Сириль помассировала шею, углубившись в воспоминания.
Ад интернатуры был чем-то совсем иным. Она страдала в нем два года. Отделение Б больницы Сент-Фелисите. Лабиринт небольших темных палат с решетками на окнах, где чахли изгои общества. Большинство из них были нищими, а их состояние объяснялось как простой подавленностью, так и тяжелыми психопатологиями.
Сириль думала, что сможет позаботиться о них, выслушать их, помочь им подняться. Но уже десять дней спустя она все поняла. Измученный персонал настолько накачивал пациентов лекарствами, что с ними практически невозможно было установить контакт. Политика профессора Маньена была простой: наколоть больных транквилизаторами, чтобы все было тихо и спокойно, а затем перевести в другое отделение или больницу. Шизофреники, больные с расщеплением личности, опасные психопаты, извращенцы… Она ничего не могла сделать.
И именно из этого ада восстал Жюльен Дома?
Сириль вздрогнула.
Ни его жесты, ни поведение, ни голос не находили в ней отклика. Напрасно она ломала голову, вспоминая десятки палат, сеансы терапии, даже электрошок и изолятор. Все безрезультатно. Она отломила два кусочка шоколада и в очередной раз попыталась дозвониться Бенуа. По-прежнему автоответчик. Она оставила ему третье сообщение, стараясь сдержать беспокойство.
Небольшими глотками Сириль пила кофе. Вот уже пять лет она пыталась сделать своих пациентов счастливыми. Она принадлежала к американской школе, рассматривающей счастье как любое другое состояние мозга, которое можно спровоцировать. В частности, она была уверена, что люди рождаются с разной нейронной способностью к счастью. Некоторые предрасположены к этому, другие - нет. Ее задание, думала она, заключается в том, чтобы исправить эту ситуацию и помочь тем, кому не удалось вытянуть счастливый билет.
Это была ее единственная цель.
И она не могла отклониться от нее, как бы там ни было.
* * *
После обеда все шло как обычно. Между сеансами с пациентами Сириль снова и снова возвращалась к собственной проблеме, записывая в блокнот все, что помнила о своем пребывании в Сент-Фелисите, пытаясь составить список пациентов, которых она лечила. Дело продвигалось медленно. Ведь все это было десять лет назад, и некоторых из них она видела только несколько раз. Лист бумаги был наполовину чистым. Ей следовало бы просмотреть все дела пациентов за тот период. Но это было невозможно.
Место напротив Сириль заняла ее последняя пациентка в этот день. "Перфорация чувств, попытка самоубийства" - написала Мари-Жанна на папке. Изабелла ДеЛюза пребывала в отчаянии. Симпатичная домохозяйка, мать четверых детей, теперь уже взрослых, жила в одном из прекрасных домов наподобие дворца Мезон-Лаффит, в несколько этажей и расположенном рядом с парком.
По словам Изабеллы, она страдала от "двадцати лишних килограммов" и "неверности мужа". Было ясно, что женщина напрямую связывает эти два фактора. Сириль никак не могла сосредоточиться на рассказе своей пациентки, хотя прекрасно отдавала себе в этом отчет и пыталась ее слушать.
На этом месте сидело множество женщин, оплакивавших неверность своих мужей. В большинстве случаев они были полностью разбиты и уничтожены, словно получили мощнейший удар, которого никак не ожидали. Сириль каждый раз спрашивала себя, как же так сталось, что они этого не предвидели. Отдаление от супруга, отсутствие интереса…
Мадам ДеЛюза снова готова была расплакаться.
- Простите меня, доктор. Просто я прожила с ним тридцать лет, понимаете?
Голос изменил ей. Сириль осторожно придвинула к ней коробку бумажных салфеток и попыталась подбодрить.
- Пожалуйста, продолжайте.
- Вот уже год он мне изменяет, постоянно упрекает, все хуже и хуже обращается - "сделай то", "сделай это", - даже на людях. В то время как это он ведет себя за моей спиной как свинья!
Глаза пациентки сверкнули яростью. Сириль невольно подумала о Бенуа и его бывшей жене, об отчаянии этой женщины, обнаружившей, что профессор нейробиологии спит с одной из своих интернов, по всей видимости, с Сириль.
