Если добыть 750 тысяч долларов было всегда так просто, то Браун определенно занимался не своим делом. Он почти желал, чтобы они с Вейнбергом на самом деле были партнерами. В этом большом человеке, несмотря на то, что он был уголовником, было что-то такое, что импонировало Брауну. Они не расставались до двух часов ночи. Прикончив большую бутылку шотландского виски и называя друг друга Арти и Эл, они решили, что теперь Браун предпримет попытку договориться с Джеральдиной Фергюсон. Вейнберг уже несколько раз побывал в галерее с предложением купить фрагмент фотографии, который, как он был уверен, находится у нее, но каждый раз она делала вид, что понятия не имеет ни о каких фотографиях и фрагментах. Вейнберг сказал, что он точно знает, что у девушки есть то, за чем они охотятся, но не объяснил, как он это узнал. Браун заметил, что это чертовски неудачный способ начинать партнерство, а Вейнберг ответил, что сам Браун начал его еще хуже, неся всю эту чушь о заключенном из Юты - это прямо из мультфильма о Микки Маусе. Неужели Браун думает, что он во все это поверит?
Браун сказал:
- Ладно, думаю, что у нас обоих есть свои причины скрывать источники информации.
А Вейнберг ответил:
- Может быть, когда мы узнаем друг друга получше, но я никогда не думал, что моим партнером будет черномазый.
Браун посмотрел на него.
Для белых было обычным называть негров черномазыми, но для Брауна это слово всегда было и продолжало оставаться унизительным. Вейнберг улыбался счастливой пьяной улыбкой, и оскорбление скорее всего было непреднамеренным.
- Тебе это не нравится? - спросил Браун.
- Что?
- То, что я черномазый, - сказал Браун, сделав ударение на последнем слове.
Вейнберг уставился на него квадратными глазами.
- Неужели я так сказал? Я так тебя назвал?!
Браун кивнул.
- Тогда извини! Я не хотел! - Он протянул руку через стол. - Прости, Арти!
- Забудем об этом.
Но Вейнберга понесло.
- Может, я самый гнусный тип, каких только земля носит, может, я и способен на разные мерзости, но уж чего я не сделаю, так это не назову тебя черномазым. Если бы я так не надрался, я бы не сказал ничего такого..., что могло бы обидеть моего доброго друга, да к тому же еще и партнера.
- О'кей, - сказал Браун.
- О'кей, прости меня, Арти, прости.
- О'кей.
- О'кей, - сказал Вейнберг. - Пойдем домой, Арти. Арти, я думаю, нам пора домой. Меня в барах вечно тянет в драку, а я не могу позволить себе никаких неприятностей, пока мы не обтяпаем наше дельце, а? - Он подмигнул. - О'кей? - Он снова подмигнул. - А завтра утром ты навестишь эту малышку, Джеральдину Фергюсон. Ты ей скажи, что если она не отдаст нам картинку, мы заявимся к ней и сотворим с ней что-нибудь жуткое, о'кей? - Вейнберг ухмыльнулся. - Я не могу придумать ничего такого прямо сейчас, но утром что-нибудь придумаю, о'кей?
В субботу утром Браун запечатал в конверт, полученный у Вейнберга, фрагмент фотографии, имя и адрес Джеральдины Фергюсон, и опустил его в почтовый ящик у ворот дома № 1134 на Калвер-авеню, в трех кварталах от 87-го участка. На почтовом ящике стояло имя "Кара Бинери" - маленькая шутка Стива Кареллы - "карабинеры" по-итальянски означает "полиция". Было решено, что Браун должен держаться подальше от участка. Но ему хотелось, чтобы Карелла смог получить всю информацию уже по дороге на работу.
У самого Брауна рабочий день начался, можно сказать, совершенно очаровательно. Впрочем, и закончился он довольно "очаровательным" образом.
Джеральдина Фергюсон оказалась невысокой белой женщиной лет тридцати, с длинными прямыми волосами, карими глазами и полными чувственными губами. Она была одета в лиловые расклешенные спортивные брюки и мужскую рубашку из бледно-лилового атласа. В ушах были большие золотые серьги в форме колец.
