Эвелин назвала свое имя и номер бейрутского сотового телефона, поблагодарила девушку и положила трубку. Она не очень-то рассчитывала связаться с Томом после стольких лет, но пережитое возбуждение ее не оставляло.
Она посмотрела на часы и озабоченно нахмурилась. Было около семи. Как неудачно, что она договорилась встретиться с Миа в ее отеле. Эвелин хотела было позвонить ей и перенести встречу, но и подумать не могла, чтобы просидеть в одиночестве еще два часа, в плену тяжких воспоминание в ожидании встречи с Фарухом, с каждой минутой страшившей ее все больше.
Она решила посидеть с дочерью в кафе отеля, в приятной обстановке, где звучит хорошая музыка и вокруг такие милые и беззаботные лица, это поможет ей легче вынести двухчасовое ожидание. Только нужно будет постараться не думать о предстоящей встрече, пока она не поймет, что же происходит.
Закрыв папку и оставив ее на столе, она положила в сумочку фотографии и сотовый телефон и направилась в отель, находившийся прямо напротив ее дома.
Глава 4
Телетайпные аппараты давно канули в прошлое. Вместо дешевого китайского кафе появился японский ресторан "Бенихана", сверкающий стеклом и сталью. Круглый бар для репортеров под соответствующей вывеской "Ньюс" уступил место новому, с не меньшей изобретательностью названному "Лонж". Отделанный темными пластиковыми панелями "венже", он по стилю и обстановке напоминал "Кафе дель Мар", а в меню появились популярные мохитос из маракуйи. Пропал и попугай Коко, постоянный обитатель старого бара, известный своим умением бесподобно подражать вою приближающегося артиллерийского снаряда, отчего непосвященные посетители в панике срывались с места и мчались в бомбоубежище.
Отель пользовался огромной популярностью на протяжении 1980-х годов, когда в нем предпочитали останавливаться всякие знаменитости вроде Дэна Разера и Питера Дженнингса. В то время как конкурирующие застройщики превратили Западный Бейрут в образцовый пример современного города, после чего это почетное звание перехватил Могадишо, а затем и Багдад, "Коммодор" оставался заповедным уголком, где не отключали электричество, тарахтели телексные аппараты и к услугам посетителей всегда были филе-миньон и неоскудевающий бар - благодаря отваге и изворотливости управляющего отеля, а также, конечно, солидным взносам покровителей. Сказать по правде, управляющий справлялся со своей работой даже слишком хорошо. Большинство репортеров, прибывавших в город для освещения хода войны, редко отваживались покинуть надежный уют отеля, сочиняя свои репортажи непосредственного свидетеля событий скорее за передним столиком, чем на передовой линии фронта.
К счастью, те времена давно прошли - во всяком случае, в основном. И восстановление, вдохнувшее в город жизнь, не обошло стороной и отель, известный теперь как "Меридиэн Коммодор". Несмотря на роскошную переделку, в нем по-прежнему предпочитали останавливаться все заезжие репортеры и газетчики. Они вели себя корректно и даже подчеркивали свою лояльность, когда информация о внезапно начавшейся короткой, но крайне жестокой войне на протяжении всего лета занимала первые страницы печатных изданий по всему миру. "Коммодор" вернул себе былую славу, бесперебойно обеспечивая своих клиентов спиртным, адреналином и лучшей в городе широкополосной связью, вновь демонстрируя поразительное умение подарить им ощущение принадлежности к обширной сицилийской семье - что вполне устраивало Миа Бишоп, не имевшую никакого опыта пребывания в зоне боевых действий.
Впрочем, она и не стремилась восполнить его отсутствие.
Девушка выбрала профессию генетика вовсе не потому, что она сулила погружение в мир приключений.
- Я понимаю, это не мое дело, но… у тебя действительно все в порядке?
