зубы. - Холодной.
- Значит, два стаканчика холодной водички. Можете даже со льдом и ломтиком лимона. - Алекс снова повернулся к собеседнику и уставился на него своими выпуклыми глазами, обнесенными частоколом коротких, рыжеватых ресниц. - Так, вот, Сергей Савельевич, главное не в том, что вы можете оказаться действительно честным человеком, а в том, кому из вас поверят. Вам, человеку, прожившему больше десяти лет по подложным документам, разыскиваемому всеми структурами финансовому мошеннику, и, вы только не волнуйтесь, но такая версия тоже есть, убийце…
- Это он о Лане… - подумал Сергей, за миг до того, как мышцы сработали рефлекторно, и он пружиной метнулся через стол, с белыми от гнева глазами и одной единственной мыслью: вцепиться зубами в горло этой рыжей сволочи.
В следующий момент он рухнул обратно на массивный деревянный стул, оплывая, как надувная кукла, из которой выпустили воздух. Движение, которым Алекс остановил его бросок, было незаметным - просто тычок пальцами в район грудины, но эффект от него был такой, словно в тело вонзилась раскаленная спица. Дыхание стало, и Савенко прошиб холодный пот.
- Экий вы нервенный… - протянул собеседник тем же дружелюбно-спокойным тоном. - Просто девица на выданье! Беда с вами, интеллигентами, честное слово! За вора вы на меня не бросались, однако! А за убийцу - прямо таки, как дикий вепрь! Не пыхтите вы так, Сергей Савельевич! Через пару минут отойдете. Вот водички только выпьете - и все пройдет.
Раскаленная спица в груди медленно повернулась против часовой стрелки, и Сафронов-Савенко стиснул зубы, чтобы не застонать.
- И с чего вы взяли, Сергей Савельевич, что вором быть почетнее? По мне, так никакой разницы и нет…
Подошедшая официантка поставила перед ними стаканы с водой и удалилась, раскачивая худыми бедрами, затянутыми в тугую юбку из дешёвой ткани.
- Хлебните водички, - посоветовал Алекс, - я серьезно говорю - будет легче.
Савенко совету последовал - рука державшая стакан дрожала так, что зубы пару раз лязгнули о стекло. После нескольких глотков действительно полегчало.
- Больше прыгать не будем? Руками махать не будем? - осведомился Алекс, пытаясь скрыть иронию. - Давайте договоримся по-доброму, мне стучать вас по организму удовольствия не доставляет.
- Ох, - сказал Сергей хрипло, голос тоже не слушался - а я бы вам настучал бы по всему, до чего б дотянулся!
- Вот так всегда, - произнес собеседник с огорчением. - Отнесешься к клиенту по-человечески, а он тебя ни в грош не ставит! Я ведь вам руки не крутил, хотя мог. Не в подвале - в кафе разговариваем!
Он опять взглянул на часы и улыбнулся.
- Ну, самое время… Продолжим, Сергей Савельевич? Неужто вам не интересно узнать для чего мы с вами тут сидим битый час?
- Кто вы такой? - спросил Сергей. - Откуда вы взялись на мою голову?
- Я? - переспросил собеседник. - Я - Алекс. Я же уже говорил. Неужели не запомнили, Сергей Савельевич? Просто - Алекс. И больше ничего обо мне вам знать не нужно.
Савенко попробовал сесть поудобнее, и у него неожиданно получилось. Спица, засевшая в груди, стала тоньше и холоднее. Алекс не соврал - Сергей действительно начал отходить от болевого шока.
- Что вы от меня хотите, Бога ради?
- Вот! Наконец-то появился конструктив! Не бледнейте вы так, не волнуйтесь! Ничего страшного не произойдет, ни с вами, ни с Оксаной Михайловной, ни с детьми вашими. Кстати, очаровательные дети. Я, знаете ли, всегда хотел иметь двойняшек…
- Имеете?
- Не задалось у меня с детьми. У меня и жены-то, собственно, нет…
- Оно и лучше, - сказал Савенко, разглядывая Алекса, как особо любимое им членистоногое о восьми ногах. - Такие, как вы размножаться не должны. Ни в коем случае.
- Я не обижаюсь, - рассудительно заметил Алекс и отпил воды из запотевшего стакана, - вы перевозбуждены. У вас - состояние аффекта. Если бы вы знали, как я вам сочувствую.
- Комедию не ломайте.
- Да что вы, какая комедия! Ваши дети уже в безопасности!
- Не понял, при чем тут безопасность моих детей?!
- Сергей Савельевич, в настоящий момент ваши дети уже летят над Атлантическим океаном, в комфортабельном лайнере, в сопровождении вашей няни… Вот только попробуйте на меня бросится и я вас приласкаю уже по-настоящему!
