- Я, знаете ли, старше вас и вырос в то время, которое гордо именовалось веком научно-технического прогресса. И я никогда не увлекался религией или магией… Гарри Поттер тогда еще не родился. Но я всегда любил физику. И когда учитель объяснял мне теорию волн, я никаких волн не видел, но я ему верил, потому что видел, как работает телевизор или, позднее, сотовый телефон. Кто-нибудь может внятно изложить принцип работы сотового?
- Это электромагнитные волны, которые идут от передающего устройства к приемному, - раздался голос с места.
- Прекрасно! Но ведь есть не только электромагнитные волны, правда? Звук тоже имеет волновую природу. Мы посылаем сигнал, состоящий из определенных волн, которые находятся в пределах воспринимаемого человеческим слухом спектра. Соответственно мы можем его воспроизвести, и другой человек может его воспринять. Итак, мы посылаем некий волновой сигнал. И сочетание этих длин может вызвать в приемнике определенную реакцию. Вы согласны?
- Ну да, - неуверенно протянул кто-то.
- Если приемник настроен на эти волны, - добавил другой студент.
- Итак, мы допускаем и понимаем, что такая передача, такое воздействие не противоречит физике, не правда ли? - гнул свое Райтвелл. - Собственно, то, что я только что описал так туманно, есть всего лишь человеческая речь, не правда ли? Она состоит из волн, ибо звук и есть волны разной длины. А теперь давайте закодируем наш сигнал. Что мы получим?
- Китайский язык? - предположил какой-то острослов.
- Смешно! Но мы назовем это словом, которое веками использовалось для кодированной системы команд. И слово это - заклинание.
- То есть вы верите в магию? - Ромиль, как и профессор Райтвелл нашел глазами того, кто задал вопрос. Мелодичный голосок, как оказалось, принадлежал миловидной девушке. Розовая, словно нежнейший перламутр, кожа, усыпанная бледными звездочками веснушек. Глаза цвета лесных орешков: светло-карие с зеленоватым оттенком. Человек обычный просто сказал бы, что девушка мила, даже красива. Но Ромиль взглядом художника видел больше. Он разглядел черты, которые свидетельствовали о породе и традициях. Она будет хороша и в сорок, и в пятьдесят. А затем превратится в женщину, к которой окружающие инстинктивно обращаются "миледи".
- Кто вы, young lady? - спросил профессор.
- Меня зовут Патрисия Хансфорд, - нежные щеки вспыхнули румянцем, словно ее кожу иголочками кололи любопытные взгляды окружающих.
- Что ж, мисс Хансфорд, не стану отрицать очевидного. - Райтвелл не отказал себе в удовольствии выдержать очередную эффектную паузу. - Да, я верю в магию! И в демонов тоже. Давайте немного отвлечемся от всех услышанных сегодня культурологических и исторических данных и попробуем суммировать, что же именно общего имеют демоны и духи всех времен и народов. Итак, это некие энергетические сущности, которые… - его вопросительный взгляд обежал аудиторию.
- Портят людям жизнь…
- Могут вселяться в тела людей!
- Ведут борьбу с добром.
- А вот тут я бы с вами поспорил! - воскликнул Райтвелл. - Направленность на зло, или на то, что люди воспринимают как зло - да. Но насчет борьбы я далеко не так уверен. Мне представляется, что только люди колеблются меж светом и тьмой, ища выгод или чего-то иного.
- Но как же примеры одержимости? - подал голос тощий паренек. Его темные волосы падали на плечи, подчеркивая сутулость. Однако он ни за что не согласился бы постричься - волосы хоть как-то закрывали оттопыренные уши.
- Это прекрасный вопрос, и он требует подробного разбора. Но, - Райтвелл демонстративно взглянул на часы. - У нас ровно две минуты до звонка и потому разговор об одержимости и экзорцизме мы оставим на следующий раз. В качестве домашнего задания будьте добры подумать и привести мне конкретные примеры исторически подтвержденных случаев, когда демон упорно боролся с добром. Господа студенты! Исторически подтвержденный случай - это ссылка на раздел хроники в газете, книгу, которая не является художественной литературой или рассказ вашей бабушки, если старушка еще помнит, как вас зовут. И прошу учитывать, что пересказ романа "Узы крови" или других подобных шедевров приниматься не будет!