Рассказав Эвелин о том, как продвигается ее работа, обменявшись с ней слухами о последствиях войны, которые грозили украсить их ближайшее будущее, Миа наконец-то решилась задать волнующий ее вопрос. Он не давал ей покоя с того момента, как они уселись за столиком, и хотя она стеснялась спрашивать, ей казалось еще более неприличным не дать матери возможности поделиться с ней своими проблемами;
Эвелин уселась удобнее на мягком диване, затем медленно отпила вина.
- Все хорошо, не тревожься, - с несколько принужденной улыбкой сказала она и уставилась в бокал. - Ничего особенного.
- В самом деле?
Эвелин помедлила.
- Просто… Понимаешь, сегодня я встретила одного человека. Мы не виделись с ним очень давно - лет пятнадцать, а то и больше.
Миа многозначительно улыбнулась:
- Понимаю.
- Да нет, поверь мне, ничего подобного, - возразила Эвелин, поняв ее намек. - Это всего лишь один из иракских рабочих, который помогал нам во время раскопок. Дело было в Ираке, еще до прихода Саддама. Сегодня мы с Рамезом ездили в одно местечко… Кстати, ты его, кажется, знаешь, да?
- По-моему, знаю, - кивнула Миа. - Такой невысокий парнишка, правильно?
Рамез был единственный из коллег Эвелин, с которым Миа успела познакомиться. Она находилась в Бейруте всего три недели, прилетев первым же рейсом и приземлившись на аэродроме, вновь открытом после того, как в самом начале войны его разрушили израильские бомбардировщики.
Ее столкновение с эксцентричной жизнью послевоенного Бейрута произошло весьма стремительно. Не успев коснуться земли, массивный аэробус дернулся и сильно затормозил, затем резко свернул в сторону, открыв вид на бульдозер и грузовик, беззаботно выгружающий жидкий бетон в огромную воронку от бомбы прямо посередине взлетной полосы. Миа до сих пор словно видела, как рабочие небрежно помахали ей и остальным пассажирам, в ужасе прильнувшим к иллюминаторам.
Но хотя не все следы бомбежки устранили, Бейрут уже открылся для бизнеса. И наконец-то, правда, с опозданием на несколько месяцев, Миа могла приступить к работе над большим финикийским проектом, о чем мечтала весь год.
Ей предложили участвовать в этом проекте, когда она работала в Бостоне с маленькой группой генетиков, взявших на себя нелегкую задачу проследить последовательность расселения людей по всему земному шару. Результаты исследования, состоявшего из сбора и анализов образцов ДНК тысяч людей, живущих на всех континентах изолированными племенами, с поразительной ясностью доказали: все мы произошли от одного маленького племени охотников и собирателей растений, обитавшего в Африке приблизительно шесть тысяч лет назад - открытие, не слишком благоприятно воспринятое в более "чувствительных" кругах. Миа влилась в группу сразу после получения диплома, незадолго до столь сенсационного открытия. Затем работа стала более монотонной и скучной - для подтверждения вывода необходимо было собрать как можно больше образцов ДНК. Она подумывала заняться более современной областью генетики, но интересующее ее направление - исследование стволовых клеток - тормозилось из-за неприязненного отношения к ней самого президента. Поэтому она осталась в группе - и вдруг ей сделали это предложение.
Человек, пригласивший ее для работы в финикийском проекте, являлся представителем фонда Харири, располагавшего огромными средствами и основанного богатейшим человеком, бывшим премьер-министром Ливана, убитым в 2005 году. Сделанное представителем фонда предложение выглядело очень заманчивым. Коротко говоря, он хотел, чтобы она помогла установить, какими были финикийцы.
Миа восприняла поставленную перед ней задачу как серьезный вызов своему профессионализму.
