– Дожили! – с отвращением отозвался Гуров и ушел.
Через пять минут он подъехал с выключенными фарами и открыл багажник. Они бросили телевизор в багажник и торопливо уселись в машину. Гуров включил зажигание.
– Водила, трогай, погнали! Забудь свои заботы и печали!.. – фальшивым голосом запел Крячко, хитро покосившись на приятеля.
Гуров выругался и на полном газу рванул "Пежо" с места. Крячко сорвал с головы маску, вытер ею вспотевшее лицо и неожиданно захохотал как безумный. Гуров мрачно посмотрел на него и с угрозой сказал:
– А сейчас ты мне дашь клятву, что никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажешь об этом Марии! Иначе из-под земли достану. И на куски порву!
Глава 11
Большую часть следующего дня Гуров провел в хлопотах, связанных с приездом в Москву вдовы Григорьева. Разыгрывать из себя постороннее, строго официальное лицо в присутствии этой растерянной, измученной женщины он просто не мог и поэтому взвалил на себя половину ее забот. Разумеется, официальная часть в их отношениях также присутствовала, поэтому времени и нервов потрачено было много.
Пока он занимался с Григорьевой, Крячко действовал в другом направлении. Он проверял информацию о владельцах дома – как о фактическом, так и номинальном. После того как сторож Вадик выложил им полное имя хозяина, эта задача значительно упростилась. Но все равно Крячко пришлось хорошенько побегать, чтобы разузнать что-то.
Встретились они с Гуровым в главке ближе к вечеру. Крячко уже сидел в кабинете, когда появился Гуров, усталый и мрачный. Это обстоятельство на некоторое время заставило Стаса воздержаться от обычных шуточек.
– Как прошло опознание? – сочувственно спросил он.
– Как и предполагалось, – буркнул Гуров. – Ничего неожиданного. Убитый действительно оказался ее мужем. Женщина, конечно, раздавлена, но пока держится. Мне удалось уладить все проблемы, связанные с транспортировкой тела к месту захоронения. Не помоги я ей, Григорьева билась бы здесь неделю… Но дело не в этом – мне удалось убедить ее не упоминать в показаниях следователю про московский телефонный номер. У Саленко не возникло по этому поводу никаких вопросов. Так что руки у нас развязаны. Был бы только толк… Тебе-то что удалось разузнать?
– Кое-что удалось, – довольно ответил Крячко, потягиваясь всем телом. – Хотя пришлось основательно побегать. Между прочим, даже поесть некогда было – с утра маковой росинки во рту не было. Сам замечаю, как сильно я осунулся…
– Интересно, в каком месте? – сумрачно спросил Гуров. – По твоей ряшке ничего такого не заметно.
– Ты просто невнимательный, черствый человек, – сказал Крячко. – Из тех начальников, которые ни в грош не ставят своих подчиненных, считают их просто винтиками в хорошо отлаженной машине…
– Понесло! – недовольно перебил его Гуров. – Докладывай информацию!
– Вот тебе доказательство! – вздохнув, заметил Крячко, но тут же сменил тему. – Значит, дело обстоит следующим образом. Иван Гаврилович Сомов – лицо реальное и очень влиятельное в определенных кругах. Грубо говоря, это банкир. Возглавляет совет директоров "Сигнал-Банка" – слышал про такой? Вот и я до сих пор не слышал… Они не слишком афишируют свою деятельность – клиенты их сами находят. Как говорится, рыбак рыбака… Знающие люди мне объяснили, что этот банк занимается сомнительными операциями с инвестициями. В подробности я не вдавался, потому что для меня это темный лес, но, насколько я понял, схема их деятельности примерно следующая… Допустим, в некую область отпускаются большие средства – скажем, на строительство плотины или, наоборот, на прокладку нового речного русла. Тот, кому выпал счастливый жребий распоряжаться полученными финансами, находит пути в кулуары "Сигнал-Банка" и говорит: "У меня есть средства, которые мне нужно освоить, и есть зарубежная фирма, которая согласна их освоить, но нам хотелось бы, чтобы все расчеты шли через вашу контору, потому что относительно вас нам давали самые лестные рекомендации". В "Сигнал-Банке" отвечают: "Нет проблем". Затем происходит незримая внутренняя работа с отпущенными средствами. Подробностей никто, естественно, не знает – все покрыто мраком финансовой тайны. Деньги обналичиваются, переводятся в доллары, куда-то уходят, куда-то приходят… А потом наступает полная тишина до тех пор, пока финансовая проверка не вскроет факт почти полного исчезновения отпущенных средств. Найти их уже не могут, потому что все бумаги оформлены так, что не подкопаешься, а иностранная фирма попросту растворилась в мировом эфире. Бесследно! И виноватых нет, поскольку по документам получается, что виновата только эта бесследно исчезнувшая фирма… Есть, правда, подозрения, что фирмы этой вообще никогда не существовало, но ведь это только подозрения, а у нас теперь сплошная презумпция невиновности…
– Ну, это не наша грядка, – сказал Гуров. – Пусть этим другие службы занимаются, КРУ, счетная палата, не знаю кто… Не имел же инженер Григорьев отношения к миллионным инвестициям!