Но броситься на собеседника Савенко уже не мог не из-за отсутствия желания, его как раз было выше крыши, а по причине того, что руки и ноги у него стали ватными, и окружающая их обстановка поплыла, как на фото со смазанной резкостью.
Его дети, его гордость и любовь. Саша и Наташа.
- Если с ними что-то случится, - прохрипел он, со свистом выдыхая воздух через ставшую мгновенно узкой, как лисья нора, гортань, - я тебя загрызу. Зубами.
- Если вы будете человеком разумным, - серьёзно сказал Алекс, перегнувшись через столик, - с ними ничего не случится. Ни-че-го!
- Куда ты их отправил?
- Всему свое время. Обязательно скажу. Как приземлятся, так сразу скажу, не сомневайтесь.
- Я с тобой разговаривать не стану, пока ты не скажешь, куда ты их отправил. Все.
Над столом повисла пауза. Савенко ухватил со стола свой стакан и начал пить большими глотками, в тишине было слышно, как вода шумно падает к нему в желудок.
- Хорошо, - сказал Алекс. - В конце концов, на исход это никак не влияет. Панама. Не шляпа, конечно, страна. Хорошая вилла на берегу теплого океана. Фрукты, мороженное, ласковая няня. Очаровательная девушка, кстати… "Она пошла на удачу! Удача в жизни так много значит!" - пропел он, безбожно фальшивя.
Сергей молчал.
- Сергей Савельевич! Ну, что вы себя ведете, как ребенок! Ну, попали уже в историю, так расплатитесь и будьте здоровы. Дела то на пару недель, не более!
- Ты скажешь, наконец, чего вы от меня хотите?
- 28 июня ты сделаешь один выстрел. Всего один.
- Я не убийца.
- Вопрос. Ты же убивал на войне? Или в Афгане ты стрелял по тарелочкам?
- Это было четверть века назад!
- Ну, это как кататься на велосипеде, - возразил Алекс спокойно. - Если научился - то уже навсегда.
- Ты в своем уме? Я стрелял последний раз лет пять назад, да и то - из двустволки. После такого перерыва я в жопу слону с трех метров не попаду!
- Причем здесь слон? Мы люди гуманные, животных не стреляем. Стрелять надо будет в человека. И расстояние - метров четыреста.
Савенко даже рассмеялся, правда - невесело.
- С ума вы сошли, что ли? Нашли себе Робин Гуда! Это же нереально - нетренированному человеку попасть с такой дистанции!
- А у тебя будет время потренироваться. Выстрел должен быть очень точным.
- С четырехсот метров?
- Чуть меньше.
- Да какая, на хрен, разница! Ты когда-нибудь стрелял с такого расстояния?
- Сочувствую. Но, все-таки, придется исполнить.
- Слушай, вы допускаете ошибку! Вам нужен совсем не я. Я дилетант! Найдите профессионала, это же раз плюнуть…
- Вот тут ты заблуждаешься… Очень сложно найти. Почти невозможно. Нам не нужен был профессиональный киллер. Мы Савенко искали потому, что ему несколько раз еще в конце восьмидесятых предлагали такую работу, но он отказывался. Воевать за бабки - пожалуйста, а вот отработать "заказ" ни в какую.
- У вас что - денег нет - кого получше купить? Так я могу дать!
- Деньги у нас есть, - обиделся Алекс, - этого добра - хоть завались. Но нам нужен особый человек. Специально мотивированный, но незаангажированный. Ух, ну и сказанул, даже самому приятно! Ладно, чего голову морочить? Нет никакой ошибки. Я когда понял, что ты такой же Савенко, как я Рабинович, сначала огорчился. А когда глянул твой настоящий послужной список - чуть не плясал от радости. Просто класс! Ты - с какой стороны не посмотри - находка.
- Почему?
- Кофе еще будешь? - Алекс потер затылок, и пояснил: - Давление, наверное, падает, голову жмет. Или поднимается, сам чёрт ногу сломит!
- Почему я - находка?
- Зачем тебе это знать? - печально сказал Алекс. - Это как раз то, что тебе знать совсем даже излишне. Просто, ты нам подходишь.
- Я не хочу никого убивать!
- Да, остынь, - он поморщился, но не брезгливо, а явно утомившись от бессмысленного разговора, - никого тебе убивать не придется.
- Не понял, - Савенко ошеломленно посмотрел на невозмутимого собеседника. - А что мне надо будет сделать? Ты что, меня разыгрывал?
- Ну, почему же? Конечно - нет! 28 июня ты должен будешь выстрелить в одного человека. Но не убить. Ранить. В плечо. И никак не иначе.
- Ага. И сейчас ты скажешь, что этот человек Президент Украины!
- Слушай, ты кофе будешь? А то голова болит, сил нет!