Сложность состояла в том, что хотя упоминания о финикийцах встречаются во множестве сочинений представителен общавшихся с ними народов, практически о них отсутствуют сведения из первых рук. Просто удивительно, что народ, который, как считается, первым изобрел алфавит и чья роль "культурного посредника" положила начало эпохе Возрождения в Греции, приведшей к рождению западной цивилизации, почти ничего после себя не оставил. Не обнаружено ни образцов их письменности, никаких сочинений, и все, что о них известно, по крохам собрано из записей третьих сторон. Даже название им дали другие, а именно греки, называвшие их "финикис", то есть "красные люди", по роскошным пурпурным одеждам, которые они окрашивали очень ценным красителем, добываемым из желез моллюсков. Не найдено ни финикийских библиотек, ни научных трактатов, ни папирусных свитков в глиняных кувшинах - словом, абсолютно никаких свидетельств, принадлежащих народу, чья цивилизация существовала на протяжении двух тысяч лет! История этого народа оборвалась в результате постоянных нашествий иноземцев, закончившихся вторжением римлян, которые в 146 году до н. э. сожгли дотла Карфаген, засыпали пепелище солью и на двадцать пять лет запретили основывать поселения на его территории, таким образом уничтожив последний очаг финикийской культуры. Создавалось впечатление, будто все его следы стерты с лица земли.
Однако в самом Ливане название этого народа порождало огромные страсти.
После гражданских войн в 70-х и 80-х годах XX века некоторые христианские общины бесцеремонно присвоили его себе, тем самым отделив себя от соотечественников мусульман. Они утверждали: последние переселились с Аравийского полуострова на территорию Ливана лишь после возникновения ислама, то есть позже христиан, а потому имеют на эту землю меньше прав. Казалось, каждый спор на данную тему сводился к следующему заявлению: "Мы пришли сюда первыми!" Отношения до такой степени обострились, что власти запретили использование слова "финикиец". В Национальном музее Бейрута невозможно найти о них ни одного упоминания, на экспонатах появились более корректные с политической точки зрения определения, например, "ранний бронзовый век".
Это было постыдно и, по существу, приводило к искажению истории. Отсюда и родился финикийский проект.
Миа отдавала себе отчет в том, что ей предстоит ступить на опасную почву. Сами по себе цели проекта были достаточно благородны. Если бы с помощью исследования образцов ДНК удалось доказать, что все обитатели страны, как христиане, так и мусульмане, произошли от одной культуры, одного народа и одного племени, это могло бы помочь устранить давно устоявшиеся предубеждения и вызвать в населении дух единства. В помощь Миа фонд нанял двух специалистов - очень уважаемого историка, преподавателя университета, и генетика. Первый являлся христианином, второй - мусульманином. Но, как вскоре выяснила Миа, в этом регионе принадлежность человека к той или иной вере имела первостепенное значение, и пересмотр истории вряд ли бы встретили благоприятно.
Однако принимая во внимание то, что она так и не создала своей семьи и записная книжка ее была пустой, как винные погреба в центре Кабула, а также отсутствие собственного интересного и щедро финансируемого проекта, Миа решила: было бы просто глупо не воспользоваться возможностью узнать свою мать.
Точнее, познакомиться с ней поближе.
Поэтому она подмахнула контракт и быстро упаковала чемодан - затем так же быстро разобрала его и целых два месяца следила за выпусками Си-эн-эн. Наконец война окончилась, и стороны подписали соглашение о прекращении военных действий, после чего с Бейрута сняли блокаду.
- Церковь находится прямо под мечетью, - рассказывала дочери Эвелин. - И может оказаться, она самая древняя церковь на земле, представляешь?! Если хочешь, я как-нибудь отвезу тебя посмотреть на нее. Рамез жил в деревне неподалеку и слышал о ней.
- И твой старый знакомый оказался там совершенно неожиданно, да?
Эвелин кивнула.
Миа внимательно посмотрела на мать, интуитивно чувствуя, что та почему-то слишком уж взволнованна.
- И представить себе не могу, что им пришлось пережить в Ираке, - сочувственно вздохнула Миа. - Он что, ищет работу?
- Да, в некотором роде, - смущенно пролепетала Эвелин. - Впрочем, все это слишком сложно объяснить.