- Доброе утро, - встретила она Брауна ослепительной улыбкой. - Чудесное утро, не правда ли?
- Замечательное, - отозвался Браун.
- Вы пришли по поводу Гонзаго?
- Думаю, что нет, - ответил Браун. - А что такое "гонзаго"?
- Луис Гонзаго, - сказала она и снова улыбнулась. - Это художник. Я думала, вы хотите посмотреть его картины, но мы их уже сняли. Вы поедете в Лос-Анджелес?
- Да нет, как-то не собирался.
- Со следующего вторника там начнется его выставка в "Хэррон-гэллери". На Сепульведа.
- Нет, я не поеду в Лос-Анджелес.
- Очень жаль, - снова улыбнулась она.
Прекрасно сложенная, ростом около пяти футов девяти дюймов, она была быстра и грациозна, что очень понравилось Брауну. В ее карих глазах отражался солнечный свет, проникавший сквозь витрину, на губах время от времени мелькала быстрая улыбка. Она широко раскинула руки и добавила:
- Но у нас полно и других картин, так что если хотите, буду рада вам помочь. А хотите, можете посмотреть сами. Что вас интересует? Живопись или скульптура?
- Ну... - замялся Браун, думая, как бы ему получше соврать. - Это ваша собственная галерея? - спросил он, уклоняясь от прямого ответа.
- Да.
- Значит, вы и есть мисс Фергюсон? Я хотел сказать, это ведь Фергюсон-гэллери, так что я подумал...
- Вообще-то миссис Фергюсон. Но на самом деле уже нет, - добавила она, и опять быстро и открыто улыбнулась. - Я была замужем за мистером Фергюсоном, мистером Гарольдом Фергюсоном, но мы больше не делим хлеб и постель, так что хотя я - по-прежнему Джеральдина Фергюсон, но больше не миссис Фергюсон. О, черт! - сказала она. - Почему бы вам не называть меня просто Джерри? А вас как зовут?
- Артур Стокс.
- Вы полицейский, Артур? - решительно сказала она.
- Нет. С чего вы взяли?
- Вы большой как полицейский, - она пожала плечами. - К тому же у вас с собой револьвер.
- Разве?
- Да. Вот здесь, - сказала она и показала, где именно.
- Я думал, его не видно.
- Гарольд работал с бриллиантами, и у него было разрешение на ношение оружия. Он носил здоровенный револьвер в наплечной кобуре, точно там же, где и вы. Сами понимаете, если ваш муж постоянно ходит с револьвером, то вы привыкаете к тому, как это выглядит. Поэтому я заметила ваш револьвер сразу же. Зачем вам револьвер, Артур? Вы тоже занимаетесь бриллиантовым бизнесом?
- Нет. Я работаю по части страховки.
Он подумал, что для начала это достаточно честно, даже если он и "одолжил" это занятие у Ирвинга Кратча, хотя тот, насколько ему было известно, револьвера не носил.
- Разве страховые агенты ходят с оружием? - спросила Джерри. - А я и не знала.
- Да, если они занимаются расследованиями по страховому иску.
- Неужели у кого-то украли картину! - воскликнула она. - И вы пришли сюда, чтобы проверить подлинность...
- Нет. Не совсем.
- Артур, - сказала она. - Я думаю, вы полицейский. Я и в самом деле так думаю.
- Зачем полицейскому приходить к вам, мисс Фергюсон?
- Джерри. Может быть потому, что я запрашиваю за картины такие непомерные цены? - улыбнулась она. - Я не делаю этого. Хотя, если честно, то - да. Не хотите ли взглянуть на какие-нибудь картины, пока вы решите - полицейский вы или нет?
Она провела его по галерее. Стены были выкрашены в белый цвет, в нишах висели светильники, освещавшие картины и скульптуры. Ее вкусы в области живописи несколько отличались от вкусов Брауна - дикие цветовые сочетания, нереальные геометрические фигуры подавляли и не поддавались описанию. Материал для создания скульптур собирали, наверное, на свалке - автомобильные фары, приваренные к гаечным ключам; выкрашенная в красный цвет прокачка водопроводчика, прикрученная проволокой к вытертой щетке от швабры, и так далее в том же духе...
