Для меня, разумеется, его намерения не были загадкой. Месье Табуретт прибежал, чтобы охмурить меня своим обаянием и вытолкать вон из "своего" банка без шума и пыли, как говорится.
"Па де ваг" (не надо волн) – в те времена этот девиз был особенно популярен среди так называемой французской "элиты".
Месье Табуретт тревожился, он мельком скользнул взглядом по моему лицу и вновь нервно уставился на дверь лифта. Он, очевидно, ожидал увидеть некоего злодея, а я никак не подходил на роль "демона ночи".
Сопровождавший меня сотрудник – к сожалению, я стал уже забывать имена – деликатно прокашлялся и, показывая на меня и глазами и бровями, все-таки вынужден был сказать патрону: "Вот он, гхм, месье Насобин…"
Я стоял и взирал на разворачивающуюся сцену, держа картину в картонной коробке под мышкой, наблюдая за каждым из участников балагана.
Услышав мое имя, месье Табуретт встрепенулся, вздрогнул, расцвел улыбкой и демонстративным, якобы дружеским жестом протянул мне руку:
– Бонжур, месье Насобин! Я директор агентства, месье Табуретт.
Я всегда считал, что говорить про себя "месье" или "мадам" – признак плохого воспитания. Поэтому сразу почувствовал некое превосходство по отношению к банкиру.
Я вежливо улыбнулся и холодно ответил:
– Очень приятно. Чем обязан вашему вниманию?
Табуретт растерянно позыркал глазами и обиженно заявил:
– Мы приняли решение закрыть ваш счет, то есть, я хотел сказать, счет вашей супруги. И я лично пришел вам сказать об этом.
– Хм, могу я узнать, почему вы решили закрыть счет?
Месье Табуретт затряс щеками, мол, "ну и вопросы вы задаете! Что это вы себе позволяете?!" Но в ответ сказал:
– Пур ле резон диверс… (По разным причинам). Например, потому, что ваша жена не живет в непосредственной близости от нашего агентства.
– Да, она не живет поблизости. Ну и что? Зато она работает здесь – у нее офис совсем недалеко, несколько сотен метров отсюда…
Я улыбался. Крыть мой аргумент было нечем, и он то открывал рот, то закрывал его.
Я, кстати, уверен, что вся наша беседа записана камерами видеонаблюдения, а возможно, и звук тоже.
Табуретт отбросил маску приличия и зло прошипел:
– Месье Насобин, решение принято, счет будет закрыт в любом случае, и в ваших интересах это сделать мирным путем. Кстати, придется освободить сейф. Сдайте, пожалуйста, ключ.
– Нет, я не стану сдавать ключ. У нас с вашим банком заключен договор, он оплачен вперед, счет у моей жены всегда позитивный, на нем несколько тысяч евро.
– Вы не можете оставить за собой сейф, если у вас нет счета в нашем банке. Если вы не сдадите ключ, мы вынуждены будем взломать сейф, а вам придется оплатить издержки.
– Попробуйте. Я вас засужу. Вы собираетесь закрыть наш счет, потому что мы русские.
– Вовсе нет! Наш банк работает в России!
– Да. Грабит ее по мере сил. Не уважая туземцев.
– Очень хорошо. Отдайте ключ!
– Нет. Кстати, я спешу. Разрешите пройти, вы мне мешаете.
С этими словами я ушел, напоследок внимательно посмотрев на сотрудников депозитария. Мне показалось, что им было стыдно. Впрочем, вероятно, что именно показалось.
Наивные, добрые люди, не знакомые с Системой изнутри, все еще полагают, что принципы деятельности банков XXI и ХХ (или даже XIX) веков похожи.
Некоторые наивные граждане даже думают, что банки ссужают людям деньги, которые им удалось собрать у вкладчиков и клиентов, а также собственные средства, которые эти самые банки накопили и заработали своим ростовщическим ремеслом.