Видя, что она не расположена говорить на эту тему, Миа решила оставить ее в покое и только кивнула и отпила вина. За столом повисло неловкое молчание, затем к ним подошел официант, долил Миа вина из почти опустевшей бутылки, охлаждавшейся в ведерке со льдом, и осведомился, не желают ли дамы заказать еще что-нибудь.
Эвелин вдруг очнулась от задумчивости.
- А который сейчас час?
Она взглянула на свои часики, а Миа отрицательно покачала головой официанту. Когда он отошел, Миа обратила внимание на мужчину с коротко остриженными, черными как смоль волосами и с глубоко посаженными глазами на лице, изрытом следами оспы. Он курил, стоя у бара, и вдруг бросил взгляд в сторону их столика - равнодушный и холодный, хотя, пожалуй, чуть более цепкий для такого мимолетного взгляда. Миа провела в Бейруте еще мало времени, но уже успела заметить - здесь мужчины обращают на нее больше внимания, чем обычно. Конечно, она резко выделялась среди окружающих светлой, немного веснушчатой кожей и белокурыми волосами, девушка покривила бы душой, если бы стала отрицать, что ей льстят эти заигрывающие взгляды, и восприняла бы внимание данного человека как обычный комплимент, будь он хорош собой. Но даже родная мать не назвала бы незнакомца симпатичным, да и во взгляде его не читаюсь ни малейшего намека на флирт - скорее он выражал неприязнь. Это ее тоже не удивило - внезапно обрушившаяся на страну война вызвала в людях озлобленность и подозрительность, особенно по отношению к иностранцам. Но этот человек как-то не соответствовал спокойной и безмятежной атмосфере бара, не похоже было, что они пришел сюда просто отдохнуть и приятно провести время; выражение его лица оставалось слишком холодным и застывшим, слишком замкнутым, как у человекоробота, андроида, и…
От жутковатых размышлений Миа отвлекла Эвелин, поспешно вскочившая на ноги.
- Мне же пора идти! Не знаю, о чем я только думала! - упрекала она себя, впопыхах забирая с дивана свой жакет и сумочку. - Извини, но мне нельзя опаздывать на… У меня назначена встреча. Мы можем попросить счет?
- Иди, иди, я сама расплачусь, - успокоила Миа чересчур взволнованную мать.
Эвелин стала рыться в сумочке.
- Позволь мне хотя бы…
- Не беспокойся, заплатишь как-нибудь в другой раз, - остановила ее Миа.
Эвелин ответила ей улыбкой, в которой читались благодарность, забота, смущение и даже - вдруг подумала Миа с внезапно сжавшимся сердцем - страх, и торопливо ушла.
Миа провожала ее взглядом, пока она пробиралась мимо столиков и потом исчезла в толпе посетителей. В баре царил обычный шум, звон бокалов и густой дым. Девушка откинулась на спинку стула, недоумевая, что творится с матерью, и случайно заметила андроида, тоже пробирающегося к выходу.
Казалось, он спешит. Да, даже очень!
Миа, и без того не находившая себе места, встревожилась. Она даже приподнялась со стула, пытаясь проследить за ним, но он быстро пропал в море голов, загораживающих двери бара.
Девушку охватили самые дурные и мрачные предчувствия, и вдруг у нее все поплыло перед глазами. Она снова опустилась на стул, стараясь успокоить себя тем, что это результат тех двух или даже трех бокалов вина, которые она успела выпить. И тут ее взгляд упал на сотовый телефон Эвелин.
Он завалился в узкую щель между подлокотником и сиденьем дивана.
Перед ее мысленным взором быстро прокрутилась картинка - усевшись на диван, мать вынимает телефон из сумочки и кладет его рядом, словно ожидая чьего-то звонка.
Ни секунды не раздумывая, Миа схватила телефон и бросилась вдогонку матери.