- Ты мне зубы не заговаривай!
- Ох, - сказал Алекс, опять почесал кончик носа. - Настырность - второе счастье! Президента ему подавай! Ну, ты и размечтался. Много чести будет! Бери ниже. Твоя мишень - всего лишь госпожа Премьер-министр.
Глава 2
Время тянулось, как жевательная резинка, прилипшая к подошве. Савенко скосил глаза на светящийся в полутьме циферблат часов. Часовая и минутная стрелки стояли, словно приклеенные, и если бы не бег секундной, то часы впору было подносить к уху.
Но секундная стрелка говорила о том, что сложный электронный механизм работает и, через несколько часов, Сергей отожмет плечом распиленную доску и выползет наружу, прихватив с собой кейс с "винторезом". Разомнет усталые члены, снимет этот траханный памперс, от которого яйца уже сварились всмятку, и начнет готовить "гнездо" - вот там, где подпорная балка встречается со стропилом. Проушины, намеренно состаренные, ржавые, заранее вкручены в просмоленную древесину - ровно четыре штуки. На них закрепятся растяжки. Доски, в размер, уложены слева. Их надо поставить на поперечины. Потом стопорное кольцо с подвижным блоком - через него свободные концы растяжек. На тренировках на сборку конструкции уходило три с половиной минуты. Тут не тренировочный комплекс - пусть уйдет пять. Останется еще целая куча времени.
Оружие лежащее рядом с ним в специальном пенале, замаскированном под обычный кейс, было самым совершенным из тех, которые Савенко когда-нибудь держал в руках. За последние две недели он сделал из подобного ружья более тысячи выстрелов с разных дистанций, и пристрелял еще одно - то, которое сейчас ждало своего часа.
Всего две недели, а, кажется, что прошла целая вечность.
По мере того, как солнце совершало свой путь, склоняясь к западу, на чердаке становилось все жарче. Раскалялась крыша, крытая крашенным кровельным железом, ошалевшие от зноя голуби прятались за трубами и в дождевых желобах и оттуда урчали, как работающий старый холодильник. Воздух над городом дрожал, очертания зданий теряли четкость. Купола церквей сливались с расплавленным небом, и Киев начинал походить на пустынный мираж - такой же зыбкий, призрачный и нереальный.
Сейчас Савенко, конечно, видеть этого не мог. Представлял - это да. Он, вообще, после страшной ностальгии по Москве, внезапно полюбил стремительно меняющийся Киев бурной любовью изгнанника. И это не было изменой величавой Белокаменной. Есть категория людей не способных быть космополитами - Сергей относился именно к таким. Москва изгнала его, он едва не умер на ее грязных тротуарах. Там он потерял все, что у него было: осталось только острое чувство одиночества приправленное не проходящей обидой на вселенскую несправедливость случившегося. Он был брошен на произвол судьбы. И любовь к матери городов русских мгновенно излечила его от безответного чувства к бывшей столице некогда великой страны.
Правда порою, во снах, он видел Воробьевы горы, ночной проспект Мира и грязно-белые стены Ново-Девичьего монастыря. Видел Патриаршьи, на которых, возле пруда, весь в зелени, стоял старинный флигель, служивший ему офисом. Вспоминались улочки Старого Арбата, причудливо сбегающиеся перед тем, как впасть в асфальтовую реку Арбата Нового. Но чаще всего, не слишком часто, чтобы стать навязчивым кошмаром, (все-таки он умел забывать) но значительно чаще, чем хотелось бы, он видел во сне ту развязку на Кутузовском. А на ней - горящий, как сноп сухого сена автомобиль, зловещий антрацитовый блеск лака на корпусе джипа, мазки собственной крови на свежевыпавшем снеге, и снова и снова слышал вкрадчивый голос, выпевающий "Rain drops is falling on my head…"
Живя здесь, в этом городе, сочетавшем изощренную склонность к византийской роскоши с совершенно бесхитростной южной жизнерадостностью, он нашел не только забвение - он нашел настоящую любовь, вторую жизнь и был благодарен Киеву за это.
Сегодня все заканчивалось.
Савенко не был наивным человеком. Того, что было, уже не будет никогда. Никогда. При любом исходе. Останется ли он жить или умрет сегодня - Рубикон уже перейден. Судьба не пощадила его и во второй раз, безошибочно достав черный шар из своего мошеннического барабана. Что толку менять личины, когда кто-то уде очеркнул ногтем посвященный тебе абзац в книге Судеб? Но это не значит, что игра сыграна до конца. Он не сдался в первый раз, хотя похоронный оркестр уже вовсю разогревал инструменты. И не собирался сдаваться в этот - он не рождественский гусь, украшенный яблоками и цукатами, чтобы тихо лежать на тарелке. Он уже доказывал это в прошлом, и докажет в ближайшем будущем. Он просто не может быть другим, когда рядом есть его жена - Оксана.
