- Что?
Джафф помолчал, потом резко повторил:
- Пистолет мой. Понятно? Тот мужик, что говорил с репортером, не ошибся. В полотенце был завернут именно пистолет.
- А он зарегистрирован?
- Нет, конечно. Черта с два ты сегодня получишь разрешение на ношение оружия в этой стране.
- Но зачем же Эрин его взяла?
Джафф взъерошил волосы и вздохнул:
- Не знаю. Наверное, мне назло. Чтобы взбесить меня. Я уверен, она нашла его, когда осталась в пятницу одна у меня в квартире.
- И ты этого не заметил?
- Слушай, это совсем не та штука, на которую я любуюсь каждый день. И потом, говорю же, я уезжал по делам на все выходные. Мне пришло в голову, что надо проверить, на месте ли он, только после того, как мы с тобой посмотрели новости.
- Но чей это пистолет, Джафф? Как он к тебе попал? Зачем он вообще тебе понадобился?
Джафф сердито вскинул руки:
- Стоп! Что за допрос с пристрастием? Я тебя умоляю, завязывай. Слишком много вопросов. Это вообще не важно и тебя не касается. Друг меня попросил, вот и все. Суть в том, что сейчас пистолет у полицейских, и я не сомневаюсь, Эрин заложит меня в самое ближайшее время, если уже не заложила. "Фурия в аду ничто по сравнению…" и так далее. Как ты думаешь, тебя не станут тут разыскивать?
- С чего это меня должны искать? А даже если бы и стали, сюда никто не сунется. Здесь мы в полной безопасности, не волнуйся. И потом, Эрин им про тебя ничего не скажет.
- Откуда ты знаешь?
- Не скажет, и все.
- Восхищаюсь твоей преданностью подруге, особенно после того, что случилось, но я знаю точно: полиция землю роет, когда речь заходит о незарегистрированном оружии. У них свои методы, и я сомневаюсь, что Эрин не расколется.
- Она ничего им не скажет, - повторила Трейси. - О’кей, что ты намерен предпринять?
- Мне нужно время, чтобы все обдумать. У меня есть кое-какие знакомые, которые могут помочь. Очень полезные знакомые, но такие вещи впопыхах не делаются. А прямо сейчас я намерен свернуть нам еще один косячок. Принеси, пожалуйста, бутылку "Хайленд Парк", вино мы с тобой уже допили, пора переходить на виски. И чистые стаканы, ладно? В этих осадок остался.
Трейси пошла на кухню, прислонилась к холодильнику и сжала ладонями лоб. Мысли путались, в голове была полная каша. Надо как-то собраться и понять, что происходит. Какого черта она во все это влезла? Что она творит? Милая деточка Трейси, отцовская любимица, беспардонно проникла к нему в дом, хлещет его выпивку, устраивает здесь полный бардак в компании малознакомого парня, который только что сообщил ей, что ее лучшая подруга украла у него пистолет. Как же она умудрилась во все это вляпаться? Черт, пакость какая.
Она давно уже перестала быть отцовской любимицей, вот в чем беда. Последние годы, с тех пор как она закончила универ с не самыми, прямо скажем, выдающимися результатами, это место прочно занято Брайаном. Братец Брайан. Брайан, Брайан, Брайан. "Блю Лэмпс". "Мой сын - рок-звезда". Да, папочка, а твоя дочь заурядная неудачница, с посредственным дипломом и никудышней работой. И пусть она себе катится ко всем чертям, верно? Ты же именно так и думаешь. Мы, конечно, переписываемся, иногда даже звоним друг другу, но виделись последний раз в июне. Давненько, давненько.
Трейси не переживала бы так сильно, если бы не потратила столько сил, чтобы всегда быть лучшей. Пахала как проклятая в школе, за что ее дразнили "зубрилкой", всегда была отличницей, всегда получала прекрасные отметки на экзаменах. Подавала, короче, большие надежды. А Брайан был ленивым разгильдяем, все делал в последнюю минуту, вечно списывал и ничуть не заморачивался по поводу учебы. А потом вовсе на нее забил и организовал свою гребаную рок-группу. Она все делала хорошо и правильно, почему же отец больше любит Брайана? Ну и наплевать. У нее наметилось небольшое приключеньице, и она не собирается останавливаться на полпути. Она ему еще покажет. Она всем им еще покажет.