Ерунда. Все совсем не так, а гораздо хуже. Современные банки оперируют не деньгами, а "баблосом".
"Баблос", в отличие от денег, не имеет никакого обеспечения, и его "рисуют" в потребных количествах "эмитирующие центры". Сиречь, более или менее здоровые умом дядьки, в соответствии с собственными желаниями.
Современные "банки" – это всего лишь агентства, через которые рекой течет нарисованный "баблос" и в ту и в другую стороны. Откуда у банков деньги? Они их заработали и накопили? Не смешите. Вспомните, при каждом кризисе каждая государственная казна безвозмездно "спасает" банки, вливая в них все новые и новые средства.
Можно подумать, что банки, говоря по-старому и используя прошлые мерки, – это на самом деле многократные и безнадежные банкроты.
Но они вовсе даже не банкроты. Их берегут и лелеют. Они жиреют и функционируют. А почему? А потому, что у нынешних банков теперь совсем другие задачи. Это вовсе не банки XIX или XX веков. От тех остались только названия и старинные здания. Эти учреждения на самом деле радикально мутировали. Они принципиально отличаются от своих предков.
В "баблономике" вся экономическая деятельность вращается вокруг займа, потому что у предпринимателей больше нет своего оборотного капитала.
Прогрессивные налоги не позволяют предпринимателю накопить собственный капитал, сколько бы он ни зарабатывал, и человек вынужден всегда обращаться в банк, где деньги весьма дешевы, на первый взгляд.
Поэтому банки вдруг оказались в обществе непременным, ключевым звеном, решающим судьбу любого индивидуума или предприятия. От банка зависит, будет предприниматель жив или его дело умрет.
Реальный капитал предпринимателя ныне на деле выражается не в объемах собственных средств, а в объемах кредитов, которые ему готовы предоставить банки, а также в условиях кредитования, более или менее льготных.
Кроме того, если предприниматель поссорится с банком, то этот банк и все остальные банки по общему сговору просто перестанут кредитовать его бизнес, а он долго не протянет, потому что его собственные накопления у него уже давно отняли мытари.
Не верите? Значит, вы не знакомы с темой. Ознакомьтесь, и вам станет ясно, что я прав.
И вот представьте себе, что я осознанно отказываюсь заискивать и прогибаться перед месье Табуреттом, начальником крупнейшего банка "комендатуры" на бульваре Осман, поскольку не собираюсь глотать оскорбления и намерен отстаивать свои права и свободу.
Как реагирует месье? Истерично. Он рвет и мечет: "Как так, какая-то мелкая сошка, некий русский, ничтожный бизнесменишко" позволяет себе дышать волей, когда даже я, великий месье Табуретт, стараюсь приспособиться и вжиться в свою ячейку Системы?"
Я ушел, а Табуретт немедленно принялся писать нам о том, что счет закрыт, а деньги, остатки на счете, соблаговолите получить по чеку номер… "который прилагается к настоящему письму".
Табуретт явно нервничал, потому что чек-то он "забыл" приложить. То ли специально хотел нам досадить, то ли и впрямь ручонки у него тряслись от гнева. Короче, чек на сумму остатков на нашем счете мы не получили, хотя о нем ясно говорилось в официальном письме и даже указывался номер этого мифического чека.
Потом банкир прислал нам еще несколько писем, одно за другим, в которых объявлял контракт об аренде сейфа расторгнутым и требовал ключ.
Я, понятно, снова решительно отказался отдать ключ, а контракт расторгнутым не признал.
В принципе, как показали дальнейшие события, я правильно определил психотип этого человека: он поскандалил, наломал дров, но так и не решился вскрыть сейф, отложив дело в долгий ящик.
Через некоторое время месье Табуретт покинул пост директора этого агентства, и новый директор, обнаружив, что один из сейфов депозитария не оплачивается и при этом закрыт, потребовал от нас через свою ассистентку вернуть ключ.