– Я думаю, не имел, – кивнул Крячко. – Но про банк я тебе для общего образования рассказал, чтобы ты понял, из какого сора вырос этот Иван Гаврилович. Что же касается его персоны в частности, то есть сведения, что человек он необузданный, жестокий, во многом сохранивший привычки и нравы "братана" из глубинки. В этом качестве в середине восьмидесятых он начинал свою карьеру. Ходят слухи, что в ту пору он много накуролесил, но на скамью подсудимых так и не сел. А теперь к нему подобраться трудновато – не тот уровень. Хотя попытки были. Только в прошлом году на него дважды подавали заявление в суд – один раз он вроде пытался кого-то изнасиловать, какую-то модель, а в другой раз дал кому-то по морде. Но оба раза заявление было отозвано. Большие деньги! Отчасти его репутацию подтверждает и его отношение к своим шестеркам. Говорят, он лупит их смертным боем…
– Странно, – заметил Гуров. – Вчера мне показалось, что к своим он вполне лоялен. Своего Вадика он обвинил в распитии спиртных напитков на рабочем месте и выговорил ему за неисполнение распоряжений. Но при этом даже пальцем к нему не прикоснулся. Правда, Вадик моментально рванул вешать замок на положенное место…
– Правильно, – сказал Крячко. – Дело в том, что Сомов вчера поддатый был. А в таком состоянии он, говорят, душа-человек. В определенных рамках, конечно. А вот трезвый он – зверь. Так что тут никакого противоречия.
– Ну, хорошо, давай дальше. То, что Сомов не подарок, я уже понял.
– Ну что дальше? – пожал плечами Крячко. – У Сомова действительно есть племянник. Околачивает груши в Англии. Считается, что учится там в университете. Сюда и носа не показывает. Говорят, за последние пять лет приезжал только однажды – подписывал бумаги на покупку дома. Дом этот и правда за ним числится. Но это, конечно, туфта, потому что на самом деле племянник кругом зависит от дяди, который, надо отдать ему должное, юношу не ущемляет. Это сын другого Сомова – Сергея Гавриловича, родного брата Ивана. Погиб он в автокатастрофе лет десять назад. Мать – обычная женщина, стеснена в средствах. Поэтому все заботы о племяннике взял на себя Иван Гаврилович. Только и тут он поступил весьма своеобразно. На парня денег не жалеет, а вот жене брата, говорят, не дает ни копейки. Чем-то она ему не угодила еще с давних пор. Между прочим, я тут осторожненько разузнал у наших насчет того, не было ли накануне ограбления на Красной Пресне. Представляешь, никто в милицию по этому поводу не заявлял! Не хочет Сомов пускать нашего брата в дом своего племянника!
– Ну а Микеша с Платоном – это что за типы? Никакой информации на этот счет? – нетерпеливо спросил Гуров.