Мобильный как будто разгадал ее мысли и принялся вибрировать. Сириль должна была отключить его, как обычно делала это во время сеансов, но на экране высветилось сообщение от Бенуа. Она колебалась несколько секунд, затем все же извинилась перед пациенткой, взяла телефон и прочла сообщение:
"Получил втое сообщение, золото. На собрании до 20 ч. Не мог повзонить. Что случилось?"
Сириль прокашлялась.
- Простите, пожалуйста, но я вынуждена ответить своему мужу. Это займет буквально несколько секунд.
Она набрала на экране ответ: "Никаких проблем. Встретимся в ресторане. Целую".
Сириль еще раз извинилась, выключила телефон и продолжила беседу с пациенткой.
Случай Изабеллы был идеальным для начала тестирования мезератрола на пациентах с умеренными проблемами.
- Я могу предложить терапевтическую стратегию для уменьшения ваших страданий, мадам, а также несколько подобных сеансов, чтобы окончательно разобраться в сложившейся ситуации.
Мадам ДеЛюза поднесла руки к горлу, словно задыхалась.
- Доктор, вы думаете… что он не вернется?
Сириль Блейк облокотилась на спинку кресла и скрестила руки на груди.
- Я не могу ответить на этот вопрос. Я лишь хочу помочь вам выйти из этой ситуации с наименьшими потерями.
Да, Изабелла ДеЛюза была именно тем человеком, здравомыслящим и волевым, которого она искала для дальнейшего изучения свойств мезератрола. Ее пациентка могла сполна насладиться преимуществами этой новой программы. Сириль поставила локти на стол и наклонилась к ней.
- Возможно, он вернется. Мы не можем этого знать. Самым лучшим для вас будет как можно быстрее расстаться с состоянием грусти, приободриться, снова подняться. Мы начинаем изучение свойств нового препарата, который позволяет пациентам избежать физических страданий в случаях, подобных вашему. Почему бы вам не попробовать?
- Я не хочу принимать антидепрессанты, доктор! От них возникает зависимость, и человек перестает быть самим собой.
- Это не антидепрессант, мадам. А риск привыкания к нему исключен полностью.
Изабелла ДеЛюза достала из коробки бумажную салфетку и вытерла ею глаза и нос.
- Почему бы и нет? Если вы говорите, что я перестану страдать, то почему бы и нет?
5
20.30
Бенуа Блейк, одетый в коротковатый смокинг, поднял бокал с шампанским. Двенадцать гостей, сидевших в небольшом зале ресторана "Ля Перуз", замолчали.
- Дорогие друзья! Спасибо за то, что вы пришли на этот ужин, такой важный для меня. Спасибо моей милой и красивой супруге за то, что приготовила для меня этот сюрприз, хотя в моем возрасте дни рождения уже не празднуют.
Все рассмеялись, а Бенуа повернулся к Сириль, которая выглядела просто роскошно в черном платье, открывающем плечи. В ушах у нее поблескивали бриллианты, а волосы были старательно уложены.
- Я был зачат в году, который не хотел бы называть из уважения к своей молодой жене, рискующей обнаружить, что годы, разделяющие нас, - не просто яма, а бездна. - Присутствующие засмеялись. - По словам отца, я был зачат на роскошном круизном лайнере. Об этом я не знаю больше ничего, кроме услышанного от своего производителя, причем сказано это было в конце ужина, на котором было выпито слишком много спиртного. От этой истории мне достался лишь изъян, и я в этом чистосердечно признаюсь. Даже сейчас я не могу ступить на борт прекрасной яхты, не испытывая любопытного чувства надругательства! - Снова смех. - Вот почему, учитывая то, что люди постоянно выдумывают истории, жизнь, вся жизнь - это басня… ведь так?
Раздались аплодисменты. Сириль любовалась Блейком, как и каждый раз, когда он выступал на публике. Она любовалась его непринужденностью и красноречием. Великий Человек пребывал в отличной форме, особенно когда подстригся и сбросил несколько килограммов. Конечно, он старел, но его фигура борца оставалась прежней, и он сохранил высочайший интеллект, который и подкупил Сириль, когда она была его ученицей… После конгресса в Бангкоке и присуждения Нобелевской премии (неважно, получит он ее или нет) она повезет своего мужа на какой-нибудь волшебный остров, где не будет ни мобильной связи, ни Интернета. Сириль наполовину осушила бокал с шампанским. Какая насмешка судьбы! Она была младше мужа на двадцать пять лет, тем не менее первая стала сдавать.