Само собой, я в ответ спросил: а где наши деньги, оставшиеся на счете?
Новый директор агентства чванливо указал мне, неразумному, что деньги были со счета списаны по контракту в уплату аренды сейфа, так как контракт все еще действует.
Тут мы с адвокатом весело посмеялись: ведь Табуретт письменно заявил, что контракт расторгнут, а наши деньги УЖЕ высланы нам чеком.
Я предлагаю вниманию читателей письма обеих банкиров по поводу одной и той же суммы остатков на счете клиента. Они противоречат и исключают друг друга.
Новый директор при этом заявляет, и тоже письменно, что контракт действует, а деньги списал банк в свой карман ради оплаты по контракту.
Короче говоря, нас просто прекратили обслуживать, но не забыли стырить наши деньги за сервис, которого не было. При этом банк подделал, вероятно, и бухгалтерский баланс – он ведь у них, по идее, не мог сойтись, если остаток на счете клиента использован два раза и с разными целями: выписан чек, и эта же сумма потом списана на другое дело…
Словом, и смех и грех. Теперь вообще есть серьезный повод усомниться в добросовестности финансовой отчетности этого банка.
Потом директора менялись, а таинственный сейф номер 306-02 оставался закрытым, нами не оплачивался, и так тянулось год за годом. Сотрудники банка знали, что к ячейке номер 306-02 не следует приближаться и ее держателям лучше не пытаться звонить, от греха подальше.
Между тем кофр 306-02 постепенно обрастал легендами, потому что каждый из новых директоров предпочитал спрятать концы этого непонятного и нехорошего дела подальше.
А уж когда этим сейфом заинтересовалась контрразведка, железный ящик и вовсе окутался таинственным туманом.
Чтобы закончить тему с банком, скажу, что сегодня, в январе 2013 года, ключ от сейфа по-прежнему находится у меня, а внутри пустого железного ящика по-прежнему лежит визитная карточка компании "Аэрофлот" с нецензурной надписью из трех кириллических букв. Сейф нами не оплачивается и банком не используется.
Перо и пергамент
Сначала портрет, а потом и личность Бенвенуто затянули, всосали всю нашу привычную жизнь в некую "галактическую воронку", и в конце концов после непередаваемых приключений нас с женой и нашими верными помощниками выбросило в какой-то другой мир.
Ощутив наяву вибрации душ великих людей прошлого, особенно эпохи Ренессанса, мы вдруг увидели, насколько убог набор наших желаний (я имею в виду людей современного, привычного комфортного и обеспеченного социальными гарантиями мира), как узки рамки "свободы" личности сегодня и как далеко мы ушли с тропы здравого смысла.
Словом, я стал замечать, что смотрю на окружающее другими глазами.
Соответственно, у меня возникло непреодолимое желание поделиться своими знаниями, своими ощущениями с другими людьми.
Хорошо было бы сделать фильм о людях того времени, когда за каждую корку хлеба или свободное слово приходилось бороться как за саму жизнь. Ведь при этом, при своей тяжелой судьбе, наши предки строили прекрасные храмы, мосты, чудесные города и писали почти невероятные, божественные картины.
Я мечтал сделать кино таким, чтобы наши смелые и сильные духом пращуры стали понятны моим современникам. Его основной мыслью должны были стать свобода и вера в себя. Свобода индивидуума, порочного и высокого гения среди бурлящего и кровавого, трансформирующегося мира… А Бенвенуто Челлини как нельзя лучше подходил на роль главного героя.
И вот когда я еще обдумывал новую для себя мысль насчет кино и постепенно привыкал к ней, случилось странное происшествие.
Я ехал по Москве и вдруг на огромном билборде увидел лицо Челлини. Ну вот просто лицо с нашего портрета. Я оторопел и попросил своего шофера остановиться.