Трейси оторвалась от холодильника и взяла со стола бутылку виски. Джафф уже открыл ее, и Трейси залихватски прихлебнула прямо из горлышка. Ее словно обожгло изнутри, но она решительно ухватила бутылку, два чистых хрустальных стакана и, слегка покачиваясь, направилась в оранжерею.
Глава четвертая
Женщина, стоявшая рядом с дегустационным столиком, определенно улыбалась именно ему.
Бэнкс еще вчера обратил на нее внимание, отметив, что она здесь одна, без спутника. Сейчас она мило о чем-то беседовала с пожилой парой из Мичигана - он уже успел познакомиться с ними, и старички не замедлили поведать ему довольно подробностей из своей жизни, - но смотрела она точно на него. Видимо, пора ее выручать, оба они страшно говорливы.
Бэнкс улыбнулся и направился в их сторону.
Седой мужчина - Бэнкс запомнил, что его зовут Боб и он как-то связан с производством всяких комбайнов и сеялок - при виде него радостно оживился:
- Да никак это мой старый друг. Ал, рад вновь вас видеть.
Бэнкс поздоровался с Бобом и его женой Бетси, ожидая, что они представят ему загадочную незнакомку, которая выглядела несколько смущенно. Стоит, потупя глаза, сжимает пустой стакан и даже не посмотрит на меня, подумал Бэнкс.
Издалека женщина показалась ему довольно высокой, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что она лишь немногим выше ста шестидесяти сантиметров. Несомненно, азиатка, но откуда именно, Бэнкс не сумел определить. Сколько ей лет, тоже было сказать трудно. Блестящие темные волосы без намека на седину, никаких морщинок вокруг ясных миндалевидных глаз.
- А вот, знакомьтесь, Тереза, - улыбнулся Боб. - Из прекрасного города Бостона.
Тереза подняла глаза на Бэнкса и протянула маленькую изящную руку. Он пожал ее и удивился, какая у нее нежная, шелковистая кожа. И ладошка славная, сухая и крепкая. Тонкие пальчики украшала пара колец, на запястье - серебряный браслет, хорошо сочетающийся с серьгами.
- Очень рад, - вежливо сказал он.
- Взаимно.
- Позвольте, я закажу нам всем чего-нибудь выпить?
Боб и Бетси отказались, но Тереза протянула свой стакан и негромко сказала:
- Да, спасибо. Мне совиньон блан.
Стакан еще хранил тепло ее руки, и с краю Бэнкс заметил полукруглый отпечаток розовой губной помады.
В отеле проходила акция по дегустации, но Бэнкс расценивал ее скорее как предлог выпить пару бокалов вина еще до обеда, а также возможность легкого, необременительного общения. Ну а главной целью устроителей была недорогая прямая реклама производителя напитков. От постояльцев не требовалось ни обсуждать достоинства вина, ни принюхиваться к аромату, с видом знатока поводя стаканом под носом, ни заполнять тестовые карточки. Это был щедрый жест со стороны хозяев отеля, и не только щедрый, но и разумный.
Бэнкс подумал, что в целом ему Америка нравится. Дома, в Англии, он нередко коротал досуг в пабах и наслушался, как тамошние завсегдатаи кроют американцев почем зря. Но здесь он убедился, что, если за границей они и вправду частенько ведут себя малопристойно и дают повод для язвительных насмешек, - а разве нельзя сказать то же самое про британцев или, например, немцев? - на родине американцы просто прелесть. Их семейные обеды чудесны. Их хонки-тонки - дешевые придорожные бары, где местные музыканты радостно наяривают незатейливую музычку, - очаровательны. Их городские рестораны и дорогие отели очень недурны. И они большие молодцы по части сервиса. Что он сейчас и наблюдает.