- Я полагаю, что вы вряд ли придете в дикий восторг, - улыбнулась Джерри. - Какой вид искусства вы предпочитаете?
- Э... я имел в виду совершенно особенную картину.
- Кто-нибудь видел ее здесь? - спросила она. - А это не могло быть на выставке Гонзаго?
- Не думаю.
- А что это за картина?
- Это не картина. Это фотография.
Джерри покачала головой.
- Здесь этого не могло быть. Мы никогда не устраивали фотовыставок с тех самых пор, как я владею галереей, то есть около пяти лет.
- Это даже не целая фотография, - сказал Браун, пристально глядя на нее.
- Ого! - на этот раз Джерри не улыбнулась. - А что случилось с тем парнем?
- С каким?
- С тем, что побывал здесь три или четыре тысячи раз за последние два месяца. Довольно высокий, с длинными светлыми волосами. В первый раз он сказал, что его зовут Эл Рейнольд, а потом забыл и во второй раз представился Элом Рэндольфом. Он тоже из полиции?
- Никто из нас не работает в полиции.
- Мистер Старк...
- Стокс, - поправил Браун.
- Маленькая проверка, - улыбнулась Джерри. - Мистер Стокс...
- Артур.
- Артур, у меня нет того, что вы ищите. Поверьте. Если бы было, то я бы продала это вам. За хорошую цену, конечно.
- Цену можно назначить хорошую.
- Что значит "хорошую"?
- Назовите сами, - предложил Браун.
- Ну хорошо, вы видите ту картину Олбрайта, вон на той стене? Размером она приблизительно в четыре квадратных фута, и галерея получит за нее 10 тысяч долларов. Рядом с ней картина поменьше, это Сандрович, стоит пять тысяч. А вон та крошечная гуашь на дальней стене стоит три тысячи. Какого размера ваша фотография, Артур?
- Понятия не имею. Мы говорим о целой фотографии или о той части, которая есть у вас?
- Обо всей фотографии.
- Пять на семь? Шесть на восемь? Я только прикидываю.
- Значит, вы никогда не видели фотографию целиком?
- А вы?
- Я никогда не видела даже того крошечного кусочка, который вы ищите.
- Тогда откуда вы знаете, что он крошечный? - спросил Браун.
- Во сколько вы с вашим приятелем его цените, Артур? Крошечный или какой-нибудь еще?
- А он у вас есть?
- Если я сказала "нет" ему, то почему я должна сказать "да" вам?
- Может быть, я внушаю больше доверия?
- Конечно, вы только посмотрите на него - вот он, черный супермен. - Джерри улыбнулась. - Быстрый, как катящийся арбуз, и способный одним махом перепрыгнуть самого здоровенного громилу...
- ...который в обычной жизни, - продолжил Браун, - скромный Артур Стокс из журнала "Эбони".
- Кто вы на самом деле, Артур, в обычной жизни?
- Страховой инспектор, я ведь уже сказал вам.
- Ваш приятель Рейнольдс или Рэндольф, или как его там, совсем не похож на страхового инспектора.
- На свете нет двух одинаковых страховых инспекторов.
- Верно. Только полицейские и воры выглядят и разговаривают одинаково. Вы и ваш дружок - полицейские, Артур? Или воры? Кто?
- Может быть, один из нас полицейский, а другой - вор.
- Кем бы вы ни были, но у меня нет того, что вам нужно.
- Думаю, что есть.
- Вы правы, - произнес чей-то голос сзади. - Есть.
Браун обернулся. Дверь в противоположной стене была распахнута, а на пороге стоял блондин в коричневом костюме, положив руку на дверную ручку. Рост - около пяти футов десяти дюймов, жилет под пиджаком, очки в золотой оправе, галстук в коричневую и золотую полоску. Он быстро подошел к ним, протянул Брауну руку и представился:
- Брэмли Кан. Как поживаете?
- Брэм, какого черта ты во все суешь нос? - сказала Джерри.
- Артур Стокс, - сказал Браун. - Рад с вами познакомиться.
- Если мы собираемся поговорить о деле...
- Мы не собираемся ни о чем говорить, - перебила его Джерри.