* * *
Студенты расходились шумно. Они гремели столами и скамьями, шелестели тетрадками, болтали и производили массу других звуков; от шуршащих до шлепающих и гремящих, если на сумках и рюкзаках оказывалось достаточно всякой металлической фурнитуры или брелоков.
Увидев профессора воочию, послушав его лекцию, более похожую на спектакль, Ромиль уверился, что не ошибся, приехав сюда, в университетский городок Вейксфилд штата Массачусетс. Наконец-то он нашел человека, который разбирается в демонах! Возможно, профессор Райтвелл объяснит наконец что именно произошло и, главное - почему! Надежда на долгожданные ответы рождала в душе нетерпение, словно зуд или боль скреблись там острыми коготками… И прежний Ромиль подошел бы к профессору сразу. Да что там, сын барона и не пошел бы на лекцию, не стал бы сидеть за исписанным скучным английским матом столом в душноватой аудитории среди обычных студентов. Прежний Ромиль встречался с людьми только в дорогих ресторанах, в доме отца или в крайнем случае в пахнущем кожей салоне дорогой машины…
Однако с тех пор утекло не только много воды, но и много крови… А потому Ромиль научился ждать. И обнаружил, что ожидание дает возможность разглядеть многое, кое-что обдумать и запомнить детали.
И он ждал, глядя, как слушатели толпой покидают аудиторию. Профессор тоже никуда не спешил. Он сел за преподавательский стол, ответил на несколько вопросов особо фанатичных учеников, потом принялся что-то писать в блокноте. Наконец дверь хлопнула, Райтвелл поднял голову и оглядел аудиторию. По губам его скользнула удовлетворенная улыбка. На скамьях остались двое: прелестная девушка с рыжевато-каштановыми волосами по имени Патрисия и молодой человек несколько восточной наружности, чей пристальный взгляд профессор ощущал на протяжении всей лекции.
- Что ж, друзья, - сказал он бодро. - Как я понимаю, вы набиваетесь на частную беседу. Я здесь и у меня есть десять минут. Кто первый?
Ромиль помедлил секунду-другую, но девица взглянула на него с милой улыбкой и попросила:
- Позвольте мне поговорить с профессором первой.
Ромилю спешить было некуда, девушка ему понравилась, а потому он встал и направился к двери.
- Я подожду, - сказал он, и профессор кивнул одобрительно.
* * *
Разговор Патрисии с профессором занял не слишком много времени; Ромиль не успел устать от ожидания, как дверь распахнулась, и девушка взглянула на него рассеянно, все еще думая о чем-то своем. Увидев ее ближе, чем в аудитории, Ромиль испытал завистливое восхищение, которое чувствует художник при виде шедевра, созданного другим мастером.
Патрисия была хороша и удивительно гармонична: изящное тело, пышные волосы, красивые движения. В ее зрачках плясали золотистые крапинки, а кожа напомнила Ромилю лепестки цветов: их нежность, и свежесть, и жизнь. Она бегло, вежливо улыбнулась молодому человеку, кивнула и поспешила по своим делам. А он стоял и пялился ей вслед, мучительно пытаясь запомнить разворот плеч и как волосы подрагивают в такт легким шагам, поднимается тонкая рука, пальцы захватывают упругий локон и, чуть закрутив, заправляют его за ухо.
Ромиль очнулся, только когда Патрисия скрылась за поворотом коридора. Переведя дыхание, он толкнул дверь и вошел в аудиторию, где профессор уже собирал бумаги.
- А, дождались-таки? Что ж, всякое терпение должно быть так или иначе вознаграждено. Слушаю вас, - Райтвелл присел на край стола.
Ромиль заколебался. Если он сядет, то неизбежно окажется смотрящим на профессора снизу вверх. Он предпочел, чтобы их лица были на одном уровне и остался стоять.