Глава 5
Миа выскочила на улицу и успела увидеть, как от бара отъехало такси, серый "мерседес". По силуэту на заднем сиденье она узнала Эвелин. Девушку сразу окружили таксисты, вечно слоняющиеся у отеля в поисках заработка, и стали наперебой предлагать свои услуги. Среди суматохи она заметила отъезжающую от бровки другую машину - черный седан "БМВ" с четырьмя мужчинами. Рядом с водителем сидел тот самый андроид из бара, он говорил по мобильному и при этом не отрывал пристального напряженного взгляда от такси Эвелин.
Теперь она уже не сомневалась - за Эвелин следят.
"Не к добру это!"
В слегка затуманенном вином сознании Миа пронеслась мысль: нужно срочно позвонить матери и предупредить ее, и лишь потом она сообразила, что сжимает ее телефон в своей руке.
"Отлично!"
Мгновенно отрезвев, Миа в смятении оглядела улицу, не зная, на что решиться; галдящие на своей тарабарщине водители мешали ей сосредоточиться. Наконец она схватила за руку ближайшего таксиста и закричала:
- Где ваша машина?
На ломаном английском он объяснил, что его такси здесь, рядом, и показал на другой "мерседес" - впервые оказавшись в Бейруте, Миа еще подумала, что здесь их больше, чем во Франкфурте, - припаркованный на другой стороне улицы.
Миа указала ему на удаляющийся "БМВ", за которым уже тронулись два автомобиля.
- Видите вон ту машину? Нам нужно ехать за ней. Нужно догнать ее! О’кей?
Водитель явно не понимал и пожал плечами, растерянно взглянув на своих товарищей.
Но Миа уже подталкивала его к машине:
- Идемте скорее же, ялла! Нам нужно догнать ту машину, понимаете? Догнать! Машину! Ясно?
Она возбужденно размахивала руками и чуть ли не по слогам выговаривала слова, как будто это могло сделать понятным незнакомый ему язык.
Очевидно, ее усилия оказались не напрасными, потому что шофер сообразил, что девушке необходимо срочно ехать. Он втолкнул ее на заднее сиденье, быстро уселся за руль, и через несколько секунд такси влилось в поток автомобилей.
Миа напряженно вглядывалась вперед, едва не налегая на плечи водителя, пока машина, то и дело притормаживая, медленно продвигалась по узким, забитым транспортным потоком улицам Западного Бейрута. Они ехали по длинной улице Коммодор, и на каждом перекрестке Миа внимательно осматривалась по сторонам, чтобы убедиться, что такси Эвелин не свернуло в другом направлении. Наконец она увидела, как далеко впереди серый "мерседес" повернул направо и двинулся в сторону Санайех-сквера.
Отделенный от него двумя автомобилями черный "БМВ" последовал за ним.
Голова у Миа шла кругом. Она пыталась втолковать водителю необходимость держать нужную дистанцию, чтобы не потерять из виду такси Эвелин и вместе с тем не дать андроиду и его сообщникам заметить за собой слежку - непростая задача, поскольку ей приходилось объясняться жестами и мимикой, глядя на него в зеркальце заднего обзора.
В то же время ее осаждала уйма вопросов. Почему за ее матерью следят? Кто именно? Может, здесь вообще присматривают за всеми иностранцами? Наверное, это просто своего рода "тайная полиция", а после недавней войны все иностранцы, безусловно, находятся под подозрением - хотя Миа никак не могла понять, какую угрозу может представлять женщина шестидесяти лет. А если они намерены сделать с ней что-нибудь ужасное, например, похитить? Правда, с начала 1980-х годов в Бейруте не было зарегистрировано ни одного похищения иностранцев - получив предложение фонда Харири, Миа подробно ознакомилась с обстановкой в Ливане. Но во всем регионе сохранялась нестабильная ситуация, и экстремисты разного толка по обе стороны великого водораздела постоянно выдумывали новые способы причинить страдания своим противникам. Следовательно, такую возможность нельзя исключать.