Возможно, через две недели Институт Каролинска Стокгольма присудит ее мужу Нобелевскую премию в области медицины за исследования нейронного цикла боли. Обсуждения, проходящие в Стокгольме, должны быть одним из наиболее тщательно охраняемых секретов, где почти никогда не бывает утечки информации. Невозможно было знать наверняка, кто же получит премию. Но некоторые моменты не оставляли сомнений. В сентябре Институт Каролинска организовал биологический симпозиум, куда были приглашены несколько избранных, среди которых - Бенуа Блейк и его соперник Тардьо. Всем известно, что это собрание является, по сути, первым этапом предстоящих выборов и что их презентация должна определить чье-либо преимущество.
Сириль представила, как на следующее утро им позвонят из Стокгольма, и ощутила, как где-то внутри трепещет крылышками бабочка. Бенуа Блейк преуспел в своих работах по изучению влияния физического шока на нейронный цикл. Помимо других удивительных результатов, нейрофизиолог открыл мезератрол - новый класс молекул. Поначалу его использовали для снятия сильнейшего напряжения, но медики быстро заметили, что подобное лечение давало вторичный, совершенно неожиданный, результат. Пациенты, подвергавшиеся психическому шоку, отмечали улучшение самочувствия и сна, а также уменьшение страданий. Бенуа тотчас же пустил лошадь в галоп.
В девяностых годах во время первого этапа тестирования на мышах он обнаружил, что мезератрол успокаивает животных, травмированных чрезмерным лечением. Еще через несколько лет исследований, в том числе и на людях, Блейк формально установил, что эта молекула имела свойство ликвидировать компонент физической боли, полученной вследствие травматических событий. Сириль, идя по его стопам, перешла к клиническим исследованиям, ежедневно используя этот революционный метод лечения.
Она посмотрела на мужа и улыбнулась, гордясь им. И подумала о том, что если бы она не вышла за него замуж, то, скорее всего, не достигла бы всего, что у нее есть на сегодняшний день. Она допила шампанское и пролистала меню. Бутерброды, суп с кресс-салатом, паста из тыквы, мясо ягненка с яблоками в карамели… Она ничего не ела с самого утра, и ее желудок взбунтовался. Официант в ливрее предложил ей бокал бордо, который она взяла и с удовольствием пригубила.
Сириль отлично помнила выступление Бенуа на кафедре Коллеж де Франс.
- Ты довольна мной? - спросил он тогда с улыбкой.
Она искренне ответила:
- Отныне я буду жить в твоей тени.
- Нет, ты будешь вкалывать и многого добьешься, - произнес он, как будто дразня ее.
"Да, как проклятая…"
Именно это она и делала. Работала днями и ночами, чтобы ни в чем ему не уступать. Если она хотела выйти из тени Великого Человека, то должна была создать себе имя.
Когда в двухтысячном году она ушла из Сент-Фелисите, хлопнув дверью, то хотела отказаться от медицины. Бенуа, с которым они уже год были женаты, уговорил ее остаться. Как раз в это время он стал профессором университета Беркли и привел ее к себе. Сириль познакомилась с молодыми учеными, заинтересованными темой, популярной во Франции среди философов, - поисками счастья. Она сразу же прониклась их работой, осознав, что именно этим и хочет заниматься. Наконец-то она повстречала людей, смотревших в одном направлении с ней, не считавших тяжелое медикаментозное лечение единственным средством в борьбе с физическим недомоганием. Они были открыты для других форм лечения.
Коммерческое чутье Бенуа Блейка сделало остальное. Он почувствовал перспективы развития в этой области и не ошибся. На сегодняшний день в США насчитывалось несколько "центров счастья", где предлагали людям целостную помощь в достижении благополучия. Во Франции открытие подобного центра и управление им являлось взглядом в будущее. Не хватало лишь финансирования. Бенуа не составило большого труда уговорить американские лаборатории продать патент на мезератрол и подписать контракт с теми, кто предложил самую большую сумму.
* * *
Большинство свечей в серебряных подсвечниках были потушены. Гости задержались еще немного после кофе и сладостей. Вино было отличным, а почетный гость - в ударе. Бенуа пребывал в отличном расположении духа. В конце концов они покинули душный зал, взяли пальто и вышли на улицу, в холодную ночь.