- ...то мне кажется, - продолжил Кан своим мягким голосом, что нам лучше перейти в офис. - Он сделал паузу, посмотрел на Джерри, потом снова на Брауна. - Ну, так что скажете?
- Почему бы и нет? - сказал Браун.
Они направились в дальний конец галереи. Офис оказался маленьким и просто обставленным - модернистский стол датского дизайна, на противоположной стене - единственная в комнате картина (обнаженная женщина, написанная в натуралистической манере), толстый серый ковер, белые стены, белый светильник в виде шара и нескольких легких стульев. Джерри Фергюсон с недовольной гримаской уселась неподалеку от Кана, подобрав ноги и подперев подбородок ладонью. Кан расположился за столом в старомодном вращающемся кресле, которое казалось совершенно неуместным в такой стильной обстановке.
- Я партнер Джерри, - объяснил Кан.
- Только в галерее, - огрызнулась Джерри.
- А также ее деловой советник.
- Это у меня есть для тебя один совет, - запальчиво сказала Джерри. - Держи свой нос...
- У Джерри характер, - сказал Кан.
- У Джерри партнер - ничтожество, - сказала Джерри.
- О, боже! - мотнул головой Кан.
Браун наблюдал за ними, пытаясь определить - "голубой" он или нет. Его манеры были жеманными, но в то же время и не женственными, у него был мягкий голос, но в нем отсутствовали женские интонации, столь характерные для гомосексуалистов, его движения были легкими и экономными, но не напоминали движений танцора. Браун так ничего и не решил. Самый отъявленный гомосексуалист, какой только попадался Брауну, имел борцовское сложение и двигался непринужденно с грацией грузчика.
- Та что там насчет фотографии? - спросил Браун.
- Она у нее есть, - сказал Кан.
- У меня ее нет, - сказала Джерри.
- Может быть, мне оставить вас вдвоем ненадолго? - предложил Браун.
- Сколько вы собираетесь заплатить за нее, мистер Стокс? - спросил Кан.
- Это зависит...
- От чего?
Браун промолчал.
- От того, есть ли у вас другой фрагмент - таков ответ!
Браун опять промолчал.
- У вас ведь уже есть какая-то часть, не так ли? Или несколько?
- Так она продается или нет? - спросил Браун.
- Нет! - сказала Джерри.
- Да, - сказал Кан. - Но вы еще не сделали никаких предложений, мистер Стокс.
- Сначала я хотел бы взглянуть на нее.
- Нет! - сказал Кан.
- Нет! - сказала Джерри на секунду раньше Кана.
- Сколько частей у вас уже есть, мистер Стокс?
Нет ответа.
- Является ли второй джентльмен вашим партнером? Имеется ли у вас больше, чем один фрагмент?
Нет ответа.
- Вы знаете, что должно быть изображено на целой фотографии?
- Теперь позвольте мне, - здесь Браун сделал ударение, - немного поспрашивать.
- Пожалуйста, - Кан сделал приглашающий жест.
- Мисс Фергюсон...
- Я думала - Джерри.
- Джерри, откуда у вас эта картинка?
- Да все это вам обоим приснилось. Я не знаю, о чем вы говорите.
- Мой клиент...
- Ваш клиент, господи боже мой! Вы полицейский. Кого вы хотите провести, Артур?
- Вы полицейский, мистер Стокс? - спросил Кан.
- Нет.
- Да от него на милю несет легавым, - сказала Джерри.
- Откуда вам так хорошо знаком этот запах? - спросил Браун.
- Можно я отвечу на этот вопрос? - спросил Кан.
- Заткни пасть, Брэм! - предупредила Джерри.
- У мисс Фергюсон есть сестра, которую зовут Пэтти Д'Амур. Это вам о чем-нибудь говорит?
- Абсолютно ни о чем.
- Она была замужем за дешевым гангстером по имени Лу Д'Амур. Его убили шесть лет назад вскоре после ограбления банка.
- Я не интересуюсь подобными вещами.
- Нет, я готова поспорить, что интересуетесь, - сказала Джерри. - Он полицейский, Брэм. А ты дурак.
