- Вот же - везение! - выдохнул Алекс. - Вот же, мать его, везение! Кто бы мог подумать, что какой-то дохлый комерс, с подпорченной биографией и левыми ксивами будет нас с тобой, Андреевич, раком ставить! Ах, каким бодучим козлом оказался жертвенный барашек!
Андреевич не смеялся, ему было явно не до того - он с каждой минутой становился все бледнее и бледнее. Рукав его грязного рабочего комбинезона пропитался кровью полностью, с манжеты капли падали на пол и возле бедра образовалась небольшая лужица.
- А ведь ты мне сразу не понравился, - сообщил Алекс, выпятив свой выдающийся подбородок. - Только никто меня не слушал…
Савенко навел ствол на дверцу тумбы, как раз возле головы Алекса и потянул за спусковой крючок. Спуск оказался превосходно настроенным и очень легким и предсказуемым - просто нужно было полностью выжать курок.
- Пстсссс! - вздохнул глушитель.
Чанг!
Тяжелая девятимиллиметровая пуля врезалась в деревянную дверцу, расколов ее, как топор колоду. Щепки брызнули в стороны, и одна из них пробила Алексу щеку - он мотнул головой, как корова, отгоняющая слепней. Щепа торчала у него чуть ниже скулы, словно попавшая в цель стрела.
На это раз Алекс ничего не сказал, глаза у него были совершенно обалделые.
- Нет у меня времени, - сказал Савенко. - Поэтому - не зли меня. Будет хуже.
- Что ты хочешь? Что тебе надо знать? - неожиданно спросил Андреевич хриплым и натужным от боли голосом.
- Где дети? - Сергей перевел взгляд на лже-сантехника. - Это первый и главный вопрос.
- Хера тебе! - выдохнул Андреевич. - Ты сам их всех кончил - и жену, и де…
Чанг!
Пуля ударила его в кисть руки, которой он прикрывал рану, прошла на вылет и пробила плечо второй раз, прошив мякоть бицепса.
Андреевич завыл, как побитый щенок и замотал головой, прихваченной к ножке стола.
Гильза, горячая и резко пахнущая сгоревшим порохом, упала на пол между ног Алекса, покатилась и замерла, как раз у паха.
- Твоя очередь, - сказал Савенко, и поднял пистолет.
- Только не это, - едва выговорил белый, как мел Алекс, - только не туда!
Щепка, торчащая в его щеке, мелко задрожала.
Лже-сантехник продолжал скулить и трясти раздробленной кистью, щедро орошая кровью все вокруг.
- Нет! - заорал Алекс, ощущая, как от взгляда этих застывших карих глаз, от хлещущей из ран напарника крови, от вида ствола наведенного на его промежность, против воли опустошается мочевой пузырь и расслабляется сфинктер.
Чанг!
Пуля врезалась в пол в сантиметре он того места, где под тканью располагалась плоть.
- Где дети? - прошелестел голос Савенко. - Где они? Адрес?
Алекс попытался выдавить из себя ответ, но не смог. Ужас и омерзение к самому себе, которое он испытал, почувствовав, как хлещет из него, наполняя белье и брюки, ставшая совершенно жидкой от животного страха каловая масса, сдавили ему горло.
Чанг!
На этот раз пуля пробила намокшую ткань брюк, и обожгла подтянувшуюся к телу мошонку.
Алекс завизжал, как кастрируемый поросенок - на грани ультразвука.
- Дякую тобi… - внезапно запел все еще включенный телевизор. - За то, що ти завжди зi мною…
На мониторах наблюдения двигались цветные картинки - толпа, двор, крыша, другой двор, чердак (тот на котором лежал в схроне Савенко), улица с верхней точки, опять крыша…
На лэптопе Алекса в качестве скринсейвера крутился земной шар. Красиво выполненный, как автоматически отметил Сергей, укрытый полупрозрачной дымкой атмосферы и клочковатыми, как распушенная вата, сероватыми облаками.
- Где дети? Еще секунда и ты больше не мужик!