Лежа в полумраке схрона, он попробовал коснуться своей левой щеки, но ничего не вышло. Ему казалось, что щека горит, но он знал, что это только воспоминание, которому уже две недели.
По этой щеке Оксана хлестнула его со всей силы в тот день, когда он примчался на Владимирскую, в их контору. Сразу после разговора с Алексом.
Тогда он рассказал ей всё.
Несколько секунд жена молчала, словно оглушенная его словами, а потом он, скорее, услышал, чем почувствовал на лице пощечину.
Сергей молчал. Говорить, собственно, было уже нечего. Во рту после удара ощущался явственный привкус крови.
- Скажи мне, чего ты боялся? Ну, объясни мне, дуре, на что это могло повлиять?
- Я был в розыске, Ксюша, - выдавил из себя Савенко. - Я был испуган. И я не врал. Я не говорил всей правды.
- Ты врал, - убежденно сказала она и всхлипнула. - Ты - мой муж, врал мне!
Даже сейчас, в шоке от его рассказа, заплаканная, растрепанная, она была так хороша, что при взгляде на нее у Сергея замирало сердце.
- Я боялся тебя потерять.
Она опустилась в гостевое кресло и заплакала, уткнув лицо в собственные колени.
- Ксюша, ты должна понимать, что то, что случилось сегодня, все равно бы произошло, даже знай ты все с самого первого дня. И в этом никто не виноват.
- Прости, - голос ее звучал приглушенно, - я понимаю. Извини, что я тебя ударила.
- Это ничего, - сказал Савенко и пощупал горящую щеку, - это бывает.
- Как мне теперь тебя называть? А? - спросила она, шмыгая носом. - Колей? Ох, всю жизнь терпеть не могла это имя!
- Того человека давно уже нет, он, наверное, умер тогда, в России - ответил Савенко, а про себя подумал, что, вполне возможно, что для Ксюши было бы лучше, если бы это было так.
Ему еще предстояло сообщить жене об исчезновении детей.
- Та девушка, которая сгорела в машине - была твоей женой?
- Нет.
- Мне жаль ее…
- Мне тоже.
Говорить, о том, что он ее даже не любил, Сергей не стал, тем более, что по прошествии стольких лет и сам не был в этом уверен.
- Мне надо умыться.
- Ксана, - сказал он. - Ксана… Это еще не все. Дети.
От его слов она сжалась, будто бы ее ударили плетью между лопаток - плечи сразу стали острыми.
- Они забрали детей? - спросила она хриплым, совершенно незнакомым ему голосом. - Они забрали наших детей?!
Она медленно повернулась к Савенко, и он похолодел, увидев ее глаза ставшие совершенно сухими, и сменившие цвет с бархатного оттенка гнилой вишни на черный окрас - воронова крыла. Не только глаза, все ее лицо стало другим - резко очертились скулы, между широкими, красиво очерченными бровями, через лоб к волосам, вздулась под кожей пульсирующая жила.
- Где они?
- Они увезли их. Их и Галину, - выдавил он из себя, не в силах оторвать от нее взгляд.
- Куда?
- Сказали, что в Панаму.
Внезапно Оксана рассмеялась, но не обычным своим звонким смехом, а очень недобро. От такого смеха вполне могло стать не по себе, только Савенко это уже не грозило. Ему и так было не по себе.
- В Панаму? Да ты что, Сережа? Какая Панама? Для этого паспорт нужен… Дай-ка я позвоню в ФСБ…
- Не надо никуда звонить. Даже если они не в Панаме, и этот тип соврал мне, то Ната с Сашкой все равно у них. А, может быть, он не соврал… Паспорт… Уж поверь, - сказал Савенко серьезно, - если это те, о ком я подумал, то паспорт для них не проблема.
- А о ком ты подумал, Сережа? - спросила она, - Кому мы с тобой стали так интересны? Интересны, настолько, что для этого надо тащить наших детей через полмира? Не поверю. Ни за что не поверю. Нас "разводят", Сергей. Знаешь, как уже было? Няня с детьми гуляют в парке, а в это время с запаниковавших родителей снимают выкуп. Помнишь, мы с тобой смотрели?
На ее лице была написана надежда. Так хотелось, чтобы все оказалось неправдой, розыгрышем дилетантов - просто, чтобы получить денег с испуганных родителей. Мечта. Как это было бы здорово! Но, увы…
Савенко покачал головой.
- Это что угодно, но не банальный "развод". Им не нужны деньги. Я предлагал. Бесполезно. Так что, Ксана, это не шантаж и не киднеппинг. От парня за сто шагов несло Конторой.
- Ты видел его удостоверение?