* * *
Полицейские не любят, когда с их коллегами случаются неприятности. Это выводит их из душевного равновесия. Хотя им и приходится заниматься писанием бумаг, они отнюдь не канцелярские крысы и понимают, что на службе их могут и ударить, и даже застрелить. Тогда им начинает казаться, что их никто не любит.
Два юных спортсмена так невзлюбили Кареллу, что сломали ему несколько ребер и нос. Кроме того, юнцы устроили ему сотрясение мозга, и его потом долго мучили приступы дикой мигрени. Карелла пришел в сознание только в больнице. Сейчас он чувствовал себя прескверно - и физически, и морально, - и ему было не до светских бесед. Он полулежал в кровати, держа за руку Тедди, и часто дышал - сломанные ребра при каждом вздохе отзывались адской болью. В основном говорили его коллеги, но за их шуточками чувствовалось уныние. Они столкнулись с насилием, которое было направлено лично против них. Оно было не похоже на то, что они видели каждый день: искалеченных, изуродованных, но незнакомых людей. А сейчас перед ними лежал их товарищ, держал за руку жену и вяло улыбался неуклюжим шуткам. Ровно в полдень детективы ушли. Впереди шли Браун и Уиллис, за ними молча плелись Хейз и Клинг.
- Здорово они его, - пробормотал Браун.
* * *
Семнадцатилетний юнец снова начал разглагольствовать о Миранде - Эскобедо. Он шпарил закон, как юрист-профессионал. Дженеро время от времени просил его заткнуться, но поскольку сам не очень-то понимал смысл решений Верховного суда, хотя и читал меморандум капитана Фрика, то опасался, что наглый мальчишка знает кое-что такое, о чем он, Дженеро, даже не догадывается. Поэтому он невероятно обрадовался, заслышав шаги на лестнице. Сначала появились Уиллис и Браун, затем Клинг и Хейз. Дженеро был готов их расцеловать.
- Это, что ли, сыщики? - осведомился юнец, на что Дженеро в очередной раз буркнул:
- Заткнись.
- Что тут происходит? - поинтересовался Браун.
- Расскажи-ка своим приятелям, что такое Миранда - Эскобедо, - сказал юнец.
- А ты кто такой? - спросил Браун.
- Он принес письмо, - пояснил Дженеро.
- Как тебя зовут, парень?
- Лучше расскажите мне о моих правах.
- Говори, как тебя зовут, а то уши оборву, - грозно сказал Браун. Насмотревшись на Кареллу, обработанного юными подонками, он был очень агрессивно настроен.
- Меня зовут Майкл Макфадден, и без адвоката я говорить не буду, - сказал юнец.
- У тебя есть деньги на адвоката? - осведомился Браун.
- Нет.
- Тогда добудь ему консультанта, Хэл, - ухмыльнулся Браун.
- Погодите, что вы затеваете? - забеспокоился парень.
- Раз тебе нужен адвокат, мы его сейчас достанем, - сказал Браун.
- Да на кой он мне хрен? Я ничего не сделал. Только письмо принес!
- Я не знаю, зачем тебе адвокат, - сказал Браун. - Ты сам его потребовал. Позвони в прокуратуру, Хэл, и скажи, что подозреваемый хочет адвоката.
- Подозреваемый?! - завопил Макфадден. - Какой я подозреваемый? Что я такого сделал?
- Этого я не знаю, парень, - отрезал Браун. - И не хочу пока знать, потому что не имею права задавать тебе вопросы без адвоката. Хэл, звони в прокуратуру.
Уиллис снял телефонную трубку и, услышав гудок, соврал:
- Занято, Арт.
- Подождем. Устраивайся поудобнее, парень. Сейчас тебе будет адвокат.
- Еще чего! - возмутился Макфадден. - Не нужен мне адвокат.
- Ты же сам его попросил.
- Если у вас ко мне нет ничего серьезного, я могу обойтись и без него.
- Мы хотели спросить тебя насчет конверта.