- З-з-з-з-здесь! - Алекса, наконец, прорвало. - Здесь! Под Киевом! В Украинке!
- Молчи, мудило! - проскрипел Андреевич. - Он же нас все равно застрелит!
И он засучил ногами, силясь подняться вместе со столом.
Савенко небрежно двинул рукой, пистолет выбросил гильзу, а пуля раздробила Андреевичу колено. Звук от попадания был такой, как будто бы сломалась толстая сырая ветка.
- Ау-кх! - воздух вылетел из легких лже-сантехника и он осел, повиснув на шнуре, как повешенный.
В комнате пахло, как в сгоревшей мясной лавке превращенной в отхожее место. Брызги крови были на всем в радиусе нескольких метров.
Сергей с окаменевшим лицом перевел прицел на промежность Алекса.
- Адрес?
И Алекс назвал адрес, давясь словами и наполнившей рот горькой, как желчь, слюной.
- Охрана есть?
- Два человека.
- Вместе с твоим Геной?
Он замотал головой и едва не высунул язык от усердия - лишь бы Савенко больше не стрелял! Лишь бы не чувствовать, как содрогается пол от попадания пули. Так близко…
- Кого ждут? - спросил Сергей, доставая телефон из кармана. - Тебя? Его?
- Тебя! - проскулил Алекс. - Твоего выстрела!
- А потом? Их перевезут куда-нибудь? Их отпустят?
- Нет. Никто никого не отпустит.
Савенко взглянул на Алекса так, что не будь его кишечник и мочевой пузырь уже пусты, то опорожнились бы немедленно.
- Вот значит как? - сказал Сергей, медленно выдавливая из себя слова. - Вот, значит, в какие игры мы играем?
Он набрал номер на клавиатуре мобильного и поднес его к уху, дожидаясь ответа.
- Ксана, это я… Нет, все в порядке. Солнышко мое, времени нет. Дай трубку Петровичу… Александр Петрович, значит так, адрес…
Он продиктовал адрес.
- Там дети, няня наша, Галина, вы ее знаете, и трое чужих. Главного зовут Гена. Можете не стесняться. Самое важное, чтобы дети и няня остались целы. Да, я понимаю. Сколько будет надо - столько и заплатим. Это не вопрос. Дай трубку Оксане Михайловне. Хорошо, Ксюша. Я понял, что вы уже выехали. Ты обещала мне не высовываться, я тебя прошу, помни об этом. Я на связи по этому номеру. Да, да… Не волнуйся, все будет хорошо. Я тебя тоже очень люблю.
Он представил себе, как два их фирменных микроавтобуса - серебристый "Грандис" и темно-зеленый "Хёндэ" выскакивают из мощенного плиткой двора и несутся по пустеющему в ожидании праздника центру Киева на юг, пронзительно сигналя и мигая светотехникой. Как сидит на переднем сидении насупленный Петрович, размышляя, каким образом штурмовать загородный дом и не угробить при этом никого из сотрудников охраны - мальчишек, если по-честному, не имеющих боевого опыта. Как примостилась в уголке его Ксана, осунувшаяся и постаревшая за эти две недели, с красными от недосыпания и слез глазами, но, все-таки, сильная и решительная.
Потом он повернулся к Алексу. Подбородистый супермен лежал в луже собственной мочи и дерьма, и его модный льняной костюмчик выглядел и пах так, что запах униформы Андреевича, еще вчера приводивший Савенко в трепет, теперь казался легким благоуханием цветов жимолости. Увидев взгляд Сергея, Алекс заметушился, задергал ногами, от чего запах усилился неимоверно.
- Так объясни мне, любезный мой друг, что значит "отпускать никто не собирался"? И, вообще, у меня к тебе столько вопросов, просто не пересчитать!
Алекса уже не тянуло хамить. Вернее, его стиль общения, ставший глубокой привычкой, оставался при нем, но, будучи человеком разумным, он отдавал себе отчет, что сейчас не лучшее время для того, чтобы дразнить Савенко. Алекс явно учился сдерживаться - из глаз ушло выражение явного превосходства и брезгливости, с которым он смотрел на окружающих. Теперь в них был испуг. Смертельный испуг и заискивающее ожидание - такие глаза бывают у побитых наглых собак и предателей.