– Про Микешу ничего не выяснил, – сказал Крячко. – А вот Платон – человек известный в определенных кругах… Дело в том, что деньги к деньгам идут, и у Сомова полно всяких побочных источников дохода – магазины, кабаки, салоны, игровые залы. Некоторые прямо ему принадлежат, некоторые он держит с кем-то на паях, а иными владеют его люди. Так вот, в Черемушках имеется одна не очень презентабельная, но зато весьма большая пивнуха под зазывным названием "У Платона". Как ты догадываешься, держит ее отнюдь не древний философ, а как раз тот Платон, который тебя интересует. Во всяком случае, я предполагаю это с большой долей уверенности. Когда сведущие люди говорят о Платоне в сомовском контексте, то прежде всего вспоминают именно об этом Платоне, содержателе пивной. Больше ни о каких Платонах и быстрых разумом Невтонах мне ничего узнать не удалось. Но, полагаю, это именно та информация, которая нам необходима. Наверное, и Микеша где-то рядом с Платоном, раз Сомов упоминал их имена вместе. В принципе, я не откажусь от посещения этого злачного места, особенно если мне выделят некоторую сумму на представительские…
– Телевизор продашь – и будут у тебя представительские! – буркнул Гуров.
Накануне они, так и не решив, как следует поступить с похищенным телевизором, отвезли его на дачный участок, принадлежащий дальнему родственнику Крячко. Родственник был одинок и немощен, а потому полностью передоверил заботы о клочке глинистой малоплодородной земли Стасу. Гуров называл это "пустили козла в огород". В период стасовского "землевладения" на вверенном ему участке особенно буйно поднялся бурьян и вырос небывалый урожай одуванчиков. Зато на этом многострадальном клочке земли стоял почти настоящий домик, и даже погреб имелся. Именно туда и поместили злосчастный телевизор.
Теперь Гуров воспользовался случаем и вспомнил об этом. Однако развивать эту тему он не стал, потому что ему самому она порядком действовала на нервы, тем более что положение было слишком неопределенным для того, чтобы размениваться на сомнительные шутки.
– Ладно, проехали! – нахмурясь, сказал он. – Давай серьезно. Начнем с самого начала… Поскольку карты перемешали, следует подумать, во что мы играем и какие козыри. Итак, в ночь на двенадцатое сентября в центре города из огнестрельного оружия убивают человека. Человек по фамилии Григорьев – приезжий, в Москве считаные недели, без намеков на криминальное прошлое, но при этом погиб он с оружием в руках. Во всяком случае, так утверждают очевидцы. Далее выясняется, что приехал этот человек в Москву во второй раз, по приглашению неких работодателей, уже выплативших ему аванс в десять тысяч долларов. Не такие уж большие деньги, скажем, для господина Сомова, но для обычного человека – это целое богатство. Однако Григорьеву нужна гораздо большая сумма, и, судя по всему, господин Сомов согласился ее уплатить…
– Ты уже решительно указываешь перстом на Сомова? – с любопытством спросил Крячко.
– Не без сомнений, но с большой долей уверенности, – ответил Гуров. – Полагаю, ты и сам склоняешься к этой версии. Григорьеву был известен телефон, принадлежащий Сомову, телефон, который до определенной степени "законспирирован"… Откуда он мог его узнать? Наугад ткнуть пальцем в телефонную книгу? Мне кажется, связь между Сомовым и Григорьевым совершенно очевидна.
– Мне тоже так кажется, – вздохнул Крячко. – Может, они друзья детства?
– Тебе лучше знать, – сказал Гуров.
– Нет, не друзья, – печально ответил Крячко. – Сомов вообще никогда не был в Пензе. Это я так просто сказал. Скорее всего, получается, что Сомов предложил Григорьеву высокооплачиваемую, но непонятную работу.
– Да, непонятную, – согласился Гуров. – Если предположить, что дом на Красной Пресне имеет отношение к этой работе, то нужно хорошенько проанализировать разговор, который я слышал прошлой ночью. Сомов говорил своему приятелю, которого упорно называл "братаном", про какой-то небывалый кайф, организуемый для "своих", и при этом немало стоящий. А в стоимость этого кайфа он включал отступные ментам…
– На память сразу приходит лейтенант Сиволапов, верно? – вставил Крячко.