- Я прочел вашу книгу, профессор, и она произвела на меня большое впечатление, - начал он. - Я понял, что вы не только историк, но и ученый, который пытается применить древние знания на практике. Я хотел бы рассказать вам свою историю, профессор, и просить вас помочь мне разобраться в том, что именно со мной случилось и почему.
- А что с вами случилось? - с любопытством спросил профессор.
- Вы сказали, у вас мало времени…
- Да, но хоть намекните!
- Я… мне кажется, я встретился с демоном. Ну, то есть не просто встретился. Скорее это было столкновение, конфликт, который изуродовал меня. И я …
- А в чем именно заключается уродство? - быстро спросил Райтвелл.
Вместо ответа Ромиль поднял и уронил неживую руку.
- И вы считаете, что теперь он пребывает в вашем теле? - продолжал допытываться профессор, и Ромиль понял, что он, видимо, принимает странного молодого человека за сумасшедшего.
- Нет, - решительно сказал он. - Я не одержимый и не псих. И я не верил в демонов, пока… пока не отверг все остальные причины случившегося. Если вы сможете вернуть меня на реалистичную точку зрения и объясните случившееся со мной рационально, я буду счастлив. Наверное, я как раз и надеюсь, что демоны тут не при чем.
- Что ж, - Райтвелл помедлил, внимательно разглядывая молодого человека. Горькие складки у рта… Черные как смоль волосы крупными кольцами. Не слишком высок, но хорошо сложен. Одежда дорогая. Браслет и часы просто очень дорогие - если не подделка, конечно. Кто он, интересно? Араб? - Откуда вы?
- Я приехал из России. Приехал лечить руку. Пока не очень помогает…
- Так вы русский?
- Если вы про национальность - то я цыган.
- О! - профессор оживился. - А на каком вы факультете?
- Я не являюсь студентом этого университета. Прочел вашу книгу и решил попросить вас о частной консультации. Само собой, я понимаю, что время специалиста стоит дорого, и я готов…
- Давайте пока не будем об этом! - Райтвелл отмахнулся, словно деньги были чем-то неважным, малозначащим. - Признаюсь, вы меня заинтриговали, и я хотел бы поговорить с вами в спокойной обстановке. Вы согласитесь прийти ко мне домой? Надеюсь, вы не собираетесь уезжать сегодня же?
- Нет. Я располагаю своим временем. Когда мы можем встретиться?
- Так, - Райтвелл выхватил из кармана i-pod, и принялся листать электронную записную книжку. - Лекция, потом семинар, потом уже назначено… Давайте завтра в пять? Устроит?
- Вполне.
- Я живу на Кортни Клоуз, 17. Это в городе, почти на выезде, с правой стороны.
- Я найду, - кивнул Ромиль.
- Вот и прекрасно! Увидимся! - профессор одарил его улыбкой, повесил на плечо сумку, подхватил трость и ушел.
Ромиль не стал торопиться с уходом. Он еще немного посидел в аудитории. Забавное место этот университет. Интересно, каково это - столько учиться? Он, конечно, ходил в школу. Даже закончил ее, что было редкостью среди соплеменников. Но последние два года учебы уложились в один год в экстернате, и в то время у юноши присутствовало совершенно четкое понимание, что учеба в жизни - это далеко не главное. У наследника цыганского барона было мало времени и много дел.
Он горько усмехнулся. Зато теперь времени - хоть отбавляй! Можно даже стать студентом вот этого самого университета. Ходить на лекции. Сдавать экзамены. Ромиль еще немножко подумал и понял, что ему этого совершенно не хочется. Единственное, что есть для него важного здесь - профессор Райтвелл. Ну и с Патрисией он не отказался бы встретиться еще раз.
Но слишком скоро произошла эта встреча и потому получилась она пустой и бесполезной. Ромиль вышел из здания факультета, щурясь на яркое солнце, пересек лужайку, надел темные очки и ступил на дорогу, думая, к чему именно приведет его завтрашний день… Слева зашуршали шины, цепляясь за крупнозернистый асфальт. Ромиль удивленно поднял голову и увидел сердитое личико Патрисии за прозрачным щитом ветрового стекла.