Еще недавно Алекс считал себя в праве казнить и миловать, а сейчас сам ждал милости от своего бывшего пленника, будучи готов на все, лишь бы остаться "при хозяйстве". И Сергей подумал, что на такое перевоспитание понадобилось всего-то ничего - несколько девятимиллиметровых патронов и полчаса времени.
- Расскажешь мне о своих планах или мне тебя надо убедительно попросить? А?
Алекс закивал и заулыбался одной половиной рта - вторая половина, с той стороны, где из щеки торчала щепка, скорее всего, управлялась с трудом. Глаз подергивался нервным "тиком", правый угол рта отвис.
- Детей должны были убить? - переспросил Савенко. - Только думай, перед тем как говорить, а то вдруг решишься соврать, а я это почувствую. Тогда - прощай колокольчики.
Алекс шумно сглотнул слюну.
- Их должны были ликвидировать, Сергей Савельевич.
- И вы думаете, ни у кого не возникло бы вопросов, как и куда они исчезли?
- Не возникли бы, - сказал Алекс и отвел глаза. - Ни у кого и ничего бы не возникло.
- А вот с этого места - поподробнее. Это как, собственно, ты планировал?
Пока Савенко задавал Алексу этот вопрос, его мозг уже знал ответ - в принципе, все ответы лежали на поверхности, нуждаясь только в подтверждении.
- Так, так… - произнес Савенко, - значит, ты собирался списать в расход не только меня, что было очевидно, но и Оксану. Иначе шума тебе не избежать. И детей. А я, как понимаю, должен был выступить в роли убийцы? И премьера, и собственной семьи?
Алекс молчал, только смотрел виновато, точно, как нагадивший посреди комнаты щенок.
- Не заставляй меня стрелять еще раз. Патронов тут достаточно, а яйца у тебя всего два и мне так хочется их отстрелить, что ты себе просто не представляешь! Давай-ка, родной, откройся, как на последней исповеди!
Алекс посмотрел на обвисшего, как пустой костюм аквалангиста, напарника, лицо которого приобрело синюшный оттенок из-за кровопотери и пережатого горла. Потом опять на Савенко, сидящего в нескольких метрах от него, на "глок" с "глушаком", направленный точно в его причинное место. И под напором страха, не безосновательного страха, надо сказать, последние плотины в сознании, удерживающие его от окончательного предательства, рухнули.
И чем больше он говорил, тем спокойнее и увереннее себя чувствовал, ему казалось, что между ним и Сергеем протягивается тоненькая ниточка сопричастности. Как будто бы Савенко, услышав подробности плана, сможет оценить его не как жертва, а как профессионал, с точки зрения логики и красоты замысла, и качества исполнения задуманного. Впрочем, ожидать, что-либо другое, например, что-то вроде раскаяния, от человека считающего мораль производной от политической необходимости, и не приходилось.
Наблюдая, как с каждой произнесенной фразой из жалкого обделавшегося человечка вылупляется тот самый супермен с тремя рыжими волосинками на беспородном носу, наделенный правом казнить и миловать по своему разумению, да по приказу своих хозяев, Сергей вдруг понял, что у их разговора будет только один финал. Финал безрадостный для обоих, но фатальный только для одного из них.
Он даже прослушал начало рассказа Алекса - в принципе, в несколько укороченном варианте Алекс все это уже излагал, и включился только когда тот, ухмыльнувшись здоровой частью лица, сказал:
- В каком-то смысле ты скорректировал наш план. Найди мы того, кого искали, и никто бы не стал огород городить. Твой донор, Сергей Савенко, и биографию имел попроще, и был, не в обиду покойнику сказано, человек попримитивнее. Но ясный был человек. Дали бы ему денег чуток, пригрозили бы творческой биографией - и все. Спекся бы Серега, как баклажан на гриле - до полного размягчения. И отстрелялся бы с превеликим удовольствием.