- А что в нем?
- Давайте откроем и покажем молодому человеку, что там, - предложил Браун.
- Я только принес его в участок, и все, - оправдывался Макфадден.
- Ну вот давай и посмотрим, - сказал Браун. Обмотав руку носовым платком, он взял конверт, вскрыл его ножиком и пинцетом извлек листок.
- Возьми, - сказал Клинг и вынул из верхнего ящика своего стола пару белых хлопчатобумажных перчаток. Браун надел их и взял листок.
"ПОВТОРЯЮ:
ТОТ ЖЕ ПАРК
ТА ЖЕ ЛАВКА
ТА ЖЕ БАНКА
ДО ДВЕНАДЦАТИ ЧАСОВ
ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ
ИНАЧЕ КОЕ-КТО ПОГИБНЕТ".
- Что это значит? - спросил Макфадден.
- Мы-то как раз надеемся, что ты нам объяснишь, - сказал Браун.
- Убейте, не знаю.
- Кто тебе дал этот конверт?
- Высокий блондин со слуховым аппаратом.
- Ты его знаешь?
- Первый раз видел.
- Значит, он подошел к тебе и вручил конверт?
- Нет, он подошел и предложил мне деньги, если я отнесу конверт.
- Почему ты согласился?
- А что такого - отнести письмо в полицию?
- Даже если это письмо вымогателя? - спросил Браун.
- Какого еще вымогателя?
- Ты был в "Дьявольской десятке"? - внезапно спросил Клин.
- Ее больше нет, - последовал ответ.
- Но ты был ее членом?
- Был. А откуда вы знаете? - спросил Макфадден не без гордости.
- Всех местных подонков мы знаем наперечет, - сказал Уиллис. - Ты закончил с ним, Арт?
- Да.
- Тогда счастливого пути, Макфадден.
- А что такое вымогатель? - спросил парень.
* * *
Теперь за Ла Бреской следил Мейер Мейер. Наверно, из-за своей лысины. Почему-то считается, что лысых детективов не бывает, и в участке решили, что Ла Бреска, при всей его осторожности, не распознает в Мейере сыщика. Кроме того, решили, что, если Ла Бреска в чем-то и замешан, лучше не ходить за ним по пятам, а перехватывать его в местах, где он бывает. Правда, нужно было угадать, куда он направится со стройки. Кто-то из сыщиков вспомнил, что Ла Бреска упоминал бильярдную в Саут-Лири. Туда-то и прибыл Мейер в четыре часа.
Он оделся как докер. На нем были мешковатые коричневые вельветовые штаны, коричневая кожаная куртка и коричневая кепка. Мейер толком не знал, как он выглядит, но надеялся, что не похож на сыщика. Изо рта у него торчала спичка. Мейеру это казалось удачной находкой. Поскольку уголовные элементы сразу чувствуют слежку, Мейер не взял с собой оружия. Правда, за пояс он заткнул такелажный крюк. Если спросят, зачем ему крюк, он ответит, что это его рабочий инструмент, и тем самым даст понять, чем занимается. Он очень надеялся, что ему не придется пускать этот крюк в ход.
Бильярдная располагалась на втором этаже грязного кирпичного здания. Мейер вошел, поздоровался с человеком в будочке у входа и спросил, нет ли свободного стола.
- Номер четыре, - ответил тот и повернулся к пульту, чтобы включить над столом свет. - Впервые у нас? - спросил он, не глядя на Мейера.
- Да.
- У нас тут все люди приличные…
- Я тоже приличный человек.
- Что-то непохоже.
Пожав плечами, Мейер направился к четвертому столу. В бильярдной было еще семь человек. Все они толпились вокруг одного стола. Четверо играли, трое болели. Мейер взял кий со стойки, поставил шары и начал играть сам с собой. Играл он скверно - заказывал про себя удары и все время мазал. Время от времени он посматривал на дверь. Минут через десять у его стола появился один из игроков. Это был здоровенный детина в спортивном пиджаке и шерстяной рубашке, из-под распахнутого ворота виднелась буйная растительность. У него были темно-карие глаза, черные усы, которые, казалось, прыгнули на верхнюю губу из-под рубашки, и густая черная шевелюра. Выглядел он внушительно, и Мейер понял, что это местный вышибала.