– Приходит, – кивнул Гуров. – Еще он говорил про подмазку свидетелей и компенсацию зайцам. Не думаю, что зайцы тут имелись в виду четвероногие. Совершенно ясно, что эти зайцы так и просятся взять их в кавычки. Тем более что с ними работают такие прославленные психологи, как Микеша с Платоном…
– Вопрос, в каком плане они с ними работают? – перебил его Крячко.
– Они их охмуряют, – ответил Гуров. – Как цыгане. Сомов так прямо и сказал. По-видимому, именно эти двое и ведут наем на высокооплачиваемую работу, над сущностью которой мы с тобой ломаем головы. Видимо, работа эта, несмотря на щедрые авансы, на самом деле оплачивается далеко не так щедро, как ожидают те, кто на нее нанимается.
– И когда они наконец понимают, что их нагрели, то берутся за оружие? – предположил Крячко.
– Предварительно нарядившись в белые одежды, – хладнокровно добавил Гуров. – Просто кино какое-то… Нет, я думаю, дело в другом. Помнишь тот наш разговор о парнях, у которых руки чешутся пострелять?
– Ну? – сказал Крячко, и взгляд его вдруг сделался тревожным. – Не хочешь же ты сказать…
– У тебя есть другие версии? – поинтересовался Гуров.
– Все равно! – воскликнул Крячко. – Охота на зайцев – это чересчур даже для наших чокнутых богачей!
– Ты рассуждаешь, как человек, безнадежно отставший от века, – безжалостно заметил Гуров. – Все меняется. Представления о морали претерпели такие изменения, что лет тридцать назад их сочли бы просто фантастикой. Например, что бы ты сказал в году эдак шестьдесят девятом, если бы услышал историю о двенадцатилетних подростках, убивающих запоздалых прохожих просто потому, что им нечем больше заняться? Ты бы наверняка сказал, что это полная чушь. Но сейчас тебя такие истории уже не удивляют. Почему же охота на людей вызывает у тебя такое недоверие? Потому что сам ты никогда ничем подобным бы не занялся? Но, должен тебе напомнить, твоя профессия чрезвычайно близка к этому. А у бедных богачей есть все – нет только возможности встать на твое место. А так хочется впрыснуть в кровь адреналинчику! Заметь, это стало повальным поветрием – все садятся на адреналиновую иглу! Экстремальные виды спорта, маленькие войны, уличные банды… Каждый выбирает свой адреналин. Ну, а что делать людям, которые не хотят кормить вшей на войне, которые уже выросли из уличных разборок, победили всех своих конкурентов, которые, в общем-то, не хотят пугаться до смерти, а лишь хотят слегка пощекотать нервы? Да такая забористая игра в охотника и зайца – просто находка для них!
– Но это же опасно – можно за решетку загреметь, – угрюмо сказал Крячко. – Сам же говоришь, до смерти им пугаться не хочется.
– А ты многих богачей можешь вспомнить, кого закатали в тюрьму на всю катушку? – спросил Гуров. – Вот и я не могу. Сомов же упоминал про откат милиции и свидетелям. Видимо, это средство действует безотказно… А потом, никого еще не поймали за руку! Возможно, такой род развлечения появился совсем недавно. Сам понимаешь, немотивированное убийство раскрыть почти невозможно. Я и сейчас до конца не уверен, что мы сумели найти мотив. Все это лишь предположения, и они требуют тщательной проверки.
– Каким образом? – спросил Крячко.
Гуров задумался.
– Знаешь, есть, по-моему, два пути, – наконец сказал он. – Один путь – вести постоянное наблюдение за домом. Возможно, это позволит нам что-то понять в планах "охотников". Но, к сожалению, это слишком долгий и не слишком надежный путь. Правильнее, как мне кажется, внедриться в эту среду напрямую. Сойтись, например, с пресловутым Платоном…
– Так он с тобой и сойдется! – недоверчиво хмыкнул Крячко. – Главный психолог! Да он на всех людей, наверное, как на дичь смотрит!