- И помер бы там же, на чердаке, - поддержал монолог Савенко. - Так, ведь? А, Алекс?
- Да чего уж тут скрывать - помер бы, - согласился Алекс. - И мир бы не зарыдал, уж поверь.
- Так он бы и по мне - не зарыдал бы. Миру, в общем-то, плевать.
- Здраво мыслишь! - подтвердил Алекс. Щепка в его щеке уже смотрелась естественно, как будто бы всю жизнь там и торчала. Капля крови, выступившая вокруг нее, загустела и начала присыхать. - Ты пойми меня, Сергей Савельевич, на мой вкус - ты мужик правильный, я бы с тобой водки бы выпил. И в разведку бы пошел!
Савенко на секунду утратил контроль над собой - брови удивленно взлетели вверх.
- Но не судьба. Когда ты всплыл - планы пришлось менять. Так сказать, с оглядкой на личность и биографию. Как по мне - так я бы искал другого снайпера - ты мне сразу показался, ну, как тебе сказать, слишком сложным, что ли? И опыта маловато, и выскочил ты оттуда, откуда выскочить был не должен. А ведь тогда на тебе такие люди висели - о них теперь только в учебниках писать будут. Можно сказать, основатели новой школы!
- Не сомневаюсь, - сказал Савенко. - Действительно, школа была новая, совместная - чекисты и бандиты в одном классе! Подкупает новизной, просто таки!
- Брось, - если бы руки у Алекса не были скручены за спиной, он бы отмахнулся от Савенко, как от назойливой мухи. - Ты тоже свой начальный капитал не у бабушки под подушкой нашел!
- Точно, - согласился Сергей, - но и утюгом бабушку не гладил, и доверительного фонда на ее "гробовые" не организовывал. Но ты от темы уходишь…
- Так время есть, спешить, вроде, уже некуда…
- Да, пожалуй…
- Эх, - сказал Алекс, тоскливо, - мне бы тогда настоять на смене кандидата! Знал бы, чем обернется - из штанов бы выпрыгнул. Не послушали. Смотри, ты - россиянин с криминальным прошлым, живущий в Украине по поддельным документам. Твой бизнес - однозначно завязан на властные структуры и достаточно коррумпирован. В последний год у вас сложности, несмотря на то, что вы поддержали оранжевую революцию. Вашего визави убрали от корыта, и ты имеешь все основания быть недовольным новой властью, потому, что и твое пребывание у корыта теперь под вопросом! Плюс ко всему, если подумать, то твой удачный побег из России может иметь еще и другие корни.
Он выдержал небольшую паузу, обозначив важность момента.
- Агентурные, например. Это можно объявить не сразу, чуть погодя, но звучит это здорово! Русский агент, снайпер в Афгане, с преступным прошлым, завербованный российскими спецслужбами, стреляет в Премьер-министра Украины, неприязненные отношения которой с российскими силовиками и российской властью стали притчей во языцах!
- Бред! - отрезал Савенко. - Плод больного воображения!
- Несомненно! Но кого это волнует!? Правда скучна и бессмысленна. Психопат, убивающий Премьера Швеции ножом, на выходе из кинотеатра - лучше, что ли? А тут - античная трагедия! И куда не ткни - мотив! Если даже все отпадет - запутанно так, что не докопаешься.
- А Ксана-то вам зачем? Дети?
- Послушание твое обеспечить хотел. Каюсь. Ну, и для убедительности, так сказать. Для того чтобы явить миру настоящую морду сотрудника вражеских спецслужб.
- Это-то Россия тебе враг?
- Ну, и не друг, если разобраться! Да не парься ты, Савенко! Мне, если честно, по хер, - пожал плечами Алекс, - кого шефы назовут - тот и враг! Скажут, что америкосы - враги, будут они. Скажут немцы - будут немцы. Скажут удмурты - будем изобличать удмуртов. Политика, Сергей Савельевич. Как там, у Черчилля - есть только вечные интересы?
- Где вас таких растят? - спросил Савенко с неподдельным удивлением. - Для этого же специальный инкубатор нужен, для цыплят с генетическими уродствами.