Поблагодарив гостей и попрощавшись со всеми, чета Блейков направилась к машине Бенуа, чудом припаркованной на небольшой улочке возле набережной Августинцев.
Бенуа сел за руль и включил печку, заметив, что его жена стучит зубами от холода.
- Отличный вечер, дорогая. Как мне тебя отблагодарить?
Они ехали вдоль набережной в "ауди" серебристого цвета, которая все еще пахла как новая, потом свернули на улицу Святых Отцов, а затем на улицу Севр.
- Жаль, что сегодня твое дежурство… - осторожно произнес Бенуа.
Сириль спрятала серьги в сумку и сменила туфли на мокасины, оставленные под пассажирским сиденьем.
- Да, мне тоже очень жаль. Но врач, который должен был сегодня дежурить, заболел.
- Ты оставила мне несколько сообщений… Что ты хотела рассказать?
Они повернули налево, на бульвар Распай, затем направо, на улицу Ренн. Движение было небольшим. Лишь когда они доехали до бульвара Вожирар, Сириль решилась заговорить.
- Сегодня утром со мной произошел странный случай… - начала она, а потом в нескольких словах рассказала о встрече с пациентом, которого начисто забыла.
Бенуа чуть не наскочил на бордюр, послышался визг тормозов. Он громко выругался.
- Ты полагаешь, что врачи помнят всех своих пациентов?
- То же самое мне сказала Мюриэль. Но все равно это как-то странно…
- Томография что-нибудь обнаружила?
- Нет.
- Тогда, могу тебя заверить, волноваться не о чем.
Они ехали по бульвару Пастор, затем по улице Фальгьер. Сириль поглядывала на мужа, Бенуа хмурился. Несколько минут спустя машина остановилась возле здания на улице Дюлак.
- Послушай, забудь эту историю, я тебя прошу, - сказал Бенуа. Он немного подумал и добавил: - И если тебе будет сложно с этим пациентом, откажись от него. Это есть в контракте, помнишь? Ты занимаешься только легкими психическими патологиями. Все остальное - дело больниц.
Сириль кивнула. Если ее муж, беспокойный от природы, не волновался, значит, переживать действительно не от чего. Она облегченно вздохнула.
- Жаль, что нам не удалось поговорить об этом раньше. Я бы не переживала целый день.
Бенуа погладил ее по щеке.
- Не бери в голову.
- Не могу, - ответила Сириль.
- Почему?
- Однажды кто-то сказал… по-моему, это был некий великий профессор… что нет ничего более важного для выполнения поставленной задачи, чем усердие.
Бенуа с восхищением взглянул на нее. На его пиджаке блеснула ленточка ордена Почетного легиона.
- А сегодня этот же профессор говорит, что ему недостаточно видеть свою жену раз в два дня.
- Раз в пять дней!
- И что он хотел бы воспользоваться тем немногим временем, что у него осталось.
Он наклонился и принялся гладить ее ноги, приподнимая край черного платья. Сириль представила себе Тьерри Пани, одного из врачей Центра, который вот уже полчаса ждет ее в лаборатории сна. Она не любила опаздывать.
- Бенуа, я должна идти. Мне очень жаль, но сегодня ничего не выйдет. Давай отложим на завтра, хорошо?
Руки профессора стали более настойчивыми.
- Давай вернемся. К черту твою лабораторию!
- Бенуа, пожалуйста, я глава этой лаборатории, я должна все проверить.
- Только один раз! У меня сегодня день рождения!
- Да, я знаю, дорогой, мне очень жаль. Через два года, когда у меня появится возможность нанять еще двух врачей, я не буду дежурить, обещаю.
Бенуа вздохнул и поцеловал ее в шею. Сириль застонала от удовольствия и прошептала:
- Я тебя умоляю, не усложняй мой уход…
Они долго целовались, потом Сириль все же вышла из машины. В этот момент ее муж как будто что-то вспомнил, порылся в карманах и достал флешку.
- Ты сегодня сделаешь это для меня? - умоляюще спросил он.
- Возможно, между тремя и четырьмя часами утра у меня появится небольшое окно для тебя, - ответила она, подмигнув.
Она взяла флешку и послала ему воздушный поцелуй.