- Привет! - сказал детина. - Ты раньше здесь бывал?
- Нет, - буркнул Мейер, не отрывая глаз от стола.
- Меня зовут Тино.
- Привет, Тино, - сказал Мейер и ударил.
- Промазал! - прокомментировал Тино.
- Это точно.
- Мы не любим здесь хулиганов…
- Понял.
- Мы отламываем им руки и выбрасываем на улицу, - предупредил Тино.
- Кого - хулиганов или отломанные руки? - решил уточнить Мейер.
- Я не понимаю таких шуток, - сказал Тино.
- Я тоже, - ответил Мейер. - Отойди, мешаешь.
- Не надо поднимать волну, - сказал Тино. - У нас тихая бильярдная, где собираются старые друзья.
- Судя по тому, как ты со мной разговариваешь, видать, так оно и есть, - согласился Мейер.
- Просто мы не любим хулиганов.
- Я уже слышал. Восьмого в середину.
Мейер ударил и снова промазал.
- Кто это учил тебя играть в бильярд? - полюбопытствовал Тино.
- Мой отец.
- Он так же хреново играл?
Мейер промолчал.
- Что это у тебя за поясом?
- Крюк.
- Зачем?
- Для работы.
- Ты докер?
- Точно так.
- Где работаешь?
- В доках.
- Где именно?
- Слушай, друг, - сказал Мейер, положил кий и уставился на Тино.
- Ну?
- Не все ли тебе равно, где я работаю?
- Просто интересно знать, что за птица к нам пожаловала.
- Да? Ты что, здесь хозяин?
- Мой брат здесь хозяин.
- Ладно, - сказал Мейер. - Меня зовут Стью Левин. Я сейчас работаю в доках возле Лири-стрит, разгружаю корабль из Швеции. Живу в Риджуэе. По дороге домой увидел бильярдную, дай, думаю, загляну, шары покатаю. Ну как, этого достаточно или показать свидетельство о рождении?
- Ты еврей? - спросил Тино.
- Разве не видно?
- Почему же, скорее, наоборот.
- Да, еврей, и что с того?
- Ничего. Евреи к нам тоже заходят.
- Рад это слышать. Значит, я могу немножко поиграть?
- Тебе нужен партнер?
- Это ты про себя? Откуда я знаю, может, ты и есть хулиган и бандит.
- Давай сыграем. На время, а?
- Ты выиграешь.
- Все лучше, чем катать шары одному.
- Я пришел сюда немножко потренироваться, - сказал Мейер. - Мне это нравится. С какой стати мне играть с сильным игроком? Ты начнешь сажать шар за шаром, а мне что прикажешь делать?
- Для тебя это будет хорошим уроком.
- Мне не нужны уроки.
- Ошибаешься, - сказал Тино. - Играешь ты просто позорно.
- Если ты будешь стоять и говорить под руку, я и по шару-то не попаду.
- Ну что, сыграем?
- Бери кий, - вздохнул Мейер.
Он подумал, что пока все идет как надо. С одной стороны, он не набивался ни к кому в друзья, а с другой - сделал так, что с ним стал играть один из завсегдатаев. Когда в бильярдной появится Ла Бреска (дай Бог, чтобы это случилось), он увидит, что Тино играет со своим старинным приятелем Стью Левиным, докером с Лири-стрит.
Отлично, размышлял Мейер, все идет отлично. Меня должны завтра же повысить в должности…
- Во-первых, ты неправильно держишь кий, - сказал Тино. - Вот как надо его держать, если хочешь положить шар в лузу.
- Так? - спросил Мейер, неумело подражая партнеру.