Женщина за барной стойкой забрала у него пустые бокалы, спросила, что ему налить, и подала новые, полные до краев, при этом приветливо улыбнувшись и выразив надежду, что вино ему нравится. Бэнкс отлично понимал: скорее всего, ей это безразлично, и все же заверил, что вино замечательное. Улыбка и обычная вежливость многое значат в этой жизни. Только вряд ли все это сработает в обычном английском пабе, где у вина простые характеристики: белое или красное, сухое или сладкое. А в ответ на "день добрый" зачастую слышишь лишь маловнятное ворчание.
Он взял пино нуар и совиньон блан и осторожно пробрался сквозь толчею в холле.
- Боюсь, - сказал Боб, глянув на часы, - нам пора отчаливать. Представление начинается через полчаса. А вам, ребята, удачно провести время.
И они с женой ушли.
Бэнкс отдал Терезе ее бокал, после чего оба замерли в неловком молчании посреди шумной толпы. На ней было изящное платье без рукавов, с красивым цветочным рисунком. Оно подчеркивало ее тонкую талию, а открытый вырез на груди дразнил воображение. Бусы из окрашенного стекла прекрасно гармонировали с каким-то неведомым Бэнксу кораллово-розовым цветком, который она воткнула в волосы над правым ухом. Фигура у нее просто безупречная, подумал он, и вообще она чрезвычайно привлекательна - небольшой прямой носик, полные чувственные губы с чуть приподнятыми вверх уголками.
Возможно, предположил Бэнкс, ее родители выходцы из Таиланда или Вьетнама, но он не слишком хорошо различал представителей дальневосточных народов, поэтому особой уверенности у него не было. В ее лице читалась готовность улыбнуться, но он заметил и затаенную печаль. Наверно, у него обострилось восприятие после всего того, что он сам недавно пережил. Хотя в последнее время ему явно стало полегче.
- Приятный отель, правда? - спросила Тереза, пригубив вина.
- Да, - согласился Бэнкс, скользнув взглядом вокруг.
Интерьер выдержан в средиземноморском стиле, в мягких терракотовых тонах. Абажуры на лампах уютно приглушают свет, потолок и карнизы богато декорированы, зеркала и картины в позолоченных рамах. На той, рядом с которой они стояли, была изображена Земля, возлежащая в роге изобилия среди плодов и цветов, а вокруг простиралась унылая пустыня.
Да, "Монако" приятный отель, подумал Бэнкс, и особенно его украшает то, что он находится в Сан-Франциско - этот город понравился ему больше всех тех мест, где он побывал во время своего почти трехнедельного странствия по Америке. Надо только приноровиться к тому, что он расположен на холмах. Бэнкс уже прокатился на трамвае вдоль побережья, в тот же день, как приехал сюда, полюбовался на пролив и мост "Золотые Ворота", а вечером поужинал в ресторане "Вершина мира", где заказал дорогущий мартини. Он довольно долго сидел там и наслаждался прекрасным напитком и великолепным видом на залив. А на завтра Бэнкс наметил себе прогулку на Рыбацкую пристань и затем, возможно, в башню Койт, откуда, говорят, открывается потрясающий обзор на город и бухту.
- Сколько вы собираетесь тут пробыть? - спросил он Терезу.
- Только до среды.
- И я тоже.
- Вы англичанин, верно?
- Да. Спасибо, что не приняли за австралийца или новозеландца. Я абсолютно ничего не имею против них, но меня почему-то постоянно с ними путают, и это слегка уже начинает раздражать.
- Я не по случайности угадала, а была уверена. У меня прадед был англичанин. Из Халла.
- В самом деле? Я там бывал, и не раз. Вообще-то я живу недалеко оттуда. Вы простите, ради бога, мой вопрос, но как же это… он из Халла?
Тереза рассмеялась:
- Как вышло, что у девушки с моей внешностью предок - англичанин? Все очень просто. У моих родных был в Халле китайский ресторан.
Бэнкс не нашелся, что на это сказать.