– А вот это идея! – вдруг воскликнул Гуров. – Именно! Нужно подсунуть им приманку! Если все пройдет гладко, мы сразу выясним, прав я или нет! Нужен человек, который будет претендовать на роль "зайца"! Может быть, взять кого-нибудь из МУРа? Кого-нибудь из молодых, толковых ребят?.. Только, эх!.. – Он досадливо махнул рукой.
– Шила в мешке не утаишь, – рассудительно заметил Крячко, с ходу угадавший мысли друга. – И на такую операцию нужно будет непременно спрашивать разрешения. И назавтра о ней будет знать вся прокуратура, вся милиция и вся Москва, включая последнего забулдыгу из платоновской забегаловки… Да и молодых, по правде сказать, жалко. Чего они могут, эти молодые? Раскусит их Сомов – еще неизвестно, чем все закончится… Знаешь, что я тебе скажу? Роль "зайца" должен исполнить я!
В ответ на такое заявление Гуров задумчиво посмотрел на Крячко, потер переносицу и с некоторым сомнением произнес:
– Люди торопятся, поэтому часто ошибаются… Ты от фонаря это сейчас сказал или все-таки мысленно взвесил?
– Взвесить не успел, – признался Крячко. – Свежая потому что мысль, только что осенила. Но, по-моему, гениальная в своей простоте.
– Простота, она, знаешь, хуже воровства, – заметил Гуров. – В некоторых случаях. Как ты себе конкретно все это представляешь?
– Никак не представляю, – честно ответил Крячко. – Но что-то же надо делать! Давай думать… Ум хорошо, а два лучше.
– Ну что ж, давай думать, – согласился Гуров. – Вот тебе первая информация к размышлению: Сомов объявлений о найме в газетах наверняка не делает. Его подручные ищут кандидатов сами, по каким-то своим каналам. У тебя есть на них выход?
– Выход всегда есть, – беззаботно ответил Крячко. – В принципе, нам известно, кто у Сомова этими делами занимается. Я думаю, если почаще попадаться им на глаза, они в конце концов заинтересуются…
– Кем заинтересуются? – перебил его Гуров. – Жизнерадостным полковником из главка? Я понимаю, что на тебя они поохотились бы с удовольствием, но боюсь, что у них хватит сил не поддаваться такому соблазну.
– Зачем полковником? – возразил Крячко. – Ты недооцениваешь мои актерские способности. Если нужно, я могу изобразить любую степень отчаяния, особенно когда вспомню про писанину, которая у меня накопилась… В крайнем случае можно взять консультацию по актерскому мастерству у твоей супруги… Кстати, как ее драгоценное здоровье?
– Спасибо, она чувствует себя значительно лучше, – сказал Гуров. – Все-таки врачи не такие бесполезные люди, как это может сгоряча показаться.
– Ну и слава богу, – кивнул Крячко. – Так вот, я полагаю, если эти ловцы человеков заметят рядом меня – отчаявшегося, изверившегося в жизни, топящего тоску в пивной кружке…
– То они первым делом наведут справки и постараются разузнать о твоей персоне все! – опять перебил Гуров.
– Пусть наводят, – спокойно сказал Крячко. – Если заранее подготовиться, ни один комар носа не подточит.
– А ты представляешь себе, какая это должна быть подготовка? – спросил Гуров. – Тебе нужно состряпать подходящую легенду, сделать надежные документы, подобрать "родной" дом, где ты хотя бы приблизительно мог бы ориентироваться, а не искать чулан в туалете… У тебя должны иметься какие-то друзья-приятели и родственники, знающие твою, так сказать, подноготную… На все это придется потратить уйму времени и сил. Плюс однозначно придется ставить в известность руководство, а руководству этот план может совсем не понравиться. Так что, по-моему, овчинка выделки не стоит.
– Если уж счет пошел на пословицы, я тебе тоже одну напомню, – запальчиво сказал Крячко. – У страха глаза велики – слышал такую? Ты так все расписал, будто этот Сомов в ЦРУ служит. Я думаю, на деле все гораздо проще. А потом, главное – начать. Главное, на глаза им попасться. Пока я буду ходить вокруг да около, ты сможешь спокойно заняться подготовкой. А там уж мы самортизируем как-нибудь…