- У тебя случайно не артрит? - спросил Тино и так расхохотался, что Мейер окончательно понял - с чувством юмора у его партнера плоховато.
Тино стал подробно объяснять ему, что такое "английский удар", учил, как сделать, чтобы шар-биток, столкнувшись с другим шаром, полетел влево, а Мейер поглядывал то на часы, то на дверь. Когда через двадцать минут в бильярдную вошел Ла Бреска, Мейер узнал его по описанию, но вида не подал, а сразу же отвернулся, притворившись, что его интересуют пояснения Тино и его идиотские шутки. Оказалось, это называется "английским ударом" потому, что, если заехать англичанину кием "по шарам", он побледнеет и сделается такого же цвета, как бильярдный шар. Сообщив это, Тино громко расхохотался, и Мейер последовал его примеру. Ла Бреска огляделся и двинулся к столу, где Тино и его старый добрый друг-докер играли в бильярд.
- Привет, Тино, - поздоровался Ла Бреска.
- Привет, Тони, - отозвался Тино.
- Как делишки?
- Все в порядке. Это Стью Левин.
- Рад познакомиться, - сказал Ла Бреска.
- Взаимно, - ответил Мейер, протягивая руку.
- А это Тони Ла Бреска. Он отличный игрок.
- Ты лучше, - сказал Ла Бреска.
- А старина Стью играет, как Анджи. Помнишь калеку Анджи? Вот и наш Стью играет примерно так же.
- Конечно, я помню Анджи, - сказал Ла Бреска, и они с Тино расхохотались. Мейер Мейер счел правильным к ним присоединиться.
- Стью научил играть его папаша, - пояснил Тино.
- Правда? А кто же научил его папашу? - спросил Ла Бреска, и все трое снова покатились от хохота.
- Говорят, ты нашел работу? - сказал Тино.
- Верно говорят, - кивнул Ла Бреска.
- Ничего работа?
- Ничего. Решил вот сыграть партию-другую перед ужином. Ты не видал Калуча?
- Вон он, у окна.
- Мы с ним договорились сыграть.
- Сыграй лучше со мной.
- Спасибо, я уже договорился с Питом. К тому же ты не игрок, а акула.
- Акула? Ты слышал, Стью? - засмеялся Тино. - Он говорит, что я акула.
- Ну ладно, еще увидимся, - сказал Ла Бреска и направился к столу у окна. Над столом с кием в руках согнулся высокий худой человек в полосатой рубашке. Ла Бреска подождал, пока тот закатил четыре шара кряду, затем они подошли к будке у входа. Вспыхнул свет над столом в центре зала, Ла Бреска и Калуч взяли по кию, поставили шары и начали игру.
- Кто такой Калуч? - спросил Мейер у Тино.
- Пит Калуч? Есть такой…
- Приятель Тони?
- Да, они старые знакомые.
Калуч и Ла Бреска в основном не играли, а говорили. Они обменивались репликами, потом один из них брал кий и делал удар. Затем снова беседовали, и снова один из них бил по шару. Так продолжалось около часа. Потом они поставили кии и пожали друг другу руки. Калуч вернулся к столу у окна, а Ла Бреска подошел к Мейеру и Тино узнать, который час. Взглянув на часы, Мейер ахнул:
- Господи, уже шесть! Надо бежать домой, а то жена меня убьет!
- Ну что ж, Стью, - сказал Тино, - мы неплохо поиграли. Будешь в наших краях, заходи.
- С удовольствием, - кивнул Мейер.
На улице темнело. Сумерки подступили бесшумно, тишину нарушали лишь резкие порывы ветра, обжигающие лицо. Ла Бреска шел, засунув руки в карманы бежевой куртки с поднятым воротником. Ветер трепал его зеленый шарф, будто пытался сорвать. Мейер держался на почтительном расстоянии, памятуя о недавнем провале Клинга и надеясь, что с ним, ветераном сыска, такого случиться не может. На улице было пусто, и это сильно осложняло его задачу. В общем-то, нетрудно следить за человеком на шумной многолюдной улице, но, когда вас только двое, тот, кто идет впереди, в любой момент может услышать за спиной шаги или случайно, краем глаза заметить преследователя и обернуться. Соблюдая дистанцию, Мейер забегал во все подворотни, радуясь, что приходится все время двигаться, - и не замерзнешь, и меньше вероятности быть обнаруженным. Правда, если он даст Ла Бреске уйти слишком далеко, то стоит тому внезапно завернуть за угол или скрыться в парадном, и Мейер потеряет его.