- Вы бы видели сейчас свое лицо, - со смехом продолжала она. - Ладно, я пошутила. Я не китаянка. Мой прадед был матросом, и каким-то образом он оказался на французском торговом судне. Он не раз ходил в Японию, Китай и Корею, а в итоге осел во Вьетнаме. Такие дела - во мне тоже течет британская кровь, кровь Халла.
Бэнкс заговорщически понизил голос и наклонился к ней поближе:
- На вашем месте я не стал бы объявлять об этом во всеуслышание. Известно ли вам, что гласит старинная присказка английских бродяг и нищих?
- Нет, просветите меня.
- "От Галифакса, Халла и геенны убереги нас, Боже, беспременно". Говорят, бытовала уже в шестнадцатом веке. В Халле было строго запрещено попрошайничать, а кроме того, и там, и в Галифаксе были особенно кошмарные тюрьмы. Кажется, бродяги боялись их даже больше, чем геенны огненной.
Тереза снова рассмеялась.
- Интересные вы люди, англичане, - весело сказала она. - Я никогда не была в Англии, но хотелось бы съездить, поглядеть.
Бэнкс не мог вообразить, зачем ехать в Халл: ничего примечательного с точки зрения туриста там нет; впрочем, город - с его доками и вполне приземленными обывателями - обладает своеобразным грубоватым шармом. И еще в Халле имеется футбольная команда высшей лиги - немалый плюс в наши дни.
- Глядишь, однажды вы так и сделаете, - сказал он. - Послушайте, Тереза, возможно, я несколько прямолинеен, но скажите: вы здесь одна?
Ему показалось, что она покраснела, да он и сам смутился.
- Да. Я… я… - Она сделала такой жест, точно отмахивалась от комара. - Извините, это длинная история.
- А вы бы не хотели поужинать со мной сегодня и рассказать ее? У меня нет никаких планов на вечер, и я умею слушать.
Тереза прижала руку к груди:
- О, простите. Я бы с радостью, правда, но я не могу. Уже уговорилась… обещала пойти в одно место.
- Конечно, - ответил он, досадуя, что вообще завел этот разговор, - я понимаю.
Она мягко тронула его за рукав:
- Нет-нет, это совсем не то. Правда. Я сегодня обедаю с сыном, его женой и детьми. Приехала сюда в основном затем, чтобы повидаться с ними. И мне уже надо бы поторапливаться. Но я решила, что еще один бокал не повредит, прежде чем окажусь лицом к лицу с юными разбойниками. В смысле с внуками.
Никогда бы не подумал, что она уже бабушка, удивился Бэнкс, но говорить не стал - и банально, и слишком напролом.
- Ясно, - кивнул он.
Она вопросительно заглянула ему в лицо и предложила:
- А завтра? Я имею в виду… ну, то есть, если вы…
- Завтра - идеально. Это будет мой прощальный вечер здесь.
- И мой тоже.
Тереза одним глотком допила вино, поставила бокал на ближайший столик и вынула из сумочки пакетик с мятными леденцами. Поймав на себе взгляд Бэнкса, усмехнулась:
- Не удивляйтесь. Я не алкоголичка. Но там все-таки дети, да и моя невестка уж очень нервно относится к некоторым вещам. Она весьма религиозна, ее отец баптистский пастор. Ну что, встречаемся здесь?
- Отлично. В семь? Я закажу где-нибудь столик?
- Позвольте, я сама это сделаю, - возразила Тереза. - Я неплохо знаю город.
- Хорошо, - согласился Бэнкс. - Значит, до завтра.
Тереза заспешила к выходу, и он остался один.
Неподалеку расположился за складным деревянным столиком толкователь карт таро, и, когда глаза их случайно встретились, он заговорщически улыбнулся Бэнксу. На мгновение тот задумался: может, погадать? И тут же отверг эту идею. Либо расстроишься попусту, либо обнадежишься, и тоже попусту. Он любезно улыбнулся в ответ, допил вино и вышел на улицу. Пройтись, чтобы как-то скоротать вечер?