Потом я долго стоял и смотрел на огромную афишу. Оказалось, что это реклама фильма, а человек, как две капли воды похожий на Бенвенуто, – это загримированный австралийский актер Хит Леджер.
После того случая я твердо решил снять кино, и известие о скоропостижной смерти актера, в гриме как две капли воды похожего на Челлини, воспринял как личную трагедию.
В моем возрасте, уже после сорока, мечты сразу же превращаются в конкретные планы. И потому я начал действовать.
Первым делом я накупил всяческой литературы по сценарному ремеслу и прочитал ее. Особенно мне понравились американские книги – там все было изложено предельно конкретно, прагматично и интересно.
Вообще говоря, оказалось, что ремесло сценариста чрезвычайно интересное, творческое дело, а вот его место в киношной индустрии оставляет желать лучшего. Но обо всем по порядку.
Прочитав книги, я стал посещать кое-какие мастер-классы, тем более что сегодня это легко делать виртуально.
В конце концов по прошествии нескольких месяцев я почувствовал, что готов.
Предметом сценария по моему замыслу должны были стать несколько лет жизни Бенвенуто, причем весь материал основан на реальных событиях, местами перетасованных, усиленных и вплетенных в параллельные сюжетные линии.
Я сел за работу и примерно за пару месяцев написал сценарий по-русски. Ориентировочно сто страниц голливудского (как его называют сами киношники – "индастри") стандарта.
Дело в том, что в Голливуде к оформлению сценария предъявляются жесткие требования: если он оформлен неправильно, его даже не станут читать.
Правильно оформленный материал при этом предполагает, что одной странице текста соответствует примерно одна минута экранного времени.
Сценарием я занимался после работы и по ночам.
Чтобы оправдать в собственных глазах отвлечение сил и времени на огромную работу, я убеждал сам себя, что кино позволит представить автопортрет, а автопортрет и вся его история помогут кино. Но на самом деле я просто искал какой-то смысл для объяснения возникшей столь внезапно потребности написать сценарий. По правде говоря, внутри меня уже клокотал вулкан, и он должен был вот-вот взорваться.
Работа над сценарием меня не утомляла, я мог просидеть перед компьютером всю ночь напролет.
Чтобы писать профессионально, я решил найти себе "коучей" (проводников, опытных инструкторов) в США, которые помогли бы мне создать или, вернее, переписать текст по-английски без ошибок.
Поскольку я четко понимал, чего хочу, мне повезло: просто по объявлению и без всяких знакомств я связался с замечательным человеком в Нью-Йорке – Крегом Келлемом, а потом пришлось поработать и с его сыном – Шоном.
Шапочно я теперь знаком и с Джуди, дочерью Крэга. Вся семья Келлемов – это профессиональные "коучи", то есть учителя-инструкторы сценаристов – "скрин докторз", как это называется на сленге "индастри".
Крэг стал мне в результате чем-то вроде наставника, отца и проводника в этом новом для меня мире.
Первым делом Крэг попросил меня подписать ему "релиз эгримент" (Release Agreement). Но как только я узнал, что это на самом деле такое, наотрез отказался.
"Релиз эгримент" – это такая бумага, которую ты подписываешь, добровольно отказываясь от своих авторских прав. Она о том, что никогда и ни при каких обстоятельствах ты не станешь упрекать партнера, если он украдет у тебя сюжет, персонажей, идею, текст и вообще все.
В Голливуде и около "релиз эгримент" подписывается при каждом удобном случае. Это нечто вроде изнанки якобы хорошо защищенных авторских прав.
Реакция на акцию. Противодействие действию. Зримое проявление третьего закона Ньютона, можно сказать. Закон защищает авторские права? Ну тогда продюсеры попросят сценариста просто отказаться от них добровольно. Вот и все. Не хочешь – ну и сиди со своим сценарием в обнимку, никто его не прочтет.