Девушка сидела в "бьюике".
Машина была черной. Мейер определил год выпуска и модель, но номер прочитать не удалось - машина стояла слишком далеко, чуть не за два квартала. Мотор был включен. Серые клубы вылетали из выхлопной трубы и тут же уносились ветром. Ла Бреска остановился возле машины. Мейер забежал в ломбард и оказался в компании саксофонов, пишущих машинок, фотоаппаратов, теннисных ракеток, удочек и кубков. Прищурившись, он смотрел сквозь витрину, пытаясь разглядеть номер "бьюика".
Девушка была блондинкой. Она наклонилась и открыла переднюю дверцу.
Ла Бреска сел в машину.
Когда Мейер выскочил из ломбарда, большой черный автомобиль с рычанием отъехал от тротуара.
Мейеру так и не удалось разглядеть номер.
Глава 7
Никто не любит работать по субботам.
В работе по субботам есть что-то противоестественное. Суббота - канун отдыха, и хочется, чтобы наконец закончились неприятности, отравляющие жизнь с понедельника до пятницы. В очаровательный промозглый мартовский денек, когда того и гляди пойдет снег, а город угрюмо набычился в ожидании новых сюрпризов погоды, приятно развести огонь в камине трехкомнатной квартиры. А если нет камина, то можно скоротать время с книгой или блондинкой - кому что нравится.
Суббота может довести до умопомрачения своими радужными перспективами, и вы будете напряженно думать, как лучше распорядиться долгожданной свободой. Расхаживая по квартире, вы изведетесь в размышлениях, чем бы заняться, и в конце концов придете к печальному выводу: приближается самый грустный вечер недели.
Никто не любит работать по субботам, потому что по субботам никто не работает.
Кроме полицейских.
Работа, работа, работа. Тяжелая, унылая, бесконечная. Изнемогая под бременем долга, блюстители закона и порядка всегда готовы ринуться в бой со злом. Они обязаны сохранять бодрость духа, ясность мышления, крепость здоровья.
Энди Паркер сладко посапывал в кресле у стола.
- Куда подевались все ваши? - громко спросил маляр.
- А? Что? - Паркер вздрогнул, выпрямился, оглядел маляров, протер глаза огромной ручищей и сказал:
- Разве можно так пугать человека?
- Мы уходим, - сообщил первый маляр.
- Мы все закончили, - добавил второй.
- Мы уже погрузили наше добро на грузовик и зашли попрощаться, - сказал первый.
- Где ваши? - спросил второй.
- На совещании у лейтенанта, - ответил Паркер.
- Мы заглянем к нему и скажем до свидания, - сказал первый маляр.
- Не советую.
- Это еще почему?
- Они обсуждают убийство. А в таких случаях им лучше не мешать.
- И даже нельзя сказать до свидания?
- Можете сказать до свидания мне, - предложил Паркер.
- Это не совсем то, - сказал первый маляр.
- Тогда подождите. Они закончат, и вы попрощаетесь. К двенадцати обязательно закончат. Это уж точно!
- Но мы-то уже закончили, - сказал второй маляр.
- Может, вы что-нибудь не доделали? - спросил Паркер. - По-моему, надо покрасить пишущие машинки, вон ту бутылку на холодильнике и наши револьверы. Кстати, почему бы вам не покрасить наши револьверы в приятный светло-зеленый цвет?
Разобиженные маляры покинули следственный отдел, а Паркер снова прикрыл глаза и задремал.