- Сицилийская кровь закипает гораздо быстрее воды, - сказал Кан и усмехнулся. - Представляю, сколько разговоров о "запахе легавых" ты слышала в детстве, пока на кухне готовили лазанью, а, Джеральдина?
- Хочешь услышать отборное сицилийское ругательство?
- С удовольствием.
- Va fon goo.
- Даже я знаю, что это означает, - сказал Браун.
- Похоже на китайский, - сказал Кан.
- Ну, так как же насчет этой картинки?..
- Она у нас есть, и мы продадим ее, - сказал Кан. - Ведь это наш бизнес - продавать картины.
- У вас есть покупатели, способные купить картину, если они ее в глаза не видели? - спросил Браун.
- А у вас есть охотники до картины, которой вообще не существует? - переспросила Джеральдина.
- Ну, хорошо, - сказал Браун, - почему бы вам не позвонить мне после того, как вы договоритесь между собой?
- Где вас можно найти, мистер Стокс?
- Я остановился в "Сэлби Армс". Это такой клоповник на Норт-Фаундерс, чуть подальше Байрэм-лэйн.
- Вы приезжий, мистер Стокс?
- Комната 502, - сказал Браун.
- Вы не ответили на мой вопрос.
- Как и вы не ответили ни на один из моих. - Браун улыбнулся, встал и повернулся к Джерри:
- Надеюсь, вы пересмотрите ваше решение, мисс Фергюсон.
На этот раз она не просила называть ее Джерри.
Выйдя на улицу, Браун направился к телефонной будке. Первый телефон, который ему попался, не имел наборного диска. В следующей будке трубка была вырвана из аппарата - похоже, кусачками. Третья будка на первый взгляд казалась совершенно нормальной. Он опустил десятицентовую монету в прорезь и не услышал ничего - ни гудков, ни потрескивания - вообще ничего. Подергал за рычаг. Монета обратно не выскакивала. Повесил трубку. То же самое. Ударил по аппарату кулаком. Ничего. Он вышел из будки, ругаясь на чем свет стоит, и удивляясь, когда же, наконец, городские власти покончат с этими незарегистрированными игральными автоматами, которые телефонная компания расставила по всему городу под видом телефонов. Он представил себе, как какой-нибудь заядлый игрок наслаждался бы подобной ситуацией - вы опускаете деньги и либо теряете их, либо выигрываете, и тогда из автомата высыпается дождь монет, - но все, что хотел Браун - это позвонить, и "лас-вегасовские" аспекты этой проблемы оставляли его абсолютно равнодушным. Наконец, он обнаружил исправный телефон в ресторанчике неподалеку от Тайлер-авеню. Призвав небеса на помощь, он опустил в прорезь десять центов и сразу услышал гудок. Он набрал номер Альберта Вейнберга. Прошлым вечером Вейнберг дал ему свой новый адрес на Норт-Колман неподалеку от Байрэм-лэйн, поэтому Браун выбрал для себя отель "Сэлби Армс", расположенный всего в трех кварталах от Вейнберга. Когда Вейнберг снял трубку, Браун рассказал о своей стычке с владельцами "Фергюсон-гэллери" и сказал, что надеется получить от них ответ сегодня же, поэтому сейчас отправляется к себе в отель.
- Это "Сэлби Армс", так? - спросил Вейнберг.
- Да, на Норт-Фаундерс. Ты что-нибудь узнал?
- Я тут немного порасспрашивал, - сказал Вейнберг, - и, насколько я понимаю, если кого-нибудь пристукнут, полиция забирает его одежду и все вещи в такое место, которое называется "Охрана собственности потерпевших". Эти вещи могут быть получены родственниками после того, как их осмотрят медики, обследуют в лаборатории, и когда дело будет вообще закрыто. Как ты думаешь, сойду я за брата Эрбаха?
- Черт побери, уверен.
- Может, стоить попробовать сберечь нам несколько долларов?
- Дать взятку куда надежнее.
- Ладно, дай мне побольше времени, попробую разузнать, кто руководит этим самым офисом.
- О'кей, ты знаешь, где меня найти.
- Дай знать, если позвонит Фергюсон или ее партнер.
- Договорились, - сказал Браун и повесил трубку.