Таким образом, с помощью "релиз эгримента" "индастри" огораживается от исков, особенно от пустых и надуманных исков по поводу авторских прав.
Тем не менее я хоть и читал об этом в американских учебниках по сценарному делу, все-таки был насторожен и удивлен.
Крэг тогда не послал меня к черту, как немедленно сделали бы 99 % людей из "индастри", и даже прочитал сначала мой синопсис, а потом весь корявый черновик сценария. Затем перезвонил мне и сказал, что тема настолько не похожа на все остальное, чем он занимается, что он согласен поработать со мной и без "релиз эгримента".
"Ты хоть понимаешь, я надеюсь, – сказал он, – то, что ты сейчас написал – это не сценарий, а хрень какая-то, в которой плавают интересные зерна, и хотя этих зерен довольно много, но они не видны?"
Да, это я понимал. Я не упрямился и согласился следовать его инструкциям.
Сначала мы составили тезисы для первого акта, потом для второго, третьего и четвертого. Практически мы разложили сценарий на атомы и собрали его снова. Выстроили его безупречно по законам Станиславского, потом углубили провалы и подняли вершины.
Каждую сюжетную линию мы проработали отдельно, опять же подчинив все объективным сценарным законам. Потом свели все вместе. На правильный, крепкий "скелет" мы нарастили "мышцы" и покрыли их прекрасной "кожей".
Мы работали вместе, одной командой, смеялись и прикалывались над разницей культур в течение пяти месяцев, кажется.
Американцы, а если точнее, американские евреи многого не понимали в тонкостях европейского менталитета. А Шон так и вовсе все время порывался накормить солдат, осаждавших Рим в 1527 году, пиццей. Я посмеялся над ним: помидоры тогда еще не были в ходу в Европе.
Ну и они тоже находили немало поводов посмеяться надо мной. Особенности моего английского языка, например, доводили их до истерики.
Еще их удивляли моя бескомпромиссность и внимание к деталям придворного этикета, особенностям поведения героев в рамках специфической социальной иерархии того времени. А я видел и чувствовал каждого персонажа своего сценария как живого. Герои говорили и действовали по-своему, оставалось только слышать и понимать.
Словом, по истечении пяти месяцев сценарий был готов. "Коучи" сказали, что он получился хорошим, крепким и правильным с точки зрения драматургии. Но я хотел убедиться, что текст действительно хорош.
В первую очередь я напряг свои связи и разыскал в Италии и Великобритании рафинированных потомственных аристократов, не чуждых культуре, истории и литературе в особенности.
Мне необходимо было услышать их мнение относительно каждой детали сцен и диалогов. И если бы кто-нибудь из значимых для меня читателей посчитал бы написанное надуманным или противоречащим их опыту, манерам или воспитанию, я бы немедленно все переписал.
К счастью, мои рецензенты прочли текст внимательно, мы обсудили с ними материал и нюансы подробно, и их впечатление оказалось весьма позитивным.
Когда я писал сценарий, то просто не задумывался о том, как поступлю дальше, когда он будет готов. Так уж, вероятно, устроена психика деятельного человека: если представить себе весь путь сразу, со всеми его препятствиями и осложнениями, то желание продвигаться и начинать движение ослабнет.
А если видеть перед собой только этап, пусть и сложный, но который тебе по силам, тогда втянуться в дело имеет смысл. Ну а потом – "дорогу осилит идущий", как говорится.
Итак, сценарий был завершен, а "коучи" исправили все ошибки и корявости неродного мне английского языка.
Получилось отлично. Что дальше?
В Голливуде сценарии пишут все. Кто не пишет, тот зарабатывает на сценаристах. Там говорят не "Здравствуйте, как дела?", а "Здравствуйте, как ваш сценарий?".
В год их пишется сотни тысяч. И только пара процентов из написанного кем-то читается. Ничтожная часть прочитаного принимается в работу, то есть покупается продюсерскими студиями.