Он подошел, наклонился к окошку и попросил прощения за свою рассеянность.
- Думали о предстоящей встрече с профессором? - агрессивно поинтересовалась девушка.
- Откуда вы знаете, что он назначил мне встречу?
- Садитесь. Вы ведь без машины? Я могу вас подвезти.
Ромиль послушно забрался в ярко-красный додж, и Патрисия резко тронула машину с места.
- Красивая машина, - вежливо сказал молодой человек, надо же с чего-то начинать… и совершенно немыслимо сказать то, что думалось ему при взгляде на сидевшую рядом милую девушку.
- Ненавижу этот цвет, - выпалила она. - Но ведь меня никто не спрашивал. Просто преподнесли подарок и ждали, когда я начну восхищаться. И я опять не смогла сказать: пошли к черту, мне не нравится красная машина и не нравится додж. Я вообще хотела серебристую "тойоту". Вы тоже все время делаете, что вам не нравится, чтобы не огорчать ближних?
- Нет… - Ромиль растерянно помедлил, осознавая, что разговор у них получается по меньшей мере странный. Но все же ответил откровенностью на откровенность. - Скорее наоборот. Я всегда делал то, что хотел, и мне плевать было на то, что думают остальные.
- Вау! Это здорово!
- Нет.
Она внимательно взглянула на сидящего рядом молодого человека. Он смотрел прямо перед собой и совершенно не думал улыбаться.
- Вы араб или из Восточной Европы?
- Я не араб.
- Значит, из бывших коммунистических стран? Я догадалась, потому что вы не улыбаетесь. У нас тут все всегда улыбаются. С ума можно сойти. Приходишь к психоаналитику, а он улыбается и говорит: "Ну-с, и почему же вам опять хочется покончить с собой?"
- А вам хочется? - Ромиль искренне удивился. Она так красива, так молода… У столь юного и совершенного создания, казалось ему, не должно быть таких мрачных мыслей. Потом он вспомнил ту девушку, что прочили ему в невесты, Шаниту. Она пошла против воли цыганского барона, навлекла на себя гнев родных и умерла - лишь бы не выходить замуж за него, Ромиля.
- Так вы пойдете к профессору? - нетерпеливо спросила девушка, пропустив мимо ушей его вопрос.
- Да. А вы? Что вам от него нужно?
- Думала заполучить немного свободы… но он не даст мне того, что я хочу. Он же трус!
- Трус?
- Да, и позер к тому же. Вы видели его часы? Это подделка под Швейцарию. Пишет наш мистер Райтвелл золотым "паркером". И он побоится все это потерять. И вам он ничего не даст и не поможет. - Патрисия уверенно крутила руль, машина шла ровно, но говорила она быстро и как-то зло. - Не верю я, что он общается с демонами. Если только с каким-нибудь мелким торговым бесом.
Ромиль рассмеялся. Патрисия свернула направо, затормозила, и он с разочарованием уставился на свою гостиницу.
- Вы позволите пригласить вас на ужин? - он был уверен, что она откажет, но вопрос дал возможность взглянуть на девушку в упор, и Ромиль опять внимательно разглядывал ее лицо. Цветы, цветы… он всегда мало обращал внимания на растения и теперь мучительно пытался вспомнить, как назывались те нежно-розовые соцветия, схожие оттенком с ее губами.
- Нет, сегодня вечером я занята. К тому же это не имеет смысла, - очень серьезно заявила Патрисия.
Он даже не удивился столь странному ответу. Девочка права: мы все жертвы условностей. И если встречаются люди, способные хоть на время обойтись без социальных реверансов, это сильно упрощает жизнь. Ромиль вылез из машины и смотрел, как ее красный додж едет по залитой солнцем улице. Только когда машина скрылась за поворотом, он вошел в дом.