- Ошибаешься. Не нужен. Нужно было просто родиться во время перестройки - и все, приехали. Нет идеалов. Это вас, дурачков, идеологически обрабатывали. А нас бесполезно. Я, Сергей Савельевич, человек меркантильный. Я бабки люблю, а на идеологию мне нас…ть! Из-за этого я и попал с тобой, как кур в ощип! Классные лавэ мне за исполнение давали. Не деньги - деньжищи! Просто кайф! Но не сложилось. Обхитрил ты меня.
- А откуда ты, Алекс? Контора твоя как называется? А то документов с собой у тебя нет…
Савенко вспомнил, что удостоверение группе захвата на чердаке показывал Андреевич. А его он не обыскал! Но это ничего, сейчас и обыщем!
- Да тебе моя контора без надобности. Мирная контора. А по основному образованию - я, вообще, социолог.
- А это, - Савенко показал глазами на "Глок" с глушителем, который он держал в руках, - инструмент социологических исследований?
- Издержки.
- А ведь я выстрелю, Алекс.
- Да я правду говорю! Работаю я…
- Где - это второй вопрос. На кого? Какие погоны таскаешь?
- Да что это тебе даст?
- Ничего, - согласился Сергей. - Я ведь понимаю, что дотянуться до твоих шефов не просто тяжело - невозможно. Но я узнаю, кто они - даже если придется настругать тебя на суши.
- Ну, хорошо! Раньше я был сотрудником службы безопасности.
- А теперь?
- Я же говорил. Социолог. Работаю на частных лиц. Да не смотри ты так, я не вру! Считай, что я политтехнолог, но немножко нестандартный.
- Политтехнолог со смещенным центром тяжести.
- Шутишь? Уважаю! Но, в сравнении с Глебом Павловским - я просто дите на качелях. Его же ты не воспитываешь?
- Так я и тебя не воспитываю. Знаешь, что мне удивительно - лежишь ты передо мной, жидко обосравшись, вонючий и жалкий. И до смерти тебе - даже не полшага, а просто мое короткое движение. Тебе бы покаяться: не как в церкви, а перед собой, тебе бы о вечном подумать. А ты, как опростался, так и гнешь свою линию - со мной, которого ты вместе с семьей приговорил, обсуждаешь красоту своего замысла. И смерти, ведь, боишься, но побороть себя не можешь… М-да…
- Да не мой это был замысел!
- Ну, да! Ты не причем! Просто - погулять вышел! А это кто? Кого это я разделал?
Алекс оглянулся на Андреевича, лежащего, по-прежнему, без движения. Только слегка приподнимающаяся грудь говорила о том, что он еще жив. Но, судя по луже натекшей крови, быть ему в этом состоянии оставалось не долго. Савенко уже и успел забыть, что в человеке так много крови.
- Это ты, конечно, учудил. Это, знаешь ли, чудо… Словно болонка волка порвала…
- А если без красивостей?..
- Эх, - вздохнул Алекс, - все равно хуже не будет… Бывшая "девятка", ныне управление государственной охраны. Из старых сотрудников. Из тех, кто перековался.
Савенко встал со стула и подошел к неподвижно лежащему Андреевичу. Будучи на чердаке, он не видел, откуда лже-сантехник доставал документы, но то, что из одного из верхних карманов - это точно. Сергей присел рядом с телом и, переложив пистолет в левую руку, запустил правую в нагрудный карман Андреевича, нащупав кожу крупного портмоне.
Удар был страшен.
Будь противник не настолько обессилен кровопотерей, то все бы кончилось иначе. Савенко показалось, что его в голову лягнула лошадь. Андреевич ударил без замаха, раненой рукой и кровь из раздробленной кисти залила Сергею лицо. Он перелетел через всю комнату и врезался спиной в пустые книжные полки, чудом не раскроив себе затылок. Боли почти не было, комната плыла перед глазами, резкость терялась. Левый глаз начал заплывать - распухшая от удара бровь росла, как сугроб в снегопад, спускаясь на веко. Но пистолет Савенко не выпустил.