Первое, что он увидел, была пожилая проститутка, которую рвало на газон у дороги. Он торопливо прошел дальше, краем глаза заметив трех голубей, обрадованно заспешивших к "ужину". Как ни грустно, а подобные сцены не редкость в этом районе.
Он свернул за угол и обратил внимание, что какой-то негр, судя по всему, бездомный, упорно тащится за ним. Так они прошли с полквартала, и всю дорогу негр злобно ругал скупердяев, населяющих этот поганый мир. Похоже на Лондон, подумал Бэнкс.
На Юнион-сквер мимо него проехал трамвай, обвешанный развеселыми юнцами, которые радостно свистели и гоготали. Трамвай в унисон звенел и грохотал по рельсам.
Бэнкс пересек площадь и в задумчивости остановился. Пойду куда глаза глядят, решил он, и рано или поздно набреду на подходящий бар либо ресторанчик. Это уж непременно - к гадалке не ходи.
В помещение на первом этаже управления Западного округа, где почти всегда проводились пресс-конференции, притащили все стулья, какие сумели найти. Энни и суперинтендант Жервез заранее обсудили с Маклафлином, что и как можно сообщать журналистам, а о чем лучше помалкивать до поры до времени. Максимум, что мы можем сейчас сделать, мрачно подумала Энни, это опровергнуть парочку идиотских домыслов и не дать страстям разгореться сверх меры. Хотя, судя по всему, уже слишком поздно.
Смерть Патрика Дойла - вот во что репортеры вцепятся со страшной силой, и не только потому, что она наступила в ходе полицейской операции, но и потому, что спецназ применил тазер. А с тазерами пресса активно воюет уже третий год. Из больницы, где умер Дойл, просочилась информация, что два года назад у него был сердечный приступ. И хотя лечение прошло успешно и его последние ЭКГ были в норме, все же он поправился не до конца. Диагноз "сердечная недостаточность" ему так и не сняли. Полиции следовало выяснить это, прежде чем посылать людей, вооруженных тазерами. И журналисты обязательно будут всячески напирать на столь "вопиющий просчет". Дебаты о правомерности применения "убийственных электрошокеров" уже помогли многим газетам увеличить свои тиражи.
Помимо местной прессы и ТВ прибыли репортеры ведущих национальных изданий - "Дейли мейл", "Сан", "Гардиан", "Телеграф", "Экспресс", "Таймс", "Дейли миррор" - и парочка кинодокументалистов - в поисках достоверной фактуры по актуальным нынче темам: преступления с применением оружия, проблемы молодежи и действия полиции, повлекшие смерть граждан.
Зал был невелик, народу набилось как сельдей в бочке, в воздухе висел гул голосов. Микрофоны не понадобились, и так все друг друга слышали, но соответствующее оборудование позволяло записывать все на видео, а кроме того, сзади по углам поставили две телекамеры.
Войдя в зал, Энни огляделась и заметила нескольких знакомых, в том числе и тех, кто вчера был на Ракитовом проезде. Она прислонилась к стене возле дверей и не спеша потягивала кофе, пока репортеры рассаживались по местам. Наконец Маклафлин откашлялся и приступил к делу:
- Вчера утром, в десять сорок пять, полиция прибыла к дому по Ракитовому проезду, в котором, по имевшимся сведениям, находился заряженный пистолет. В силу того, что получить разрешение на вход от тех, кто находился в доме, полиции не удалось, были привлечены силы спецназа, которые и осуществили проникновение. В ходе операции один человек пострадал от разряда тазера. Впоследствии он скончался в городской больнице Иствейла. Заряженный пистолет был изъят с места происшествия. А теперь прошу задавать вопросы, если они у вас есть. Должен предупредить, что расследование не закончено, поэтому часть информации разглашению пока не подлежит.
По всей комнате поднялся лес рук, и первым задал вопрос представитель "Дейли мейл":
- Как я понимаю, мистер Патрик Дойл был владельцем дома, о котором идет речь. Он присутствовал там во время полицейской атаки? Это именно он погиб? И если да, то как это произошло?