Вечером и ночью Ромиль писал Патрисию. В его сумке всегда имелась пара ламп, и он не сильно зависел от того, насколько хозяева отеля экономят на электричестве. С холстом было бы слишком много возни, и он возил с собой несколько листов картона или оргалита. Установив свет, Ромиль приготовил кисти и краски. Потом закрыл глаза и представил себе Патрисию. Вот она сидит на лекции, смотрит на него: чуть приоткрыты неяркие губы, внимательный взгляд. Проскальзывает мимо в коридоре. Лепестковая полупрозрачность ушной раковины, которую осенним листом обвивает рыжеватый локон, заставляет ныть сердце.
Вот ее профиль, и она хмурит брови, глядя на дорогу и уверенно ведя машину. Так водит только человек, имеющий солидный опыт и абсолютно комфортно чувствующий себя за рулем. Но все равно, странными образом он уверен, что машина - не ее стихия. Сегодня она должна быть другой… он хочет видеть ее другой. И он увидел. Лицо и плечи Патрисии вырастают из лепестков. Цветов много и они яркие и свежие. Удивительно, как точно он, оказывается, помнит все эти цветочки.
Старая Маша заставляла девчонок сажать возле дома всякую несъедобную чушь. Ноготки, львиный зев, душистый горошек, настурции, турецкая гвоздика, мальва и прочая неблагородная садовая мелочь росла вперемежку, рождая чудные сочетания цветов, переплетаясь друг с другом и с высокими стеблями дельфиниума, кружевными листьями манжетки и влажной зеленью вербейника. Пусть он и не помнит, как что называется, но написать цветы оказалось не в пример легче, чем лицо девушки. Это потому, что их встреча была слишком короткой.
Ромиль кусал губы и мучился неуверенностью. Какая она? На лекции он видел симпатичную студентку, спокойную, умненькую. До гостиницы его везла нервная девочка с немалыми проблемами. Есть в ней надлом и несчастье… это он почуял безошибочно… А зло? И все расцветшие на куске оргалита цветы смеялись ему в лицо: ты слеп? В девушке нет зла, только несчастье и слабость. Такая незащищенная красота.
12
Утром Ромиль свалился без сил, успев выставить будильник на три часа дня. И был благодарен за сон, не омраченный вторжением видений и боли. Когда комариный писк будильника вонзился в мозг, он даже удивился тому, как хорошо отдохнул.
Ромиль успел побриться и принять душ, заказал в номер и съел ланч и все это время не разрешал себе взглянуть на картину, которую вчера развернул лицом к стене. Странным образом утром он не всегда мог точно припомнить, как же выглядел окончательный вариант работы и потому часто бывал разочарован результатами своих трудов. И вот уже пора отправляться на встречу с профессором, он вызвал такси, но медлил, глядя на лист оргалита. Сейчас взглянуть или после возвращения? Если она будет такой, как должно, это придаст ему сил. Но разочарование может омрачить весь день. Ромиль понял, что возлагает на предстоящую встречу большие надежды. И вспомнил слова Патрисии, которая явно сомневалась в знаниях и способностях Райтвелла. Что ж, пока не попробуешь - не узнаешь. И он покинул номер, так и не взглянув на портрет.
Дом Райтвелла не особо отличался от других зданий в округе: небольшой, двухэтажный, асфальтовая подъездная аллея, аккуратная лужайка. Однако благодаря особенностям ландшафта дом стоял немного выше и в стороне от остальных зданий, а живая изгородь и несколько деревьев укрывали его от глаз соседей и прохожих.
Райтвелл распахнул дверь после первого же звонка и, пропуская гостя в дом, крепко пожал ему руку.
- Я рад, что вы решили заглянуть.
На профессоре в этот день были джинсы, майка и - вместо твидового пиджака, который он носил в университете - домашняя куртка мягкого вельвета. Райтвелл всегда следил за собой, чтобы не начать копировать в одежде и поведении незабвенного Индиану Джонса, но иной раз что-то от Инди все же просачивалось в его стиль одежды или манеру разговора. Широким жестом он пригласил гостя в дом.